Нет ли каких-нибудь внешних средств, источников, которые могли бы вызвать ее взрыв?
— Не знаю.
— Как вас понимать? Вы не хотите сказать или вы не уверены? Думаю, доктор Уикрэм, что при сложившейся ситуации не время проявлять щепетильность.
— Я не уверен. Если поблизости произойдет достаточно мощный взрыв, он, возможно, вызовет детонацию бомбы. Но утверждать точно мы не в состоянии. Мы просто не знаем.
— То есть как, такая возможность даже не рассматривалась? И соответствующих экспериментов не проводилось?
— Надеюсь, что нет, — встрял в разговор лейтенант Денхольм. — Если бы такой эксперимент закончился удачей, мне бы не хотелось оказаться в радиусе по меньшей мере тридцати-сорока миль от места его проведения.
— Это во-первых. — Впервые за все время разговора доктор Уикрэм попытался улыбнуться, но улыбка получилась немного кислой. — Во-вторых, если говорить откровенно, нам даже в голову не приходила мысль, что может возникнуть подобная ситуация. Мы, безусловно, смогли бы провести такой эксперимент, и без тех ужасных последствий, о которых говорил лейтенант. Можно было взорвать очень маленькую атомную бомбу вблизи другой. Даже обыкновенного взрывчатого вещества рядом с небольшой атомной бомбой было бы вполне достаточно. Если бы эта маленькая атомная бомба взорвалась, то же самое могла бы сделать и водородная бомба. Всем известно, что цепная реакция в атомной бомбе включает реакцию синтеза в водородной бомбе.
— Встраиваются ли какие-нибудь часовые механизмы, особенно замедленного действия, в водородные бомбы? — спросил Тальбот.
— Нет.
Категоричный тон доктора Уикрэма не оставлял сомнений.
— По словам вице-адмирала Хокинса, на борту затонувшего самолета могут оказаться два обыкновенных атомных заряда. Могут ли они быть снабжены часовым механизмом?
— Вновь повторяю, я не знаю. Это не моя область исследований. Но я не вижу причин, почему бы и нет.
— С какой целью?
— Понятия не имею. Просто выдвигаю предположение. Моя догадка может быть не хуже вашей, капитан. Единственное, что мне приходит на ум, это использование их в качестве мин. Обыкновенных морских мин, которые аккуратно сбрасываются с любого пролетающего транспортного самолета.
— Нужно мыслить шире, — сказал Ван Гельдер. — Водородную мину можно аккуратно сбросить с любого проходящего боевого корабля.
— С какого боевого корабля? Одного из наших? В военное время, так же как и в мирное, моря открыты для всех.
— Но Черное море и в мирное время открыто не везде. Впрочем, все это немного притянуто за уши. Как приводятся в действие мины?
— Мое невежество вызовет у вас большое разочарование, но я совершенно не разбираюсь в минах.
— Когда-то мины были либо магнитными, либо акустическими. Из-за размагничивания магнитные мины стали вчерашним днем. Следовательно, здесь у нас акустическая мина. Включается шумом двигателей проходящего корабля. Интересно, правда? Мы ведь несколько раз прошли над тем местом, до того как услышали тиканье, и ничего не включили. Пока не включили. Поэтому, как мне кажется, тиканье вовсе не означает, что мина установлена на определенное время. Возможно, она активизируется, то есть взорвется под проходящим судном, в тот момент, когда тиканье прекратится. К сожалению, мы не имеем понятия, что инициировало это тиканье в первый раз. Я не понимаю, каким способом можно сделать это преднамеренно. Приходится предположить, что его спровоцировал взрыв в самолете или же удар самолета о воду при падении.
— Умеете вы успокоить, Ван Гельдер, — пробормотал Хокинс.
