– А мне Мышелов снится в виде огромного серого паука, – откликнулся второй, – живущего в норе со множеством ходов и выходов, разветвлений и закоулков, и каждый уголок его логова забит серебром, янтарем и слоновой костью. Да, теперь я тоже смогу сыграть его роль. Удивительно, до чего похожими становимся мы в конце концов на наших подопечных.
По прибытии в охраняемый каменными башнями порт они направились в трактир, сняли там комнату и проспали, две ночи и один день, набираясь сил перед последним отрезком пути. Проснувшись, Смерть Мышелова решил прогуляться в сторону доков. Когда он вернулся, на лице его сияла довольная улыбка.
– Я договорился с капитаном уул-хрупсского торгового корабля. Мы отплываем послезавтра на заре.
– Луна Убийц начинается удачно, – прокомментировал еще лежавший в кровати тощий, как жердь, Смерть Фафхрда.
– Сначала капитан прикидывался, будто слыхом не слыхал про Льдистый остров, называл его легендой, но когда я показал ему значок и прочие доказательства принадлежности к Ордену Душегубов, он понял, что его торговым секретам ничто не угрожает, и отказался от своей купеческой скрытности. Кстати, наше судно называется «Хорошая Новость».
– Отличное название, – ответил второй, улыбаясь. – Ах, Фафхрд, Мышелов, родные вы наши, братья-близнецы спешат к вам!
Глава 17
Долгие сумерки собственно и составили короткую летнюю ночь; утро Дня Летнего Солнцестояния в Соленой Гавани выдалось туманным и холодным. Тем не менее в кухне при казарме, где в эту ночь помещались Фафхрд и Мышелов, царила веселая суета; оживленно было и в доме Афрейт, где ночевали Сиф и племянницы обеих женщин: Мэй, Мара и Гейл.
Огненноликое солнце не заставило долго себя ждать и, пустившись в свое самое длинное в году путешествие, испепелило легкую молочную дымку, окутывавшую берега Льдистого, и остров предстал во всей своей красе – от низких крыш Соленой Гавани у края и до холмов в центре, а на полпути между ними падающей башней нависал над широко раскинувшимся Большим Лугом Эльвенхольм.
Вскоре из ворот казармы показалась беспорядочная процессия. Неспешно и прихотливо змеилась она по улицам городка, где жили жены обитателей казарм, зарабатывая себе на жизнь преимущественно торговлей – по крайней мере в свободное время, – а также морячки и другие приглашенные на праздник люди. Мужчины по очереди везли тележку, наполненную корзинами с ячменными лепешками, сладкими хлебцами, сыром, жареной бараниной и козлятиной, фруктовыми компотами и другими деликатесами, традиционно приготовляемыми на Льдистом. На самом дне, тщательно укрытая снегом, помещалась самая драгоценная кладь – бочонки с горьким темным элем. Несколько человек играли на флейтах и небольших ручных арфах.
У доков к ним присоединился одетый в черный выходной костюм Гронигер и сообщил новость:
– Вечером из Но-Омбрульска пришла уул-плернская «Северная Звезда». Капитан говорит, что, по последним сведениям, «Хорошая Новость» из Уул-Хруспа направлялась к Льдистому следом за ними. Через день-другой должна быть здесь.
Тут старый мингол Урф принялся жаловаться, что его старым костям уже не вынести прогулки до Эльвенхольма, что у него опять разболится левая лодыжка и что лучше ему погреться на солнышке прямо здесь, в порту. Там они его и оставили: кряхтя, примостил он свое старое костлявое тело на разогретых камнях и устремил вдаль привычный к морским просторам взгляд, мимо «Морского Ястреба», «Бродяги», «Северной Звезды» и других кораблей, стоявших на якоре среди рыбацких шлюпок островитян.
Фафхрд заметил Гронигеру:
– Я здесь уже больше года и все никак не могу привыкнуть к тому, что Соленая Гавань – такой оживленный порт. А ведь весь Невон считает Льдистый легендой; по крайней мере, я сам именно так полжизни и думал.
– Легенды путешествуют на крыльях радуги и повсюду оставляют яркие следы, – усмехнулся начальник порта, – в то время как реальность плетется пешком, одетая в неприметный плащ.
– Как твой?
– Угу, – промычал Гронигер, довольный.
– А вот для капитанов, цеховых мастеров и королей, извлекающих немалые прибыли из торговли с нами, это вовсе не легенда, – ввернул Мышелов. – На легендах всегда кто-нибудь наживается. – Коротышка (хотя среди своих он, разумеется, ни в коем случае таковым не считался) был в хорошем настроении, все время переходил от одной группы к другой, со всеми шутил и зубоскалил.
