Ее глаза невидяще уставились в листок бумаги, который она сжимала в руках.
— Я должна убить его, сэр?
— Да, но сначала вытяните из его мозга все, что касается правительственных планов, — велел Главный Агент. — Затем убейте! Пусть слезы и стоны крестьян будут отомщены! Только проследите, чтоб не оставалось никаких следов.
— Да, сэр, — пергамент дрогнул в руках Финистер.
Вообще-то, она была уже подготовлена к роли убийцы — уроки Мамы и Папы не прошли даром. Однако девушка и осознавала, как именно все это произойдет.
Наиболее удобный момент представится после того, как она соблазнит своего врага, или, вернее, позволит ему соблазнить себя. В том, что он захочет это сделать, Финистер не сомневалась, как не сомневалась в своих проекционных способностях. Избежать объятий (а возможно, и постели) Марквиса вряд ли удастся — это она понимала и принимала. В конце концов, не первый и не последний раз… Да и чем же ей еще заниматься, ведь только это она и умела делать хорошо! Нет, Финистер не мучилась угрызениями совести, она лишь надеялась, что ненавистный Марквис не окажется безнадежным уродом или попросту стариком.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Очевидно, какие-то чувства отразились на лице Финистер, потому что в голосе Главного Агента послышалось сочувствие:
— Ваш испуг понятен, агент Финистер, каждый бы боялся на вашем месте: в конце концов, убийство благородного господина — довольно рискованный поступок. Но, поверьте, лишь очень немногие наши агенты попадаются. Кроме того, мне кажется, вы нервничаете, как охотник перед тем, как подстрелить своего первого оленя. Мой вам совет: отнеситесь к своей задаче как к забою свиньи на скотном дворе. В некотором роде, вам именно это и предстоит. Во всяком случае, будьте уверены: ваша жертва заслужила это.
— Я не сомневаюсь, сэр, — ответила Финистер. — Мне доводилось читать о так называемом «droit de seignur» — праве первой ночи, и я нахожу это отвратительным.
— Тогда вы должны испытать такое же отвращение и к указанному дворянину. Это позволит вам без колебания воткнуть нож в его сердце.
— Да, сэр, — Финни, подобно углям, раздувала в себе гнев. Она старалась мобилизовать весь запас ярости и озлобления, который, казалось, от рождения был заложен в ее душу.
— Праведный гнев — это хорошо, — кивнул Главный Агент. — Но за применение оружия вас могут арестовать и казнить, агент Финистер. А мы не хотели бы терять ценного работника. Думаю, гораздо меньше подозрений возникнет, если его сердце просто остановится и перестанет работать.
Финистер кивнула, чувствуя позывы к рвоте и сдерживаясь лишь усилием воли. Все это действительно напоминало тот день, когда ей предстояло в первый раз самостоятельно забить свинью. Тот же страх и приступы тошноты. Теперь она должна впервые убить человека — вряд ли будет легче. Но девушка знала, что справится. Она привыкнет.
Финистер и впрямь справилась с заданием вполне успешно. Она поступила горничной в означенный дом и начала действовать. По счастью, господин Марквис оказался еще не старым и довольно интересным мужчиной, однако лицо его несло отпечаток той жестокости, которая уверила девушку в правомочности акции и облегчила ей работу. Она стала проецировать в присутствии хозяина дома чистую сексуальность, и это возымело действие. Новая горничная была замечена.
Дальше все развивалось по плану: заигрывания, в ответ на которые Финистер очень мило краснела, поцелуи украдкой и мимолетные ласки на заднем крыльце. Ей удалось вытянуть из Марквиса всю необходимую информацию о делах Личного Королевского Совета. Всего через пару недель ей было ведено явиться в спальню сеньора, и Финни, сжав зубы, пошла на это унижение.
Пришлось еще раз напомнить себе, что лучшего она и не заслуживает. Впрочем, все закончилось довольно быстро — господин Марквис зевнул и блаженно заснул. И вот тогда-то настал час Финистер: мысленно она потянулась к его сердцу и дала приказ остановиться. Затем оставалось лишь одеться и выскользнуть за дверь — мимо стражников с их непристойными шуточками (чтоб их гром разразил!), по коридору, на крыльцо и прочь. Никого не удивило исчезновение горничной.