— Должен сказать, сэр, что другие варианты менее предпочтительны. По моим выводам, хотя, возможно, они и бесполезны, тиканье — это передышка, своего рода отсрочка, и никакого взрыва не произойдет, пока продолжается тиканье. А вот когда оно закончится, бомба активизируется и способна взорваться под проходящим судном. Мне кажется, не такая уж дикая мысль, сэр. Я исхожу из предположения, что бомбу могли сбросить не только с самолета, но и с любого надводного средства. В таком случае кораблю надо как можно дальше удалиться от места взрыва. Для этого и используется часовой механизм, который начинает работать, как только бомбу сбрасывают за борт. Я абсолютно уверен, сэр, что Пентагон мог бы пролить хоть какой-то свет на происходящее.
— Уверен, что мог бы, — согласился Хокинс. — И ваши выводы вовсе не бесполезны. Лично мне они кажутся весьма разумными. Ну, капитан, что вы предполагаете делать в таком случае?
— Мне казалось, сэр, что цель вашего визита сюда заключается в том, чтобы сказать мне, что надо делать.
— Отнюдь. Я приехал сюда, чтобы войти в курс дела и получить некоторую информацию в обмен на ту, что я предоставил вам.
— Означает ли это, адмирал, — как бы это выразиться осторожнее? — что я могу самостоятельно принимать решения?
— Вы не просто можете принимать их, вы обязаны сделать это. Я готов подписаться под каждым из них.
— Благодарю вас. Тогда мое первое решение, точнее, предложение: вы вместе с вашими друзьями немедленно возвращаетесь в Рим. Здесь вы никому не поможете, а научному миру и военно-морскому ведомству придется пережить огромную потерю, если вдруг три такие величины принесут себя в жертву. Кроме того, разрешив мне самостоятельно принимать решения, вы тем самым подтвердили, что нет ничего такого, что я не мог бы сделать вместе со своей командой. Капитан-лейтенант Ван Гельдер в вашем полном распоряжении.
— Капитан-лейтенанту придется подождать. По крайней мере, меня. Ваша логика безупречна, но я в данный момент не могу руководствоваться логикой. Что же касается моих друзей, то здесь я с вами полностью согласен. Они могут завтра возвратиться на конференцию в Рим, и никто не заметит их отсутствия. Мы не имеем права рисковать жизнью гражданских лиц, тем более столь именитых.
— Вы только что высказали свою точку зрения, — заметил Бенсон, попыхивая старой трубкой. — Именитые мы или нет, но мы — гражданские лица и приказам военных не подчиняемся. Лично я предпочитаю Эгейское море Риму.
— Согласен, — произнес Уикрэм.
— Похоже, адмирал, вы можете повлиять на своих друзей не больше, чем я на всех вас — Тальбот вынул из внутреннего кармана два листка бумаги. — Я хотел бы, сэр, чтобы вы это подписали.
Хокинс взял протянутые листки, задумчиво посмотрел на Тальбота, быстро пробежал взглядом обе страницы, а затем зачитал вслух одну из них:
— "Для поднятия на поверхность затонувших самолета и яхты прошу немедленно отправить ближайшее спасательное судно в точку с координатами 36 градусов 21 минута северной широты, 25 градусов 22 минуты восточной долготы к югу от мыса Акротири, остров Тира. Прошу также направить самолетом на остров Тира двух водолазов с необходимым снаряжением для четверых, повторяю, для четверых. Приоритет 1АА. Вице-адмирал Хокинс".
Хокинс посмотрел на Бенсона и Уикрэма.
— Указание предназначено для корабля ее величества «Аполлон». Контр-адмирал Блайт — командующий тактическими военно-морскими соединениями НАТО в Восточном Средиземноморье. Приоритет 1АА означает «Бросить все дела, это важнее всех». Вице-адмирал Хокинс — это, кажется, я. Но почему, капитан, вы просите снаряжение для четырех водолазов?
— Мы с Ван Гельдером опытные водолазы, сэр. Когда-то вместе служили в подводном флоте.
