– Может, и есть следы, но при таком дожде трудно сказать с уверенностью. Мы ведь могли подойти и с другой стороны, правда?
– Нет. Вы же сказали, что видели перед собой сплошные джунгли. А с другой стороны – холмы. Так ведь? Значит, это где-то здесь.
– Верно. Мы бегом спускались по какой-то узкой лестнице, убегали от слона… Потом шла широкая терраса, шире, чем верхняя, потом мы бежали по большой лестнице, действительно широкой.
– Угу. А над ней арка с какой-то рожей наверху?
– Я не заметил. Но в таком тумане…
– Ну да, похоже, здесь должны быть главные ворота. Лучше нам не бродить вслепую, раз вы говорите, что они такие сильные.
– Но тогда был полдень, – неуверенно проговорила Джеки. – И было сухо.
– Сейчас тоже скоро полдень, – сказал Те Киоре. – И пока мы шли сюда, дождь вроде стал поменьше. Минут через пятнадцать, наверное, совсем прекратится. Затаимся тут ненадолго и понаблюдаем.
Прижавшись друг к другу, мы разглядывали величественное сооружение, стараясь представить себе, в какой его части мы тогда оказались. Но каждый всплеск тумана открывал нам в лабиринте ещё одну террасу, ещё один пролет лестницы, всё это было симметрично, все похоже одно на другое, только кое-где пятно зелени говорило о зарослях, покрывших разрушенную террасу, а сквозь растрескавшуюся резьбу иногда выглядывал куст или высовывалась ветка плюща. Все стены были покрыты серыми пятнами лишайника, слабо светившимися в моросящем дожде. Однако то тут, то там среди резных украшений я замечал более яркие пятна – желтые, малиновые или сильно выцветшие фиолетовые. Значит, когда-то стены были покрашены. Эта мысль заставила меня вспомнить о красках на контейнере. Хорошо ли они держатся? Не потеряли ли силу магические знаки, которые оставил на контейнере Шимп?
– Интересно… – смущенно проговорила Джеки. – Я даже не могу соотнести всё это с какой-нибудь книгой или картиной. Борободур восстановили много лет назад. А это?
– А это – его дух, помнишь? Это не знающая времени сущность, его тень. Ну, как Сурабая , мы ещё в неё заглянули. Она ведь не принадлежит современности…
Деревянные пристани, пыльные немощеные улицы, глухие стены из высохших глиняных кирпичей и ни одного белого лица, кроме наших, только высокомерные голландцы, как тот, с важным видом восседавший с женой в европейском экипаже, взмахами рук они прокладывали себе путь сквозь шумную толпу на рынке и воротили носы от оживленных женщин в ярких саронгах, с ничем не прикрытой грудью. В зданиях – от каменных башен до деревянных хижин – не было ничего европейского. А при этом у нанятой нами большой повозки, запряженной быками, оказались стальные оси, грубо выточенные, но вполне пригодные подшипники, а упряжь, хоть и украшенная плетением, напоминавшим куклы Вайанга , явно было заимствована у европейцев. Здесь смешались прежняя и более поздняя Ява, и если бы я знал, за какой угол завернуть, я, наверное, увидел бы очертания Явы будущей.
– Да, странно, – кивнула Джеки. – Я думала… Борободур мог бы быть ещё живым, посещаемым. Но, выходит, от него отказались, как только закончилось строительство. Значит, то, что он так зарос, это и есть его истинная суть. Даже не то что заросло, а ещё хуже… Похоже… – Она не договорила.
– Да?
Джеки взглянула на меня своими спокойными глазами.
– Только не смейся. Похоже, в нём обитают духи.
– Я и не думаю смеяться, поверь мне. А кстати, когда Борободур был построен? И кем?
– Когда? О, в девятом веке. Его построили принцы Салиендра , буддисты, принесшие сюда новую религию, когда здесь уже царил индуизм, смешавшийся с местными верованиями. Примерно в это время земляки моего отца как раз плыли из Швеции, чтобы разграбить британский берег и похитить женщин. – Она вдруг усмехнулась. – Может, и твоих предков в Линдисфарне тоже поприжали…
– Разве что предков матери. А предки отца, должно быть, жили тогда вдоль цивилизованного берега Рейна. Возможно, они продавали негодные сапоги и доспехи шарлеманской армии. Они пришли из Германии с Георгом Первым, а может быть, и раньше.
– Вот как! А я и не знала. Но в шарлеманские времена они не строили ничего подобного этому, правда? Большие соборы появились позже. Но и они не были такими огромными.
