А чтобы туда совсем уж больше не совались, распустим жуткие слухи о привидениях. Покажете несколько голограмм, вы это умеете. Пусть позавывают.
– Тогда Иржи придется все рассказать, – с сомнением заметил Мартин.
– Не придется. Он уже знает.
– От кого?
– От мадам Промехи.
– Надо же. Вот ведь настырный исследователь!
– Весь в отца, – усмехнулся курфюрст. – Я отправил его в Муром, хватит рисковать. Пусть послужит в охране посла Обенауса, это здорово расширяет кругозор. Ну, и этикету поднаберется.
– Да, – кивнул Мартин. – И меньше шансов попасться на глаза Камее.
– У нее остались считанные дни, – грустно сказал Бернар Второй. – Слушай, быть может, я идиот?
– А кто поведет эскадру?
– Уолтер.
– Нет, ты не идиот. Только вот и мне надо подключиться к этому делу.
– Тебе? Каким образом?
– Давненько я не бывал в Пресветлой.
– С ума сошел? – полюбопытствовал курфюрст.
– Нет. Вряд ли бубудуски обо мне еще помнят. Ольховски тоже считает, что есть реальные варианты. Однако сначала мне придется завершить одно дело в Схайссах.
– Люблю небесников, – насмешливо сказал курфюрст. – Если они обеими ногами стоят на земле
– А каков будет ответ по существу?
– Заканчивай со Схайссами, это у тебя хорошо получается. Потом и поговорим.
– Хорошо. Мне потребуются егеря Обермильха и отдельная санитарная рота.
– О чем речь! Бери. Будешь проезжать Шторцен, передавай привет Есницу. Он там под домашним арестом. Скучает небось.
Костер догорал. Выпала роса. В тумане у ручья приглушенно звякали удила, там поили лошадей. Проходившие мимо егеря невольно замедляли шаг, с удивлением разглядывая Хзюку.
– Вахмистр, вы можете отдохнуть до утра.
– Виноват, герр майор, – сказал Махач. – А ящер не сбежит?
Мартин покачал головой.
– Это не пленный.
– Не пленный? А кто?
– Союзник.
– Чудеса... – пробормотал Махач.
Небо над горами медленно розовело, но птицы еще не проснулись.
– Хог, – поеживаясь, сказал Хзюка. – И войне конец, и рассвет скоро. Хорошо.
Мартин не мог разделить его оптимизма. Напротив, он чувствовал тревогу. Не без влияния сейсса неведомого Свиристела Стоеросова Хзюка назвался братом мягкотелого. Сомнительно, чтобы без этого ящер разоткровенничался по поводу эдельвейсов. В сущности, войну победили предрассудок одной полуразумной расы и вредная для здоровья привычка другой. И то, и другое, увы, к разуму имеет косвенное отношение. Мир на такой основе возможен лишь весьма зыбкий. До настоящего рассвета еще очень далеко. Гораздо дальше, чем, к примеру, до Пресветлой Покаяны
Мартин поворошил уголья. Костер разгорелся с новой силой.
«И все же, – подумал он, – как бы там ни было, есть с чем себя поздравить. Впервые за всю историю Терраниса ящеры согласились заключить договор с мягкотелыми. И какой! О мире. Пусть временном, пусть вынужденном, но мире. Прецедент в данном случае важнее результата».
– Да, хорошо, – сказал он. – Хзюка, верховный машиш Поммерна предлагает тебя наградить. Не откажешься?
– Разве у вас можно отказаться от предложения машиша?
– Можно.
– Великий Мосос! Я сейчас такое скажу, что ты обидишься, Мартин.
– Не обижусь, Хзюка. Ты подарил мне ррогу. Говори.
– Вы ненормальные.
Мартин улыбнулся, пожал плечами.
– Да нет. Просто у нас и у вас многие обычаи разные. Но есть и похожие, даже общие.
– Общие? Что у нас общего?
– Много. Например, и схаи, и мягкотелые считают недостойным нарушить обещание. Или бросить друга в беде. Разве не так?
– Это – да, это правильно. Хотя бывает, что и бросаем. Как молодого машиша. Помнишь?
– Бывает, конечно, – согласился Мартин. – Но тогда виноват не обычай, а тот, кто его нарушил. Хуг?
– Хог, – пробурчал Хзюка. – Тебя невозможно победить словами. Если тебе нужно, я возьму награду.
– Это нужно нам всем, брат рептилий.
– Хорошо, что мы не враги. Ты хитрый, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Очень хитрый. Я давно заметил.
– Это плохо?