— Понятно. Второе послание предназначено для министра обороны Греции: «Срочно свяжитесь с диспетчерской службой аэропорта Афины. Выясните, есть ли какая-нибудь информация о самолете, скорее всего американском, потерпевшем крушение сегодня в 14.15 к югу от острова Тира. Запрашивал ли он разрешения приземлиться в Афинах или в другом греческом городе. Обратитесь за помощью к полиции и к разведке. Выясните, есть ли какие-нибудь сведения о некоем Спиросе Андропулосе, владельце яхты „Делос“». Приятно сознавать, что послание тоже подписано мною. Ну что ж, капитан, минуты две назад я чуть было не совершил несправедливость по отношению к вам. Я, было, подумал, что вы не готовы взяться за эту проблему, а оказывается, вы все обдумали еще до моего прибытия. У меня только два вопроса.
— Относительно самолета и Андропулоса?
Хокинс кивнул.
— На высоте тринадцать тысяч метров пилот мог не беспокоиться о том, обнаружит его кто-нибудь или нет. Ему было прекрасно известно, что он один в небе. Но как только он начал снижаться, ситуация коренным образом изменилась. Ему, конечно, не хотелось с кем-нибудь столкнуться, особенно учитывая груз на его борту. Безусловно, он должен был попросить разрешения приземлиться.
— Но почему Греция?
— Если судить по его курсу, он летел в сторону Анкары или в какое-нибудь другое место поблизости. Турция, по крайней мере номинально, является членом НАТО. Уверен, что у американцев нет военно-воздушных баз в районе Анкары, даже не знаю, есть ли у них вообще базы в Турции. Мне только известно, что там нет ракетных баз. В Греции же у американцев есть и то и другое. Итак, остается Греция. Что же касается Андропулоса, то я с моими офицерами пришел к выводу: это весьма хитрый тип и подозрительная личность. Конечно, в суде такое не воспримут. Мы подозреваем, что ему что-то известно о самолете, упавшем в воду. Что-то такое, чего мы не знаем. Он заявляет, что «Делос» пошел на дно в результате взрыва. Но здесь сразу же возникает извечный вопрос: он сам затонул или ему помогли? Короче говоря, был ли этот взрыв случайным или нет? Если мы сможем поднять «Делос» на поверхность, то сразу все выясним.
— Да, вполне возможно. Но сначала дела. — Хокинс еще раз взглянул на тексты. — Похоже, они вполне отвечают стоящей перед нами задаче. Я охотно подпишу их. — Хокинс вытащил ручку, подписал и протянул бумаги Тальботу. — Поскольку вы все это разработали раньше, подозреваю, еще до моего отлета из Рима, почему же вы сами не послали эти донесения?
— Командиры моего ранга не имеют права отдавать приказания контр-адмиралу Блайту. У меня нет таких полномочий, как у вас. Вот почему я просил вас прибыть как можно быстрее. Благодарю вас за то, что подписали, сэр. Это полдела. Теперь наступает самое трудное.
— Трудное? — уныло произнес Хокинс — Что еще за трудности?
— Имеем ли мы моральное право просить команду спасательного судна, не говоря уж о водолазах, присоединиться к нам и совершить, говоря словами лейтенанта Денхольма, полет в стратосферу в распыленном состоянии.
— Это, конечно, вопрос. И что вы предлагаете?
— Вновь должен заметить, что решение не для низших чинов, а только для адмиралов.
— Если что-то произойдет, все будет не на вашей совести. Мир обвинит только меня.
— Если что-то пойдет не так, сэр, думаю, что у нас вообще не будет возможности что-либо сказать — мы испаримся.
— Вы правы. Я неверно выразился. Никому не хочется нести ответственность за подобные решения. Посылайте шифровки.
— Прекрасно, сэр. Лейтенант Денхольм, попросите Майерса прийти сюда.
