— Да, — сказал Трэггану.
— Да, — рявкнул один из малкирцев.
— Тогда вы встретитесь на Ристалище Чести через три часа. Правило боя лишь одно — если противник признал свою неправоту необходимо немедленно опустить оружие. Следить за этим на Ристалище Чести буду я, элиран пятой грани Фуллэгу, и мои помощники. — Он взмахнул своим копьем, показывая, что разговор закончен.
— Я продолжаю! — вновь заорал монах, так и стоявший на трибуне. — Слушайте меня, жители Города Городов и все аддакайцы!
— Нет! — повернулся к нему Фуллэгу. — Пока не будет доказана правота ваших слов на Ристалище Чести, вы не имеете права говорить. Освободите трибуну!
— Моя правота будет доказана! — сопротивлялся монах.
К нему подошли два элирана младшего чина, давно наблюдавшие за сценой, привлеченные шумом и готовые в любой момент придти на помощь старшему товарищу. Монах гордо вскинул голову и пошел прочь от трибуны, тяжело опираясь на костыль.
Народ начал расходится.
— Благодарю вас, Трэггану, — сказал элл Наррэгу. — Вы вели себя достойно. Желаю вам победы на Ристалище Чести. И вам, элин Мейчон.
— Элл Наррэгу, — спокойно улыбнулся прославленному военачальнику выпускник Брагги, — если вы не возражаете, то завтра я выйду на Арену Димоэта в цветах Итсевда.
Наррэгу внимательно посмотрел на спокойное лицо воина.
— Благодарю, — с легким поклоном произнес он. — Я распоряжусь, чтобы за вас внесли взнос и записали от имени Итсевда, элин Мейчон.
— Нет, — жестко ответил тот. — Я этого не просил. Я не нуждаюсь в помощи, я предложил вам выступить за ваше королевство бескорыстно.
— В таком случае, благодарю и за это, — с достоинством сказал элл Наррэгу, умевший ценить как мужество, так и независимость. — Мы еще увидимся до завтра.
Элл Галну перевел взгляд с малкирцев на Мейчона, потом на Трэггану.
— А я-то собирался придти к вам вечером на пир, — со вздохом сказал он.
— А он и не отменяется, элл Галну, — улыбнулся Трэггану. — Я жду вас в назначенный час.
— Именно в этот час состоится ваш поединок.
— О, великие пустоши! — поморщился Трэггану. — Что ж, я оповещу всех о переносе ужина на час. Ничего страшного: поединок на Ристалище Чести причина уважительная.
— Безусловно, — кивнул элл Галну, еще раз посмотрел на малкирцев и вздохнул: — Желаю вам и вашему другу удачи, элл Трэггану. Я приду на Ристалище Чести.
Толпа разошлась. Трэггану и Мейчон остались одни, стражники ждали господина чуть поодаль.
— Зачем ты вызвался, Мейчон? — спросил Трэггану.
— Размяться перед Состязаниями, — усмехнулся тот. — Чтоб кровь не застаивалась.
— В любом случае, я признателен тебе. Сейчас мне необходимо вернуться во дворец. Ты со мной?
— Ты что, действительно завещание собрался писать?
— Нет, просто на время поединка назначен пир в моем дворце, хорошо элл Галну напомнил. Теперь мне необходимо разослать гонцов, чтобы предупредить гостей о переносе праздничного ужина на час. Да и не буду же я в этих одеждах с побрякушками защищать свою жизнь?
— Да, тут ты прав, — согласился Мейчон. — А мне надо записаться на завтрашние бои. Я приду к Ристалищу Чести в назначенный срок.
— Я распоряжусь принести тебе щит и шлем.
— Шлем без надобности, а вот щит, полегче и покрепче, не повредит, — кивнул Мейчон.
— Дорогу сам найдешь или дать охранника, чтобы ты не заблудился?
— Не заблужусь, — улыбнулся Мейчон. — До встречи на Ристалище Чести.
Глава 3
Тушенос третьего мясного ряда Дойграйн сидел за струганым дубовым столом в таверне с громким названием «Возвращенная сказка», что близ Торговой площади, и задумчиво смотрел на полную кружку пива перед собой. То ли он отдыхал после трудного дня открытия аддаканов, то ли дожидался кого-то, то ли просто хотел подумать в уединении от всех в пустом в этот час зале.
На самом деле он оказался в чрезвычайно неприятной ситуации и не знал, что делать.
