– Грудастая была в своем праве. Мы нарушили старый обычай.
– Какой же?
– Не брать двуруких на свои корабли. – Капитан вздохнул. – Есть, правда, обычай еще древнее… Если кто на море попал в беду, его не бросают.
Блейд опустил голову. Эти странные существа, мохнатые и четырехрукие океанские скитальцы, обладали своеобразным кодексом чести. Они явно не благоволили и не доверяли жителям суши, но сочли возможным вытащить его с Коривалла, где он постепенно сходил с ума… Они кормили и поили его; естественно, не бесплатно… Они, наконец, возвратили ему разум – тем самым благодетельным ударом колотушки. Конечно, это было сделано несколько грубовато, да и работу ему предоставили не из лучших, но моряки вообще нелегкий народ.
Он посмотрел прямо в черные непроницаемые глаза Трехпалого и медленно произнес:
– Значит, тридцать одна золотая пакта… Да… Desipere in loco…
– Что? – переспросил помощник.
– Безумствуй там, где уместно, – перевел Блейд.
– О! Твой народ очень мудр!
Блейд не стал оспаривать этот несколько поспешный вывод, а лишь кивнул головой и спросил:
– Ну? И что вы предлагаете?
Трехпалый выложил на стол все четыре ладони и забарабанил семнадцатью пальцами.
– Сам понимаешь, какой урон корабельной казне… – наконец заявил он. – Если, скажем, тебя продать на Восточном Архипелаге… пакт десять, может и выручим…
– Треть! – буркнул Зубастый. – Не его одного надо продать.
– Пожалуй, – согласился старшина марсовых. – Понимаешь, – он повернулся к Блейду, – мы иногда продаем своих. Лучше пожертвовать десятком сопляков, чем всем год или два сидеть на берегу, если не хватает монет на новое судно. В особых случаях продаем за провинности, – Трехпалый прекратил барабанную дробь и вдруг остро взглянул на Блейда. – А тут особый случай.
Э, да он же копает под меня, сообразил разведчик. Что-то есть у этого хитреца за пазухой… и сейчас он вывалит это на стол! Неужели кух-шинчик Крепыша?
Точно, это был тот самый кувшинчик, на дне которого еще плескались остатки спиртного. Трехпалый достал его из навесного шкафа и торжественно водрузил на столешницу, посреди кучи фишек для ба-тенга.
– Вот, – он постучал по высокому глиняному горлышку, – отличное пойло с Южных островов. Нашли рядом с телом Храпуна. И от тебя. Носач, пахло этой спотыкаловкой за десять локтей. – Трехпалый задумчиво оглядел Блейда. – Когда тебя привезли с острова, ты был совершенно голым. Я думаю, ты не прятал этот кувшин у себя в заднице?
– Кто? – зловеще и спокойно произнес капитан. – Кто дал?..
Блейд плотно сомкнул губы. Может, свалить все на покойника Храпуна? Нет, не поверят… Он тоже не поверил бы. Шито белыми нитками.
– Экипажу запрещено хранить спотыкаловку, – пояснил Трехпалый. – Все корабельные запасы под замком и под надежной охраной. Если нашим дерьмоболам позволить пьянствовать в рейсе, судно придет в торговый порт без груза… или не придет вообще. Для пьянки – берег! Пять-десять дней хватает, чтобы перебеситься и спустить свои пакты. И все. Конец – до следующей стоянки.
– Это – закон, – подтвердил капитан.
– Поэтому мы хотим знать, кто дал тебе пойло, – продолжал помощник. – Продадим вас обоих. Будет у тебя приятель на берегу.