Хокинс сказал:
— Как я понимаю, — только не считайте, что я делаю сравнения, — президент Соединенных Штатов оказался перед тем же выбором, что и я. Он спросил председателя объединенного комитета начальников штабов, стоит ли выводить из дела «Ариадну», хотя прекрасно было известно, что она стоит прямо над упавшим в воду самолетом. Председатель ответил, и вполне справедливо, что не он должен принимать подобное решение: старинная и почитаемая американская традиция перекладывать ответственность на чужие плечи. Президент решил, что «Ариадна» должна оставаться на месте.
— Весьма любезно со стороны президента, тем более что он не вылетит со своего места в Овальном кабинете, когда все это дело всплывет. Впрочем, я ничего не говорил. А вообще я бы не хотел принимать подобное решение. Наверное, он объяснил, почему так сделал?
— Конечно. Ради всеобщего блага.
Вошел Майерс. Тальбот протянул ему оба донесения.
— Немедленно передайте. В обоих случаях воспользуйтесь шифром "Б". Оба донесения сопроводите словами: «Срочно. Повторяю: срочно! Подтвердите получение».
Майерс вышел из каюты.
— Насколько я понимаю, адмирал, — спросил Тальбот, — как командующий военно-морскими силами в Восточном Средиземноморье вы имеете право отменить указания президента?
— Да.
— Такое уже бывало?
— Нет. Вас, наверное, интересует почему. По той же самой причине — ради всеобщего блага. А почему вы спрашиваете, капитан? Вы бы не ушли отсюда, даже если бы я получил прямой приказ.
— Меня несколько смущает объяснение: «Ради всеобщего блага». Вызов спасательного судна — кстати, моя идея — только увеличит угрозу во много раз.
— Вы не вполне понимаете, скольких людей касается все происходящее. Думаю, профессор Бенсон может просветить вас, да и всех нас, поскольку лично я слаб в этой области. Вот почему профессор Бенсон находится здесь.
— Профессор не в ударе, — сказал Бенсон. — Он голоден.
— Это наша небрежность, — извинился Тальбот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Не знаю.
— Как вас понимать? Вы не хотите сказать или вы не уверены? Думаю, доктор Уикрэм, что при сложившейся ситуации не время проявлять щепетильность.
— Я не уверен. Если поблизости произойдет достаточно мощный взрыв, он, возможно, вызовет детонацию бомбы. Но утверждать точно мы не в состоянии. Мы просто не знаем.
— То есть как, такая возможность даже не рассматривалась? И соответствующих экспериментов не проводилось?
— Надеюсь, что нет, — встрял в разговор лейтенант Денхольм. — Если бы такой эксперимент закончился удачей, мне бы не хотелось оказаться в радиусе по меньшей мере тридцати-сорока миль от места его проведения.
— Это во-первых. — Впервые за все время разговора доктор Уикрэм попытался улыбнуться, но улыбка получилась немного кислой. — Во-вторых, если говорить откровенно, нам даже в голову не приходила мысль, что может возникнуть подобная ситуация. Мы, безусловно, смогли бы провести такой эксперимент, и без тех ужасных последствий, о которых говорил лейтенант. Можно было взорвать очень маленькую атомную бомбу вблизи другой. Даже обыкновенного взрывчатого вещества рядом с небольшой атомной бомбой было бы вполне достаточно. Если бы эта маленькая атомная бомба взорвалась, то же самое могла бы сделать и водородная бомба. Всем известно, что цепная реакция в атомной бомбе включает реакцию синтеза в водородной бомбе.
— Встраиваются ли какие-нибудь часовые механизмы, особенно замедленного действия, в водородные бомбы? — спросил Тальбот.
— Нет.
Категоричный тон доктора Уикрэма не оставлял сомнений.
— По словам вице-адмирала Хокинса, на борту затонувшего самолета могут оказаться два обыкновенных атомных заряда. Могут ли они быть снабжены часовым механизмом?