– Это полезно. Твоя хитрость остановила войну. Во второй раз Су Мафусафаю будет трудно собрать племена. Ты спас не только своих соплеменников, Мартин, но и много схаев. Молодесс. Так это звучит по-вашему? – Так, – сказал Мартин, улыбаясь. – А давай прикажем нашим сыновьям дружить.
Хзюка вскочил на ноги. Стоявшие неподалеку лошади шарахнулись.
– Мососсимос! Нет, ну до чего хитрый. Потом сел и сказал:
– Давай.
Штуцерным шомполом Мартин выкатил из золы печеную картофелину и подтолкнул Хзюке.
– Попробуй. Только сначала нужно почистить.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал тот, дуя на ладони. – Ух ты! Вкусно. Послушай, что-то все хорошо у нас получается. Нет ли чего плохого?
– Есть.
– Что ж, давно не было. Говори.
– У тебя ноги зажили?
– Еэ. Давно. А что?
– Маш-борзай Сунхариги Уэкей опознал золотой браслет хачичеев. Не значит ли это, что хачичеи объединились с Мафусафаем против сивов?
– Ну, про браслеты многие знают. Что еще?
– Он назвал меня Уохофаху Фахах.
– Еэ?
– Кроме хачичеев, об этом никто не знал. Хзюка перестал жевать.
– Мартин, мне пора возвращаться.
Мартин выкатил из костра вторую картофелину.
– А меня возьмешь?
– Зачем?
– Да вдруг пригожусь. Могу по снегу погулять. Или цветов каких-нибудь принести.
– Шо ишигу! Еэ, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Так и быть, беру. Но только до перевала. Появляться в Схайссах тебе нельзя.
– Еэ, – сказал Мартин
– И машишем теперь буду я. Очередь пришла. Хорошо понял?
Майор Неедлы, будущий барон фон Бистриц, почтительно сложил ладони над головой.
– Со всех сторон, о Хзюка.
22. ГЛЯДИШЬ, И ЗАЧТЕТСЯ ГДЕ
После возвращения разведки прошло уже полчаса. Сыпались сухие мелкие снежинки. Обермильх протоптал дорожку, расхаживая вперед и назад. Мартин подпрыгивал, шевелил пальцами ног, шерстяной варежкой прикрывал нос. Лишь егер-капрал Тиргурд стоял с неподвижностью изваяния, заложив руки за спину. Снег повис на его бровях, забился в откинутый капюшон, посеребрил и без того седую бороду.
Все трое молчали.
Внизу густо мело, шагах в двадцати уже трудно было что-либо различить. Ветер гудел и вверху. Над горами быстро плыли облака. В прозрачных разрывах между ними загорались звезды. Ясный и морозный день быстро уступал место еще более холодному вечеру. Подножия скал быстро поглощали сумерки, только их освещенные вершины еще курились белым снежным дымком.
– Ну, где же они? – не выдержал Обермильх. – Может, послать разведку еще раз, подальше?
– Нельзя, – сказал Мартин. – Граница.
– Да стражи-то не видно, – ухмыльнулся Обермильх.
– Нет, Фальке, договоры нужно соблюдать.
– Однако идут, – откашлявшись, сказал Тиргурд.
– Да ну?
– Идут, идут, – уверенно повторил капрал
Мартину тоже показалось, что он видит какие-то смутные тени. Но прошло еще с четверть часа, прежде чем эти тени приобрели очертания.
Ящеры шли группами по двое-трое, поддерживая друг друга. Шли очень медленно, часто останавливаясь.
Мартин побежал навстречу.
Увидев его, схаи соединили ладони над головами. Почти все они были уффиких, женщины. В одной из них Мартин с радостью узнал Тишингу, старшую жену Хзюки. Она совершенно не изменилась – строгая, худая и прямая как палка.
Вперед вышел пожилой схай с повязкой на голове. Сделав два шага, он упал на колени.
– Ишигу Мосос! Я говорю устами машиша Уханни. Пустите нас в свои земли, мягкотелые! И мы будем вам братья.
Мартин поднял ящера и внимательно вгляделся в его почерневшее лицо. Что-то в нем было знакомым. Мартин стукнул себя кулаком в живот.
– Ишау схайсс, Фосехта. Добро пожаловать. Ты помнишь меня?
– Тебя помнят все сивы, Мартин. И хачичеи тоже... помнят.
– Хог. А где машиш Уханни?
– Он в гостях у Мососа. Вот, велел передать тебе перстень.
Мартин взглянул на золотую змею, пожирающую свой хвост.
– Эх! Я хотел видеть его своим гостем.
– Уханни... тоже.
– А Хзюка жив?