Я улыбнулся про себя. Нет, Джеки совсем не изменилась, она не упускала возможности восславить Восток, словно хотела оправдать текущую в её жилах восточную кровь.
– Да, наши соборы не такие громадные. Но и без призраков зато! И потом, они служат нам до сих пор, разве не так? А почему эти принцы, построившие Борободур, оставили всё это гнить? Ведь возвести этот храм, наверное, стоило им целого состояния?
– Никто не знает. Просто они воздвигли его, и всё.
На нас опустилась завеса молчания. Было слышно только, как шумит дождь и стучат капли. Горгульи, ещё более безобразные, чем их западные собратья, по капле источали воду, она падала на камни, и без того уже растрескавшиеся и разрушающиеся, ведь горгульи трудились уже много-много лет.
Туман, словно прозрачными усиками, коснулся моей щеки. Значило ли это, что ветер переменился? Дождь, во всяком случае, стал утихать. Вдруг подлесок зашумел и закачался. Размахивая тощими руками, из него появился Батанг Сен, своей энергией и длинными худыми ногами он напоминал быстрого паука. По дороге сюда я беспокоился, как этот старый, слабый человек выдержит такой тяжелый переход. А сейчас усы у Батанга Сена молодцевато топорщились, маленькие черные глаза весело блестели, и выглядел он в десять раз бодрее, чем я.
– Ветер меняется! – прошипел он. – Шимп говорит, приближается что-то странное! Так что будь осторожен, старина!
Я согласно кивнул.
На случай каких-нибудь неприятных неожиданностей Шимп замыкал нашу процессию. У нас у всех было оружие, а он захватил с собой только свой необыкновенный посох. Насчёт ветра он оказался прав. Сейчас туман, напоминая соблазнительницу-танцовщицу, покачивался, кружился, обнажая верхнюю часть башни, круглые террасы, находившиеся в середине Борободура, и высокую ступу, являющую собой его сердце. Внезапно стала видна похожая на иглу верхушка шпиля, находящаяся метрах в сорока от земли, а за ней всего на мгновение показался клочок сияющего неба. Однако тут же более тяжелый туман внизу лениво заклубился и закрыл собой все, но при этом он на секунду обнажил нижние террасы. И тут я увидел то самое место, по которому мы с Джеки бежали, прыгая через лужи, по скользким каменным плитам, потом по ступенькам под покосившейся аркой, так что казалось, будто звериная морда с раскрытой пастью наверху просто висит в воздухе, подобно улыбке Чеширского Кота.
– Это же Кала – пожирающий время! – вскрикнула Джеки. – Ворота – это его пасть. Если ты в них войдешь, значит, он тебя проглотил! Чтобы ты мог духовно возродиться…
– Вот как? А мы выбежали как раз этим путем, когда Шимп взорвал арку. Так что контейнер должен быть где-то здесь! Смотри!
Клубы тумана раздвинулись, и мы увидели на расстоянии чуть больше длины футбольного поля одиноко стоящий и совершенно неуместный здесь старый, потрепанный грузовик с прицепом. А на нём уже несколько полинявший и облезлый, но всё равно яркий, покрытый каплями росы контейнер.
Было решено, что лучше всего совершить стремительный налет – ворваться на террасу, захватить грузовик и на буксире оттащить его на какую-нибудь лесную дорогу подальше от храма. Какие бы силы ни таились в храме, за его пределами они будут слабее – это показало наше бегство, так что в лесу нам будет легче защитить контейнер; если нам не удастся завести мотор, мы впряжем в грузовик быков. Но из-за ауры, окружавшей храм, из-за его гигантских размеров никто не спешил сделать первый шаг. Батанг Сен присел, нахмурился и яростно жевал собственный ус; Те Киоре, строя гримасы, переводил взгляд с него на меня, с меня – на Джеки. Я собирался с силами, чтобы отдать приказ, когда все внезапно обернулись, услышав, как сзади затрещали деревья. Руки рванулись к оружию, но тут мы увидели Шимпа. Оправдывая свое прозвище, он где бежал, где перемахивал через густые кусты, огромные руки раздвигали, заросли, словно паутину.
– Ну?! – чуть ли не кричал он. – Чего ждете? Что орехи с неба посыплются? Vorwaerts!
Он пронёсся между нами подобно комете, одной рукой схватил за шиворот меня, другой – Те Киоре и швырнул нас вперед. Мы летели, размахивая руками; окажись у нас на пути какой-нибудь валун, остановиться мы не смогли бы. А если бы попытались, то, наверное, свалились бы и напоролись на собственные мечи; поэтому мы мчались со всех ног, чтобы не потерять равновесия. А за нами, подстёгнутые энергией Шимпа, повскакав с мест, с гиканьем и визгом бросились головорезы из нашей команды. Среди них, подпрыгивая и хохоча, бежал и Батанг Сен.
