— А такое возможно? Насколько я знаю, лишь магистры университетов владеют несколькими Стихиями. И то не в совершенстве. Но для магистра вы слишком молоды.
— Эльд, отстань от парня, — фыркнул Тох. — Поверь мне на слово, Эскер справится.
Полковник вперил взгляд в оборотня, тот принял вызов. Около минуты играли в гляделки. Наконец южанин тяжело вздохнул, устало потер виски.
— Раз ты так говоришь, Альен… Тебе я верю.
Я закусил губу. Порядком достало, что обо мне говорят, как о скаковой лошади. Добежит, не добежит. Возьмет барьер или нет. Сейчас бы молнией шарахнуть для острастки, показать удаль. Но лучше промолчу, ну их к Мрону! Люди военные, а значит, прямолинейные и специфически мыслящие. Могут и в морду дать. Или же объявить предателем, шпионом Скифра. Наденут петлю на шею, и прощай, Эскер. Хотя Тох не допустит, да и я не дамся…
— С чем я должен справиться? — спросил я угрюмо, сжав посох покрепче.
Отцы-командиры переглянулись. Эльд поморщился, а Тох ослепительно улыбнулся. Полковник встал из кресла, прошелся по комнате. Спину держал идеально ровно, черные как уголь глаза затуманились.
— Задание в общем-то простое, — задумчиво произнес тарк. — Нужно доставить в трактир «Жирный гусь», что под Лугаром, пакет документов и писем. Само заведение используется нами как перевалочный пункт для организации всяческих операций. Тебя встретят…
— Так я должен быть простым гонцом? — не удержался и разочарованно протянул я. — Всего-то…
— Не перебивай! — резко сказал полковник. Темные глаза яростно сверкнули. Я прикусил язык, поежился. Ну его к Мрону, еще пену пустит и кусаться будет. Не поймешь этих военных. Южанин справился с раздражением, продолжил: — Все не так просто. В трактире собирается группа, что должна провести глубокую разведку на территории империи. Ты будешь вместе с ними, поможешь. Маг уже есть, но второй не помешает. Ваша задача — проникнуть в стан противника, узнать точную численность, вооружение. Кроме того, нам нужны планы имперского командования. Когда собираются выступать, какие козыри за пазухой. Задача ясна?
Я ошеломленно потряс головой, едва удержавшись, чтобы не присвистнуть. Эк забрал! Хотя Эльд прав. В войнах побеждает более осведомленный. А нам информация очень нужна. Мы заведомо слабее, поэтому нужно хитрить, изворачиваться.
— Ясно, — кивнул я. — Сделаю.
Эльд вернулся за стол. Покопался в ящике, выудил круглый кожаный футляр.
— Здесь документы. Постарайся не потерять. Иначе найду и четвертую. По прибытии будешь исполнять команды тамошних офицеров. Альен, организуй ему лошадь, провиант и прочее. Сам знаешь.
— Конечно, Эльд, — легко согласился Тох.
Я взял футляр, внимательно осмотрел. Тяжелый и шершавый на ощупь. Сделан из дерева, покрыт кожей и металлическими полосами. Крышка запечатана сургучом. Сбоку болтается нитка с оттиском герба города.
Брат поднялся со стула, поправил секиру на поясе и махнул мне рукой. Я с облегчением вздохнул. Хоть и не испытывал никакого страха и раболепия, но в присутствии полковника чувствовал себя скованно. Камень, а не человек, сгусток воли и жестокости.
Мы вышли из казармы, остановились за порогом. Холодный воздух прошелся по коже шершавой щеткой, проник в грудь и ожег легкие. Я закашлялся, стал укладывать в сумку футляр с документами.
Сержанты вовсю гоняли ополченцев. Те бегали и прыгали, орудовали тяжелыми деревянными мечами и тупыми учебными копьями. Отовсюду слышались крики, натужное пыхтение. Иногда раздавался рев командиров, прерываемый звонкими ударами и стонами новобранцев.
— Круто взялись, — хмыкнул я.
