-
Бедный старик, всего урожая лишился! - Он умолк, пораженный какой-то
догадкой. - Господи! А ты, Лондон, охрану в лагере оставил?
- Нет, мне и в голову не пришло...
Мак так и взвился.
- Пойдемте же все вместе, да поскорее. Вдруг они нас нарочно из
лагеря выманили. Оставь людей здесь, чтоб хоть дом сберегли. - И он
припустил обратно, наперегонки со своей же длинной тенью. Пытался бежать
вровень и Джим, но его замутило, ноги сделались ватными. Его обгоняли,
обгоняли, обгоняли. Вот он и один, едва волочит ноги, шатается, словно
пьяный, чуть не падает, когда нога попадает в рытвину. Не видно зарева
над палаточным лагерем. Джим побрел по тропинке меж яблоневых рядов. Вот
позади с треском обрушились амбарные стены. Джим даже не обернулся. Он
не прошел и половины, как ноги сами собой подогнулись, и он рухнул
наземь. Над головой в небе он увидел сполохи пожара, а с другой стороны
- холодно мерцавшие звезды.
Там и наткнулся на него Мак, пустившийся разыскивать Друга.
- Что с тобой, Джим?
- Да ноги подустали малость. Я сейчас отдохнул и дальше пойду. В
лагере все в порядке?
- К счастью. Не добрались до нас пока. У нас один покалечился.
Упал да ногу вывихнул. Нужно дока разыскать. Какие ж мы дураки, как нас
запросто вокруг пальца обвели: один отвлек охрану, а остальные
газолином сарай облили, да спичкой чиркнули и глазом м оргнуть не
успели - все прибрал огонь. Теперь уж Андерсон спуску не даст. Выгонит,
наверное, завтра.
- И куда ж мы тогда?
- Не твоя забота! У тебя и так еле-еле душа в теле. Дай-ка руку,
один не доберешься. А дока ты, случаем, на пожаре не видел?
- Нет.
- Он собирался проведать Альфа. А вот вернулся ли - я не заметил.
Так, поднимайся, поднимайся. Придется тебе постельный режим прописать.
Огонь пошел на убыль. Он уже не тянулся Жадными языками к небу, а
все больше припадал к земле.
- Держись за меня крепче. Ну и разошелся же Андерсон! Слава богу,
хоть дом его цел.
Их нагнали Лондон и Сэм.
- Ну, как там в лагере?
- Все в порядке. Никто пока не трогал.
- А что с парнем?
- Да после ранения ослабел малость. Поддержите-ка его с другого
бока.
Так втроем они доволокли Джима до лагеря, уложили в палатке
Лондона на матрац.
- Не видел ли кто дока? - снова спросил Мак. - Там один из наших
ногу вывихнул.
- Да нет, он мне вообще не попадался.
- Куда ж он запропал?
Молча в палатку вошел Сэм. На худом лице ходили желваки. Неуклюже
переступая, шагнул к Маку.
- Помнишь, к нам тогда этот тип приезжал, кричал, что они примут
меры...
- Какой тип?
- Да тот, первый, а ты ему еще сказал...
- Что сказал-то?
- Сказал, что мы тоже примем меры.
- Видишь ли, Сэм, так легче показать людям, кто есть кто. - Мак
бросил взгляд на Лондона.- И сейчас они на нашей стороне. Стоит ли этим
пренебрегать?
- Нельзя, чтоб все этим сволочам сходило с рук! задыхаясь от
злобы, произнес Сэм. - Нельзя, чтоб они безнаказанно сжигали все дотла.
- Ты, Сэм, давай ближе к делу, - прервал его Лондон. - Что ты,
собственно, предлагаешь?
- Возьму пару наших и чуток побалуемся со спичками. - Мак с
Лондоном насторожились. - И плевать я хотел! Как решил, так и сделаю.
Есть тут один по фамилии Хантер. Дом у него белый, большущий. Я на него
канистры газолина не пожалею.
Мак усмехнулся.
- Взгляни-ка на этого парня, Лондон. Что-то я такого не припомню.
Не знаешь ли, кто это?
Лондон подхватил шутку.
- Нет, вроде не встречал.
- Я тоже его и в глаза не видывал. Да он вроде и не из нашего
лагеря.
- Верно! Он, поди, из тех, кому бы только зло сорвать. Нас из-за
таких вот субчиков в каких только грехах не обвиняли.
Мак наклонился к Сэму.
- Если поймают, тебе все придется брать на себя.
- И возьму, - хмуро пробурчал тот. - Никогда с больной головы на
здоровую не сваливал. И никого из ребят с собой не поведу, у меня уже
другая задумка.
- А мы тебя знать не знаем. Ты просто озлобился.
- Как не озлобиться, если тот хозяйчик меня по миру пустил! - гнул
свое Сэм.
Мак крепко стиснул ему плечо.
- Спали сукина сына дотла! - яростно проговорил он. - Чтоб ни
досточки от дома не осталось! Ох, как бы мне хотелось с тобой пойти!