На берегу? Блейд не беспокоился за собственную шкуру. Он выкрутится! Не в первый – и не в последний! – раз его продают в рабство. Неделя-другая, и он либо сбежит, либо перережет глотку хозяину, либо заберется в постель хозяйки. В конце концов, в любой момент может истечь срок его командировки… Но Крепыш! Он не сомневался, что его приятель погибнет на берегу. И помочь ему невозможно… В иной ситуации он отбыл бы домой, оставив своему спутнику по странствиям в чужом мире то, что ценится там превыше всего: власть, богатство, славу… женщину, наконец! Но это – сокровища сухой земли. Никакими силами он не сможет вернуть списанного на берег хадра обратно в его клан, на его корабль, что качается в безбрежном океане под хрустальные песни катразских ветров…
Блейд разомкнул губы и, решив, что хватит валять дурака, сурово произнес:
– Я не скажу вам, где взял этот кувшин. – Он говорил громко, и надеялся, что Крепыш, там, за дверью, слышит его. – И я не стану лгать, потому что не хочу, чтобы подозрение пало на невиновного. – Он окинул сумрачным взглядом лица сидевших за столом хадров. – Однако справедливость требует, чтобы ваши убытки были возмещены. И я скажу, как это сделать.
Рыжий почесал седеющую грудь. Казалось, он что-то прикидывал и взвешивал, словно соизмеряя понесенный ущерб с уверенным видом и словами этого безволосого двурукого хрыла, говорившего так спокойно и веско.
– Как? – наконец спросил капитан.
– Полагаю, тебе известно, что стоимость раба определяется тем, что он умеет делать?
– Ну! Так ты, Носач, отлично чистишь нуж… – начал, ухмыляясь. Зубастый, но Блейд остановил на нем тяжелый взгляд, и старшина гарпунеров вдруг замер с раскрытым ртом.
– Еще я отлично умею вышибать зубы, сворачивать челюсти и проламывать черепа. Хочешь в этом убедиться, акулий потрох?
Зубастый захлопнул рот и словно съежился, стараясь отвести глаза от холодных зрачков сидевшего напротив человека. Потом он невнятно пробормотал:
– Н-нет… Хватит вчерашней ночи…
– Так вот, – продолжал Блейд, повернув лицо к капитану, – я – воин, боец, мастер клинка… и не только клинка, – он угрюмо ухмыльнулся и вытянул руку к двери. – Там девять твоих матросов… Девять! И я могу их всех… – он стиснул огромные кулаки и стукнул ими друг о друга. – Понимаешь! Вместе с их гарпунами, ножами и сетями!
Капитан кивнул; он понял.
– Цена воина, который может охранять хозяина и сражаться за него, много выше цены простого раба. Ты отвезешь меня на Восточный Архипелаг, и я покажу там, на что способен. Потом продай меня за максимальную цену – и мы квиты.
Блейд разжал кулаки и скрестив на груди руки, спокойно посмотрел на капитана.
– В этом что-то есть, – задумчиво протянул Трехпалый. – Случается, что сахралтам нужны хорошие драчуны. И, если не ошибаюсь, такой момент скоро наступит.
– Кто такие сахралты? – разведчик приподнял брови, уловив незнакомое слово.
– Ну, хрылы… Наши дерьмоболы так называют двуруких с островов.
– А нурешники?
– Нуры. Эти живут на огромном северном острове. Там холодно, и мы не ходим в те воды.
Блейд кивнул. Значит, тут есть два народа, на островах и на материке: хрылы-сахралты и нурешники-нуры. Интересно, кто же такие нурлы? Он уже раскрыл рот, когда голос Рыжего перебил его вопрос.
– Я хочу знать, кто пронес на судно спотыкаловку, – безаппеляционным тоном заявил капитан.
Трехпалый шумно вздохнул и, пожав плечами, встал и направился к подвесному шкафчику. На сей раз он извлек оттуда многократно сложенный толстый лист пергамента. Это была карта – отличная карта, признал Блейд, когда помощник капитана разложил ее на столе прямо поверх игральных фишек.
