А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

К утру их уже нет на месте.
Мы поднялись по ступеням и прошли через скрипучую веранду в гостиную. Повсюду: на столах, на полу, в углах комнаты – валялись книги в бумажных обложках. Я бегло глянул на названия: эклектичное собрание, от невыдуманных историй о знаменитых убийцах до Кнута Гамсуна, от сочинений про диеты, гороскопов и комиксов до Воннегута. Мне показалось, что эта странная пестрота отражает многочисленность и разношерстность нынешних и прошлых квартирантов Дома Страха.
– Ты все это прочитал?
– Разумеется. Зачем еще здесь быть книгам?
– И ты их сам купил?
– Я не покупаю книги, – ответил он.
Тогда я еще не знал о волшебном плаще Кливленда, из бесчисленных и бездонных карманов которого он доставал сигареты, консервы, книги и журналы, а иногда даже резиновых змеек или заводные клацающие челюсти, попавшиеся ему на глаза в каком-нибудь магазине. Возможно, ни один из фокусов Кливленда не мог сравниться с тем, как он просадил все немалое наследство, оставленное ему матерью, за шесть лет, не покупая ничего дороже мотоцикла.
Мы помылись, и, пока он переодевался, я бродил по дому, заглядывая в пустые комнаты, в каждой из которых имелся музыкальный центр и матрац. Никого из страшных соседей не оказалось дома, хотя следы их жизнедеятельности были доступны глазу и носу. Двери некоторых спален были заперты на навесной замок, другие, сорванные с петель, просто стояли у стены. Я вошел в одну из комнат и уставился отсутствующим взглядом на плакат какой-то рок-группы, не сразу сообразив, что на нем изображено зрелищное жертвоприношение ацтеков на вершине пирамиды – возложение на алтарь сердца, вырезанного из груди. Я думал о том, что должен позвонить Флокс, и эта мысль была так привлекательна, что я почти решился отправиться к ней без звонка – выскользнуть из дома и предоставить Кливленду ехать в деловую часть города без меня. Возможно, это было бы еще большей глупостью, хотя трудно сообразить почему. Как бы то ни было, в дверном проеме показалась голова Кливленда.
– Все, Бехштейн.
Я обернулся. У Кливленда на носу сидели круглые очки в белой оправе, которые придавали ему обреченный вид.
– Ладно, – вздохнул я. – Дай мне только позвонить Флокс.
Но ответа я не дождался, так что мы отправились в центр. Это была моя четвертая поездка на мотоцикле Кливленда.
17. Знакомство
По дороге в центр я взвешивал вероятность того, что снова окажусь в том самом злосчастном итальянском ресторане. Во всяком случае, в этом была бы какая-то жутковатая симметрия. Однако случилось так, что у отца в номере сидели несколько мужчин. Их приглушенный смех достиг наших ушей, когда мы шагали по вытертому плюшу прохладного и сумрачного отельного коридора. Щеки мои горели от мышечных усилий и волнения. И тут Кливленд поразил меня: когда я остановился перед дверью номера и обернулся к нему за поддержкой, он выдернул галстук из кармана кожаной куртки и затянул его под воротником рубашки. Галстук был серо-коричневый, с любопытным рисунком из ромбов и овалов.
– Шкура гремучей змеи, – пояснил Кливленд.
Из-за двери послышался очередной взрыв смеха. Я подождал, пока он утихнет, не желая становиться причиной нового зловещего приступа веселья, и, услышав, что отец прочищает глотку, постучал. Спустя несколько секунд, которые потребовались им, чтобы обменяться тихими репликами и выбрать того, кто откроет дверь, нам отворил один из Них. Я попытался заглянуть в комнату, но не увидел ничего, кроме скамейки, зеркала и гладиолусов в вазе. Открывший нам мужчина в рубашке с короткими рукавами и костюмных брюках выглядел бледным и скверно постриженным. Он узнал меня, а я никак не мог вспомнить, видел ли его раньше. Он улыбнулся и вышел к нам в коридор, закрыв за собой дверь.
– Эй! – сказал он. – Как вам это нравится? Это же малый Джо Бехштейна! – Он пожал мне руку. – Я Джимми. Джим Бризи. Когда я тебя видел последний раз, ты был еще совсем пацаном. Слушай, Арт. – Он положил мне руку на плечо и передвинул меня чуть ближе к себе и чуть дальше от двери, потом бросил взгляд мне через плечо и, казалось, впервые заметил Кливленда. – Это твой друг?
– Да. Я тоже рад тебя видеть, Джимми.
– Слушай, Арт… твой папа сейчас немного занят. Ну, знаешь, разговаривает кое с какими людьми. Вот. Занят он.
– Как жаль.
– Ну да. Понимаешь? Я вот думаю, не прийти ли тебе, скажем, через часик или полтора, а?