— По-другому нельзя, Эскер, — ответил Тох. — Нужно сразу вдолбить повиновение. Иначе разбегутся, попрячутся кто где. Слишком ленивые и трусливые. Пусть покричат о правах человека, гуманизме. Рано или поздно успокоятся.
— Вы хотите переломить сознание, впихнуть в него новые истины, — понял я. — Это будет нелегко.
— Другого пути нет, — виновато сказал брат. — Тебе тоже не помешало бы немного поупражняться с мечом.
— Обойдусь, — отмахнулся я. — Хотя ты прав. Может, позже, да и не в вашем зверинце.
— Как хочешь, — пожал плечами Тох. — Я хотел как лучше. Магия вещь зыбкая. А меч и кулаки всегда при тебе.
Я вспомнил историю Мгира, бывшего хозяина посоха, и зябко поежился. Брат прав. От ножа в спину даже волшебство не защитит. От подлости вообще нет защиты. Да и на любую силу есть другая. Если бы не так, мне не пришлось во время стычки в библиотеке бить Катрин по симпатичной мордашке. Тогда только кулаки и выручили. Эльфийка не учла этого, допустила спасительную для меня ошибку в защитных заклинаниях. Иначе раскатала бы меня в блин по полу читального зала.
— Мм… — пробормотал я. — Но ведь менять решение поздно?
— Пожалуй, да, — улыбнулся Тох. — Ты должен выполнить важное задание.
— Ох уж эта ответственность, — проворчал я. — Начинаю сомневаться, правильно ли поступил. Может, лучше тут отсидеться…
— Ты не сможешь, — уверенно сказал брат. — Я тебя знаю.
— Не смогу, — легко согласился я. — Но надо ж побухтеть, что гады в тепленьком местечке пристроены, а я за родину жилы рву.
Тох от души расхохотался, хлопнул меня по плечу тяжелой медвежьей лапищей. Я покачнулся, обиженно фыркнул. Не могу пожаловаться на худосочное телосложение. Сам широкоплечий и сильный. Даже грудь колесом, и вовсе не вогнутым. Но в сравнении с братом — так, мелкая букашка.
— Хороший признак, — одобрил брат — Ты начинаешь проникаться идеей, принимаешь задание как сверхважное… Значит, действительно жилы порвешь, а выполнишь. Ты с нами, Эскер. Это радует.
Я хмуро посмотрел в неприветливое небо. Окинул взглядом безрадостный серый мир. Ненавижу осень. Природа агонизирует, живое или умирает, или готовится к спячке. И самому хочется… в спячку, что ли. Как медведю или лягушке. Спать, видеть прекрасные цветные сны.
Ветер вроде бы начинал стихать, но вновь пошел слабый дождь вперемешку с острыми льдинками. Я поежился, перебрал в уме заклятия, что могли бы помочь согреться. Лучше бы назад к тлеющему очагу и кружке горячего кофе. Но кто сказал, что в мире есть справедливость?
— Давай покончим с формальностями, — попросил я.
— Хорошо, — кивнул Тох. — Лошадь готова. Провиант и необходимые мелочи в седельных сумках. Тебе нужно что-то захватить дома?
— Нет, — покачал я головой.
— Оружие?
— Я сам оружие, — ответил я. Но, поколебавшись, согласился: — Меч не помешает. На всякий случай.
— А случаи бывают разные, — поддержал брат. — Правильно мыслишь. Пойдем.
Тох двинулся через площадку к виднеющейся невдалеке конюшне. Я поплелся вслед за ним. Пути назад отсечены. И хотя до сих пор внутренне упирался, тешил себя мыслью, что свободен в выборе, что если захочу, то пошлю к Мрону всех и вся, где-то на грани сознания засела мысль — поздно трепыхаться, началась новая жизнь. С другими заботами, тревогами и мыслями.
— Твой конь, — сказал Тох и показал пальцем на серого мерина, привязанного к коновязи.