Ничто так не способствует выделению адреналина, как победа над страхом; мы преодолели эту сотню ярдов с олимпийской скоростью, перепрыгивая через валявшиеся на пути камни, и запыхавшейся толпой остановились у грузовика.
– Богом клянусь! Это же старый «холден»! – отдуваясь, выкрикнул Те Киоре, прыгая в кабину. – Я же их с детства знаю. Заводная ручка, где же она, проклятая?
Ручка оказалась на месте, она выступала из решетки радиатора. Я попробовал крутануть её, спина напряглась, но двигатель чихнул, кашлянул и заглох. Я повторил попытку, но результат был тот же. Те Киоре оттеснил меня и так рванул ручку, что грузовик едва не перевернулся. Двигатель астматически захрипел и снова заглох. Те Киоре пнул ногой решетку.
– Всё ясно! Надо отсоединить прицеп!
Руки схватились за сцепное устройство, стали бить по нему рукоятками ножей и дубинками. С протестующим визгом прицеп наконец отцепился, его обвязали веревками, как следует закрепили их, все дружно навалились на него, и махина стала медленно разворачиваться, направляясь к джунглям и к свободе. Но как только под ней заскрежетали камни, вдруг снова заклубился туман, и по спине у меня пробежал холодок. Видно, это почувствовали и остальные и вздрогнули, как вздрагивают, роняя все из рук, люди, застигнутые на месте преступления. Все, даже Шимп, подняли глаза к небу, как будто ждали, что сейчас грянет гром. Но блеснул всего лишь солнечный луч. Клубившийся туман словно фокусировал и направлял его, стрела солнечного света коснулась камня центральной ступы, скользнула вниз по все ещё находящемуся в тени фасаду, пересекла террасу и по ступеням спустилась на камни, где стояли мы.
Солнечный луч? А может быть, какое-то страшное сверхсовременное оружие – лазерный луч, тонкий, как волос, или поток элементарных частиц, способный без дыма разрезать скалу на гладкие ломти? Ведь пока луч скользил посредине всего этого огромного сооружения, за ним возникала светлая линия – нить или шов, деливший, как медиана, и башню, и лестницу, и ворота ровно пополам. И тут же раздался громкий треск, резкий, как взрыв, – кр-р-рах! И наступила тишина.
С величавой торжественностью весь фасад здания вместе с башней аккуратно разошёлся по этому шву и распался на две части, словно раскрылись врата ада. Полоса света стала шире. Если бы оттуда вырвалось и поглотило нас пламя, я бы нисколько не удивился. Но в открывшихся глубинах засиял яркий дневной свет, нездешний свет, лившийся с иного неба, ясного и безоблачного, без малейших следов тумана.
И только где-то далеко-далеко был едва виден багряный склон, а с его убеленной вершины поднималась тонкая струйка дыма. Я узнал этот склон, хоть никогда его не видел, узнал по фотографиям. Судя по тому, как сдавленно ахнула Джеки, она тоже его узнала. Это была знаменитая, ни на какие другие не похожая святыня местных жителей, приманка и предел мечтаний туристов. Гунунг Агунг – Пуп Земли – Священная гора и спящий вулкан. Но он же был не здесь, даже не на Яве. Гунунг Агунг находился в самом центре тех мест, куда мы стремились и куда нас так злобно не пускали. Он был священной горой острова Бали. А сам Бали находился от нас на расстоянии добрых двухсот миль; и тем не менее Гунунг Агунг и земли, его окружавшие, предстали перед нами за разверзшимися вратами Борободура.
Потрясённые невероятным зрелищем, мы вдруг ощутили, как нас обуревают безумные надежды, словно сухие листья, вылетающие из костра, вспыхивающие и тут же падающие обратно. Пройти в эти ворота нечего было и мечтать. Они открылись перед нами, как соблазн, как насмешка, как вызов. За ними простиралась ещё одна каменная терраса, возвышавшаяся над видневшимся вдалеке пейзажем; и на неё, заполняя её всю, словно мощный прибой, заливавший её ступени, поднимался наводящий ужас строй воинов. Под ярким солнцем блестели развевающиеся шелковые знамена, солнце слепящими вспышками отражалось от копий и лат, от инкрустированных шлемов и расписных щитов. Боевые генералы в масках демонов с седыми торчащими усами оглядывали сверху шеренги своих солдат – стену из щитов и вскинутых копий; их лучники уже вытянули из колчанов украшенные лентами стрелы и приготовились стрелять;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59