Это была обычная практика — служанки увольнялись, как только удовлетворяли страсть хозяина. Финистер же не стала дожидаться, пока обнаружится печальный факт смерти господина Марквиса во сне. Вместо этого, дрожащая и взволнованная, девушка поспешила в штаб анархистов. Нельзя сказать, чтоб это первое убийство доставило ей удовольствие — все было едва ли не хуже, чем она себе представляла.
Главный Агент отнесся с пониманием к переживаниям Финистер. В порядке передышки ей вновь были доверены какие-то необременительные обязанности, а на прощание он отечески улыбнулся Финни и пообещал, что она привыкнет.
Так оно и случилось.
Финистер еще неоднократно выполняла подобные задания: иногда — со смертельным исходом объекта, иногда дело ограничивалось сбором информации. Не раз предпринимались попытки проникнуть в королевский замок, но тамошние телепаты быстро распознавали агентов-эсперов. Дважды Финни едва унесла ноги.
Так или иначе, карьера ее продвигалась. Ей поручали то одно дело, то другое, и каждое последующее оказывалось значительнее предыдущих.
Как-то, спустя несколько лет, в ходе задания она столкнулась с Орли. О прошлом не было сказано ни слова. В другой раз она повстречала Саки, и они заговорили об их жизни в доме Мамы и Папы. Неожиданно для Финистер щит ее собеседницы приоткрылся, обнаружив застарелую обиду на Маму. Оказывается, Саки — в свое время тоже поймали в амбаре с одним из парней и отчитали по первое число. Потрясенная Финни уже сознательно разыскала Дори, чтоб побеседовать на эту тему — и с аналогичным результатом. Девушка почувствовала, как в ней закипает гнев на родителей, которые умудрились так представить дело, будто они с Орли — самые пропащие в мире люди. И это в то время, как подобные истории происходили ежегодно с их питомцами! Однако заявиться домой и высказать свои претензии Финистер не посмела. В конце концов, эти люди были ее Папа и Мама, других она не знала, и если не они, то кто же тогда любил ее на этом свете?
Это разочарование явилось всего лишь первым в череде горьких открытий, сделанных Финни. Довольно скоро она обнаружила, что все вышестоящие руководители в БИТА превыше всего ценили свои теплые места и многочисленные привилегии. Одной из подобных привилегий служила сама Финистер и несколько таких же молодых и привлекательных девушек. Эти начальнички погрязли в бесконечной гонке за новыми чинами и наградами. Что самое страшное: если веру в справедливость дела БИТА никто не отменял, то конечный триумф, увы, давно отошел в разряд несбыточных фантазий.
Соглашаться с подобным положением вещей Финистер не желала. Ей пришло в голову гениальное решение, позволяющее одновременно отомстить за навязанную ей роль путаны и возродить энтузиазм членов БИТА.
Следовало лишь убрать прогнившее начальство и тем самым расчистить себе путь к посту Главного Агента.
К этому времени Финни достаточно набралась цинизма, чтобы, подобно своим боссам, научиться ценить материальные блага. Посему логическое завершение ее плана предполагало выгодное замужество. Вот уж когда бы она рассчиталась за ту бессовестную эксплуатацию, которой ее подвергали! Определенно, это удачный ход: выйти замуж за очень знатного человека, стать герцогиней или даже (чем черт не шутит!) королевой.
К слову сказать, наследный принц был примерно ее же возраста. Помимо всего прочего, такое развитие событий открывало широкий простор для подрывной работы в аристократических и правительственных кругах.
Разлагая их, так сказать, изнутри, что было ничуть не хуже нападения извне.
Таким образом, новое задание босса — убить Магнуса Гэллоугласса (или, в качестве варианта, гарантировать отсутствие у него потомства) пришлось как нельзя кстати. Похвальное рвение агента Финистер преследовало и скрытые собственные цели.
— Какое свинство! — воскликнул Грегори, бледный от гнева. — Они использовали детскую любовь для своих гнусных манипуляций и извратили ее душу!
— Думаю, по окончании лечения ее приемным родителям придется за многое ответить, — в голосе Джеффри слышалась мрачная угроза.
— Какие негодяи! — воскликнула Корделия. — Жалкие свиньи!
— Хуже того, — сказала Гвен с гримасой отвращения. — Эти люди заставляли ее жертвовать привязанностями в обмен на свое одобрение. Они фактически поработили девушку, планомерно уничтожая при этом у нее чувство собственного достоинства.
— Посмотрите, как хитро из нее лепили убийцу и проститутку! — заметил Джеффри. — Ведь все эти убийства животных, в конечном итоге, имели целью привести ее к человекоубийству!