Я критически осмотрел его, почесал затылок. В лошадях не разбираюсь, хоть и вырос в деревне. Конь по виду смирный. Из той рабоче-крестьянской породы, что с удовольствием тягают огромные возы с мешками зерна или муки, но очень неохотно переходят на рысь. О галопе и речи нет, только медленным, но уверенным шагом. Морда сонная и добрая. Мерин сочно хрустел овсом в корыте, с вялым любопытством смотрел на меня и помахивал коротко остриженным хвостом. Седельные сумки бугрились поклажей, слева к седлу был прикреплен длинный и широкий меч.
— Справишься? — спросил брат и ласково похлопал коня по загривку.
— Постараюсь, — неуверенно ответил я.
— Тогда в добрый путь, — благословил Тох. — Если поторопишься, к вечеру будешь на месте.
Оборотень отвязал поводья и бросил мне. Я с трудом влез в седло, кое-как пристроил посох на луку. Конь подо мной переступил с ноги на ногу, недовольно покосился. Я покачнулся, ругнулся сквозь стиснутые зубы. В горле появился противный твердый ком, голова закружилась. Никогда не любил ездить верхом. Ребята в деревне обожали кататься с ветерком и откровенно скалили зубы над моими неуклюжими попытками.
— Спокойней, животина, — буркнул я. — Я тебя не обижу. И ты меня того… не трогай.
— Эскер! — позвал Тох.
— Да? — отозвался я, справившись с приступом тошноты.
— Береги себя!
Я глянул на брата. Ликантроп был серьезен как никогда. Угрюмо смотрел из-под мощных надбровий, в глазах плескалась тревога и неподдельное беспокойство. Я понял: он хочет сказать еще что-то, но борется с собой. Боится, что приму за слабость или малодушие. Да и выходить из образа бесшабашного оборотня трудновато. Мялся, словно юноша на первом свидании, не знал, куда деть руки. Нарочито небрежно поправлял доспехи, чесал шерсть на животе. На душе у меня потеплело. Замечательно, когда о тебе беспокоятся. Я кивнул, улыбнулся уголком рта.
— Все будет хорошо, Тох, — бодро сказал я. — В обиду себя не дам. И ты тоже… осторожней тут.
Толкнул пятками бока коня, потянул за поводья. На прощанье махнул рукой и отвернулся. И так слишком долго прощались.
У ворот лагеря часовые придирчиво расспросили, куда направляюсь, что везу. Глаза настороженно поблескивали сквозь прорези в глухих шлемах. А вдруг дезертир? Но успокоились, когда я продемонстрировал футляр с печатью города, немного приоткрыли створки.
Я выехал на дорогу к Лугару и отпустил поводья. Конь сразу же сбавил шаг, побрел едва-едва. Конечно, красивей нестись лихим галопом, гикая и улюлюкая, расправив плечи и подставив лицо холодному ветру. Но герой из меня аховый. Не хватало еще навернуться с такой высоты и пропахать носом борозду в земле. Дело спешное, но лучше следовать пословице: тише едешь — дальше будешь.
Мысли путались, перескакивали с одного на другое. Возвращались к одному, четкому и емкому — война. Как оно будет? Что произойдет?.. Свободные Земли не воевали много лет. От тихой, сытой жизни люди размякли, расслабились. Никому не хочется брать оружие в руки. Каждый надеется, что беда пройдет стороной, а мы пересидим, подождем. Пусть дураки льют кровь в бессмысленных сражениях…
Широкая дорога оказалась почти пуста. А ведь раньше была запружена телегами, набитыми рудой и углем, металлическими болванками, зерном, различными товарами. Торговые караваны ходили каждый день. Да и простых путников хватало. Теперь всего этого не было. Лишь пару раз мимо меня пронеслись одинокие всадники. Закованные в доспехи, на могучих конях. Раньше таких не замечал. Наверное, бывшие мастеровые, променявшие кузнечный молот или соху на меч и копье. Меня провожали презрительными взглядами, кривились. Еще бы: я резко контрастировал с их бравым видом, ехал на кляче. И хотя к седлу был приторочен меч, да и куртка больше походила на боевую, но воинственного вида не получалось.
Посох сильно мешал. Я попытался перехватить его на манер копья, но рука быстро устала. Разозлившись, спешился и порыскал в седельных сумках. Довольно быстро нашел веревку — Тох обо всем побеспокоился. Я сделал петлю, накинул на древко и забросил посох себе за спину. Так стало немного лучше. Неудобно, деревяшка натирала спину, ударялась в позвоночник. Но хотя бы терпимо.