Скаллик, младший лейтенант, состоявший под началом у Скора, затянул боевую песню берсерков, и Фафхрд, незаметно для себя, начал подтягивать. На следующей остановке им передали по кружке с элем, отчего все еще больше развеселились.
На выходе из города, там, где дорога начинала петлять между засеянными скороспелым местным ячменем полями, они встретились с процессией женщин, которые шли из дома Афрейт. Их запасы еды и питья были сложены в две большие красные тележки, которые тащили два белых волкодава, огромных, как медведи, и кротких, как овечки. К ним присоединились жены моряков и рыбачки Хильза и Рилл, которые внесли свой вклад в общие приготовления – два кувшина рыбы в сладком соусе. С ними была и колдунья мамаша Грам, – не моложе Урфа, она, однако, упрямо ковыляла вместе со всеми. О ней говорили, что за всю свою долгую жизнь она не пропустила ни одной пирушки.
Встреча двух компаний сопровождалась радостными криками и песнями, а трое племянниц Сиф и Афрейт тут же побежали играть с городскими ребятишками, увязавшимися за первой процессией.
Фафхрд повернул назад, чтобы подробнее расспросить Гронигера о пришедших в Соленую Гавань кораблях, потрясая для пущей выразительности крюком, служившим ему вместо кисти левой руки.
– Я слышал, будто некоторые из этих кораблей не приписаны ни к одному невонскому порту, да и сам видел кое-какие тому доказательства.
– Да ты, как я погляжу, и сам охотник до легенд, – удивился одетый в черное человек. Затем ехидно добавил:
– Почему бы тебе не заняться составлением гороскопов для кораблей, раз уж ты так мастерски разбираешься в звездах, обычных и волосатых? – Тут он нахмурился. – Хотя появился тут один черный одномачтовик с белой полосой, о порте приписки которого мне, признаюсь, хотелось бы знать больше. Капитан не пустил меня в трюм, а парусов для такого корпуса у него явно маловато. Он говорит, что приплыл из Сайенда, но уже давно прошел слух, что морские минголы сожгли его дотла. Заявляет, что слухи были сильно преувеличены. Акцента его я не смог разобрать.
– Вот видишь? – отвечал Фафхрд. – Что касается гороскопов, то я их составлять не умею, да и не верю в них. Меня волнуют сами звезды и фигуры, в которые они складываются. А волосатая звезда интереснее всех прочих! Она растет каждую ночь. Сначала я думал, что это блуждающая звезда, но она стоит на месте. Я тебе ее покажу, как стемнеет.
– А еще лучше как-нибудь потом, когда выпивки будет поменьше, – снисходительно проворчал другой. – Мудрец с подозрением относится даже к тому, что составляет предмет его интересов. Увлечение порождает иллюзии.
Люди переходили из одной группы в другую, пели, пили и веселились, двигаясь меж шелестящих трав к месту, выбранному для пикника. Сиф воспользовалась толчеей, чтобы отыскать Пшаури и Миккиду. Лейтенанты Мышелова, заметив их с капитаном взаимное влечение, поначалу относились к ней с недоверием и даже ревностью, но ее открытость, искренняя забота о Мышелове, а также содействие, которое она оказала Пшаури в его стараниях расположить к себе одну островитянку, скоро завоевали их доверие, и теперь эти трое считали себя союзниками.
– Как чувствует себя капитан Мышелов в последнее время? – весело спросила она.
– Сегодня утром никуда не выходил, – ответил Миккиду.
– Утренние ревизии все продолжаются?
– Вчера он вспомнил об этом только к обеду, – добавил Пшаури. – А позавчера вообще забыл.
Миккиду кивнул.
– Мне спокойнее оттого, что вы присматриваете за ним, – улыбнулась она.
Так, с песнями и танцами, смеясь и болтая, вся честная компания добралась до Эльвенхольма. И вот наконец снедь выставлена на покрытые белым полотном дощатые столы, початы первые бочонки вина, и начались игры и состязания, составлявшие значительную часть праздничной программы. Желающие состязались в основном в силе и ловкости и принимали участие не более чем в одном конкурсе кряду, а состязаний на выносливость не было вовсе, так что все участники могли к тому же поесть и попить вдоволь.