– Да? Ладно, Джимми, конечно. Скажем, часов в пять?
Он согласился, даже не взглянув на часы, и тут же вернулся обратно в номер. Дверь захлопнулась.
– Ну что ж, в пять так в пять, – сказал я. – Отец занят.
Кливленд закатил глаза:
– Бехштейн, ты просто размазня. Медуза. – Он снова постучал в дверь.
– Да? – произнес, все еще улыбаясь, Джимми Бризи.
– А нельзя нам встретиться с мистером Бехштейном сейчас, а не в пять часов? – спросил Кливленд.
– Ты кто? – спросил его Джимми, только уже без улыбки.
– Я друг. Кливленд Арнинг.
– Пусти их, – услышал я голос отца.
Джимми Бризи убрался с нашего пути, как ворота.
В комнате было семеро мужчин, не считая Их. Они расположились в креслах вокруг длинного низкого кофейного столика, на котором лежали прочитанная и неровно сложенная газета, ключ и билет на самолет. Отец, одетый для гольфа, собранный, но не напряженный; дядя Ленни, в белых ботинках и широких светлых штанах; и пятеро других, один из которых, тоже бледный, резко выпрямился при виде Кливленда. Наверное, это был Фрэнки Бризи, слегка удивленный появлением одного из своих подручных-байкеров. Фрэнки оказался тщедушным человечком, желавшим – я это сразу увидел, – чтобы всякому было заметно, какую кучу денег он вложил в свой гардероб. Он был самым большим показушником в этой комнате, старой, затхлой, элегантной и большой, как и весь отель. Мужчины с удовольствием курили сигары и потягивали напитки: мой отец и дядюшка Ленни – кофе глясе, как всегда, другие – что-то имбирное или что-то неразбавленное с кусочком лимона. Все улыбались. Все, кроме Фрэнки Бризи.
– Здравствуй, пап, здравствуйте, дядя Ленни, – сказал я, решив не подходить к отцу для привычного поцелуя в щеку. Я кивнул остальным мужчинам, которые кивнули мне. – Прости, что побеспокоил вас. Это мой друг Кливленд.
Отец поднялся навстречу и поцеловал меня. Они с Кливлендом обменялись рукопожатиями.
– Джо, я знаю Кливленда, – осторожно произнес Фрэнки.
Отец посмотрел на меня.
– Очень рад знакомству с вами, мистер Бехштейн, – вмешался Кливленд. – Это я виноват в том, что мы вам помешали. Я хотел встретиться с вами.
– Рад познакомиться, – тихо произнес отец.
– Это один из моих ребят, – вставил слово Фрэнки.
– Почему бы вам с Кливлендом не занять себя чем-нибудь на пару часов, Арт? А потом мы поужинаем вместе. – Он смотрел на меня не моргая.
– Да. Не у всех тут летние каникулы, Арт, – захихикал дядюшка Ленни. – Кое-кому приходится работать даже в самые жаркие деньки.
– Все, ребята, я занят. До встречи.
– Джо, пусть побудут чуток, – сказал лысеющий блондин с доброжелательными голубыми глазами и сломанным, как у боксера, носом. Он поднял газету и положил ее рядом с собой. Это был Карл Пуники, по кличке Пун. Правда, в то время я этого еще не знал. Как не знал еще трех вещей. Первое: он считался крупнейшим скупщиком краденых драгоценностей. Второе: он целый год воевал с Фрэнки Бризи за небольшой участок долины Мононгахилы. И третье: у него был сын, байкер, которого он обожал и с которым встречался каждое воскресенье за обедом. – Я ни разу не видел твоего парня, Джо.
Мой отец был вынужден вести дела с этим человеком, поэтому встал, положил руку мне на плечо и сказал:
– Артур, это мистер Пуники.
И мы пошли по комнате. Я пожимал руки. Кливленд тоже. Я заметил, как мистер Пуники с отеческим умилением рассматривает галстук Кливленда.
– Ну что? – спросил отец. – Вы просто зашли поздороваться?
– Да, – ответил Кливленд.
– Нет, – возразил я. – У нас было к тебе дело.
Наверное, мы с Кливлендом обменялись парой взглядов, достойных Хейли Миллс и как бы говоривших: ну и что нам теперь делать? – потому что все присутствующие рассмеялись.
– Этому парню здесь не место, – вдруг взбеленился Фрэнки. – Он шестерка.
– Пап, Кливленду нужна работа, – заметил я. Фрэнки Бризи вскочил и сжал кулаки.
– Кливленд хотел бы найти работу – поправил он.
– Это глупо, – поморщился отец.
– Я дам Кливленду работу, – вмешался мистер Пуники. Он вытащил из кармана ручку, оторвал аккуратный клочок от цветного конверта, в который был вложен отцовский билет, что-то написал на нем и отдал его Кливленду.