– Еэ. Он внизу. Со всеми уцелевшими офсах сдерживает воинов Су Мафусафая. Хзюка теперь машиш сивов.
Пока они разговаривали, сверху начали подходить егеря Обермильха. Они останавливались и с любопытством разглядывали ящеров. Те забеспокоились.
Мартин поспешил вмешаться: – Фосехта! Устами машиша Бернара обещаю: мы дадим вам землю. На перевале уже разжигают костры. Скажи уффиких, чтобы не боялись моих воинов. Они помогут вам пройти снега.
Фосехта медленно повернулся и крикнул два слова. Мартин слышал, как женщины сивов передавали их вниз, по цепи:
– Уохофаху Фахах, Уохофаху Фахах...
Одна уффики вдруг упала. К ней подошел Тиргурд. Наклонился, поднял, стряхнул снег.
– Ну, ты чего, девочка? Держись. Давай-давай, перебирай лапками...
Ящерка ткнулась лицом в его полушубок и затихла. Капрал растерянно глянул на Мартина.
– Герр майор, разрешите доложить! Совсем еще ребятенок...
– Вот и неси ее, крокодил, – отозвался Обермильх. – Заморозишь ведь.
Тиргурд сунул руку за пазуху и вытащил кусок сахара.
– На, попробуй, – сказал он. – Тебе понравится.
Он поднял глаза кверху, изображая блаженство. А сверху прибежал фельдшер.
– Герр майор! Санитарные палатки готовы. Мы там воду согрели.
– А спирт есть?
– Само собой. Море! Ребята даже от своей нормы отказываются.
– Очень хорошо.
– Разрешите проверить, которые тут обмороженные?
– Да они все обмороженные, – сказал Мартин.
– Тиргурд, – недовольно крикнул Обермильх. – Тащи ребенка!
– Она чегой-то лопочет, герр егер, а я никак не разберу.
– Отцом тебя называет, – вздохнул Мартин. – Сирота, всех родных поубивали. Намыкалась она там, в своих Схайссах..
Тиргурд снял шапку, почесал затылок и зачем-то перекрестился.
– Ну что ж. Значит, будет сестренка моей Катьке. Прокормим!
Потом хитро глянул в сторону начальства:
– Глядишь, и зачтется где. А?
– Еэ, – сказал Мартин. – Обязательно.
– Йа, – сказал Обермильх. – Конечно, зачтется. Прохвост ты этакий...
Красноярск, 2002
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Тогда Иржи придется все рассказать, – с сомнением заметил Мартин.
– Не придется. Он уже знает.
– От кого?
– От мадам Промехи.
– Надо же. Вот ведь настырный исследователь!
– Весь в отца, – усмехнулся курфюрст. – Я отправил его в Муром, хватит рисковать. Пусть послужит в охране посла Обенауса, это здорово расширяет кругозор. Ну, и этикету поднаберется.
– Да, – кивнул Мартин. – И меньше шансов попасться на глаза Камее.
– У нее остались считанные дни, – грустно сказал Бернар Второй. – Слушай, быть может, я идиот?
– А кто поведет эскадру?
– Уолтер.
– Нет, ты не идиот. Только вот и мне надо подключиться к этому делу.
– Тебе? Каким образом?
– Давненько я не бывал в Пресветлой.
– С ума сошел? – полюбопытствовал курфюрст.
– Нет. Вряд ли бубудуски обо мне еще помнят. Ольховски тоже считает, что есть реальные варианты. Однако сначала мне придется завершить одно дело в Схайссах.
– Люблю небесников, – насмешливо сказал курфюрст. – Если они обеими ногами стоят на земле
– А каков будет ответ по существу?
– Заканчивай со Схайссами, это у тебя хорошо получается. Потом и поговорим.
– Хорошо. Мне потребуются егеря Обермильха и отдельная санитарная рота.
– О чем речь! Бери. Будешь проезжать Шторцен, передавай привет Есницу. Он там под домашним арестом. Скучает небось.
Костер догорал. Выпала роса. В тумане у ручья приглушенно звякали удила, там поили лошадей. Проходившие мимо егеря невольно замедляли шаг, с удивлением разглядывая Хзюку.
– Вахмистр, вы можете отдохнуть до утра.
– Виноват, герр майор, – сказал Махач. – А ящер не сбежит?
Мартин покачал головой.
– Это не пленный.
– Не пленный? А кто?
– Союзник.
– Чудеса... – пробормотал Махач.
Небо над горами медленно розовело, но птицы еще не проснулись.
– Хог, – поеживаясь, сказал Хзюка. – И войне конец, и рассвет скоро. Хорошо.
Мартин не мог разделить его оптимизма. Напротив, он чувствовал тревогу. Не без влияния сейсса неведомого Свиристела Стоеросова Хзюка назвался братом мягкотелого. Сомнительно, чтобы без этого ящер разоткровенничался по поводу эдельвейсов. В сущности, войну победили предрассудок одной полуразумной расы и вредная для здоровья привычка другой. И то, и другое, увы, к разуму имеет косвенное отношение. Мир на такой основе возможен лишь весьма зыбкий. До настоящего рассвета еще очень далеко. Гораздо дальше, чем, к примеру, до Пресветлой Покаяны
Мартин поворошил уголья. Костер разгорелся с новой силой.
«И все же, – подумал он, – как бы там ни было, есть с чем себя поздравить. Впервые за всю историю Терраниса ящеры согласились заключить договор с мягкотелыми. И какой! О мире. Пусть временном, пусть вынужденном, но мире. Прецедент в данном случае важнее результата».
– Да, хорошо, – сказал он. – Хзюка, верховный машиш Поммерна предлагает тебя наградить. Не откажешься?
– Разве у вас можно отказаться от предложения машиша?
– Можно.
– Великий Мосос! Я сейчас такое скажу, что ты обидишься, Мартин.
– Не обижусь, Хзюка. Ты подарил мне ррогу. Говори.
– Вы ненормальные.
Мартин улыбнулся, пожал плечами.
– Да нет. Просто у нас и у вас многие обычаи разные. Но есть и похожие, даже общие.
– Общие? Что у нас общего?
– Много. Например, и схаи, и мягкотелые считают недостойным нарушить обещание. Или бросить друга в беде. Разве не так?
– Это – да, это правильно. Хотя бывает, что и бросаем. Как молодого машиша. Помнишь?
– Бывает, конечно, – согласился Мартин. – Но тогда виноват не обычай, а тот, кто его нарушил. Хуг?
– Хог, – пробурчал Хзюка. – Тебя невозможно победить словами. Если тебе нужно, я возьму награду.
– Это нужно нам всем, брат рептилий.
– Хорошо, что мы не враги. Ты хитрый, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Очень хитрый. Я давно заметил.
– Это плохо?
– Это полезно. Твоя хитрость остановила войну. Во второй раз Су Мафусафаю будет трудно собрать племена. Ты спас не только своих соплеменников, Мартин, но и много схаев. Молодесс. Так это звучит по-вашему? – Так, – сказал Мартин, улыбаясь. – А давай прикажем нашим сыновьям дружить.
Хзюка вскочил на ноги. Стоявшие неподалеку лошади шарахнулись.
– Мососсимос! Нет, ну до чего хитрый. Потом сел и сказал:
– Давай.
Штуцерным шомполом Мартин выкатил из золы печеную картофелину и подтолкнул Хзюке.
– Попробуй. Только сначала нужно почистить.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал тот, дуя на ладони. – Ух ты! Вкусно. Послушай, что-то все хорошо у нас получается. Нет ли чего плохого?
– Есть.
– Что ж, давно не было. Говори.
– У тебя ноги зажили?
– Еэ. Давно. А что?
– Маш-борзай Сунхариги Уэкей опознал золотой браслет хачичеев. Не значит ли это, что хачичеи объединились с Мафусафаем против сивов?
– Ну, про браслеты многие знают. Что еще?
– Он назвал меня Уохофаху Фахах.
– Еэ?
– Кроме хачичеев, об этом никто не знал. Хзюка перестал жевать.
– Мартин, мне пора возвращаться.
Мартин выкатил из костра вторую картофелину.
– А меня возьмешь?
– Зачем?
– Да вдруг пригожусь. Могу по снегу погулять. Или цветов каких-нибудь принести.
– Шо ишигу! Еэ, Дьявол-Кричащий-в-Ночи. Так и быть, беру. Но только до перевала. Появляться в Схайссах тебе нельзя.
– Еэ, – сказал Мартин
– И машишем теперь буду я. Очередь пришла. Хорошо понял?
Майор Неедлы, будущий барон фон Бистриц, почтительно сложил ладони над головой.
– Со всех сторон, о Хзюка.
22. ГЛЯДИШЬ, И ЗАЧТЕТСЯ ГДЕ
После возвращения разведки прошло уже полчаса. Сыпались сухие мелкие снежинки. Обермильх протоптал дорожку, расхаживая вперед и назад. Мартин подпрыгивал, шевелил пальцами ног, шерстяной варежкой прикрывал нос. Лишь егер-капрал Тиргурд стоял с неподвижностью изваяния, заложив руки за спину. Снег повис на его бровях, забился в откинутый капюшон, посеребрил и без того седую бороду.
