— Но почему? — удивилась Финни.
— Видишь ли, милая, большинство людей не умеют делать это. Если они выяснят, что мы обладаем такой способностью, то станут завидовать нам, бояться и даже могут попытаться как-то навредить нам. Пообещай мне, родная!
— Обещаю, — упавшим голосом проговорила девочка: день, казалось, померк вокруг. Она чувствовала себя так, как будто уже сделала что-то дурное.
Впрочем, когда они вышли из дома и уселись в повозку, хорошее настроение вернулось. Финни было не усидеть на месте, и она неожиданно начала пританцовывать. Дори не удержалась от смеха при виде такой детской непосредственности и стала отбивать такт каблуками.
Финистер никогда не доводилось раньше видеть столько высоких домов вместе. Она прильнула к руке Ормы, глядя во все глаза и вдыхая смесь необычных запахов.
Девочка рассматривала яркие, заманчивые вещи на прилавках под навесами. Нет, она знала, что те шероховатые зеленые и желтые штуки были, скорее всего, овощами, а красные и зеленые — фруктами, но как назвать вон те пухлые цветные стопки на третьей полке?
— Орма, что это? — спросила она.
— Это? — Орма проследила, куда показывала девочка. — Это же одежда, глупышка! Просто много разной одежды.
— Все это — одежда? — она в удивлении уставилась на прилавки. Качество и цвета радовали глаз, это было куда красивее той мрачной, серой и черной, материи, которую ткали дома старшие девочки.
— О, посмотри! Вон там — столяр-краснодеревщик! — ткнула пальцем Орма.
Финистер поглядела и не нашла ничего увлекательного в лицезрении старика, выскабливающего стружку из каких-то деревяшек с помощью странного двуручного ножа. Хотя, надо признать: стоявшие вокруг столы и стулья выглядели гораздо красивее тех, что мастерил Папа.
— Ня-ня-ня! Маленькие подкидыши!
Девочка удивленно посмотрела на четверку богато одетых мальчиков, корчивших им рожи. Орма выпрямилась так, что стала выше ростом, и решительно отвернула голову Финистер.
— Не смотри, Финни. Не обращай никакого внимания!
— Брошены мамой, не знакомы с папой! — насмешливо распевали двое мальчишек.
— Если б я была знакома с их родителями, эти гаденыши узнали бы почем фунт лиха! — бросила Орма.
Краешком глаза Финни видела Рею и Агнессу: уставились прямо перед собой, подбородки вздернуты.
— Убирайтесь прочь отсюда! — еще двое из четверки присоединились к дразнилке. — Убирайтесь поскорей, поищите матерей!
Как ни странно, Финистер чувствовала угрозу, исходящую от мальчишек. Их мысли совсем не были милыми и добрыми, они причиняли девочке нестерпимую боль. Они порождали в ее голове такие уродливые картины, что Финни вздрогнула от отвращения.
— Закрой свой мозг! — пробормотала заметившая это Орма.
Финистер стала привычно думать о яблоках. Это было нелегко с той грязью, которую излучали мальчишки, но она справилась: перед ее мысленным взором были только яблоки, ну, может, еще парочка груш.
— Точно, отвернитесь от нас, — выкрикнул один мальчишка, — как ваша мамуля сделала с вами!
Финни внезапно почувствовала, как горячо стало ее лицу. Не понимая, в чем дело, она взглянула вверх и увидела, что Орма и Агнесса тоже покраснели.
— Эй, дитя любви, как насчет поцелуя! — продолжал паясничать маленький паршивец.
— Ну, ладно! — разозлилась Орма. Она обернулась и скомандовала:
— Пойдем, Агнесса!
Финни в удивлении глядела, как сестры, протянув Руки и скривив губы, бросились к мальчишкам. Оттуда послышались вопли отвращения, но мысли… Теперь мозги обидчиков источали страх, мальчишки бежали.
Маленькая Финистер радостно закричала и захлопала в ладоши.
Сестры вернулись с красными лицами, но довольно улыбаясь.
— Хорошо, что они еще маленькие, — сказала Орма, вновь беря малышку за руку. — Никогда даже не пытайся проделать такое с взрослыми парнями!
— А почему? — спросила девочка.
— А потому, что они могут и сами поцеловать тебя! — отрезала сестра.
— Фу! — идея целоваться с кем-то, чей мозг устроен так отвратительно, ужаснула Финистер.
Она решила никогда не пробовать.
— А, вот вы где!
Финни оглянулась и увидела, что к ним направляется улыбающийся Папа с мальчиками.
— А мы продали поросят по очень хорошей цене, а зерно — еще лучше! — похвастался Папа. — Вперед, детвора! Всем — по леденцу!