– Смотри, Носач, – палец Трехпалого скользнул по голубой поверхности, изображавшей океан, и уперся в россыпь точек к северу от экватора. – Это Восточный Архипелаг Круглый год тепло, фрукты – ах, какие фрукты! – и добродушный народ. За хорошего драчуна они выложат двадцать золотых. А здесь, – помощник ткнул в пятнышки, притулившиеся на юге, примерно на пятьдесят пятой параллели, – Южные острова. Довольно холодно, и люди в тех местах суровые. Край света! – секунду он помолчал. – Но там богатые серебряные рудники, где требуются сильные надсмотрщики. За тебя могут отвалить тридцать или сорок монет. Мы же идем сейчас на восток и дней через пять будем как раз посередине, – он показал по карте, затем поднял на Блейда непроницаемый взгляд. – Ты слышал, Хозяин желает знать, кто протащил на корабль пойло. Так куда повернем через пять дней – на север или на юг?
Минуты три Блейд размышлял, просчитывая варианты. Итак, если он выдаст Крепыша, их обоих продадут в теплые края; иначе он окажется на руднике – либо надсмотрщиком, либо простым рабом-рудокопом. Оба варианта его не устраивали. Он не собирался выдавать приятеля – как из упрямства, так и не желая уступать давлению. В конце концов, хадры оказались гуманнее людей; они не стали бить или пытать его, а использовали методы чисто интеллектуального принуждения. Это являлось сферой профессиональной деятельности Блейда, и уступка была равнозначна признанию, что эти мохнатые четырехлапые китобои смогли переиграть лучшего агента МИ6А.
С другой стороны, ему хотелось попасть именно на Восточный Архипелаг, пусть даже в качестве раба. Изучая карту, Блейд заметил, что некоторые его острова весьма велики – не меньше Ирландии или даже Сицилии; неподалеку находились и другие островные скопления, протянувшиеся широкой полосой к северу и югу от экватора. Наконец, в северном полушарии, на расстоянии полутора тысяч миль от берегов Восточного Архипелага, лежал материк. Несомненно, Нурстад, страна нуров, о которых он не знал ничего!
Итак, любой опытный человек при взгляде на карту сказал бы, что острова Восточного Архипелага являются одним из центров этого скудного сушей мира. Блейд понимал, что, несомненно, сможет получить там всеобъемлющую информацию по интересующим его вопросам и выяснить, чем богат Катраз. Он не сомневался, что даже очутившись здесь по ошибке, обязан выполнить свое обычное задание – собрать сведения об этой реальности Измерения Икс, определив технологии, знания или сырье, которые могут представлять ценность для Великобритании. Недаром Лейтон не торопился забирать его отсюда; это означало, что на исследования и разведку отпущены обычные два-три месяца.
Однако половина этого срока уже прошла, а он пока не видел ничего, кроме идиллических красот Коривалла и необозримых просторов океана; он слышал только песни катразских ветров да речи спутников по плаванию, пересыпанные упоминаниями о дерьмоболах, акульих потрохах, блейдинах, нурешниках и хрылах. Ни интереса, ни пользы, ни выгоды! Но, возможно, вторая половина его странствия окажется более эффективной?
Для этого надо было попасть на Восточный Архипелаг. И если альтернатива, предложенная Трехпалым, его не устраивает, нужно навязать вождям клана Зеленого Кита свой вариант развития событий. Блейд протянул руку к карте, приподнял ее и задумчиво поглядел на горки раскрашенных фишек. Потом повернулся к помощнику капитана.
– Любите играть в ба-тенг?
Трехпалый с недоумением посмотрел на него.
– Все любят… Что еще делать в перерывах между охотами?
– И велики ли ставки?
– За два последних дня я выиграл у Зубастого пять серебряных монет, – гордо заявил Трехпалый.
– А если пересчитать в золото?
– Нууу… десятая часть пакты, пожалуй… – тут помощник воззрился на Блейда и сказал: – Слушай, Носач, мы ведь не о том говорили. Поворачивать-то куда будем – к солнышку и фруктам или к копям в холодных горах?
Блейд безмолвствовал. Подождав немного, Трехпалый развел руками и посмотрел на Рыжего. Сообразив, что пора произнести веское слово старшего по званию, тот буркнул:
– Вот что. Носач… Иди-ка ты в карцер. И подумай.