Я вновь уселся на коня, заставил его ускорить шаг. За спиной раздался грохот копыт. Я оглянулся, увидел, что меня нагоняет всадник на взмыленной лошади. Он скакал галопом, гикал и что-то кричал. Как раз из тех восторженных героев, описанных и расхваленных в дамских романах: лицо открытое, яростное и красивое. Глаза горят жаждой приключений и подвигов. За спиной красиво развевается синий плащ. Правой рукой юнец удерживал поводья, левая покоилась на рукояти длинного меча.
Я отвернулся, еще больше съежился в седле. Пусть проезжает, мне до него дела нет. Но когда цокот и бряцание доспехов звучали уже совсем рядом, раздался лихой свист. Конь воина затормозил, выбивая искры, перешел на шаг. Я посмотрел исподлобья, но промолчал.
Конь ронял пену с удил, мокрые бока ходили ходуном. Воин сидел в седле неестественно прямо. На меня посмотрел орлом, сверкнул белозубой улыбкой. Голубые глаза полыхали бесшабашным весельем, длинные светлые локоны красиво ниспадали на плечи. Он был выше и крупней меня, молодое тело бугрилось мускулами. Воин не отнимал руку от рукояти меча, ведь это выглядело красиво и гордо.
— Куда едешь, путник? — выкрикнул парень в молодецком запале.
— В Лугар, — скупо ответил я. — По делам.
— Ты слышал, будет война! — воскликнул он.
Парень улыбался, в глазах горел неподдельный восторг. Он раздувался от важности, но тут же забывался, начинал по-детски радоваться. Я хмыкнул, подивился чистому, бесхитростному лицу. Неужели у нас еще остались такие? Ненамного младше меня, но в голове, похоже, пусто. Совсем. Лишь недавно отправился в путь и уже умудрился загнать коня. Что недавно, так видно по еще чистой одежде. Через несколько тысяч шагов жеребец падет, и молодой дурак сломает шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Эльд, отстань от парня, — фыркнул Тох. — Поверь мне на слово, Эскер справится.
Полковник вперил взгляд в оборотня, тот принял вызов. Около минуты играли в гляделки. Наконец южанин тяжело вздохнул, устало потер виски.
— Раз ты так говоришь, Альен… Тебе я верю.
Я закусил губу. Порядком достало, что обо мне говорят, как о скаковой лошади. Добежит, не добежит. Возьмет барьер или нет. Сейчас бы молнией шарахнуть для острастки, показать удаль. Но лучше промолчу, ну их к Мрону! Люди военные, а значит, прямолинейные и специфически мыслящие. Могут и в морду дать. Или же объявить предателем, шпионом Скифра. Наденут петлю на шею, и прощай, Эскер. Хотя Тох не допустит, да и я не дамся…
— С чем я должен справиться? — спросил я угрюмо, сжав посох покрепче.
Отцы-командиры переглянулись. Эльд поморщился, а Тох ослепительно улыбнулся. Полковник встал из кресла, прошелся по комнате. Спину держал идеально ровно, черные как уголь глаза затуманились.
— Задание в общем-то простое, — задумчиво произнес тарк. — Нужно доставить в трактир «Жирный гусь», что под Лугаром, пакет документов и писем. Само заведение используется нами как перевалочный пункт для организации всяческих операций. Тебя встретят…
— Так я должен быть простым гонцом? — не удержался и разочарованно протянул я. — Всего-то…
— Не перебивай! — резко сказал полковник. Темные глаза яростно сверкнули. Я прикусил язык, поежился. Ну его к Мрону, еще пену пустит и кусаться будет. Не поймешь этих военных. Южанин справился с раздражением, продолжил: — Все не так просто. В трактире собирается группа, что должна провести глубокую разведку на территории империи. Ты будешь вместе с ними, поможешь. Маг уже есть, но второй не помешает. Ваша задача — проникнуть в стан противника, узнать точную численность, вооружение. Кроме того, нам нужны планы имперского командования. Когда собираются выступать, какие козыри за пазухой. Задача ясна?
