Трибуны спустя бесконечно долгое мгновение абсолютной тишины взорвались аплодисментами.
Мои эльфочки тоже со всей силы хлопали в ладоши, а Пемси еще и подпрыгивала от восторга. Каюсь, и я, не сдержавшись, присоединился к общему порыву. Все-таки сильны в Хисахе балаганные традиции, умеют местные лицедеи аплодисменты сорвать, что бы ни делали…
Единственной трибуной, безмолвствующей во время шквала всеобщего восхищения, была султанская. Агуканья Верховного Главнокомандующего просто не было слышно, а его свита явно напоказ хранила брезгливо-печальное молчание. Пусть не самому Мехмет-Али Двенадцатому, так вернейшему из его слуг увиденное явно не доставило удовольствия. Во всяком случае, никакого сравнения с неказистым проходом лиловых.
Зато прикомандированный комментатор уже никак не мог сдержать охватившего его воодушевления, вложив в пару фраз все, что испытывал. После этого усомниться в его симпатиях и антипатиях стало совсем невозможно.
– Полк формировался в Сахиссе, в котором традиции морских драгун сильны как нигде. Даже в наше… – тут он явственно проглотил рвущееся наружу слово, – э-э… сложное время.
Повод гордиться земляками и однополчанами у бинбаши был немалый. Равно как у Великого Визиря – не доверять и бояться боевых частей с немалым опытом и собственным мнением о том, как надо строить отношения с извечным противником и его заанарскими хозяевами.
По команде, развернувшись правым плечом вперед, строй превратился в колонну и под какой-то маловразумительный мотивчик, наигрываемый оркестром, скорым шагом покинул причал, чтобы не отвлекать зрителей от финального акта. Покуда внимание публики занимали морские драгуны, за стеной разрывов и фонтанами брызг на позиции вышел флот.
– Оранжевая Эскадра адмирала Тока Двадцать третьего, – не задержался с комментариями Джума. – В учебном бою с отрядом роторных фрегатов Береговой Гвардии.
До шеренги кораблей было далековато – лиги две, уж не знаю, как это у них по-морскому считается. Но даже отсюда было видно, какие громадины неотвратимо напирают на волны, вцепившись в ветер многочисленными лапищами парусов. Хисахские морские корабли оказались не в пример здоровее наших, воздушных – раза в два, а то и поболее. Родовой крейсер Стийорров на их фоне просто потерялся бы.
Внезапно один за другим, повинуясь неслышным и невидимым сигналам, водоплавающие гиганты окутались серебристыми полусферами магических щитов. Паруса их безвольно обвисли, лишившись ветра, тяжелые корпуса осели, зарываясь в волны.
Слева, из-за увенчанной скалами отлогой косы показались странные вертящиеся столбы. Словно простые, не магические, а ручные трещотки, на них вертелись жесткие полотнища роторных парусов, выклеенных из фанеры на измененной смоле. Это вооружение несли корабли многим меньше, зато и маневреннее линейных. Засада получилась эффектной – роторные фрегаты обходили замедлившийся строй с обеих сторон, как хотели, готовясь к залпу.
Ждать его пришлось не слишком долго. Над бортами фрегатов взвились чашки катапульт, откинулись аркбаллистные порты, и на линейный флот обрушился бесчисленный рой огневой снасти. Пылающими росчерками по небу две группы кораблей связали алые трассы файрболлов и желтые – фосфорных бомб.
Невидимые купола щитов обозначились гроздьями разрывов. Каждый из потерявших ход гигантов превратился в подобие пышного букета из алых, оранжевых и золотистых астр, утыканный аспарагусом дымов. Стекающие с магической преграды потоки жидкого огня побежали прочь по волнам.
В конце концов после почти минутной бомбардировки боезапас у нападавших иссяк, и они принялись разворачиваться для отхода, выставив в свою очередь щиты – хиленькие, односторонние, не в полный рост, чтобы не перебивать ветер. За что и поплатились незамедлительно.
Приоткрыв свою защиту, тихоходные морские чудовища прямо-таки вывалили на удирающего противника поток огня – различить в нем отдельные трассы было попросту невозможно. Да еще и светосбросом добавили, правда, в сравнении с их чисто огневой мощью смотревшимся не столь основательно. Наш семейный крейсер по этой части дал бы фору по крайней мере паре кораблей, вдвое превышающих его размером, а замок без труда задавил бы всю эскадру. Видно, драконья доля мощных кристаллов так и идет на буровые платформы…
Незадачливые фрегаты буквально смыло этим пылающим потопом, снесло бесследно, не оставив ни щепочки. После того, как зарево на их месте угасло, открылась абсолютно пустынная поверхность моря с мутными разводами гари и лениво перебегающими последними языками пламени.