Он встал и вышел в дверь, что находилась рядом с подвесным шкафчиком – видимо, в свою каюту. Трехпалый проводил капитана взглядом и сказал Блейду:
– Хозяин дело говорит. Поразмысли! И знаешь, Носач, никогда мы не продавали своих на Южные острова. Лучше удавиться, чем попасть в копи.
Когда Блейд под бдительным присмотром Башки шествовал обратно в свое узилище, он вспомнил, что собирался спросить про нурлов. Ладно, решил он, успеется. Он чувствовал, что еще не раз встретится с офицерами этого судна. И еще не известно, кто кого продаст в рабство.
* * *
Вечером в дверь карцера тихо поскреблись. Блейд оторвался от созерцания низкого потолка из темного дерева и пробормотал: «Tu ne cede malis, sed contra audentior ito».
Этими словами – «Не отступай перед бедой, но смело иди ей навстречу» – он и встретил Крепыша, доставившего узнику ужин и неярко горевший светильник.
– Вот, – сказал матрос, протягивая ему миску, – спросился у Башки принести тебе жратву.
Затем он погрузился в мрачное молчание, ожидая, пока пленник разделается с кашей, китовым мясом и основательной кружкой клана. Блейд искоса взглянул на приятеля.
– Что, проверил свой сундучок?
Крепыш махнул рукой; в его темных глазах плескалось отчаяние. Блейд стиснул его плечо – поросшее шерстью и нечеловечески широкое.
– Не бойся, парень. Я тебя не выдам.
– Даа… Ты так и сказал Рыжему… я слышал… – поерзав на жестком полу, он устроился поудобнее и нерешительно произнес: – Я за тебя, Носач… я за тебя… я кому хочешь печенку вырву!
– Ну-ну, – разведчик похлопал его по колену и негромко поинтересовался: – Разве эта твоя фляжка стоит таких хлопот? Видишь, как дело повернулось…
– Пришиби меня Кит! Попутало проклятое зелье! – Крепыш был безутешен в своем раскаянии.
– Ладно, обойдется, – ободрил его Блейд.
– Да как обойдется-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Какой же?
– Не брать двуруких на свои корабли. – Капитан вздохнул. – Есть, правда, обычай еще древнее… Если кто на море попал в беду, его не бросают.
Блейд опустил голову. Эти странные существа, мохнатые и четырехрукие океанские скитальцы, обладали своеобразным кодексом чести. Они явно не благоволили и не доверяли жителям суши, но сочли возможным вытащить его с Коривалла, где он постепенно сходил с ума… Они кормили и поили его; естественно, не бесплатно… Они, наконец, возвратили ему разум – тем самым благодетельным ударом колотушки. Конечно, это было сделано несколько грубовато, да и работу ему предоставили не из лучших, но моряки вообще нелегкий народ.
Он посмотрел прямо в черные непроницаемые глаза Трехпалого и медленно произнес:
– Значит, тридцать одна золотая пакта… Да… Desipere in loco…
– Что? – переспросил помощник.
– Безумствуй там, где уместно, – перевел Блейд.
– О! Твой народ очень мудр!
Блейд не стал оспаривать этот несколько поспешный вывод, а лишь кивнул головой и спросил:
– Ну? И что вы предлагаете?
Трехпалый выложил на стол все четыре ладони и забарабанил семнадцатью пальцами.
– Сам понимаешь, какой урон корабельной казне… – наконец заявил он. – Если, скажем, тебя продать на Восточном Архипелаге… пакт десять, может и выручим…
– Треть! – буркнул Зубастый. – Не его одного надо продать.
– Пожалуй, – согласился старшина марсовых. – Понимаешь, – он повернулся к Блейду, – мы иногда продаем своих. Лучше пожертвовать десятком сопляков, чем всем год или два сидеть на берегу, если не хватает монет на новое судно. В особых случаях продаем за провинности, – Трехпалый прекратил барабанную дробь и вдруг остро взглянул на Блейда. – А тут особый случай.