— Вновь повторяю, я не знаю. Это не моя область исследований. Но я не вижу причин, почему бы и нет.
— С какой целью?
— Понятия не имею. Просто выдвигаю предположение. Моя догадка может быть не хуже вашей, капитан. Единственное, что мне приходит на ум, это использование их в качестве мин. Обыкновенных морских мин, которые аккуратно сбрасываются с любого пролетающего транспортного самолета.
— Нужно мыслить шире, — сказал Ван Гельдер. — Водородную мину можно аккуратно сбросить с любого проходящего боевого корабля.
— С какого боевого корабля? Одного из наших? В военное время, так же как и в мирное, моря открыты для всех.
— Но Черное море и в мирное время открыто не везде. Впрочем, все это немного притянуто за уши. Как приводятся в действие мины?
— Мое невежество вызовет у вас большое разочарование, но я совершенно не разбираюсь в минах.
— Когда-то мины были либо магнитными, либо акустическими. Из-за размагничивания магнитные мины стали вчерашним днем. Следовательно, здесь у нас акустическая мина. Включается шумом двигателей проходящего корабля. Интересно, правда? Мы ведь несколько раз прошли над тем местом, до того как услышали тиканье, и ничего не включили. Пока не включили. Поэтому, как мне кажется, тиканье вовсе не означает, что мина установлена на определенное время. Возможно, она активизируется, то есть взорвется под проходящим судном, в тот момент, когда тиканье прекратится. К сожалению, мы не имеем понятия, что инициировало это тиканье в первый раз. Я не понимаю, каким способом можно сделать это преднамеренно. Приходится предположить, что его спровоцировал взрыв в самолете или же удар самолета о воду при падении.
— Умеете вы успокоить, Ван Гельдер, — пробормотал Хокинс.
— Должен сказать, сэр, что другие варианты менее предпочтительны. По моим выводам, хотя, возможно, они и бесполезны, тиканье — это передышка, своего рода отсрочка, и никакого взрыва не произойдет, пока продолжается тиканье. А вот когда оно закончится, бомба активизируется и способна взорваться под проходящим судном. Мне кажется, не такая уж дикая мысль, сэр. Я исхожу из предположения, что бомбу могли сбросить не только с самолета, но и с любого надводного средства. В таком случае кораблю надо как можно дальше удалиться от места взрыва. Для этого и используется часовой механизм, который начинает работать, как только бомбу сбрасывают за борт. Я абсолютно уверен, сэр, что Пентагон мог бы пролить хоть какой-то свет на происходящее.
— Уверен, что мог бы, — согласился Хокинс. — И ваши выводы вовсе не бесполезны. Лично мне они кажутся весьма разумными. Ну, капитан, что вы предполагаете делать в таком случае?
— Мне казалось, сэр, что цель вашего визита сюда заключается в том, чтобы сказать мне, что надо делать.
— Отнюдь. Я приехал сюда, чтобы войти в курс дела и получить некоторую информацию в обмен на ту, что я предоставил вам.
— Означает ли это, адмирал, — как бы это выразиться осторожнее? — что я могу самостоятельно принимать решения?
— Вы не просто можете принимать их, вы обязаны сделать это. Я готов подписаться под каждым из них.
— Благодарю вас. Тогда мое первое решение, точнее, предложение: вы вместе с вашими друзьями немедленно возвращаетесь в Рим. Здесь вы никому не поможете, а научному миру и военно-морскому ведомству придется пережить огромную потерю, если вдруг три такие величины принесут себя в жертву. Кроме того, разрешив мне самостоятельно принимать решения, вы тем самым подтвердили, что нет ничего такого, что я не мог бы сделать вместе со своей командой. Капитан-лейтенант Ван Гельдер в вашем полном распоряжении.