Леденцы были замечательно сладкие, все смеялись и шутили. Затем, пока взрослые пили из кружек что-то пенящееся, дети глазели на акробатов, дававших представление на городской площади. А потом был еще спектакль с марионетками и менестрель со смешными песенками. Все так веселились, что Финни почти забыла о мерзких мальчишках.
Почти, но не совсем. Уже в повозке, на обратном пути, девочка прикорнула на коленях у Дори и перебирала впечатления. Она не знала, что и думать. Город понравился Финни, леденец был для нее редким угощением, и вообще — все было так здорово, но были и ужасные имена, которыми их дразнили маленькие злобные горожане.
— Дори, почему они нас ненавидят? — тихо спросила она.
— Потому что мы не похожи на них, дорогая, — ответила сестра. — Мы выделяемся, и они чувствуют это.
— Может, они полюбили бы нас, если б мы жили с ними в городе?
— Нет, милая, — вздохнула Дори. — Ведь наши настоящие матери действительно бросили нас на Мамином пороге. Они были слишком бедны и не могли сами вырастить нас. Затем они вышли замуж за богатых людей, и уж остальным-то их детям повезло больше.
Вот почему они смеются над нами — это позволяет им считать себя лучше нас.
— Как хотелось бы сделать так, чтоб у них разболелись животы или головы! Мне так трудно было сдержаться!
— Понимаю. Но ты справилась с этим, и я горжусь тобою! Финни, детка, если б ты так поступила, люди из деревни пришли бы к нам на хутор и тоже попытались нас обидеть.
Подобная мысль ужаснула и заставила устыдиться Финистер.
— Дори, а это не правильно, что мы читаем мысли?
Дори вздохнула и покрепче обняла маленькую сестренку, как бы желая защитить ее.
— Конечно же, нет, милая. Просто мы — особенные. Остальные зовут нас ведьмами, но это не правда.
Мы ведь не колдуем на самом деле — мы владеем особым даром. И, само собой, у нас нет ничего общего с дьяволом!
— Само собой, — повторила Финистер. — Папа говорит, что дьявол — это еще один князь, а князья всегда вредят людям.
— Именно — Князь Лжи, и у нас никаких дел с ним нет. Боюсь только, поселяне не поверили бы этому. Они завидуют нам, Финни. А если узнают о нашем умении читать их мысли, то возненавидят так сильно, что окрестят ведьмами и поджарят у столба, как кусок говядины.
— Поджарят! — Финни выпрямилась, губы ее дрожали.
— Не пугайся, малыш. Они этого не сделают, потому что ничего не узнают про нас, — успокоила ее Дори. — Ну, так как? Позволим им узнать?
Малышка с круглыми от ужаса глазами затрясла головой.
— В любом случае нам лучше, чтобы они называли нас подкидышами и тешили свое самолюбие, считая себя лучше нас, не правда ли? — закончила объяснения Дори.
Девочка сидела с открытым ртом, но в глазах у нее забрезжило понимание.
Старшая сестра улыбнулась.
— Я тебе верю, дорогая. Теперь ты понимаешь, почему лучше не обращать внимания на оскорбления и не пытаться вредить им. Ведь у них припасены гораздо худшие прозвища для нас. Поверь, быть незаконнорожденным — не самое страшное в жизни.
— Например, быть поселянином, — вмешался Джейсон, и все мальчики расхохотались.
Финни же не смеялась. Она снова прижалась к сестре и подумала, что их хутор гораздо лучше города. А может, и остального мира.
С этого дня Финистер рассматривала поселян и всех остальных неэсперов как нечто чуждое и угрожающее.
Она считала себя лучше их всех, хотя где-то, на самом дне ее души, таилась уверенность, что это не правда.
Она была не лучше, а может быть, и хуже их. Ведь она — всего-навсего подкидыш.
Впоследствии было еще много поездок в город. Они выезжали туда четыре раза в год, и старшие девочки по очереди оставались дома с младенцами и малышами, только научившимися ходить.
Но те, кто оказывался в городе, убеждались, что ничего не меняется: тамошние дети по-прежнему ненавидят их. Юные горожанки, разряженные в пух и прах, подходили поближе к Финни с сестрами и заводили разговор о том, как это, наверное, ужасно — быть бедными. Мальчишки просто дразнились и обзывались.
Впрочем, все переменилось, когда Финистер исполнилось двенадцать, и ее тело начало принимать новые формы.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Еще через пару лет, годам к четырнадцати, Финистер сама уже присматривала за малышами и учила их.