Я ошеломленно потряс головой, едва удержавшись, чтобы не присвистнуть. Эк забрал! Хотя Эльд прав. В войнах побеждает более осведомленный. А нам информация очень нужна. Мы заведомо слабее, поэтому нужно хитрить, изворачиваться.
— Ясно, — кивнул я. — Сделаю.
Эльд вернулся за стол. Покопался в ящике, выудил круглый кожаный футляр.
— Здесь документы. Постарайся не потерять. Иначе найду и четвертую. По прибытии будешь исполнять команды тамошних офицеров. Альен, организуй ему лошадь, провиант и прочее. Сам знаешь.
— Конечно, Эльд, — легко согласился Тох.
Я взял футляр, внимательно осмотрел. Тяжелый и шершавый на ощупь. Сделан из дерева, покрыт кожей и металлическими полосами. Крышка запечатана сургучом. Сбоку болтается нитка с оттиском герба города.
Брат поднялся со стула, поправил секиру на поясе и махнул мне рукой. Я с облегчением вздохнул. Хоть и не испытывал никакого страха и раболепия, но в присутствии полковника чувствовал себя скованно. Камень, а не человек, сгусток воли и жестокости.
Мы вышли из казармы, остановились за порогом. Холодный воздух прошелся по коже шершавой щеткой, проник в грудь и ожег легкие. Я закашлялся, стал укладывать в сумку футляр с документами.
Сержанты вовсю гоняли ополченцев. Те бегали и прыгали, орудовали тяжелыми деревянными мечами и тупыми учебными копьями. Отовсюду слышались крики, натужное пыхтение. Иногда раздавался рев командиров, прерываемый звонкими ударами и стонами новобранцев.
— Круто взялись, — хмыкнул я.
— По-другому нельзя, Эскер, — ответил Тох. — Нужно сразу вдолбить повиновение. Иначе разбегутся, попрячутся кто где. Слишком ленивые и трусливые. Пусть покричат о правах человека, гуманизме. Рано или поздно успокоятся.
— Вы хотите переломить сознание, впихнуть в него новые истины, — понял я. — Это будет нелегко.
— Другого пути нет, — виновато сказал брат. — Тебе тоже не помешало бы немного поупражняться с мечом.
— Обойдусь, — отмахнулся я. — Хотя ты прав. Может, позже, да и не в вашем зверинце.
— Как хочешь, — пожал плечами Тох. — Я хотел как лучше. Магия вещь зыбкая. А меч и кулаки всегда при тебе.
Я вспомнил историю Мгира, бывшего хозяина посоха, и зябко поежился. Брат прав. От ножа в спину даже волшебство не защитит. От подлости вообще нет защиты. Да и на любую силу есть другая. Если бы не так, мне не пришлось во время стычки в библиотеке бить Катрин по симпатичной мордашке. Тогда только кулаки и выручили. Эльфийка не учла этого, допустила спасительную для меня ошибку в защитных заклинаниях. Иначе раскатала бы меня в блин по полу читального зала.
— Мм… — пробормотал я. — Но ведь менять решение поздно?
— Пожалуй, да, — улыбнулся Тох. — Ты должен выполнить важное задание.
— Ох уж эта ответственность, — проворчал я. — Начинаю сомневаться, правильно ли поступил. Может, лучше тут отсидеться…
— Ты не сможешь, — уверенно сказал брат. — Я тебя знаю.
— Не смогу, — легко согласился я. — Но надо ж побухтеть, что гады в тепленьком местечке пристроены, а я за родину жилы рву.
Тох от души расхохотался, хлопнул меня по плечу тяжелой медвежьей лапищей. Я покачнулся, обиженно фыркнул. Не могу пожаловаться на худосочное телосложение. Сам широкоплечий и сильный. Даже грудь колесом, и вовсе не вогнутым. Но в сравнении с братом — так, мелкая букашка.
— Хороший признак, — одобрил брат — Ты начинаешь проникаться идеей, принимаешь задание как сверхважное… Значит, действительно жилы порвешь, а выполнишь. Ты с нами, Эскер. Это радует.