— Капитан-лейтенанту придется подождать. По крайней мере, меня. Ваша логика безупречна, но я в данный момент не могу руководствоваться логикой. Что же касается моих друзей, то здесь я с вами полностью согласен. Они могут завтра возвратиться на конференцию в Рим, и никто не заметит их отсутствия. Мы не имеем права рисковать жизнью гражданских лиц, тем более столь именитых.
— Вы только что высказали свою точку зрения, — заметил Бенсон, попыхивая старой трубкой. — Именитые мы или нет, но мы — гражданские лица и приказам военных не подчиняемся. Лично я предпочитаю Эгейское море Риму.
— Согласен, — произнес Уикрэм.
— Похоже, адмирал, вы можете повлиять на своих друзей не больше, чем я на всех вас — Тальбот вынул из внутреннего кармана два листка бумаги. — Я хотел бы, сэр, чтобы вы это подписали.
Хокинс взял протянутые листки, задумчиво посмотрел на Тальбота, быстро пробежал взглядом обе страницы, а затем зачитал вслух одну из них:
— "Для поднятия на поверхность затонувших самолета и яхты прошу немедленно отправить ближайшее спасательное судно в точку с координатами 36 градусов 21 минута северной широты, 25 градусов 22 минуты восточной долготы к югу от мыса Акротири, остров Тира. Прошу также направить самолетом на остров Тира двух водолазов с необходимым снаряжением для четверых, повторяю, для четверых. Приоритет 1АА. Вице-адмирал Хокинс".
Хокинс посмотрел на Бенсона и Уикрэма.
— Указание предназначено для корабля ее величества «Аполлон». Контр-адмирал Блайт — командующий тактическими военно-морскими соединениями НАТО в Восточном Средиземноморье. Приоритет 1АА означает «Бросить все дела, это важнее всех». Вице-адмирал Хокинс — это, кажется, я. Но почему, капитан, вы просите снаряжение для четырех водолазов?
— Мы с Ван Гельдером опытные водолазы, сэр. Когда-то вместе служили в подводном флоте.
— Понятно. Второе послание предназначено для министра обороны Греции: «Срочно свяжитесь с диспетчерской службой аэропорта Афины. Выясните, есть ли какая-нибудь информация о самолете, скорее всего американском, потерпевшем крушение сегодня в 14.15 к югу от острова Тира. Запрашивал ли он разрешения приземлиться в Афинах или в другом греческом городе. Обратитесь за помощью к полиции и к разведке. Выясните, есть ли какие-нибудь сведения о некоем Спиросе Андропулосе, владельце яхты „Делос“». Приятно сознавать, что послание тоже подписано мною. Ну что ж, капитан, минуты две назад я чуть было не совершил несправедливость по отношению к вам. Я, было, подумал, что вы не готовы взяться за эту проблему, а оказывается, вы все обдумали еще до моего прибытия. У меня только два вопроса.
— Относительно самолета и Андропулоса?
Хокинс кивнул.
— На высоте тринадцать тысяч метров пилот мог не беспокоиться о том, обнаружит его кто-нибудь или нет. Ему было прекрасно известно, что он один в небе. Но как только он начал снижаться, ситуация коренным образом изменилась. Ему, конечно, не хотелось с кем-нибудь столкнуться, особенно учитывая груз на его борту. Безусловно, он должен был попросить разрешения приземлиться.
— Но почему Греция?
— Если судить по его курсу, он летел в сторону Анкары или в какое-нибудь другое место поблизости. Турция, по крайней мере номинально, является членом НАТО. Уверен, что у американцев нет военно-воздушных баз в районе Анкары, даже не знаю, есть ли у них вообще базы в Турции. Мне только известно, что там нет ракетных баз. В Греции же у американцев есть и то и другое. Итак, остается Греция. Что же касается Андропулоса, то я с моими офицерами пришел к выводу: это весьма хитрый тип и подозрительная личность. Конечно, в суде такое не воспримут. Мы подозреваем, что ему что-то известно о самолете, упавшем в воду. Что-то такое, чего мы не знаем. Он заявляет, что «Делос» пошел на дно в результате взрыва. Но здесь сразу же возникает извечный вопрос: он сам затонул или ему помогли? Короче говоря, был ли этот взрыв случайным или нет? Если мы сможем поднять «Делос» на поверхность, то сразу все выясним.