Э, да он же копает под меня, сообразил разведчик. Что-то есть у этого хитреца за пазухой… и сейчас он вывалит это на стол! Неужели кух-шинчик Крепыша?
Точно, это был тот самый кувшинчик, на дне которого еще плескались остатки спиртного. Трехпалый достал его из навесного шкафа и торжественно водрузил на столешницу, посреди кучи фишек для ба-тенга.
– Вот, – он постучал по высокому глиняному горлышку, – отличное пойло с Южных островов. Нашли рядом с телом Храпуна. И от тебя. Носач, пахло этой спотыкаловкой за десять локтей. – Трехпалый задумчиво оглядел Блейда. – Когда тебя привезли с острова, ты был совершенно голым. Я думаю, ты не прятал этот кувшин у себя в заднице?
– Кто? – зловеще и спокойно произнес капитан. – Кто дал?..
Блейд плотно сомкнул губы. Может, свалить все на покойника Храпуна? Нет, не поверят… Он тоже не поверил бы. Шито белыми нитками.
– Экипажу запрещено хранить спотыкаловку, – пояснил Трехпалый. – Все корабельные запасы под замком и под надежной охраной. Если нашим дерьмоболам позволить пьянствовать в рейсе, судно придет в торговый порт без груза… или не придет вообще. Для пьянки – берег! Пять-десять дней хватает, чтобы перебеситься и спустить свои пакты. И все. Конец – до следующей стоянки.
– Это – закон, – подтвердил капитан.
– Поэтому мы хотим знать, кто дал тебе пойло, – продолжал помощник. – Продадим вас обоих. Будет у тебя приятель на берегу.
На берегу? Блейд не беспокоился за собственную шкуру. Он выкрутится! Не в первый – и не в последний! – раз его продают в рабство. Неделя-другая, и он либо сбежит, либо перережет глотку хозяину, либо заберется в постель хозяйки. В конце концов, в любой момент может истечь срок его командировки… Но Крепыш! Он не сомневался, что его приятель погибнет на берегу. И помочь ему невозможно… В иной ситуации он отбыл бы домой, оставив своему спутнику по странствиям в чужом мире то, что ценится там превыше всего: власть, богатство, славу… женщину, наконец! Но это – сокровища сухой земли. Никакими силами он не сможет вернуть списанного на берег хадра обратно в его клан, на его корабль, что качается в безбрежном океане под хрустальные песни катразских ветров…
Блейд разомкнул губы и, решив, что хватит валять дурака, сурово произнес:
– Я не скажу вам, где взял этот кувшин. – Он говорил громко, и надеялся, что Крепыш, там, за дверью, слышит его. – И я не стану лгать, потому что не хочу, чтобы подозрение пало на невиновного. – Он окинул сумрачным взглядом лица сидевших за столом хадров. – Однако справедливость требует, чтобы ваши убытки были возмещены. И я скажу, как это сделать.
Рыжий почесал седеющую грудь. Казалось, он что-то прикидывал и взвешивал, словно соизмеряя понесенный ущерб с уверенным видом и словами этого безволосого двурукого хрыла, говорившего так спокойно и веско.
– Как? – наконец спросил капитан.
– Полагаю, тебе известно, что стоимость раба определяется тем, что он умеет делать?
– Ну! Так ты, Носач, отлично чистишь нуж… – начал, ухмыляясь. Зубастый, но Блейд остановил на нем тяжелый взгляд, и старшина гарпунеров вдруг замер с раскрытым ртом.
– Еще я отлично умею вышибать зубы, сворачивать челюсти и проламывать черепа. Хочешь в этом убедиться, акулий потрох?
Зубастый захлопнул рот и словно съежился, стараясь отвести глаза от холодных зрачков сидевшего напротив человека. Потом он невнятно пробормотал:
– Н-нет… Хватит вчерашней ночи…
– Так вот, – продолжал Блейд, повернув лицо к капитану, – я – воин, боец, мастер клинка… и не только клинка, – он угрюмо ухмыльнулся и вытянул руку к двери. – Там девять твоих матросов… Девять! И я могу их всех… – он стиснул огромные кулаки и стукнул ими друг о друга. – Понимаешь! Вместе с их гарпунами, ножами и сетями!