— А чего стоит поощрение сексуальности! — голос Корделии звенел от гнева. — Ведь эти воспитатели не остановились перед тем, чтоб извратить и искалечить сущность девушки, лишь бы получить в свои руки желанное оружие!
— Не говоря уж о том, что они направленно отравляли мозги бедным детям, — добавила Гвен. — Посмотрите, как преподавалась история! Все факты перетасовывались в соответствии с предвзятой точкой зрения анархистов, и сообщалось лишь то, что шло им на руку.
— Ну, мама, люди поступали так с незапамятных времен, — с горечью констатировала Корделия.
— Да, но не так осознанно и планомерно, как в данном случае, — возразила Гвен. — Мы видим: из Финистер готовили орудие убийства, а душу принесли в жертву. У нее не было ни малейшего шанса! Фактически ее лишили законного права реализоваться как личность.
Ее слова повисли в воздухе, на минуту воцарилась тягостная пауза.
— А как же мы… — рискнула нарушить молчание Корделия. — Разве мы не собираемся сделать то же самое? Удастся ли нам действительно вылечить ее, или это будет еще одна модель, построенная в соответствии с нашими желаниями?
Гвен повернулась к младшему сыну.
— А что скажешь ты, пылкий влюбленный? Нужна ли тебе женщина, о которой ты мечтал, или ты хочешь, чтоб она стала самой собой? Осознаешь ли риск, ведь для новой Финистер ты можешь утратить свою привлекательность, и, напротив, показаться отталкивающим?
Грегори побледнел еще больше, но голос, когда он ответил, был тверд.
— Я хочу, чтоб она восстановила свою сущность. А там посмотрим, подойдем ли мы друг другу.
— Возможно, окажется, что твоя великая страсть — не более, чем иллюзия, — предупредил Джеффри.
— Пусть так, я должен это знать! Мне необходима правдивая картина мира — а эта женщина сейчас заключает в себе весь мой мир! Вылечи ее, мама, если сможешь. Я хочу, чтоб она обрела истинное лицо и сама распоряжалась своей судьбой. Пусть даже при этом я ее потеряю!
— Хорошо сказано, — выразила Гвен общее мнение. — Я горжусь сыном, которого воспитала.
Она бросила взгляд на Джеффри и поправилась:
— Вернее, всеми своими сыновьями. Но Грегори я сейчас горжусь больше, чем когда-либо! Похоже, мне не в чем себя упрекнуть.
— Ты даже не подозреваешь, насколько права, — сказала Корделия. Затем на лице ее отразилось сомнение и она добавила, — И тем не менее, мне кажется, приемные родители Финистер не все делали плохо.
— О, да, — согласилась Гвен. — В течение первых лет жизни они воспитывали девочку с заботой и любовью.
Даже и после — вплоть до шестнадцати лет — дом был для нее надежным убежищем от всех бед. Но ведь делали они это исключительно для того, чтоб привить ей любовь и верность — качества, гарантирующие преданность идее анархизма. Они лишили ее воли, полностью поставив в зависимость от своего одобрения и порицания. Вот уж, воистину: доброе дело во имя дурной цели. Надо сказать, они умели достигать желаемого результата.
Корделия посмотрела на мать с опаской.
— Не хочешь же ты сказать, что приемные родители Финистер были достойными людьми, совершившими ошибку при выборе цели?
— Ну, ошибка-то здесь налицо, — усмехнулась Гвен. — А вот развращать детей во имя своей цели — вовсе не достойно. Хотя, нужно все знать наверняка, не стоит смешивать правду и ложь в одну кучу. Давайте-ка разыщем эту парочку и поглядим, что в действительности у них на сердце.
Взгляд Гвендолен расфокусировался, ее сознание устремилось на далекую ферму из детских воспоминаний Финни. Отыскать ее оказалось несложно, ведь память девушки хранила и дорогу, которой она ехала от дома до Раннимида. Все трое детей Гвен примолкли, пока она просеивала мысли и воспоминания мужчины и женщины, живущих на этом хуторе. Корделия надеялась, что увиденное не заставит мать попросту убить их во сне, хотя, может быть, они того и заслуживали.
Затем взгляд Гвендолен вернулся, на лице ее застыла гримаса отвращения.
— Увы, из их воспоминаний видно, что они лгали.
Лгали часто и осознанно. Более того, позже они стали получать удовольствие, наслаждаясь унижением и отчаянием своих воспитанников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Я должна убить его, сэр?