Все трое молчали.
Внизу густо мело, шагах в двадцати уже трудно было что-либо различить. Ветер гудел и вверху. Над горами быстро плыли облака. В прозрачных разрывах между ними загорались звезды. Ясный и морозный день быстро уступал место еще более холодному вечеру. Подножия скал быстро поглощали сумерки, только их освещенные вершины еще курились белым снежным дымком.
– Ну, где же они? – не выдержал Обермильх. – Может, послать разведку еще раз, подальше?
– Нельзя, – сказал Мартин. – Граница.
– Да стражи-то не видно, – ухмыльнулся Обермильх.
– Нет, Фальке, договоры нужно соблюдать.
– Однако идут, – откашлявшись, сказал Тиргурд.
– Да ну?
– Идут, идут, – уверенно повторил капрал
Мартину тоже показалось, что он видит какие-то смутные тени. Но прошло еще с четверть часа, прежде чем эти тени приобрели очертания.
Ящеры шли группами по двое-трое, поддерживая друг друга. Шли очень медленно, часто останавливаясь.
Мартин побежал навстречу.
Увидев его, схаи соединили ладони над головами. Почти все они были уффиких, женщины. В одной из них Мартин с радостью узнал Тишингу, старшую жену Хзюки. Она совершенно не изменилась – строгая, худая и прямая как палка.
Вперед вышел пожилой схай с повязкой на голове. Сделав два шага, он упал на колени.
– Ишигу Мосос! Я говорю устами машиша Уханни. Пустите нас в свои земли, мягкотелые! И мы будем вам братья.
Мартин поднял ящера и внимательно вгляделся в его почерневшее лицо. Что-то в нем было знакомым. Мартин стукнул себя кулаком в живот.
– Ишау схайсс, Фосехта. Добро пожаловать. Ты помнишь меня?
– Тебя помнят все сивы, Мартин. И хачичеи тоже... помнят.
– Хог. А где машиш Уханни?
– Он в гостях у Мососа. Вот, велел передать тебе перстень.
Мартин взглянул на золотую змею, пожирающую свой хвост.
– Эх! Я хотел видеть его своим гостем.
– Уханни... тоже.
– А Хзюка жив?
– Еэ. Он внизу. Со всеми уцелевшими офсах сдерживает воинов Су Мафусафая. Хзюка теперь машиш сивов.
Пока они разговаривали, сверху начали подходить егеря Обермильха. Они останавливались и с любопытством разглядывали ящеров. Те забеспокоились.
Мартин поспешил вмешаться: – Фосехта! Устами машиша Бернара обещаю: мы дадим вам землю. На перевале уже разжигают костры. Скажи уффиких, чтобы не боялись моих воинов. Они помогут вам пройти снега.
Фосехта медленно повернулся и крикнул два слова. Мартин слышал, как женщины сивов передавали их вниз, по цепи:
– Уохофаху Фахах, Уохофаху Фахах...
Одна уффики вдруг упала. К ней подошел Тиргурд. Наклонился, поднял, стряхнул снег.
– Ну, ты чего, девочка? Держись. Давай-давай, перебирай лапками...
Ящерка ткнулась лицом в его полушубок и затихла. Капрал растерянно глянул на Мартина.
– Герр майор, разрешите доложить! Совсем еще ребятенок...
– Вот и неси ее, крокодил, – отозвался Обермильх. – Заморозишь ведь.
Тиргурд сунул руку за пазуху и вытащил кусок сахара.
– На, попробуй, – сказал он. – Тебе понравится.
Он поднял глаза кверху, изображая блаженство. А сверху прибежал фельдшер.
– Герр майор! Санитарные палатки готовы. Мы там воду согрели.
– А спирт есть?
– Само собой. Море! Ребята даже от своей нормы отказываются.
– Очень хорошо.
– Разрешите проверить, которые тут обмороженные?
– Да они все обмороженные, – сказал Мартин.
– Тиргурд, – недовольно крикнул Обермильх. – Тащи ребенка!
– Она чегой-то лопочет, герр егер, а я никак не разберу.
– Отцом тебя называет, – вздохнул Мартин. – Сирота, всех родных поубивали. Намыкалась она там, в своих Схайссах..
Тиргурд снял шапку, почесал затылок и зачем-то перекрестился.
– Ну что ж. Значит, будет сестренка моей Катьке. Прокормим!
Потом хитро глянул в сторону начальства:
– Глядишь, и зачтется где. А?
– Еэ, – сказал Мартин. – Обязательно.
– Йа, – сказал Обермильх. – Конечно, зачтется. Прохвост ты этакий...
Красноярск, 2002
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46