Тем не менее на несчастный случай в ходе учений это не смахивало. Масштаб не тот, слишком все балаганно – вот и опять трибуны лишь на мгновение затихли… Чтобы взорваться аплодисментами, когда загодя удравшие фрегаты проявились у самой косы, торопливо втягиваясь за скалы. Заклятие невидимости было сброшено ими специально для зрителей, как иллюзия пребывания под огнем прежде оказалась наложена и развеяна для условного противника.
Но скрыться от погони нападавшим не удалось даже при помощи столь хитрого магического маневра. Сбросив щиты повсюду, кроме лобового сектора, тяжеловесная эскадра медленно набирала скорость, целясь прямо на песчаный перешеек, густо усыпанный каменными зубьями скал. После увиденного я верил, что у них может найтись средство как-нибудь убрать преграду.
Разумеется, все оказалось много проще. По бортам парусных гигантов у самой ватерлинии побежали цепочки багровых огней, и корпуса их явственно приподнялись, тяжко выдираясь из цепких объятий волн. Морской флот Хисаха все-таки оказался в чем-то сродни анарисскому флай-флоту – во всяком случае, какие-никакие слабенькие несущие диски и тяговики на водоплавающих кораблях стояли. Для преодоления мелей, наверное.
Потоки воды срывались с бортов, солнце играло на меди обросших ракушками днищ. Один за другим кили линейных кораблей отрывались от водной поверхности – последний как раз тогда, когда первый уже проплывал в опасной близости над нагромождением скал в самом низком месте перешейка.
Когда же замыкающий ордер корабль перевалил через косу, из-за ее оконечности куда более живо выпорхнули давешние роторные фрегаты. Так же невысоко зависнув в воздухе, они намного медленнее пересекли поле зрения, скрывшись за грядой скал справа. Способность идти против ветра без всяких тяговиков давала им преимущество над всеми известными мне типами морских кораблей, но делала совершенно беспомощными в воздухе – жесткие роторы оказались дурными парусами.
Мысль мне понравилась, обозначив первый прок от моего пребывания по сю сторону Ветровой Стены и Девственной Пустыни и настроив на правильный ход дальнейших рассуждений.
Сильный флот. Нет ему равных в море против подобного ему противника. И армия хороша – при той же оговорке. А отсутствие воздушных сил, равноценных не то что нашим, а даже тесайрским, хотя бы в какой-то мере объясняет несусветного идиотизма законодательство в отношении летающих кораблей.
И все же столь явственный пустынно-морской акцент вооруженных сил союзника несколько удивлял. Слов нет, отличные войска. Вот только катастрофически ориентированные на действия в пределах самого Хисаха. Сугубо оборонительные.
Нам, в наших извечных разборках с Тесайром, они ни в коем случае не подмога.
В общем, бесполезный союзник, избравший сторону Анарисса исключительно потому, что его извечные враги и конкуренты в рыбно-газовых промыслах находятся под покровительством Тесайра. Другое дело, если и сам он подпадет под влияние заанарских ненавистников всего эльфийского, в одну упряжку с всегдашними соперниками…
Тогда все эти морские да пустынные молодцы-девицы заодно с тесайрскими Воинами-Жрецами живо превратят нашу южную границу в такой же огненный занавес, как рубежи, пролегающие по Анару. Камням Ветровой Стены впервые со времени своего создания придется потрудиться в полную мощь…
Именно на этот вариант развития событий, похоже, и нацеливался Музафар Великолепный. Иначе зачем все эти разговоры о «гарантиях» и «мирном сосуществовании» с Иэри и Атиной? А также третирование собственной армии в угоду недополицейским силам…
Что надо сотворить, чтобы подобный вариант не осуществился, пока не было ясно. Но сделать все, чтобы он так и остался среди бредовых наваждений, я постараюсь обязательно. Сидеть сложа руки, когда кругом все рушится, всяко не сумею!