Капитан кивнул; он понял.
– Цена воина, который может охранять хозяина и сражаться за него, много выше цены простого раба. Ты отвезешь меня на Восточный Архипелаг, и я покажу там, на что способен. Потом продай меня за максимальную цену – и мы квиты.
Блейд разжал кулаки и скрестив на груди руки, спокойно посмотрел на капитана.
– В этом что-то есть, – задумчиво протянул Трехпалый. – Случается, что сахралтам нужны хорошие драчуны. И, если не ошибаюсь, такой момент скоро наступит.
– Кто такие сахралты? – разведчик приподнял брови, уловив незнакомое слово.
– Ну, хрылы… Наши дерьмоболы так называют двуруких с островов.
– А нурешники?
– Нуры. Эти живут на огромном северном острове. Там холодно, и мы не ходим в те воды.
Блейд кивнул. Значит, тут есть два народа, на островах и на материке: хрылы-сахралты и нурешники-нуры. Интересно, кто же такие нурлы? Он уже раскрыл рот, когда голос Рыжего перебил его вопрос.
– Я хочу знать, кто пронес на судно спотыкаловку, – безаппеляционным тоном заявил капитан.
Трехпалый шумно вздохнул и, пожав плечами, встал и направился к подвесному шкафчику. На сей раз он извлек оттуда многократно сложенный толстый лист пергамента. Это была карта – отличная карта, признал Блейд, когда помощник капитана разложил ее на столе прямо поверх игральных фишек.
– Смотри, Носач, – палец Трехпалого скользнул по голубой поверхности, изображавшей океан, и уперся в россыпь точек к северу от экватора. – Это Восточный Архипелаг Круглый год тепло, фрукты – ах, какие фрукты! – и добродушный народ. За хорошего драчуна они выложат двадцать золотых. А здесь, – помощник ткнул в пятнышки, притулившиеся на юге, примерно на пятьдесят пятой параллели, – Южные острова. Довольно холодно, и люди в тех местах суровые. Край света! – секунду он помолчал. – Но там богатые серебряные рудники, где требуются сильные надсмотрщики. За тебя могут отвалить тридцать или сорок монет. Мы же идем сейчас на восток и дней через пять будем как раз посередине, – он показал по карте, затем поднял на Блейда непроницаемый взгляд. – Ты слышал, Хозяин желает знать, кто протащил на корабль пойло. Так куда повернем через пять дней – на север или на юг?
Минуты три Блейд размышлял, просчитывая варианты. Итак, если он выдаст Крепыша, их обоих продадут в теплые края; иначе он окажется на руднике – либо надсмотрщиком, либо простым рабом-рудокопом. Оба варианта его не устраивали. Он не собирался выдавать приятеля – как из упрямства, так и не желая уступать давлению. В конце концов, хадры оказались гуманнее людей; они не стали бить или пытать его, а использовали методы чисто интеллектуального принуждения. Это являлось сферой профессиональной деятельности Блейда, и уступка была равнозначна признанию, что эти мохнатые четырехлапые китобои смогли переиграть лучшего агента МИ6А.
С другой стороны, ему хотелось попасть именно на Восточный Архипелаг, пусть даже в качестве раба. Изучая карту, Блейд заметил, что некоторые его острова весьма велики – не меньше Ирландии или даже Сицилии; неподалеку находились и другие островные скопления, протянувшиеся широкой полосой к северу и югу от экватора. Наконец, в северном полушарии, на расстоянии полутора тысяч миль от берегов Восточного Архипелага, лежал материк. Несомненно, Нурстад, страна нуров, о которых он не знал ничего!