— Да, вполне возможно. Но сначала дела. — Хокинс еще раз взглянул на тексты. — Похоже, они вполне отвечают стоящей перед нами задаче. Я охотно подпишу их. — Хокинс вытащил ручку, подписал и протянул бумаги Тальботу. — Поскольку вы все это разработали раньше, подозреваю, еще до моего отлета из Рима, почему же вы сами не послали эти донесения?
— Командиры моего ранга не имеют права отдавать приказания контр-адмиралу Блайту. У меня нет таких полномочий, как у вас. Вот почему я просил вас прибыть как можно быстрее. Благодарю вас за то, что подписали, сэр. Это полдела. Теперь наступает самое трудное.
— Трудное? — уныло произнес Хокинс — Что еще за трудности?
— Имеем ли мы моральное право просить команду спасательного судна, не говоря уж о водолазах, присоединиться к нам и совершить, говоря словами лейтенанта Денхольма, полет в стратосферу в распыленном состоянии.
— Это, конечно, вопрос. И что вы предлагаете?
— Вновь должен заметить, что решение не для низших чинов, а только для адмиралов.
— Если что-то произойдет, все будет не на вашей совести. Мир обвинит только меня.
— Если что-то пойдет не так, сэр, думаю, что у нас вообще не будет возможности что-либо сказать — мы испаримся.
— Вы правы. Я неверно выразился. Никому не хочется нести ответственность за подобные решения. Посылайте шифровки.
— Прекрасно, сэр. Лейтенант Денхольм, попросите Майерса прийти сюда.
Хокинс сказал:
— Как я понимаю, — только не считайте, что я делаю сравнения, — президент Соединенных Штатов оказался перед тем же выбором, что и я. Он спросил председателя объединенного комитета начальников штабов, стоит ли выводить из дела «Ариадну», хотя прекрасно было известно, что она стоит прямо над упавшим в воду самолетом. Председатель ответил, и вполне справедливо, что не он должен принимать подобное решение: старинная и почитаемая американская традиция перекладывать ответственность на чужие плечи. Президент решил, что «Ариадна» должна оставаться на месте.
— Весьма любезно со стороны президента, тем более что он не вылетит со своего места в Овальном кабинете, когда все это дело всплывет. Впрочем, я ничего не говорил. А вообще я бы не хотел принимать подобное решение. Наверное, он объяснил, почему так сделал?
— Конечно. Ради всеобщего блага.
Вошел Майерс. Тальбот протянул ему оба донесения.
— Немедленно передайте. В обоих случаях воспользуйтесь шифром "Б". Оба донесения сопроводите словами: «Срочно. Повторяю: срочно! Подтвердите получение».
Майерс вышел из каюты.
— Насколько я понимаю, адмирал, — спросил Тальбот, — как командующий военно-морскими силами в Восточном Средиземноморье вы имеете право отменить указания президента?
— Да.
— Такое уже бывало?
— Нет. Вас, наверное, интересует почему. По той же самой причине — ради всеобщего блага. А почему вы спрашиваете, капитан? Вы бы не ушли отсюда, даже если бы я получил прямой приказ.
— Меня несколько смущает объяснение: «Ради всеобщего блага». Вызов спасательного судна — кстати, моя идея — только увеличит угрозу во много раз.
— Вы не вполне понимаете, скольких людей касается все происходящее. Думаю, профессор Бенсон может просветить вас, да и всех нас, поскольку лично я слаб в этой области. Вот почему профессор Бенсон находится здесь.
— Профессор не в ударе, — сказал Бенсон. — Он голоден.
— Это наша небрежность, — извинился Тальбот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29