Сколь бы мрачным ни был сей вывод, уверенности в понимании ситуации он лишь прибавил. Значит, была причина отправить беспокойного пса Пойнтера подальше с эльфийского двора – не просто так, не в длинный ящик политического забвения с погребальными рунами на крышке. Все правильно рассчитали Арбитры и прочие девять акционеров Концерна Тринадцати с правом решающего голоса…
Ощутить себя на своем месте, приставленным к важному делу, оказалось неожиданно приятно. Это скрасило и прощание с бинбаши, и визит вежливости в султанскую ложу с почерпнутыми у Джумы дежурными славословиями, и обратную дорогу до стоянки экипажей уже вместе со всеми, мимо рыбных рядов.
Нет, военный атташе из меня вышел бы неплохой. Вот только опять приходится этим делом не в своем качестве заниматься, а в посольском. Которое требует больше тонкости и сторонних ходов, чем точности и напора…
Вчера, да и сегодня утром что-то удержало меня от немедленного подробного отчета Концерну по международным инициативам Хисаха. А теперь и подавно окрепло желание сначала разобраться, с чего они вообще возникли и кому это выгодно, кроме явных общих врагов. Если окажется, что кроме Музафара – никому, можно будет задуматься о том, нельзя ли переиграть ситуацию к лучшему. Тогда-то и настанет время привести в действие всю махину эльфийского государства. А шелохнись оно неловко раньше времени, нам здесь увернуться вряд ли удастся…
Поняв, что и ради чего собираюсь делать или не делать до поры до времени, я испытал немалое облегчение. Теперь можно и обратно, ни к чему дольше оттягивать возвращение в посольство. Остальные повозки уже разъехались.
По очереди помогая спутницам забраться в экипаж, я совсем уже собрался усесться следом, когда засуетилась устроившаяся на переднем сиденье Памела.
– Ой, а можете меня к Академии подбросить? – попросила она, умильно глядя и сложив губки бантиком.
– Чего тебе там? – Сдержать недоумение у меня не получилось. Пемси и академия – сочетание столь же нелепое, как «тесайрский эльф». Не может быть, потому что не может быть никогда. Вроде сытого мертвяка.
– Ну надо очень… Меня встречать будут… Договорились уже… – заныла пышечка.
– Да ладно, довезем, – поморщившись, оборвал я ее нытье. – Только объясни зачем?
– Про акулу рассказывать! Песчаную… – охотно объяснилась блондиночка. – И вообще про Анарисс…
Про акулу так про акулу. В этом вопросе городская бандитка при всей своей малообразованности сейчас главный источник и авторитет. А вот про Анарисс она им расскажет, чую, немало интересного. Будь я натуральный эльф, особенно светлый – они постоянно озабочены видимостью приличий, – в корне пресек бы эту лекцию по культурному обмену.
Но не мне блюсти чистоту образа родного города в глазах заграничной ученой братии. Сам не из самых чистых мест вышел и лакированным картинкам сроду не доверял. А по научной нужде точность нужна, а не приукрашенность, так что пусть вещает.
Только чтобы доставить ее в Академию, придется в очередной раз перенастраивать кадавростюарда, который у нас за кучера. Легче самому на козлы сесть при всей невместности.
Оглянувшись по сторонам, я так и сделал, приказав незадачливому кадавру, исполняющему функции возницы, занять место в повозке. Да еще все шесть рук заставил его сложить покомпактнее, чтобы Исэсс с Хиррой не пришлось тесниться.
Все равно остальные высокие гости уже отбыли, так что не перед кем особо позориться. Изрядно покосившись на чутких рессорах, коляска отвалила от стоянки и ни шатко ни валко отправилась по маршруту, впечатанному в память заклятием усиления, в Академический квартал.
Пожалуй, это было самое зеленое место города. Пусть вся зелень росла в громадных горшках с принудительным поливом от каменных арыков и акведуков в пару футов высотой, но по сравнению со знакомой частью Хасиры от стены до Посольского Квартала и это было что-то. В посольстве садик предполагался, но небрежением предшественника был заброшен и иссох, а до дворцового сада султана мы как-то пока не добрались, хотя и видели его при въезде на прием.
Ограда академии смотрелась чисто символической – трехфутовый бордюр из кубических каменных блоков, с воротами из кубов на фут больше, увенчанных плоскими чашами с горящим даже среди дня огнем. За ними начиналась площадь, полого восходящая низкими, но широкими ступенями, на которой располагались приземистые и солидные здания колледжей, увитых все той же зеленью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51