- Тебе здесь надо быть, - сказал Сэм. - Тебе с ним счеты сводить
нечего. Он меня обобрал, а я страсть как красного петуха пускать люблю!
С детства со спичками баловался!
- Ну что ж, Сэм. Счастливого пути. Встретимся еще.
Сэм неслышно выскользнул из палатки и растворился во тьме. Лондон
и Мак с минуту молча смотрели на еще колыхавшийся полог.
- Сдается мне, не придет он обратно, - вздохнул Лондон. - Сам себе
удивляюсь, за что можно любить такого: злой, как пес. Вечно на рожон
лезет.
Джим молча сидел на матраце, лицо у него было встревоженное. По
стенам палатки еще прыгали розоватые отблески далекого, убывающего
пожара. Вот, разорвав тишину, завыли пожарные сирены, завыли неистово и
тоскливо.
- Подождали, пока разгорится, тогда и пожарников послали, горько
усмехнулся Мак. - Слушай, Лондон, а ведь мы с тобой так ничего и не
ели. Пойдем-ка, Джим, я тебе чтонибудь принесу.
Джиму осталось только дожидаться друзей. Лиза, тихонько закутав
малыша одеялом, совала ему грудь.
- Ты хоть по лагерю-то ходишь? - спросил Джим.
- Чего?
- Да сидишь, говорю, сиднем. Вокруг такое творится, а ты и не
замечаешь. И слышать даже не слышишь.
- Поскорее б все кончилось. Хочу в доме жить, чтоб не земляной пол
был, а настоящий. Чтоб уборная рядом. Не по душе мне ваша "борьба".
- Без этого не обойдешься. Может, со временем все образуется, да
уж мы, наверное, не доживет.
Вошел Мак, принес два дымящихся котелка.
- Пожарные явились на пепелище. Держи, Джим, здесь говядина с
фасолью. А это, Лиза, тебе.
- Напрасно ты Сэма отпустил, - сказал Джим.
- Это почему ж?
- Потому что дело неправое. Ты сам прекрасно чувствуешь. Ты дал
волю собственной злобе.
- Вон оно что! Значит, тебе наплевать, что старик Андерсон амбара
со всем урожаем лишился?!
- Конечно, не наплевать. Может, и стоит дом Хантера спалить.
Только волю чувствам все равно давать не след.
- Ишь как заговорил! Ты, поди, жалобу на меня в комитет напишешь.
Я тебя сюда привез ума-разума набираться, а ты как зануда-учителишка,
мне же и мораль читаешь. Да кто ты такой в самом деле! Ты под стол
пешком ходил, а я уж партийной работой занимался!
- Подожди, Мак, не горячись. Я думаю, мозгами шевелю, толку от
меня немного, верно. Ребята дело делают, а я сижу тут, жду, пока рана
заживет. Я всего лишь посоветовал тебе держать себя в руках. Злоба
трезво мыслить мешает,
- Спасибо скажи, что по морде не заработал за свою правоту. Те,
кто вечно правы, - такие зануды. - Он неожиданно улыбнулся. - Ладно,
хватит об этом. Проехали Быстро же ты оперился, Джим. Для партии такой
работник в самый раз, а простой люд очень уж правиль ных не любит.
Знаю, что злоба плохой помощник. Да поделать ничего не могу. Неспокойно
мне, Джим. Все что-то у нас вкривь и вкось получается. Куда, по-твоему,
док запропастился?
- До сих пор ни слуху, ни духу? А что он напоследок говорил?
- Что пойдет Альфа проведать.
- Да, а перед этим - что ему одиноко. Вроде не в себе был,
немудрено, работы ему много выпало. Может, сдвинулся чуток. А может,
просто смотался, ведь в наше дело он никогда не верил.
- Такого он не сделает, - покачал головой Мак. Я с ним не первый
день. Док никогда никого не подводил. Что-то неладное, похоже. Значит,
док пошел к Андерсону. А что, если он поджигателей встретил да за нашу
охрану принял? Они, разумеется, его не отпустил и.
- Может, еще вернется?
- Вот что: если санитарное управление завтра предпишет нам
убраться отсюда, значит сцапали дока. Бедняга! А что делать с тем, кто
ногу вывихнул, - понятия не имею. Ему, кажись, ее вправили, да кто
знает, может, что не так Впрочем, чего это я, вдруг док просто гуляет
сейчас по саду. Дурак я, что сразу к доку охраны не приставил. Лондон -
молодец, старается изо всех сил, а я то одно, то другое из внимания
упущу. И все больше и больше на мне вины. Вот и сейчас андерсонов амбар
с яблоками добавился.
- Ты за деревьями леса не видишь, - обронил Джим.
Мак вздохнул.
- Я считал, что у меня характер - кремень, а ты, пожалуй,
потверже. Дай бог, чтоб на наших отношениях это не сказалось. А
ночевать иди-ка ты в больничную палатку, там свободная койка. Все
лучше, чем на земле валяться, быстрее выздоровеешь. Ты почему не ешь?