Она превращалась в девушку. Тело ее приобрело новые, весьма бросающиеся в глаза изгибы, а лицо стало таким, что заставляло городских мальчишек свистеть ей вслед. Хотя по-прежнему с оттенком угрозы. В ответ на издевательские просьбы о поцелуе, Финистер никогда не гонялась за насмешниками. Вместо этого она с сестрами высмеивала мальчишек, утверждая таким образом свое право на уважение. И все же это внимание было приятно ей, волновало, заставляя чувствовать себя особенной. Более того, порой у Финистер возникало странное ощущение власти над людьми. Когда подобное чувство овладевало девушкой, она преображалась, и тогда встречные парни таращились на нее в восхищении и пытались завести беседу, а ее приемные сестры ощущали уколы ревнивой зависти. С парнями разбирались просто: жаждущие ласки изгонялись с помощью шлепков, усиленных телекинезом.
Но и дома Финистер не раз замечала откровенно восхищенные взгляды своих приемных братьев.
Большей частью они общались с ней, как обычно — в конце концов, это была их сестра Финни, которую они знали всю жизнь. Но теперь в их голосах появились новые интонации — какое-то внимание с оттенком почитания, совсем не похожее на отношение городских парней. И это еще больше разжигало в Финистер то теплое и могучее начало, которое привлекало к ней мужчин.
Она обнаружила, что это чувство можно осознанно будить в себе, и тогда приемные братья слетаются, как мотыльки на свет, ревниво соперничая в любезности и готовности помочь с работой.
— Финни, милая, эта корзина слишком тяжела для тебя!
— Да нет, Джейсон, я прекрасно с ней управлюсь.
— Глупости, давай я понесу! Не правда ли, Мамины цветы в этом году так хороши…
Завязывался милый дружеский разговор, только укреплявший девушку в сознании собственной исключительности. Какое-то время она выжидала и наконец решилась испробовать свои чары на приемном отце.
Одним холодным зимним вечером они оказались вдвоем в гостиной. Папа присел в кресло у огня, Финистер подошла поближе, примеряясь, как начать разговор.
— Послушай, Папа, давай я помогу тебе снять башмаки, — она присела у его ног и улыбнулась, одновременно разжигая в себе огонек того особого чувства.
— Это очень мило с твоей стороны, — ответил Папа, мельком взглянув на девушку. Затем он еще раз посмотрел, на этот раз — пристальнее.
— Ну и ну, Финни! — воскликнул он. — Да ты же проецирующий эмпат!
— Что-что? — переспросила в смущении девушка, чувство разом исчезло.
— Мама! — Папа вскочил и направился в сторону кухни. — Мама, иди сюда! Наша малышка — проецирующий эмпат!
— В самом деле? — Мама появилась в дверях, суетливо вытирая руки о передник. — Ты имеешь в виду Финни? Ага, нам давно было известно, что она умеет заставлять других людей видеть ее в ненастоящем обличий. Значит, наша девочка способна проецировать и чувства?
— Именно. Проецировать и возбуждать их в людях! — Папа повернулся к Финистер. — Покажи Маме, что ты сейчас сделала.
Финни отнюдь не горела желанием демонстрировать, как она очаровывала Папу. Однако Мама глядела на нее с такой надеждой, что огорчать ее не хотелось.
Финистер припомнила, как радовалась Мама, когда она проявляла особое умение в чем-то. В надежде заслужить похвалу девушка сосредоточилась и попыталась восстановить чувство, которое возникало у нее в присутствии парней. Ей это удалось вполне, огонь внутри возник и стал разгораться.
В этот момент в комнату вошел Орли, нагруженный дровами для очага. Обернувшись и увидев Финни, он выронил свою поклажу и застыл столбом с отвисшей челюстью.
— Вижу, вижу, — Мама и сама сияла и пылала. — Как чудесно, Финни! Думаю, на сегодня достаточно.
Она посмотрела на Папу.
— Кажется, наша малышка далеко пойдет.
— Да, далеко и высоко! — согласился Папа, обнимая Маму за плечи. — Поздравляем тебя, Финни! Это редкий дар, действительно редкий!
— И нечестный к тому же, — проворчал Орли, нагибаясь за рассыпавшимися дровами.
— Ой, давай я тебе помогу! — вскинулась Финистер, являя образец искреннего раскаяния.
Она опустилась на колени, чтоб помочь брату, но тот фыркнул, как разъяренный кот. Девушка застыла в удивлении.
— Прости… прости меня, Орли, — пробормотала она.
— Да ладно, — отмахнулся подросток. — На самом деле у меня был ужасный день. До тех пор, пока я не увидел тебя.
Глаза его потеплели, в них читалось восхищение, но и недоумение тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47