Итак, любой опытный человек при взгляде на карту сказал бы, что острова Восточного Архипелага являются одним из центров этого скудного сушей мира. Блейд понимал, что, несомненно, сможет получить там всеобъемлющую информацию по интересующим его вопросам и выяснить, чем богат Катраз. Он не сомневался, что даже очутившись здесь по ошибке, обязан выполнить свое обычное задание – собрать сведения об этой реальности Измерения Икс, определив технологии, знания или сырье, которые могут представлять ценность для Великобритании. Недаром Лейтон не торопился забирать его отсюда; это означало, что на исследования и разведку отпущены обычные два-три месяца.
Однако половина этого срока уже прошла, а он пока не видел ничего, кроме идиллических красот Коривалла и необозримых просторов океана; он слышал только песни катразских ветров да речи спутников по плаванию, пересыпанные упоминаниями о дерьмоболах, акульих потрохах, блейдинах, нурешниках и хрылах. Ни интереса, ни пользы, ни выгоды! Но, возможно, вторая половина его странствия окажется более эффективной?
Для этого надо было попасть на Восточный Архипелаг. И если альтернатива, предложенная Трехпалым, его не устраивает, нужно навязать вождям клана Зеленого Кита свой вариант развития событий. Блейд протянул руку к карте, приподнял ее и задумчиво поглядел на горки раскрашенных фишек. Потом повернулся к помощнику капитана.
– Любите играть в ба-тенг?
Трехпалый с недоумением посмотрел на него.
– Все любят… Что еще делать в перерывах между охотами?
– И велики ли ставки?
– За два последних дня я выиграл у Зубастого пять серебряных монет, – гордо заявил Трехпалый.
– А если пересчитать в золото?
– Нууу… десятая часть пакты, пожалуй… – тут помощник воззрился на Блейда и сказал: – Слушай, Носач, мы ведь не о том говорили. Поворачивать-то куда будем – к солнышку и фруктам или к копям в холодных горах?
Блейд безмолвствовал. Подождав немного, Трехпалый развел руками и посмотрел на Рыжего. Сообразив, что пора произнести веское слово старшего по званию, тот буркнул:
– Вот что. Носач… Иди-ка ты в карцер. И подумай.
Он встал и вышел в дверь, что находилась рядом с подвесным шкафчиком – видимо, в свою каюту. Трехпалый проводил капитана взглядом и сказал Блейду:
– Хозяин дело говорит. Поразмысли! И знаешь, Носач, никогда мы не продавали своих на Южные острова. Лучше удавиться, чем попасть в копи.
Когда Блейд под бдительным присмотром Башки шествовал обратно в свое узилище, он вспомнил, что собирался спросить про нурлов. Ладно, решил он, успеется. Он чувствовал, что еще не раз встретится с офицерами этого судна. И еще не известно, кто кого продаст в рабство.
* * *
Вечером в дверь карцера тихо поскреблись. Блейд оторвался от созерцания низкого потолка из темного дерева и пробормотал: «Tu ne cede malis, sed contra audentior ito».
Этими словами – «Не отступай перед бедой, но смело иди ей навстречу» – он и встретил Крепыша, доставившего узнику ужин и неярко горевший светильник.
– Вот, – сказал матрос, протягивая ему миску, – спросился у Башки принести тебе жратву.
Затем он погрузился в мрачное молчание, ожидая, пока пленник разделается с кашей, китовым мясом и основательной кружкой клана. Блейд искоса взглянул на приятеля.
– Что, проверил свой сундучок?
Крепыш махнул рукой; в его темных глазах плескалось отчаяние. Блейд стиснул его плечо – поросшее шерстью и нечеловечески широкое.
– Не бойся, парень. Я тебя не выдам.
– Даа… Ты так и сказал Рыжему… я слышал… – поерзав на жестком полу, он устроился поудобнее и нерешительно произнес: – Я за тебя, Носач… я за тебя… я кому хочешь печенку вырву!
– Ну-ну, – разведчик похлопал его по колену и негромко поинтересовался: – Разве эта твоя фляжка стоит таких хлопот? Видишь, как дело повернулось…
– Пришиби меня Кит! Попутало проклятое зелье! – Крепыш был безутешен в своем раскаянии.
– Ладно, обойдется, – ободрил его Блейд.
– Да как обойдется-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31