— Да, но сначала вытяните из его мозга все, что касается правительственных планов, — велел Главный Агент. — Затем убейте! Пусть слезы и стоны крестьян будут отомщены! Только проследите, чтоб не оставалось никаких следов.
— Да, сэр, — пергамент дрогнул в руках Финистер.
Вообще-то, она была уже подготовлена к роли убийцы — уроки Мамы и Папы не прошли даром. Однако девушка и осознавала, как именно все это произойдет.
Наиболее удобный момент представится после того, как она соблазнит своего врага, или, вернее, позволит ему соблазнить себя. В том, что он захочет это сделать, Финистер не сомневалась, как не сомневалась в своих проекционных способностях. Избежать объятий (а возможно, и постели) Марквиса вряд ли удастся — это она понимала и принимала. В конце концов, не первый и не последний раз… Да и чем же ей еще заниматься, ведь только это она и умела делать хорошо! Нет, Финистер не мучилась угрызениями совести, она лишь надеялась, что ненавистный Марквис не окажется безнадежным уродом или попросту стариком.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Очевидно, какие-то чувства отразились на лице Финистер, потому что в голосе Главного Агента послышалось сочувствие:
— Ваш испуг понятен, агент Финистер, каждый бы боялся на вашем месте: в конце концов, убийство благородного господина — довольно рискованный поступок. Но, поверьте, лишь очень немногие наши агенты попадаются. Кроме того, мне кажется, вы нервничаете, как охотник перед тем, как подстрелить своего первого оленя. Мой вам совет: отнеситесь к своей задаче как к забою свиньи на скотном дворе. В некотором роде, вам именно это и предстоит. Во всяком случае, будьте уверены: ваша жертва заслужила это.
— Я не сомневаюсь, сэр, — ответила Финистер. — Мне доводилось читать о так называемом «droit de seignur» — праве первой ночи, и я нахожу это отвратительным.
— Тогда вы должны испытать такое же отвращение и к указанному дворянину. Это позволит вам без колебания воткнуть нож в его сердце.
— Да, сэр, — Финни, подобно углям, раздувала в себе гнев. Она старалась мобилизовать весь запас ярости и озлобления, который, казалось, от рождения был заложен в ее душу.
— Праведный гнев — это хорошо, — кивнул Главный Агент. — Но за применение оружия вас могут арестовать и казнить, агент Финистер. А мы не хотели бы терять ценного работника. Думаю, гораздо меньше подозрений возникнет, если его сердце просто остановится и перестанет работать.
Финистер кивнула, чувствуя позывы к рвоте и сдерживаясь лишь усилием воли. Все это действительно напоминало тот день, когда ей предстояло в первый раз самостоятельно забить свинью. Тот же страх и приступы тошноты. Теперь она должна впервые убить человека — вряд ли будет легче. Но девушка знала, что справится. Она привыкнет.
Финистер и впрямь справилась с заданием вполне успешно. Она поступила горничной в означенный дом и начала действовать. По счастью, господин Марквис оказался еще не старым и довольно интересным мужчиной, однако лицо его несло отпечаток той жестокости, которая уверила девушку в правомочности акции и облегчила ей работу. Она стала проецировать в присутствии хозяина дома чистую сексуальность, и это возымело действие. Новая горничная была замечена.
Дальше все развивалось по плану: заигрывания, в ответ на которые Финистер очень мило краснела, поцелуи украдкой и мимолетные ласки на заднем крыльце. Ей удалось вытянуть из Марквиса всю необходимую информацию о делах Личного Королевского Совета. Всего через пару недель ей было ведено явиться в спальню сеньора, и Финни, сжав зубы, пошла на это унижение.
Пришлось еще раз напомнить себе, что лучшего она и не заслуживает. Впрочем, все закончилось довольно быстро — господин Марквис зевнул и блаженно заснул. И вот тогда-то настал час Финистер: мысленно она потянулась к его сердцу и дала приказ остановиться. Затем оставалось лишь одеться и выскользнуть за дверь — мимо стражников с их непристойными шуточками (чтоб их гром разразил!), по коридору, на крыльцо и прочь. Никого не удивило исчезновение горничной.
Это была обычная практика — служанки увольнялись, как только удовлетворяли страсть хозяина. Финистер же не стала дожидаться, пока обнаружится печальный факт смерти господина Марквиса во сне. Вместо этого, дрожащая и взволнованная, девушка поспешила в штаб анархистов. Нельзя сказать, чтоб это первое убийство доставило ей удовольствие — все было едва ли не хуже, чем она себе представляла.