Прогуливаясь, если можно назвать толкотню на Площади Аддаканов прогулкой, он наступил на что-то твердое. Площадь Аддаканов перед празднествами была буквально вылизана и булыжник исключался. Сделав вид, что оправляет одежду, Дойграйн быстро нагнулся. Под ногой оказался туго набитый красный кошелек с чьим-то гербом, по которому можно определить хозяина. Ремешок кошелька явно был срезан. Не успев осознать происходящее Дойграйн сунул кошелек в карман, по привычке собираясь отдать старшему охраны. Но он был не на Торговой площади, а на Площади Аддаканов, за порядок на которой отвечали королевские элираны.
Поскольку все интересное на площади уже закончилось, а находка жгла карман, Дойграйн поспешил покинуть людное место. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд — он не мог определить чей. И сразу понял, что угодил в ловушку. Может, элираны площади таком образом ловят жадных обывателей, желая показать, что не проедают королевский хлеб попусту. Может, хитрый вор срезавший кошелек догадался о слежке и бросил добычу, чтобы не попасть в силок. Вряд ли ловушка была приготовлена именно для Дойграйна (кто он такой? — невелика птица), но попал-то в нее именно он! И, учитывая отношения между охраной Торговой площади и элиранами, ему непоздоровится.
Выйдя с площади, Дойграйн зашел в переполненную таверну и поспешил к комнатам с отхожими горшками. Задвинув щеколду, он изучил находку. И застонал, прижавшись затылком к стене. Там был двадцать один золотой рехуал — столько он не сможет заработать за всю свою жизнь. Даже ставки на Ристалище Чести, в которых он считался большим знатоком, не могут принести столько. И в кошельке оставалось еще с восемь больших серебряных монет с профилем какого-то государя и надписями на неизвестном Дойграйну языке.
Бросить такие деньги Дойграйн просто не мог. Бросить кошелек без денег — тем более. Если отделаться от пустого кошеля, его все равно найдут, но тогда не останется шансов сказать, что Дойграйн нес находку своему начальству, как и подобает в таких случаях. Одна восьмая от находки — сколько же будет законное вознаграждение? Если, конечно, он его получит, если его не обвинят в краже, а тогда…
Даже думать не хочется о том, что будет тогда — кому он нужен без руки, которую отсекут опытные палачи? Останется лишь в Реухал-реке утопиться…
Дойграйн покинул таверну. Он не ошибся — за ним следили. Тогда он поспешил, выбирая не самые широкие и людные улицы, к Торговой площади, родному месту, где его не дадут в обиду. Он проклинал себя в те мгновения, что плохо знает город. Торговую площадь — да, каждый закуток. А в лабиринтах улиц Реухала вполне мог заблудится. Силушкой Димоэт не обидел — не зря огромную тушу спокойно на плечах носит, но отбиться против вооруженных элиранов он не сможет точно, да и чревато это, элираны обид не прощают.
В какой-то момент Дойграйну показалось, что он оторвался от преследователя. Но того, видно, сменил другой — мужчина в пропыленных одеждах и с мечом на боку. Так обычно и одеваются элираны, когда выполняют секретные задания. Впрочем, Дойграйн не знал, как они одеваются в подобных случаях — он не воин, не ходил в разведку на территорию врага, он даже не охранник на Торговой площади, он — тушенос в мясном ряду, зарабатывающий полтора рехуала в год.
Он был уже почти у самой Торговой площади, когда заметил впереди патруль из шести элиранов — наверняка ловили его. И тогда, словно загнанный со всех сторон зверь, он юркнул в полутемную таверну, оказавшуюся на его пути.
Зал был пуст — все у Площади Аддаканов, а не у Торговой, какая сейчас торговля? Вот завтра этот зал будет полон. Проклиная свою злосчастную судьбу, Дойграйн заказал у скучающего за стойкой виночерпа кружку пива и уселся за стол на шестерых у стены. С двух сторон стол был огражден перегородками — словно в отдельной комнате, только нет стены, отгороживающей от зала. Таких комнат в таверне было пять или шесть и Дойграйн уселся в дальней, чтобы видеть вход.
Он оказался прав — через минуту-две в зал вошел тот самый человек в пыльных одеждах, осмотрелся в полумраке и прошел к соседнему от Дойграйна столу. Уселся за перегородкой — Дойграйн не мог его видеть, но и проскочить незаметно к выходу тоже не мог.
Что делать? Дойграйн не знал. В голове крутились неуместные мысли о том, как распорядится несметным богатством, что сейчас лежит в кармане. Но его надо унести, а как? Руки бы не лишиться, не до несметных богатств…
Человек за стеной подозвал к себе стоящего за стойкой виночерпа. Наверное, хочет послать какого-нибудь мальчишку из таверны за подмогой.
Интересно, в этой таверне есть черный выход? Должен быть, как без него. Но сумеет ли Дойграйн прорваться? До чего же обидно — Торговая площадь в двух шагах отсюда, там он в полной безопасности. Но как добраться до родных стен?
