Впечатление было сильное.
В гигантской пещере царила тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием и шорохом моих башмаков. Возникало странное чувство, будто кто-то записал на магнитофон звуки в зале, полном людей, которые разговаривают, смеются, звенят бокалами, а потом включил эту запись очень тихо, на пределе слухового порога.
Я шагнул было к двери на лестницу, как вдруг раздался крик. Это был не такой крик, каких я наслушался на Редуолле, не оглушительный вопль страха и боли. В крике тоже была слышна боль, но он больше напоминал хриплый вздох или плач смертельно измученного человека. Голос был низким и мог принадлежать мужчине, но чувствовалось, что страдания несчастного — уже давно перешли ту грань, за которой стираются всякие различия между полами.
Крик донесся сверху, и со всех сторон ему ответило эхо, сливаясь в беспорядочный шум. Задрав голову, я заглянул через круглый проем наверх, пытаясь разглядеть, кто же кричал и отчего. Пока я так стоял, прижавшись к стене, наверху произошло какое-то движение.
Сквозь вырез на уровне -10 пролетело вниз обнаженное тело. С такого расстояния трудно было сказать, мужчина это или, женщина, но туловище и конечности явственно отливали красным.
Я оцепенел. Тело падало в колонне света и примерно этажах в пяти подо мной неожиданно стало уменьшаться. Но не потому, что оно удалялось от меня — с телом что-то происходило. Мягкие ткани испарялись на глазах, и через одну-две секунды вниз летел один только скелет.
Но даже кости не достигли дна пирамиды. Пройдя примерно две трети пути, они превратились в горстку мелких частиц и пропали из виду.
И снова только пылинки плясали в столбе света.
Меня охватило яростное возбуждение. Если это была Тэйра… то я не уйду отсюда, пока не разнесу на атомы все это проклятое место. Но сначала кое-кто у меня тоже ох как покричит!
Я рванулся к лестнице, но тут же остановился. Несколько овладев собой, я выждал минуту-другую, не посмотрит ли кто-нибудь вниз. Стоя в полутьме, я медленно поднял нидлер и перевел указатель на «Смерть».
На негнущихся ногах, будто в трансе, я двинулся к двери на лестницу. Постепенно мышцы расслабились, руки и ноги опять стали послушными. На полпути к этажу -10 я переключил нидлер обратно на «Паралич».
Отодвинув створку двери, я вышел на перекресток безлюдных коридоров. Дойдя до первого поворота к центру Башни, я немного помедлил, прежде чем шагнуть в еще один, такой же пустынный коридор. В конце его виднелась стена высотой примерно в два моих роста, закрывавшая от меня то, что происходило в центре. Я быстро дошел до конца коридора. Людей видно не было, но где-то впереди слышались голоса.
Оказалось, что стена окружает центр этого этажа. По ее периметру шел круговой коридор. Я зашагал по нему вдоль стены. Из-за нее доносились голоса, и они делались все громче. Впереди слева я увидел дверь, ведшую внутрь.
Медленно подойдя к двери, я прислушался. Говорили громко, но я не мог разобрать ни слова и хотел уже заглянуть внутрь, как вдруг заметил блестящую серебристую банку на столе, стоявшем за стеной, у самой двери. В ней отражались три фигуры в мантиях, находившиеся между дверью и центром Башни.
С помощью банки я мог наблюдать за ними. Их голоса были больше похожи на ритмичное пение, чем на разговор. Головы в, унисон кивали. Отражение на поверхности банки было нечетким, но все же удалось разглядеть, что все трое стояли спиной к двери.
Лучшей возможности могло и не представиться. Я высунулся из-за угла и трижды нажал курок, выпустив в спину каждого по игле. Ффф-т, ффф-т, ффф-т — прозвучали три почти бесшумных выстрела.
У одного еще хватило сил потянуться рукой к болезненной точке на спине. Двое других моментально осели на пол.
Держа нидлер наготове, я окинул взглядом помещение и не обнаружил никого, кто мог бы представлять опасность. Возле выреза в полу верхнего этажа, который я видел отсюда, тоже никого не было.
Я действовал максимально быстро — кто знает, когда сюда придут другие или когда хватятся этих троих. Нащупав пульс одного из них, я убедился что иголки действуют эффективно — сердце билось, но очень медленно.
По периметру кольцевой зоны между стеной и центральным вырезом в полу были расставлены столы на колесах — такие, на которых в больницах возят пациентов на операцию. Рядом с каждым столом из стены торчали разнообразные трубки и кабели. На одном из столов кто-то лежал.
В первую очередь следовало куда-нибудь оттащить три распростертых на полу тела, но я не мог терять ни секунды. Тело, привязанное к столу, было женским, и меня охватил непреодолимый ужас при мысли о том, что это может быть Тэйра. Даже отсюда я видел синяки и вздувшиеся полосы на коже от ударов кнутом.
Я подошел ближе, чувствуя во рту сильный металлический привкус. У женщины не было волос на голове, а лицо ее было так изуродовано, что я даже не мог сказать, Тэйра это или нет. Она открыла глаза.
Никогда в жизни мне еще не было так приятно не встретиться с кем-то. Это была не Тэйра. Глаза были не ее. Я почувствовал огромное облегчение.
На одновременно меня охватил ужас от того, с какой невыразимой болью смотрели на меня эти глаза. Взгляд женщины был подобен взгляду животного, которому капканом почти оторвало лапу.
Она приоткрыла рот, и я увидел, что зубов в нем не осталось. Опередив ее, я сказал:
— Я не сделаю вам зла.
Она сморгнула слезу и попыталась что-то сказать. Я наклонился поближе.
Она повторила еще раз, почти неслышно, но на этот раз я ее понял. Мучительно медленно она выговорила:
— Убейте меня. Прошу. Сразу.
Я посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз узнал ее. Это было то, что осталось от Мардж Ленделсон. Уверенность и надменность, которые она демонстрировала на борту «Красного смещения», исчезли бесследно. Удивительно, но я не ощутил никакой ненависти к ней за тот кошмар, в который она втянула нас вместе со своими «черными» дружками. Сейчас я мог испытывать к ней только жалость.
— Вы уверены? — спросил я.
Моргнув, она кивнула.
Я кивнул в ответ:
— Ладно. Я вас понимаю.
Когда я переключил нидлер на «Смерть», Мардж Ленделсон заплакала. Она была почти без сил, и смогла только трижды всхлипнуть, но в ее глазах появились слезы.
Я приставил дуло к ее руке, и она посмотрела мне в глаза. Потом она снова кивнула и сжала губы. Я нажал на спуск: ффф-т. Мардж даже не попыталась отвести руку.
Время словно на миг остановилось после этого выстрела. Та благодарность, которую я прочитал в глазах Мардж, заставила меня мысленно перенестись в прошлое, на Редуолл, вернуться в то мгновение, когда я убил напавшего на Риссу парня. Тогда, как и сейчас, я был горд собой; тогда, как и сейчас, я убил человека. Эта параллель наводила на неприятные мысли, но я не мог отказать Мардж в ее просьбе, как не мог не вмешаться тогда, на Редуолле.
Через несколько секунд я закрыл безжизненные глаза Мардж. Потом я протер свои глаза, куда будто песку насыпали.
Глубоко, прерывисто вздохнув, я заставил себя сосредоточиться на том, что делать дальше.
Информация! Вот в чем я нуждался больше всего. Подойдя к трем лежавшим на полу людям в мантиях, я обнаружил, что среди них есть женщина. На шее у нее было оранжевое ожерелье. Выбрав одного из мужчин, я втащил его на ближайший стол и надежно привязал ремнями. Убедившись, что вырваться он не сможет, я нашел еще один ремешок, который затянул у него на горле так, чтобы можно было усиливать или ослаблять натяжение.
Чтобы не вызвать подозрений у тех, кто мог бы заметить меня с верхнего этажа, я уложил на столы и два других тела. Теперь все напоминало обычную, видимо, для этого места картину, с той лишь разницей, что жертвы были одеты в мантии. Повернув указатель воздействия на «Снять паралич», я разрядил нидлер в руку моего связанного пленника, и стал с нетерпением ждать, когда подействует укол.
Человеку было на вид лет сорок, волосы на его висках начинали серебриться. На подбородке была маленькая ямочка, а щеки казались впалыми из-за широких скул. Он был похож на чудовище не больше, чем любой из постоянных клиентов Редуолла.
Прошла почти минута, прежде чем мышцы его лица начали подергиваться. Я затянул ремень у него на горле до такой степени, что дыхание стало затрудненным. Он нахмурился, как будто ему приснилось что-то неприятное, в следующее мгновение его глаза открылись. Зажмурившись от света и, наверное, от боли, он, видимо, некоторое время пытался понять, где и в каком положении находится. В конце концов он сказал дребезжащим голосом (ремешок на шее нужен был для того, чтобы он не мог закричать):
— Ты кто?
— Считай, что разведчик. Мне нужна от тебя кое-какая информация.
Он ответил мне очень грубо. Никогда не думал, что глубоко религиозный человек может так выражаться.
Я немного затянул ремешок и сказал:
— Ты, наверно, еще не до конца проснулся. Здесь командуешь не ты. Здесь командую я. Теперь понятно?
— Чего ты хочешь? — его голос перешел почти в шепот.
— Я хочу знать, что и почему здесь происходит. Я хочу знать, где пленники. Уточняю: те пленники, которых захватили некоторое время назад, на главном этаже наверху.
— Спроси кого-нибудь другого.
— По-моему, ты все еще не понимаешь. — Я огляделся, прикидывая, чем бы его припугнуть. Через минуту я уже стоял у стола, держа в руке пару проводов с зубчатыми зажимами на концах. Провода были подсоединены к одной из розеток на стене. Я на мгновение прикоснулся зажимами друг к другу, держа их перед лицом моего собеседника. Полетели искры.
Один зажим я пристегнул к мочке его уха, не обращая внимания на то, что из-под зубчиков появились капельки крови. Другим зажимом я небрежно помахал у него перед, носом:
— Я смотрю, вы привыкли, что пациентов вам доставляют прямо сюда. На этот раз придется немного полечить тебя.
Расширенными глазами человек следил за раскачивающимся в воздухе зажимом.
— Давай еще раз попробуем, — сказал я. — Где новые пленники?
Он не ответил. Я опустил зажим ниже. Он молчал, только дыхание стало более шумным и тяжелым,
— Я не хочу этого делать, — сказал я, — но, вижу, что придется.
Он продолжал молча сопеть. Тогда я пронес зажим у него перед глазами и слегка задел им за мочку другого уха. Его голова дернулась, отчего ремешок еще сильнее сдавил шею.
Он оказался очень упрямым, и мне пришлось еще пару раз коснуться его зажимом. При этом я выбирал места так, чтобы через его сердце или мозг не прошел слишком сильный ток.
Когда я примеривался, куда еще прижать зажим, он, наконец, выпалил:
— Они… наверху, на втором.
— На уровне «минус два», или на втором этаже в верхней части?
— Минус.
Я не мог рисковать быть обманутым:
— Врешь. Я только что оттуда. Там никого нет, — при этом я слегка помахал зажимом.
— Клянусь, они там. В камерах для задержанных. Полчаса назад были там.
— Они целы и невредимы?
— Да. Большинство из них. Слушай, убери эту штуку подальше.
— Мы рассмотрим твою просьбу. Скажи, вы пытали Мардж Ленделсон потому, что она привела нас сюда?
— Потому что она — что?..
— Так ты этого не знал?
— Нет.
— А почему вы это сделали?
— Кончились запасы. Нам подошел бы любой. Кто угодно.
— Подошел бы для чего? — Я как бы нечаянно задел его зажимом.
Он передернулся:
— Ты… не поймешь.
— Попробуй объяснить. Я понятливый.
— Они умирают за нас. Их боль нас освобождает.
— Ты имеешь в виду — физически? Или, как бы это сказать, в религиозном смысле?
— Сатана поддерживает постоянное количество боли во Вселенной. Если… если ее испытывает кто-нибудь другой, для, нас остается меньше.
У меня было слишком мало времени, к тому же я почувствовал, что от этих откровений начинаю злиться еще сильнее, и решил переменить тему:
— Все, кто приезжает сюда, делают крупные пожертвования. Я полагаю, во время ваших… процедур вы заставляете их отписывать вам все, что у них еще осталось?
Он ничего не сказал, я опустил зажим пониже, и тогда он, не сводя с зажима глаз, кивнул.
Я вспомнил о промелькнувшем передо мной лице, которое показалось мне знакомым. Случайно ли, что Редуолл и Занагалла имеют так много общего?
— Кто здесь всем командует? — спросил я. — Недди Палмертоу?
От неожиданности он так вытаращил глаза, что после этого врать было бы бессмысленно. Он кивнул.
Теперь в моей душе осталась только холодная ненависть. Мне очень хотелось подключить к нему второй зажим и уйти прочь, но удержался от искушения. Что ж, я и так всю жизнь делал то, что мне не хотелось, и не делал того, что хотелось. Зачем менять привычки?
Впрочем, не совсем так. Эту привычку мне уже случалось побеждать, когда отчаяние или решимость бывали слишком сильны. Просто мне не доставило бы ни малейшего удовольствия наказывать этого жалкого подонка. Другое дело, если бы на его месте лежала сейчас Недди Палмертоу…
У меня до сих пор стояло перед глазами потухшее лицо Керри Гангорры, когда она вернулась после вечеринки, проведя два дня с Недди и двумя ее друзьями-мужчинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
В гигантской пещере царила тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием и шорохом моих башмаков. Возникало странное чувство, будто кто-то записал на магнитофон звуки в зале, полном людей, которые разговаривают, смеются, звенят бокалами, а потом включил эту запись очень тихо, на пределе слухового порога.
Я шагнул было к двери на лестницу, как вдруг раздался крик. Это был не такой крик, каких я наслушался на Редуолле, не оглушительный вопль страха и боли. В крике тоже была слышна боль, но он больше напоминал хриплый вздох или плач смертельно измученного человека. Голос был низким и мог принадлежать мужчине, но чувствовалось, что страдания несчастного — уже давно перешли ту грань, за которой стираются всякие различия между полами.
Крик донесся сверху, и со всех сторон ему ответило эхо, сливаясь в беспорядочный шум. Задрав голову, я заглянул через круглый проем наверх, пытаясь разглядеть, кто же кричал и отчего. Пока я так стоял, прижавшись к стене, наверху произошло какое-то движение.
Сквозь вырез на уровне -10 пролетело вниз обнаженное тело. С такого расстояния трудно было сказать, мужчина это или, женщина, но туловище и конечности явственно отливали красным.
Я оцепенел. Тело падало в колонне света и примерно этажах в пяти подо мной неожиданно стало уменьшаться. Но не потому, что оно удалялось от меня — с телом что-то происходило. Мягкие ткани испарялись на глазах, и через одну-две секунды вниз летел один только скелет.
Но даже кости не достигли дна пирамиды. Пройдя примерно две трети пути, они превратились в горстку мелких частиц и пропали из виду.
И снова только пылинки плясали в столбе света.
Меня охватило яростное возбуждение. Если это была Тэйра… то я не уйду отсюда, пока не разнесу на атомы все это проклятое место. Но сначала кое-кто у меня тоже ох как покричит!
Я рванулся к лестнице, но тут же остановился. Несколько овладев собой, я выждал минуту-другую, не посмотрит ли кто-нибудь вниз. Стоя в полутьме, я медленно поднял нидлер и перевел указатель на «Смерть».
На негнущихся ногах, будто в трансе, я двинулся к двери на лестницу. Постепенно мышцы расслабились, руки и ноги опять стали послушными. На полпути к этажу -10 я переключил нидлер обратно на «Паралич».
Отодвинув створку двери, я вышел на перекресток безлюдных коридоров. Дойдя до первого поворота к центру Башни, я немного помедлил, прежде чем шагнуть в еще один, такой же пустынный коридор. В конце его виднелась стена высотой примерно в два моих роста, закрывавшая от меня то, что происходило в центре. Я быстро дошел до конца коридора. Людей видно не было, но где-то впереди слышались голоса.
Оказалось, что стена окружает центр этого этажа. По ее периметру шел круговой коридор. Я зашагал по нему вдоль стены. Из-за нее доносились голоса, и они делались все громче. Впереди слева я увидел дверь, ведшую внутрь.
Медленно подойдя к двери, я прислушался. Говорили громко, но я не мог разобрать ни слова и хотел уже заглянуть внутрь, как вдруг заметил блестящую серебристую банку на столе, стоявшем за стеной, у самой двери. В ней отражались три фигуры в мантиях, находившиеся между дверью и центром Башни.
С помощью банки я мог наблюдать за ними. Их голоса были больше похожи на ритмичное пение, чем на разговор. Головы в, унисон кивали. Отражение на поверхности банки было нечетким, но все же удалось разглядеть, что все трое стояли спиной к двери.
Лучшей возможности могло и не представиться. Я высунулся из-за угла и трижды нажал курок, выпустив в спину каждого по игле. Ффф-т, ффф-т, ффф-т — прозвучали три почти бесшумных выстрела.
У одного еще хватило сил потянуться рукой к болезненной точке на спине. Двое других моментально осели на пол.
Держа нидлер наготове, я окинул взглядом помещение и не обнаружил никого, кто мог бы представлять опасность. Возле выреза в полу верхнего этажа, который я видел отсюда, тоже никого не было.
Я действовал максимально быстро — кто знает, когда сюда придут другие или когда хватятся этих троих. Нащупав пульс одного из них, я убедился что иголки действуют эффективно — сердце билось, но очень медленно.
По периметру кольцевой зоны между стеной и центральным вырезом в полу были расставлены столы на колесах — такие, на которых в больницах возят пациентов на операцию. Рядом с каждым столом из стены торчали разнообразные трубки и кабели. На одном из столов кто-то лежал.
В первую очередь следовало куда-нибудь оттащить три распростертых на полу тела, но я не мог терять ни секунды. Тело, привязанное к столу, было женским, и меня охватил непреодолимый ужас при мысли о том, что это может быть Тэйра. Даже отсюда я видел синяки и вздувшиеся полосы на коже от ударов кнутом.
Я подошел ближе, чувствуя во рту сильный металлический привкус. У женщины не было волос на голове, а лицо ее было так изуродовано, что я даже не мог сказать, Тэйра это или нет. Она открыла глаза.
Никогда в жизни мне еще не было так приятно не встретиться с кем-то. Это была не Тэйра. Глаза были не ее. Я почувствовал огромное облегчение.
На одновременно меня охватил ужас от того, с какой невыразимой болью смотрели на меня эти глаза. Взгляд женщины был подобен взгляду животного, которому капканом почти оторвало лапу.
Она приоткрыла рот, и я увидел, что зубов в нем не осталось. Опередив ее, я сказал:
— Я не сделаю вам зла.
Она сморгнула слезу и попыталась что-то сказать. Я наклонился поближе.
Она повторила еще раз, почти неслышно, но на этот раз я ее понял. Мучительно медленно она выговорила:
— Убейте меня. Прошу. Сразу.
Я посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз узнал ее. Это было то, что осталось от Мардж Ленделсон. Уверенность и надменность, которые она демонстрировала на борту «Красного смещения», исчезли бесследно. Удивительно, но я не ощутил никакой ненависти к ней за тот кошмар, в который она втянула нас вместе со своими «черными» дружками. Сейчас я мог испытывать к ней только жалость.
— Вы уверены? — спросил я.
Моргнув, она кивнула.
Я кивнул в ответ:
— Ладно. Я вас понимаю.
Когда я переключил нидлер на «Смерть», Мардж Ленделсон заплакала. Она была почти без сил, и смогла только трижды всхлипнуть, но в ее глазах появились слезы.
Я приставил дуло к ее руке, и она посмотрела мне в глаза. Потом она снова кивнула и сжала губы. Я нажал на спуск: ффф-т. Мардж даже не попыталась отвести руку.
Время словно на миг остановилось после этого выстрела. Та благодарность, которую я прочитал в глазах Мардж, заставила меня мысленно перенестись в прошлое, на Редуолл, вернуться в то мгновение, когда я убил напавшего на Риссу парня. Тогда, как и сейчас, я был горд собой; тогда, как и сейчас, я убил человека. Эта параллель наводила на неприятные мысли, но я не мог отказать Мардж в ее просьбе, как не мог не вмешаться тогда, на Редуолле.
Через несколько секунд я закрыл безжизненные глаза Мардж. Потом я протер свои глаза, куда будто песку насыпали.
Глубоко, прерывисто вздохнув, я заставил себя сосредоточиться на том, что делать дальше.
Информация! Вот в чем я нуждался больше всего. Подойдя к трем лежавшим на полу людям в мантиях, я обнаружил, что среди них есть женщина. На шее у нее было оранжевое ожерелье. Выбрав одного из мужчин, я втащил его на ближайший стол и надежно привязал ремнями. Убедившись, что вырваться он не сможет, я нашел еще один ремешок, который затянул у него на горле так, чтобы можно было усиливать или ослаблять натяжение.
Чтобы не вызвать подозрений у тех, кто мог бы заметить меня с верхнего этажа, я уложил на столы и два других тела. Теперь все напоминало обычную, видимо, для этого места картину, с той лишь разницей, что жертвы были одеты в мантии. Повернув указатель воздействия на «Снять паралич», я разрядил нидлер в руку моего связанного пленника, и стал с нетерпением ждать, когда подействует укол.
Человеку было на вид лет сорок, волосы на его висках начинали серебриться. На подбородке была маленькая ямочка, а щеки казались впалыми из-за широких скул. Он был похож на чудовище не больше, чем любой из постоянных клиентов Редуолла.
Прошла почти минута, прежде чем мышцы его лица начали подергиваться. Я затянул ремень у него на горле до такой степени, что дыхание стало затрудненным. Он нахмурился, как будто ему приснилось что-то неприятное, в следующее мгновение его глаза открылись. Зажмурившись от света и, наверное, от боли, он, видимо, некоторое время пытался понять, где и в каком положении находится. В конце концов он сказал дребезжащим голосом (ремешок на шее нужен был для того, чтобы он не мог закричать):
— Ты кто?
— Считай, что разведчик. Мне нужна от тебя кое-какая информация.
Он ответил мне очень грубо. Никогда не думал, что глубоко религиозный человек может так выражаться.
Я немного затянул ремешок и сказал:
— Ты, наверно, еще не до конца проснулся. Здесь командуешь не ты. Здесь командую я. Теперь понятно?
— Чего ты хочешь? — его голос перешел почти в шепот.
— Я хочу знать, что и почему здесь происходит. Я хочу знать, где пленники. Уточняю: те пленники, которых захватили некоторое время назад, на главном этаже наверху.
— Спроси кого-нибудь другого.
— По-моему, ты все еще не понимаешь. — Я огляделся, прикидывая, чем бы его припугнуть. Через минуту я уже стоял у стола, держа в руке пару проводов с зубчатыми зажимами на концах. Провода были подсоединены к одной из розеток на стене. Я на мгновение прикоснулся зажимами друг к другу, держа их перед лицом моего собеседника. Полетели искры.