Я хмуро посмотрел в неприветливое небо. Окинул взглядом безрадостный серый мир. Ненавижу осень. Природа агонизирует, живое или умирает, или готовится к спячке. И самому хочется… в спячку, что ли. Как медведю или лягушке. Спать, видеть прекрасные цветные сны.
Ветер вроде бы начинал стихать, но вновь пошел слабый дождь вперемешку с острыми льдинками. Я поежился, перебрал в уме заклятия, что могли бы помочь согреться. Лучше бы назад к тлеющему очагу и кружке горячего кофе. Но кто сказал, что в мире есть справедливость?
— Давай покончим с формальностями, — попросил я.
— Хорошо, — кивнул Тох. — Лошадь готова. Провиант и необходимые мелочи в седельных сумках. Тебе нужно что-то захватить дома?
— Нет, — покачал я головой.
— Оружие?
— Я сам оружие, — ответил я. Но, поколебавшись, согласился: — Меч не помешает. На всякий случай.
— А случаи бывают разные, — поддержал брат. — Правильно мыслишь. Пойдем.
Тох двинулся через площадку к виднеющейся невдалеке конюшне. Я поплелся вслед за ним. Пути назад отсечены. И хотя до сих пор внутренне упирался, тешил себя мыслью, что свободен в выборе, что если захочу, то пошлю к Мрону всех и вся, где-то на грани сознания засела мысль — поздно трепыхаться, началась новая жизнь. С другими заботами, тревогами и мыслями.
— Твой конь, — сказал Тох и показал пальцем на серого мерина, привязанного к коновязи.
Я критически осмотрел его, почесал затылок. В лошадях не разбираюсь, хоть и вырос в деревне. Конь по виду смирный. Из той рабоче-крестьянской породы, что с удовольствием тягают огромные возы с мешками зерна или муки, но очень неохотно переходят на рысь. О галопе и речи нет, только медленным, но уверенным шагом. Морда сонная и добрая. Мерин сочно хрустел овсом в корыте, с вялым любопытством смотрел на меня и помахивал коротко остриженным хвостом. Седельные сумки бугрились поклажей, слева к седлу был прикреплен длинный и широкий меч.
— Справишься? — спросил брат и ласково похлопал коня по загривку.
— Постараюсь, — неуверенно ответил я.
— Тогда в добрый путь, — благословил Тох. — Если поторопишься, к вечеру будешь на месте.
Оборотень отвязал поводья и бросил мне. Я с трудом влез в седло, кое-как пристроил посох на луку. Конь подо мной переступил с ноги на ногу, недовольно покосился. Я покачнулся, ругнулся сквозь стиснутые зубы. В горле появился противный твердый ком, голова закружилась. Никогда не любил ездить верхом. Ребята в деревне обожали кататься с ветерком и откровенно скалили зубы над моими неуклюжими попытками.
— Спокойней, животина, — буркнул я. — Я тебя не обижу. И ты меня того… не трогай.
— Эскер! — позвал Тох.
— Да? — отозвался я, справившись с приступом тошноты.
— Береги себя!
Я глянул на брата. Ликантроп был серьезен как никогда. Угрюмо смотрел из-под мощных надбровий, в глазах плескалась тревога и неподдельное беспокойство. Я понял: он хочет сказать еще что-то, но борется с собой. Боится, что приму за слабость или малодушие. Да и выходить из образа бесшабашного оборотня трудновато. Мялся, словно юноша на первом свидании, не знал, куда деть руки. Нарочито небрежно поправлял доспехи, чесал шерсть на животе. На душе у меня потеплело. Замечательно, когда о тебе беспокоятся. Я кивнул, улыбнулся уголком рта.
— Все будет хорошо, Тох, — бодро сказал я. — В обиду себя не дам. И ты тоже… осторожней тут.
Толкнул пятками бока коня, потянул за поводья. На прощанье махнул рукой и отвернулся. И так слишком долго прощались.