– Увидимся в пять, – произнес отец почти шепотом. Он так сильно нахмурился, что, казалось, его лоб пересекает одна длинная бровь. И побагровел. – Наедине.
В ту же секунду я понял, что зашел слишком далеко и никакой ужин мне теперь не поможет.
– Я не смогу прийти, пап, – буркнул я. – Извини, я занят. – Я начал было плакать, потом остановился. Мне захотелось зевнуть. – Пойдем, Кливленд.
– Готов поспорить, что работа будет веселенькая, – тихо говорил Кливленд, пока мы шли через нарядный вестибюль. – Более соответствующая моим дурацким вкусам и предубеждениям.
Мы долго ждали лифта. В прохладном коридоре было очень тихо. Наконец медные створки разъехались. По пути вниз Кливленд намеренно встал под объявлением: «Не курить. Штраф пятьсот долларов» – и зажег сигарету. Меня передернуло от никчемности и театральности этого жеста.
Я не заметил, как проглотил половину своего пива. Мы оба были не в себе, только Кливлендом владели нервические мечтания, а мной – апатия. Когда я наконец признал легкий хлебный вкус пива и огляделся, то не смог вспомнить, как попал в бар. Я сидел на самом последнем стуле возле окна и мог видеть яркий день и солнечные красные кирпичи Маркет-сквер. Я позволил себе на мгновение расслабиться в теплых токах воздуха, подгоняемого ленивыми лопастями вентиляторов, и успокоительных солоноватых испарениях мертвых моллюсков, которые витали вокруг. Карл Пуники прошел мимо бара, не заглянув в окно. Прежде чем пропасть из виду, он провел рукой по редеющим светлым волосам и передернул плечами. С моей подрагивавшей сигареты упал столбик пепла.
– Ох, Арт, я только сейчас понял, – произнес Кливленд. – Прости.
– Ха! Спасибо.
– Нет, правда. Это испортит твои отношения со стариком?
– Да. Не знаю. Нет, наверное. У нас и без этого не все было в порядке.
– Ты злишься на меня, Бехштейн? Не надо. – Белая оправа придавала его лицу проказливый вид. Вдруг он сказал спокойно: – У меня прекрасное предчувствие! – И допил свое пиво. – Все получается по-моему. «А кукуруза вымахала слону по глаз…»
Я засмеялся и наконец посмотрел на него. В какое-то мгновение этого дня, на излете знойного июля, который побил рекорд двадцать шестого или какого-то еще года, мои отношения с Кливлендом стали терять напряженность и рождали неловкое желание посмеяться надо всем.
– Я должен позвонить Флокс, – сообщил я, думая, что должен позвонить Артуру. Соскользнув со своего стула, я пошел мимо старых фотографий и мужчин возле барной стойки, нащупывая в кармане монеты.
– Алло? – Боже мой, это был голос Флокс.
– А, привет!
«Оператор, оператор, тут какая-то ошибка!»
– А, это ты!
– Здравствуй, Флокс. Мне очень плохо, и я не хотел бы сейчас об этом разговаривать. Как ты?
– Злюсь. – Она постукивала по трубке. – Ты где?
– В центре. С Кливлендом.
– Хорошо. Там и оставайся.
– А может, я сейчас приеду к тебе?
– Нет, – сказала она уже тише. – Я не хочу. – Она была очень холодна. – Почему бы тебе не позвонить Артуру?
– Флокс! Хорошо, я так и сделаю.
– Нет, Арт, приезжай!
– Нет, я последую твоему совету и позвоню Артуру. – Возникла пауза. Компьютер игрового автомата, стоявшего слева от меня, имитировал женские оргастические стоны. Я осознал, какую глупость только что сморозил.
– Ладно, – согласилась она.
– Ох, Флокс, давай я сейчас приеду.
– Нет, – отрезала она. – Я слишком зла, чтобы тебя сейчас видеть. Я могу наговорить лишнего. Приезжай позже.
События развивались слишком быстро, чтобы у нас было это «позже».
– Я выезжаю.
– Нет. – И она повесила трубку.
Когда я снова набрал ее номер, линия была занята. Поэтому я позвонил Артуру и разбудил его. Он велел мне немедленно приезжать. Я вернулся к столику, чтобы предупредить Кливленда, что уматываю, но его уже не было – только записка на столе и пара смятых долларовых банкнот. Я прочитал записку, сунул ее в карман и пошел садиться на автобус до Шейдисайд.
Артур сочувственно хмыкнул, увидев меня, и милостиво протянул мне руку. Я обнял его и прижал к себе. Мы отстранились друг от друга. У него было загорелое сонное лицо, ресницы на левом глазу слиплись. Запах новой туалетной воды от Кристиана Диора отдавал цитрусом. Как же я был рад его видеть!
– Бедняга! – сказал он. – Выглядишь отвратительно.
– Чувствую себя так же, – признался я. – Обними меня еще раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов