— Не стоит благодарности. — Булл улыбался. Маленький и толстенький, в эту минуту он был совсем похож на нормального человека, а не на ходячую легенду. Достаточно человечен, чтобы показать, как он встревожен, во всяком случае, и для Кита сейчас это очень много значило. Булл Морган похлопал Кита по плечу:
— Увидимся, Кит. Скажи Марго, что я спрашивал о ней.
Кит кивнул и выпустил его. Он запер дверь и отодвинул виски. Но уснуть ему удалось еще не скоро. Он старался собраться с духом, чтобы принять решение, и в конце концов остановился на Риме в качестве следующего испытательного полигона для Марго. Упрямая, легкомысленная, необученная…
И Кит не сможет снова отправиться вместе с ней.
Единственным проблеском во всем этом мраке, ворчал про себя Кит, ворочаясь на неудобной кушетке, было то, что теперь Малькольму Муру не придется несколько месяцев волноваться, где он отыщет деньги на жилье и пищу. Если бы он считал, что это сработает, Кит попросил бы Малькольма подумать, не заняться ли ему снова разведкой, просто чтобы быть уверенным в том, что у Марго есть опытный напарник.
Ну да, как же. Она отнесется к этой идее со всем энтузиазмом мокрой кошки.
Он вздохнул и стал размышлять о том, как она отнесется к известию о запланированном для нее новом путешествии в прошлое. Наверное, она увидит в этом справедливое вознаграждение за свое геройское поведение. Кит быстро убеждался в том, что быть дедушкой вовсе не так весело, как кажется. Когда же наконец он перестанет быть букой в ее жизни? Всякий раз, когда их отношения начинали приходить в норму, что-то случалось и снова их отравляло.
Он несколько раз сморгнул, вспоминая, как его отношения с Сарой развивались почти так же — и чем все это закончилось.
Он тихо лежал в темноте, вслушиваясь в ровное, спокойное дыхание Марго в соседней комнате и стараясь успокоиться сам, планируя при этом следующий этап ее тренировки.
Он не слишком преуспел ни в том, ни в другом.

Глава 13
Кайнан Рис Гойер на веки вечные очутился в аду. Каждый из здешних обитателей, кто действительно мог разговаривать с ним, разумеется, уверял его, что это не так, но Кайнан все равно знал, что это именно ад, хотя он ничуть не был похож на все, о чем когда-либо брехали священники. Из здешних больше всех напоминал священника человек, которого звали Бадди, и тот сказал ему, что отсюда возврата нет — ни в свой дом, ни даже в эту проклятую битву против ведьмы, сражающейся на стороне взбунтовавшихся французов.
Его раздирало и грызло сознание того, что он был навсегда отрезан от всего и всех, кого он знал и любил. Короля, законы которого запрещают это, Кайнан мог бы понять. Но он не мог понять: если дьявольские проходы этой адской страны, открывающиеся прямо в воздух, можно заставить открываться так же регулярно, как восходит солнце, то почему же этот волшебник или демон, или адский дух, который ими управляет, не может открыть тот проход, который привел бы его домой? И все же Бадди сказал Кайнану, что он больше никогда не увидит милых холмов Уэльса или смеющихся глаз своего сына…
Раз сто на дню по меньшей мере, пытаясь понять эти дьявольские вещи, творившиеся вокруг и превосходившие всякое его понимание, Кайнан испытывал искушение совершить насилие хоть над чем-то. Но у него отобрали оружие. А без него он был меньше, чем человек. И даже меньше, чем самая заурядная деревенская девушка из Уэльса, которая по крайней мере носит при себе небольшой нож для хозяйственных надобностей.
Кайнан смирился со своим горем, со своей растерянностью, смирился с унизительным положением, в котором оказался — в сущности, с положением раба во владениях Сатаны, — и усердно трудился, зарабатывая те жалкие гроши, в которых он нуждался, чтобы заплатить за свою крохотную спальню и еду, состоявшую из риса и странных овощей. Ему отчаянно хотелось мяса, но он не мог себе его позволить на те деньги, что зарабатывал.
Несколько раз в день его ненависть к странным дьявольским птицам, обитавшим здесь — птицам с зубами в клювах, — особенно разгоралась, когда он видел, как они пожирали разноцветную рыбу, которую ему запрещалось ловить себе на пропитание. Если бы он не боялся навлечь на себя гнев короля за убийство одной из этих охраняемых птиц, он бы убил и съел одну из них.
Поэтому он таскал багаж богатых людей, поведение которых он едва понимал, а язык не понимал совсем, нашел себе вторую работу — подметать полы в этом сводящем с ума месте, в котором он оказался плененным, и тихо затаил в глубине души свое унижение, свой ужас и горечь. Каждый раз, когда он видел того ухмыляющегося наглеца, который первый рассказал ему, что с ним случилось, Который смеялся над ним, пока четверо сильных мужчин пригвождали его к полу…
Каждый раз, когда он видел человека, которого звали Кит Карсон, ему хотелось совершить нечто более серьезное, чем насилие. Ему хотелось совершить убийство.
Но он наблюдал, как этот человек занимался учебным боем в огромном светлом помещении, называемом «спортзалом». Он был ловким, сильным воином, а не просто негодяем. И если Кайнан хотел стереть пятно позора со своей чести, то это можно было сделать лишь внезапным, неожиданным нападением. Прежде Кайнан презрительно посмеялся бы над каждым, кто задумал бы столь коварный подход к делу чести, и заслуженно назвал бы его подлецом. Но Кайнан больше не находился на земле, где жизнь была простой и понятной. Он жил в аду.
Он толкал свою проклятую щетку вдоль проклятого пола, подметая этот проклятый мусор, стараясь не задевать проклятых нахальных туристов и постепенно наполняя свой мусорный бак на колесиках всевозможным мелким сором. Позднее ему нужно будет открывать неподвижные мусорные урны, расставленные вдоль Общего зала, и опорожнять также и их, таская пластиковые мешки из них в мусоросжигатель и перерабатывающий центр. Даже от этих незнакомых английских слов, которые на самом деле были какими-то не совсем английскими, у него болела голова. Кайнан никогда не умел хорошо говорить по-английски — его командир переводил ему английские команды, — но так называемый английский, на котором говорили тут…
Даже те слова, которые он считал знакомыми, означали не совсем то или вообще непонятно что.
Он оттащил свою щетку и мусорную тележку в ту часть Общего зала, которая называлась «Вокзал Виктория» — названную, как кто-то сказал ему, в честь королевы Англии, которая бесстыдно правила от своего собственного имени, хотя у нее был вполне подходящий муж, чтобы сидеть на троне вместо нее, — и заполнил еще один совок пылью и сором, опорожнив его в свою тележку. Взрыв смеха неподалеку заставил его заскрежетать зубами. Они смеялись не над ним, но Кайнан пребывал в таком отчаянии, что едва мог выносить звуки чужой радости. Они лишь напоминали ему, насколько он одинок.
Он поднял голову, против своей воли поддавшись искушению поглядеть на смеющихся. Компания мужчин в диковинных длиннополых костюмах и хорошеньких женщин в еще более диковинных платьях играла в какую-то странную игру, расставляя маленькие проволочные воротца с утяжеленными ножками, устанавливая две деревянные палочки с яркими цветными полосками, споря, кому достанутся деревянные шарики с полосками тех же цветов.
Судорога прокатилась по его телу. Он подумал, что сейчас делают его жена и сын. Учат ли деревенские мужчины мальчика, как обращаться с длинным луком и палицей, или же французы не оставили в живых достаточно мужчин, чтобы было кому возвратиться в деревню? Что станется с его семьей? Тошнота от пустых, беспомощных тревог снова охватила его, как бывало много, много раз за день.
Кайнан распрямил спину, чтобы не поддаться этому. Он был валлиец, солдат-ветеран. Он может оказаться потерянным, забытым и Богом, и святыми, но он не доставит Сатане такого удовольствия — смотреть, как он согнется под бременем страха и утраты, которое час от часу становилось все невыносимее. Кайнан тупо смотрел на играющих, недоумевая, чем именно занимаются вот эти вот демоны.
И тут он заметил молотки.
Сделанные из дерева и помеченные такими же цветными полосками, как и шары, они были меньше боевых палиц, которые он привык носить, но все же это были увесистые деревянные молотки. Кайнан следил со все растущим интересом, как игроки начали обескураживающую игру, ударами молотков прогоняя деревянные шары сквозь проволочные ворота. Никто из них и понятия не имел, как пользоваться молотом, но было ясно, что, несмотря на недостаточный размер, эти молотки могут оказаться грозным оружием в руках опытного солдата. Если бы у него было что-нибудь вроде этих…
Он подсчитал игроков: пятеро. Затем он приметил деревянную тележку, на которой лежали позабытыми шестой шар и молоток. Никто из игроков не обращал на эти предметы ни малейшего внимания. Может быть, Бог не совсем забыл про него, Кайнана, в конце-то концов? «Если мне и не удастся сбежать из ада, — подумал он, пристально глядя на этот молоток, — то, может статься, мне будет все же позволено спасти свою честь». Он стал толкать свою мусорную тележку вокруг играющих, подметая по пути пыль и клочки бумаги, останавливаясь, чтобы отчистить попадающиеся время от времени пятнышки птичьего помета, и понемногу продвигаясь к позабытому молотку. Никто из игроков или зрителей — многие из которых держали в руках странные палки с нелепо натянутыми на них лоскутами материи, чтобы прикрыть свои головы от несуществующего солнечного света, — не обратил на него никакого внимания.
Отлично.
Ему потребовалось одно мгновение, чтобы подобрать молоток и опустить его в свой мусорный бак на колесиках. Лишь удалившись от этого места на приличное расстояние, Кайнан позволил себе долгий, судорожный вдох. Слуги Сатаны не заметили кражи. Если сам Князь Тьмы и заметил ее, то он либо не придал этому значения, либо посчитал забавным дать своей последней жертве шанс отомстить. Кайнан коснулся припрятанного молотка дрожащими пальцами. «Наконец, — безмолвно выдохнул он с закрытыми глазами, — я снова стал мужчиной». Вскоре этот негодяй, что смеялся над ним, пожалеет о том дне, когда те, что лучше его, не смогли научить его приличным манерам.
И если мужчине суждено умереть в аду, то лучше всего было бы умереть с оружием в руках, повергнув врага.
* * *
К счастью, раны Марго затянулись быстро и без осложнений, и Кит немного успокоился. Он проверил, что поврежденная нога не помешает ей выдержать напряжение смертельной схватки, позанимавшись с ней спаррингом в спортзале, пока Свен наблюдал и оценивал их.
— Ты бережешь ее, — заметил Свен. — Она болит?
— Нет, — призналась Марго. — По-настоящему — нет. Просто я уже привыкла щадить ее.
Это признание вызвало у Свена злобную ухмылку. Кит благоразумно отступил в сторонку, пока Свен Бейли заставлял ее по-настоящему проделать все полагающиеся движения. Когда он с этим покончил, она превратилась в потный комок болящих мускулов.
— Ты не в форме, — небрежно бросил ей Свен. — Больше упражняйся.
Марго лишь кивнула, слишком усталая, чтобы возражать.
— Как насчет этого ужина в «Радости»? — спросил Кит. — Нам… помешали, когда мы прошлый раз пытались там поужинать.
Слабая улыбка промелькнула на ее лице.
— Конечно. Никаких рассерженных солдат на этот раз?
— Мы сделаем все, чтобы избежать их, — улыбнулся Кит.
Валлийский лучник уж точно избегал Кита. Как тот слышал, Кайнан был занят освоением новой для него техники, необходимой для жизни на Вокзале Времени, берясь при этом за всякую черную работу, чтобы прокормиться.
— Сначала позволь мне принять душ, — поморщившись, сказала Марго. — Я вся взмокла.
Кит рассмеялся и сам отправился в душ. Вскоре они снова оказались в Общем зале, направляясь к «Радости». Римский город был почти безлюден, так как крупные Врата, открывающиеся на этой неделе, находились в других частях станции. Конечно, перед «Радостью эпикурейца» уже выросла очередь, но, когда Арли увидел Кита и Марго, стоявших снаружи, он помахал им, приглашая войти.
— Эй, не стойте там, ваш стол уже готов. Рэчел говорит мне, что вы прекрасно выздоравливаете, юная леди.
Марго печально улыбнулась:
— Свен Бейли только что доказал это.
Арли рассмеялся:
— Ты выглядишь усталой и голодной. Тебе принести меню или предпочитаешь сегодняшнее «особое блюдо»?
— Меню! — поспешно ответила Марго.
Кит улыбнулся:
— Все еще расстраиваешься из-за этих угрей?
Марго сумела изобразить оскорбленное достоинство, несмотря на свою молодость и усталость.
Арли подмигнул:
— Мне думается, тебе понравится сегодняшнее «особое». Поверь мне.
— Ну почему у меня нехорошее предчувствие насчет этого? — спросила Марго, усаживаясь на заботливо пододвинутый для нее Арли стул. — Ладно, я попробую это, чем бы оно ни оказалось.
— А ты, Кит?
— Мне то же самое.
Хозяин «Радости» потирал ладони.
— Отлично. Я пришлю бутылочку чего-нибудь подходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70