У ворот лагеря часовые придирчиво расспросили, куда направляюсь, что везу. Глаза настороженно поблескивали сквозь прорези в глухих шлемах. А вдруг дезертир? Но успокоились, когда я продемонстрировал футляр с печатью города, немного приоткрыли створки.
Я выехал на дорогу к Лугару и отпустил поводья. Конь сразу же сбавил шаг, побрел едва-едва. Конечно, красивей нестись лихим галопом, гикая и улюлюкая, расправив плечи и подставив лицо холодному ветру. Но герой из меня аховый. Не хватало еще навернуться с такой высоты и пропахать носом борозду в земле. Дело спешное, но лучше следовать пословице: тише едешь — дальше будешь.
Мысли путались, перескакивали с одного на другое. Возвращались к одному, четкому и емкому — война. Как оно будет? Что произойдет?.. Свободные Земли не воевали много лет. От тихой, сытой жизни люди размякли, расслабились. Никому не хочется брать оружие в руки. Каждый надеется, что беда пройдет стороной, а мы пересидим, подождем. Пусть дураки льют кровь в бессмысленных сражениях…
Широкая дорога оказалась почти пуста. А ведь раньше была запружена телегами, набитыми рудой и углем, металлическими болванками, зерном, различными товарами. Торговые караваны ходили каждый день. Да и простых путников хватало. Теперь всего этого не было. Лишь пару раз мимо меня пронеслись одинокие всадники. Закованные в доспехи, на могучих конях. Раньше таких не замечал. Наверное, бывшие мастеровые, променявшие кузнечный молот или соху на меч и копье. Меня провожали презрительными взглядами, кривились. Еще бы: я резко контрастировал с их бравым видом, ехал на кляче. И хотя к седлу был приторочен меч, да и куртка больше походила на боевую, но воинственного вида не получалось.
Посох сильно мешал. Я попытался перехватить его на манер копья, но рука быстро устала. Разозлившись, спешился и порыскал в седельных сумках. Довольно быстро нашел веревку — Тох обо всем побеспокоился. Я сделал петлю, накинул на древко и забросил посох себе за спину. Так стало немного лучше. Неудобно, деревяшка натирала спину, ударялась в позвоночник. Но хотя бы терпимо.
Я вновь уселся на коня, заставил его ускорить шаг. За спиной раздался грохот копыт. Я оглянулся, увидел, что меня нагоняет всадник на взмыленной лошади. Он скакал галопом, гикал и что-то кричал. Как раз из тех восторженных героев, описанных и расхваленных в дамских романах: лицо открытое, яростное и красивое. Глаза горят жаждой приключений и подвигов. За спиной красиво развевается синий плащ. Правой рукой юнец удерживал поводья, левая покоилась на рукояти длинного меча.
Я отвернулся, еще больше съежился в седле. Пусть проезжает, мне до него дела нет. Но когда цокот и бряцание доспехов звучали уже совсем рядом, раздался лихой свист. Конь воина затормозил, выбивая искры, перешел на шаг. Я посмотрел исподлобья, но промолчал.
Конь ронял пену с удил, мокрые бока ходили ходуном. Воин сидел в седле неестественно прямо. На меня посмотрел орлом, сверкнул белозубой улыбкой. Голубые глаза полыхали бесшабашным весельем, длинные светлые локоны красиво ниспадали на плечи. Он был выше и крупней меня, молодое тело бугрилось мускулами. Воин не отнимал руку от рукояти меча, ведь это выглядело красиво и гордо.
— Куда едешь, путник? — выкрикнул парень в молодецком запале.
— В Лугар, — скупо ответил я. — По делам.
— Ты слышал, будет война! — воскликнул он.
Парень улыбался, в глазах горел неподдельный восторг. Он раздувался от важности, но тут же забывался, начинал по-детски радоваться. Я хмыкнул, подивился чистому, бесхитростному лицу. Неужели у нас еще остались такие? Ненамного младше меня, но в голове, похоже, пусто. Совсем. Лишь недавно отправился в путь и уже умудрился загнать коня. Что недавно, так видно по еще чистой одежде. Через несколько тысяч шагов жеребец падет, и молодой дурак сломает шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66