В промежутках собравшиеся танцевали: бурные танцы островитян с притопываниями и прыжками, старинные плавные танцы, завезенные когда-то из Ланкмара, дикарские скачки и телодвижения, подсмотренные у минголов.
Потом настала очередь соревнования по метанию ножей.
– Как раз вовремя, пока никто еще не напился до одури, – ворчливо одобрил Гронигер.
Мишенью служила колода в ярд длиной и почти в два, шириной, принесенная накануне. Было отмерено расстояние в пятнадцать больших шагов, что означало два поворота ножа в воздухе – именно так привыкли метать ножи все участники соревнования. Мышелов дождался, пока попытали счастья все желающие, и только потом метнул свой нож снизу, не поднимая руки, из самого неудобного положения, словно желая уравнять шансы между собой и другими участниками; и все же лезвие его кинжала, вибрируя, вошло в самый центр мишени. Как свидетельствовали многочисленные сделанные красной краской пометки, это был лучший бросок.
Поднялся шквал аплодисментов, но тут вперед выступила Сиф; она выжидала до самой что ни на есть последней минуты. Никто не удивился, что женщина решила принимать участие в таком соревновании, – на острове в этом не видели ничего необычного.
– Ты не предупредила меня, что будешь участвовать, – упрекнул ее Мышелов.
Она только тряхнула головой, давая понять, что он не дает ей как следует прицелиться.
– Нет, нет, оставьте этот кинжал, – крикнула она судьям, – он мне не мешает.
Она метнула с поднятой на уровень плеча руки, и ее кинжал вошел в дерево рядом с предыдущим, да так близко, что все присутствующие услышали скрежет металла, соприкасающегося с металлом. Гронигер тщательно измерил расстояние своей березовой линейкой и объявил Сиф победительницей.
– Деления моей линейки – точная копия тех, что нанесены на золотом Жезле Благоразумия, хранящемся в сокровищнице острова, – произнес он внушительно, однако не удержался и добавил:
– Хотя моя линейка точнее образца: она не увеличивается от жары и не сжимается в мороз, как это происходит с металлами. Но некоторым не нравится, когда я так говорю.
– Как ты думаешь, дисциплина у нас не пострадает оттого, что она одержала верх над капитаном? – прошептал Миккиду своему товарищу Пшаури. Его доверие к Сиф, с таким трудом завоеванное ею, заметно поколебалось.
– А хоть бы и пострадала! – прошипел тот в ответ. – Пусть капитан встряхнется как следует, вместо того чтобы выискивать неведомо что да собирать всякое барахло, как старый дед! Ну вот я и сказал это, – подумал он, – и очень хорошо, что я это наконец сделал.
Сиф солнечно улыбнулась Мышелову.
– Я не стала говорить тебе раньше времени, но потихоньку тренировалась. А что, если бы я сказала, что-нибудь изменилось бы? – спросила она с невинным видом.
– Нет, – медленно ответил он, – разве что подумал бы, стоит ли бросать из-под руки или нет. А в состязании по метанию из пращи ты тоже будешь участвовать?
– Такое мне и в голову не приходило! – искренне удивилась она. – А почему ты решил, что я собираюсь?
Мышелов выиграл это состязание, превзойдя всех по силе и дальности броска. Его последний бросок был таким мощным, что не только продырявил центр мишени, но и выбил дно стоявшего за ней ящика, в который падали снаряды. Сиф выпросила у него помятый снаряд на память, и он преподнес его со всеми подходящими случаю пышными и цветистыми комплиментами.
– Такой удар пробил бы даже кирасу Мингсворда! – восхитился Миккиду.
Начинались соревнования лучников, и Фафхрд уже прилаживал железную середку своего лука к креплению из твердого дерева, которым заканчивался закрывавший его левую культю кожух, когда появилась Афрейт. Она скинула куртку, так как солнце припекало вовсю, и осталась в сиреневой блузке, голубых брюках, подпоясанных широким ремнем с золотой пряжкой, и щегольских коротких сапожках темно-лилового цвета. Сиреневая косынка покрывала ее золотые волосы. С плеча ее свисал видавший виды колчан с одной-единственной стрелой; в руке она держала большой лук.
Фафхрд прищурился, вспомнив про соревнования метальщиков. Но, поприветствовав ее словами:
– Ты похожа на королеву пиратов, – спросил:
– Собираешься пострелять?
; – Не знаю, – пожав плечами, ответила она, – посмотрю пока.
– По-моему, этот лук длинноват для тебя, да и натянуть его будет непросто.
– Да, ты прав, – согласилась она. – Это лук моего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49