Джим посмотрел на котелок.
- Забыл совсем, а есть-то хочется, - он выудил из фасоли кусок
говядины и принялся жадно жевать. - Ты и о себе не забывай.
- Ну что ты! Сейчас пойду поем.
Джим в два счета умял крупную золотистую фасоль, ловко накалывая
по три продолговатых фасолины на острую палочку, наклонил котелок,
выпил жижу.
- Ужин на славу!
- Ага, - отозвалась Лиза. - Я люблю лимскую фасоль. И мясо. Вот
только б соли добавить.
- Что-то притих наш лагерь, совсем притих.
- Сыты все, а на полный желудок и говорить-то не тянет. А то
говорят, говорят. Уж бороться так бороться, чтоб враз все кончить, а
что без толку языком молоть?
- Мы же бастуем, - словно оправдываясь, сказал Джим.
- Ты тоже только болтаешь. Одними словами дела не сдвинешь.
- Но слова, Лиза, порой поднимают дух людей, и тогда им любое дело
по плечу.
Вошел Лондон, постоял, поковырял в зубах заостренной спичкой. В
свете лампы тускло высвечивала лысина.
- Я окрест посмотрел - огня не видно нигде. Поди, поймали Сэма.
- Да он малый не промах, - сказал Джим. - Позавчера так учетчику
врезал, хоть тот и при ружье был.
- Чего-чего, а смекалка у него есть, умный, как гремучая змея.
Только Сэм греметь не любит, все больше втихаря. Один пошел, никого с
собой не взял.
- Оно и к лучшему. Попадись он один - чокнутый, скажут, а если
хоть втроем - это уже заговор.
- Надеюсь, Джим, он не попадется. Парень что надо. Мне такие по
душе.
- Вижу.
Вернулся, жуя на ходу, Мак с котелком.
- Надо ж, сам не заметил, до чего проголодался, пока есть не
начал. Ты, Джим, сыт?
- Еще бы! А почему ребята костров не разжигают, как вчера?
- Дров нет, - отрезал Лондон. -Я каждую щепочку заставил поварам
отдать.
- А почему притихли? - не унимался Джим. - Ни звука не слышно,
словно вымерли все.
Мак задумчиво заговорил.
- Никогда не угадаешь, как поведет себя толпа. Она непредсказуема.
Я раньше думал: стоит повнимательнее приглядеться, непременно
определишь, что люди собираются делать. Вот, вроде бы из них отвага так
и прет, а глядь, через минуту хвосты поджали, трясу тся от страха. Так
вот, по-моему, сейчас весь лагерь страхом охвачен. Пустил кто то
слушок, что дока у нас похитили, а без него - какая уверенность? По
очереди заходят к парню, что ногу вывихнул. Поглядят, поглядят, да и
прочь идут, потом - еще раз. Он, б едняга, аж мокрый от пота, болит
нога, мочи никакой нет. - Мак с ожесточением принялся обгладывать
кость.
- Ну, а кто-нибудь знает? - спросил Джим.
- О чем знает-то?
- Да о том, как толпа себя ведет.
- Вон, Лондон, небось, знает. Он всю жизнь вожаком. Что скажешь,
Лондон?
Тот помотал головой.
- Да нечего сказать-то. Иной раз мотор у грузовика чихнет, а
ребята - точно кролики - врассыпную. А иной раз ничем их не
застращаешь. Впрочем, порой и можно угадать, как они себя поведут.
- Точно, - кивнул Мак. - Прямо чуешь, словно по запаху. Однажды
при мне негра линчевать собрались. Потащили его к железнодорожному
мосту. По дороге собачонку насмерть камнями забили. Все камней
понахватали ну, чую, пахнет кровушкой. Так и есть. Мало им б ыло того
черномазого вздернуть, так они еще и по трупу стреляли, а потом сожгли.
- Ну у нас в лагере я такого не допущу, - пообещал Лондон.
- Да уж если такая каша заварится, на дороге у ребят лучше не
стоять. Слышь, никак к нам кто-то идет.
За стеной послышался ритмичный топот, словно шагал взвод солдат.
- Лондон у себя?
- Да. А что нужно?
- Да вот, привели тут одного.
- Кого еще?
Вошел мужчина с карабином в руке.
- Это не тебя ли я отрядил с ребятами сторожить усадьбу? - спросил
Лондон.
- Меня. Нас трое всего было. Смотрим, парень там крутится, ну мы
его схватили, да привели.
- Кто такой?
- Не знаю. У него вот ружье. Ребята сперва хотели ему всыпать
хорошенько, а я говорю, давайте его к Лондону доставим. Связали,
привели.
Лондон взглянул на Мака, тот понимающе кивнул и обратился к Лизе:
- Тебе б отсюда лучше уйти.
- А куда? - Она медленно поднялась на ноги.
- Не знаю. Где у тебя муж-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40