Один зажим я пристегнул к мочке его уха, не обращая внимания на то, что из-под зубчиков появились капельки крови. Другим зажимом я небрежно помахал у него перед, носом:
— Я смотрю, вы привыкли, что пациентов вам доставляют прямо сюда. На этот раз придется немного полечить тебя.
Расширенными глазами человек следил за раскачивающимся в воздухе зажимом.
— Давай еще раз попробуем, — сказал я. — Где новые пленники?
Он не ответил. Я опустил зажим ниже. Он молчал, только дыхание стало более шумным и тяжелым,
— Я не хочу этого делать, — сказал я, — но, вижу, что придется.
Он продолжал молча сопеть. Тогда я пронес зажим у него перед глазами и слегка задел им за мочку другого уха. Его голова дернулась, отчего ремешок еще сильнее сдавил шею.
Он оказался очень упрямым, и мне пришлось еще пару раз коснуться его зажимом. При этом я выбирал места так, чтобы через его сердце или мозг не прошел слишком сильный ток.
Когда я примеривался, куда еще прижать зажим, он, наконец, выпалил:
— Они… наверху, на втором.
— На уровне «минус два», или на втором этаже в верхней части?
— Минус.
Я не мог рисковать быть обманутым:
— Врешь. Я только что оттуда. Там никого нет, — при этом я слегка помахал зажимом.
— Клянусь, они там. В камерах для задержанных. Полчаса назад были там.
— Они целы и невредимы?
— Да. Большинство из них. Слушай, убери эту штуку подальше.
— Мы рассмотрим твою просьбу. Скажи, вы пытали Мардж Ленделсон потому, что она привела нас сюда?
— Потому что она — что?..
— Так ты этого не знал?
— Нет.
— А почему вы это сделали?
— Кончились запасы. Нам подошел бы любой. Кто угодно.
— Подошел бы для чего? — Я как бы нечаянно задел его зажимом.
Он передернулся:
— Ты… не поймешь.
— Попробуй объяснить. Я понятливый.
— Они умирают за нас. Их боль нас освобождает.
— Ты имеешь в виду — физически? Или, как бы это сказать, в религиозном смысле?
— Сатана поддерживает постоянное количество боли во Вселенной. Если… если ее испытывает кто-нибудь другой, для, нас остается меньше.
У меня было слишком мало времени, к тому же я почувствовал, что от этих откровений начинаю злиться еще сильнее, и решил переменить тему:
— Все, кто приезжает сюда, делают крупные пожертвования. Я полагаю, во время ваших… процедур вы заставляете их отписывать вам все, что у них еще осталось?
Он ничего не сказал, я опустил зажим пониже, и тогда он, не сводя с зажима глаз, кивнул.
Я вспомнил о промелькнувшем передо мной лице, которое показалось мне знакомым. Случайно ли, что Редуолл и Занагалла имеют так много общего?
— Кто здесь всем командует? — спросил я. — Недди Палмертоу?
От неожиданности он так вытаращил глаза, что после этого врать было бы бессмысленно. Он кивнул.
Теперь в моей душе осталась только холодная ненависть. Мне очень хотелось подключить к нему второй зажим и уйти прочь, но удержался от искушения. Что ж, я и так всю жизнь делал то, что мне не хотелось, и не делал того, что хотелось. Зачем менять привычки?
Впрочем, не совсем так. Эту привычку мне уже случалось побеждать, когда отчаяние или решимость бывали слишком сильны. Просто мне не доставило бы ни малейшего удовольствия наказывать этого жалкого подонка. Другое дело, если бы на его месте лежала сейчас Недди Палмертоу…
У меня до сих пор стояло перед глазами потухшее лицо Керри Гангорры, когда она вернулась после вечеринки, проведя два дня с Недди и двумя ее друзьями-мужчинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40