Дойграйн посмотрел — между стеной и столом было расстояние. При его комплекции он с некоторым трудом, к тому же стараясь создавать как можно меньше шума, протиснулся на противоположную скамью и прижался к стенке. Он слышал каждый звук за тонкой перегородкой.
— Что элин желает? — услышал он голос подошедшего виночерпа.
— Позови ко мне хозяина, старого Кангия.
Так, сразу хозяина. Да еще называет по имени. Неужели Дойграйна угораздило забежать в таверну, где хозяин сотрудничает с элиранами? Тогда точно не выбраться, придется приготовиться к позору и распроститься с правой рукой. А за что спрашивается? Но разве этим камнелобым элиранам можно что-то доказать? Они любого честного человека рады выставить перед палачом, лишь бы показать, что недремно берегут порядок и спокойствие горожан.
— Элин, Кангия умер, — ответил виночерп. — Сейчас хозяином Чейр-Темноокий.
Какое-то время незнакомец молчал, обдумывая услышанное. Наконец он решился:
— Хорошо, позови его. Скажи — по важному делу.
— Как ему назвать ваше имя, элин?
— Я сам скажу.
— Как знаете, элин. Я так и передам.
Дойграйн тоскливо посмотрел в спину виночерпа, юркнувшего в подсобные помещения за хозяином. Да, у этого незнакомца, следящего за Дойграйном, меч — быть убитым при попытке скрыться еще хуже, чем потерять руку. Дойграйн хотел выть от безысходности. Он протянул руку к тому месту, где сидел раньше, схватил кружку с пивом и, словно махнув рукой — что будет то и будет, — приложился к пенному горьковатому напитку, не слишком крепкому, чтобы забыть о неприятностях, но достаточному, чтобы поддержать стремительно тающие душевные силы.
Через какое-то время томительного ожидания из внутренних помещений вышли четверо. У Дойграйна отлегло от сердца — судя по внешнему виду появившихся мужчин, элиранов здесь явно не любили. Ходивший за хозяином виночерп вернулся на свое место за прилавком.
Кто из четырех был Чейром-Темнооким ясно с первого взгляда — маленький черноволосый толстяк с масляными глазами. Его окружали трое высоченных здоровяков с такими зверскими физиономиями, что появись любой из них на Торговой площади все охранники ряда на всякий случай будут подняты по тревоге. Трое телохранителей хозяина с отсутствующим видом следовали за ним, что-то жуя на ходу.
— Ты хотел меня видеть? — спросил толстяк у незнакомца.
Дойграйн напрягся в ожидании ответа.
— Если ты хозяин этого заведения, то я.
— Говори.
— Отошли своих громил, разговор серьезный.
— Или ты будешь говорить при них, или убирайся отсюда. У меня мало времени.
— Хорошо, садись. Со стоящим говорить как-то неудобно.
По звуку Дойграйн догадался что толстяк проворчал нечто непристойное под нос, но все же сел. Двое телохранителей тоже сели, один остался стоять, упершись громадными кулаками в стол. Осторожно выглянув, Дойграйн увидел волосатые руки и нож в чехле на огромном бедре. Он быстро убрал голову.
— Я вообще-то хотел предложить дело старому Кангия, — раздался голос незнакомца, — но, собственно, это не имеет значения. Мы договоримся.
— Кто ты?
— Мое имя тебе ничего не скажет. Пока, во всяком случае. Но и скрывать его мне нечего. Я — Мейчон из Велинойса.
— И что ты хочешь, Мейчон из Велинойса?
Дойграйн от радости чуть не захлебнулся пивом. Этот незнакомец — не элиран! Он шел не за ним! Чего только с испугу не померещится!
— Я хочу пятнадцать рехуалов взаймы, — спокойно произнес Мейчон.
— Пятнадцать золотых?! — удивленно воскликнул Чейр-Темноокий. — Откуда ж у меня такие сумасшедшие деньги? И даже если бы они у меня были, с какой радости я стал бы давать их первому, пришедшему в мое заведение?
— Потому что ты в любом случае в проигрыше не останешься. Мне нужны деньги, чтобы заплатить за участие в Состязания Димоэта. Я получу приз за победу и отдам тебе двадцать пять рехуалов. Десять золотых — недурно за два дня, как считаешь? Все твое заведение, наверное, стоит во много раз меньше.
— А гарантии? — задумчиво сложив руки на животе, спросил хозяин таверны.
— Мое слово.
— Этого мало. К тому же, откуда у меня может быть уверенность, что тебя не убьют в первом же бою?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50