Главный Агент отнесся с пониманием к переживаниям Финистер. В порядке передышки ей вновь были доверены какие-то необременительные обязанности, а на прощание он отечески улыбнулся Финни и пообещал, что она привыкнет.
Так оно и случилось.
Финистер еще неоднократно выполняла подобные задания: иногда — со смертельным исходом объекта, иногда дело ограничивалось сбором информации. Не раз предпринимались попытки проникнуть в королевский замок, но тамошние телепаты быстро распознавали агентов-эсперов. Дважды Финни едва унесла ноги.
Так или иначе, карьера ее продвигалась. Ей поручали то одно дело, то другое, и каждое последующее оказывалось значительнее предыдущих.
Как-то, спустя несколько лет, в ходе задания она столкнулась с Орли. О прошлом не было сказано ни слова. В другой раз она повстречала Саки, и они заговорили об их жизни в доме Мамы и Папы. Неожиданно для Финистер щит ее собеседницы приоткрылся, обнаружив застарелую обиду на Маму. Оказывается, Саки — в свое время тоже поймали в амбаре с одним из парней и отчитали по первое число. Потрясенная Финни уже сознательно разыскала Дори, чтоб побеседовать на эту тему — и с аналогичным результатом. Девушка почувствовала, как в ней закипает гнев на родителей, которые умудрились так представить дело, будто они с Орли — самые пропащие в мире люди. И это в то время, как подобные истории происходили ежегодно с их питомцами! Однако заявиться домой и высказать свои претензии Финистер не посмела. В конце концов, эти люди были ее Папа и Мама, других она не знала, и если не они, то кто же тогда любил ее на этом свете?
Это разочарование явилось всего лишь первым в череде горьких открытий, сделанных Финни. Довольно скоро она обнаружила, что все вышестоящие руководители в БИТА превыше всего ценили свои теплые места и многочисленные привилегии. Одной из подобных привилегий служила сама Финистер и несколько таких же молодых и привлекательных девушек. Эти начальнички погрязли в бесконечной гонке за новыми чинами и наградами. Что самое страшное: если веру в справедливость дела БИТА никто не отменял, то конечный триумф, увы, давно отошел в разряд несбыточных фантазий.
Соглашаться с подобным положением вещей Финистер не желала. Ей пришло в голову гениальное решение, позволяющее одновременно отомстить за навязанную ей роль путаны и возродить энтузиазм членов БИТА.
Следовало лишь убрать прогнившее начальство и тем самым расчистить себе путь к посту Главного Агента.
К этому времени Финни достаточно набралась цинизма, чтобы, подобно своим боссам, научиться ценить материальные блага. Посему логическое завершение ее плана предполагало выгодное замужество. Вот уж когда бы она рассчиталась за ту бессовестную эксплуатацию, которой ее подвергали! Определенно, это удачный ход: выйти замуж за очень знатного человека, стать герцогиней или даже (чем черт не шутит!) королевой.
К слову сказать, наследный принц был примерно ее же возраста. Помимо всего прочего, такое развитие событий открывало широкий простор для подрывной работы в аристократических и правительственных кругах.
Разлагая их, так сказать, изнутри, что было ничуть не хуже нападения извне.
Таким образом, новое задание босса — убить Магнуса Гэллоугласса (или, в качестве варианта, гарантировать отсутствие у него потомства) пришлось как нельзя кстати. Похвальное рвение агента Финистер преследовало и скрытые собственные цели.
— Какое свинство! — воскликнул Грегори, бледный от гнева. — Они использовали детскую любовь для своих гнусных манипуляций и извратили ее душу!
— Думаю, по окончании лечения ее приемным родителям придется за многое ответить, — в голосе Джеффри слышалась мрачная угроза.
— Какие негодяи! — воскликнула Корделия. — Жалкие свиньи!
— Хуже того, — сказала Гвен с гримасой отвращения. — Эти люди заставляли ее жертвовать привязанностями в обмен на свое одобрение. Они фактически поработили девушку, планомерно уничтожая при этом у нее чувство собственного достоинства.
— Посмотрите, как хитро из нее лепили убийцу и проститутку! — заметил Джеффри. — Ведь все эти убийства животных, в конечном итоге, имели целью привести ее к человекоубийству!
— А чего стоит поощрение сексуальности! — голос Корделии звенел от гнева. — Ведь эти воспитатели не остановились перед тем, чтоб извратить и искалечить сущность девушки, лишь бы получить в свои руки желанное оружие!
— Не говоря уж о том, что они направленно отравляли мозги бедным детям, — добавила Гвен. — Посмотрите, как преподавалась история! Все факты перетасовывались в соответствии с предвзятой точкой зрения анархистов, и сообщалось лишь то, что шло им на руку.
— Ну, мама, люди поступали так с незапамятных времен, — с горечью констатировала Корделия.
— Да, но не так осознанно и планомерно, как в данном случае, — возразила Гвен. — Мы видим: из Финистер готовили орудие убийства, а душу принесли в жертву. У нее не было ни малейшего шанса! Фактически ее лишили законного права реализоваться как личность.
Ее слова повисли в воздухе, на минуту воцарилась тягостная пауза.
— А как же мы… — рискнула нарушить молчание Корделия. — Разве мы не собираемся сделать то же самое? Удастся ли нам действительно вылечить ее, или это будет еще одна модель, построенная в соответствии с нашими желаниями?
Гвен повернулась к младшему сыну.
— А что скажешь ты, пылкий влюбленный? Нужна ли тебе женщина, о которой ты мечтал, или ты хочешь, чтоб она стала самой собой? Осознаешь ли риск, ведь для новой Финистер ты можешь утратить свою привлекательность, и, напротив, показаться отталкивающим?
Грегори побледнел еще больше, но голос, когда он ответил, был тверд.
— Я хочу, чтоб она восстановила свою сущность. А там посмотрим, подойдем ли мы друг другу.
— Возможно, окажется, что твоя великая страсть — не более, чем иллюзия, — предупредил Джеффри.
— Пусть так, я должен это знать! Мне необходима правдивая картина мира — а эта женщина сейчас заключает в себе весь мой мир! Вылечи ее, мама, если сможешь. Я хочу, чтоб она обрела истинное лицо и сама распоряжалась своей судьбой. Пусть даже при этом я ее потеряю!
— Хорошо сказано, — выразила Гвен общее мнение. — Я горжусь сыном, которого воспитала.
Она бросила взгляд на Джеффри и поправилась:
— Вернее, всеми своими сыновьями. Но Грегори я сейчас горжусь больше, чем когда-либо! Похоже, мне не в чем себя упрекнуть.
— Ты даже не подозреваешь, насколько права, — сказала Корделия. Затем на лице ее отразилось сомнение и она добавила, — И тем не менее, мне кажется, приемные родители Финистер не все делали плохо.
— О, да, — согласилась Гвен. — В течение первых лет жизни они воспитывали девочку с заботой и любовью.
Даже и после — вплоть до шестнадцати лет — дом был для нее надежным убежищем от всех бед. Но ведь делали они это исключительно для того, чтоб привить ей любовь и верность — качества, гарантирующие преданность идее анархизма. Они лишили ее воли, полностью поставив в зависимость от своего одобрения и порицания. Вот уж, воистину: доброе дело во имя дурной цели. Надо сказать, они умели достигать желаемого результата.
Корделия посмотрела на мать с опаской.
— Не хочешь же ты сказать, что приемные родители Финистер были достойными людьми, совершившими ошибку при выборе цели?
— Ну, ошибка-то здесь налицо, — усмехнулась Гвен. — А вот развращать детей во имя своей цели — вовсе не достойно. Хотя, нужно все знать наверняка, не стоит смешивать правду и ложь в одну кучу. Давайте-ка разыщем эту парочку и поглядим, что в действительности у них на сердце.
Взгляд Гвендолен расфокусировался, ее сознание устремилось на далекую ферму из детских воспоминаний Финни. Отыскать ее оказалось несложно, ведь память девушки хранила и дорогу, которой она ехала от дома до Раннимида. Все трое детей Гвен примолкли, пока она просеивала мысли и воспоминания мужчины и женщины, живущих на этом хуторе. Корделия надеялась, что увиденное не заставит мать попросту убить их во сне, хотя, может быть, они того и заслуживали.
Затем взгляд Гвендолен вернулся, на лице ее застыла гримаса отвращения.
— Увы, из их воспоминаний видно, что они лгали.
Лгали часто и осознанно. Более того, позже они стали получать удовольствие, наслаждаясь унижением и отчаянием своих воспитанников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47