Показав их Эригу, я объяснил ему, что мне нужно, и сказал, что он должен помочь мне. Вдвоем мы крепко связали обеих женщин и оставили их в углу. После этого, несмотря на его бурные протесты, я связал и Эрига и усадил рядом с женщинами. А затем зарезал кроликов и швырнул их окровавленные тушки на землю, туда, где были подняты каменные плиты.
Теперь оставалось лишь немного подождать. Вскоре чешуйчатое щупальце вылезло из-под земли в поисках источника свежей крови, которую почувствовало существо. Раздвинув твердую почву, оно появилось над поверхностью, и уже через секунду я получил то, что хотел. Оставив Эрига и женщин на прежнем месте, я вышел, запер дверь на засов и направился к основанию башни. Ступени лестницы над темницей шли вокруг центральной каменной опоры. Разломав мебель, я стал складывать обломки дерева вокруг этой опоры. Я обследовал весь замок, разбивая всю мебель, какую только мог найти, и усыпая обломками все пространство между башнями. После этого я полил маслом деревянный настил на зубчатой стене, в зале и в других помещениях, а также все лестницы. Эта работа заняла у меня большую часть утра, но, наконец, все было сделано.
Прихватив найденные в замке ценности, я вышел из него и, отойдя на небольшое расстояние, в последний раз оглянулся. Потом вернулся обратно и поджег подъемный мост, бросив также горящий факел в распахнутую дверь. Ни разу больше не оглянувшись, я пошел по знакомой уже дороге в Муфо Альде Ференц Яборов.
В полдень я встретил пятерых оставшихся в деревне валахов, которые отправились на поиски меня и моих спутников. Едва только я появился на огибавшей скалу тропинке, они, словно окаменев, в изумлении уставились на меня.
— Привет тебе, Тибор, — обратился ко мне старший, когда я подошел ближе. Потом, увидев, что я один, добавил:
— А Эриг и Василий разве не с тобой?
— Они погибли, — мотнул я головой в сторону скал. — Там. — Взглянув в ту сторону, они увидели столб белого дыма, словно гигантский гриб поднимавшегося к небу. — Это горит замок Ференци, — пояснил я. — Я его сжег.
— Почему вы ждали так долго, и лишь сейчас отправились искать меня? — сурово обратился я к ним. — Сколько прошло времени? Пять недель? Шесть?
— Это все проклятые цыгане, зганы, — снова заговорил старший. — Когда наутро после вашего ухода мы проснулись, деревня оказалась едва ли не всеми покинутой. Остались только женщины и дети. Как ни пытались мы узнать, что происходит, никто ничего не хотел объяснить. Мы ждали два дня, потом бросились вас искать. Но нас уже поджидали ушедшие из деревни мужчины. Они преградили нам путь — их было более пятидесяти, а нас всего лишь пятеро. К тому же они заняли удобные позиции на скалах.
Он смущенно пожал плечами.
— Тибор, что толку, если бы мы тогда погибли, никому от этого пользы бы не было. Я спокойно кивнул головой.
— И все же вам удалось пройти?
— Это потому, что они исчезли, — снова пожал плечами валах. — После того как они не дали нам пройти, мы вернулись в эту так называемую «деревню». Вчера утром женщины и дети в одиночку, по двое, маленькими группами стали уходить из деревни. Они покидали ее молча и выглядели при этом очень мрачными, как будто находились в трауре и оплакивали кого-то. К восходу солнца в деревне было пусто. Остались лишь старый дед, который называет себя их «князем», его старуха да пара их внуков. Он не проронил ни слова, но мне показалось, что он далеко не так прост, как можно было бы подумать. Вот почему сначала я тайно обследовал дорогу один, а уж после этого, увидев, что все ушли, я позвал ребят, и мы отправились вас искать. Сказать правду, мы уже не надеялись увидеть вас живым!
— Такое вполне могло случиться, — ответил я, — но со мной этого не произошло. Вот, возьми, — я протянул ему маленький кожаный мешок, — неси это. А ты, — отдал я оставшуюся часть добычи другому, — тащи остальное. Груз довольно тяжелый, а я нес его достаточно долго. Что касается дела, ради которого мы пришли сюда, то оно сделано. Сегодняшний вечер и ночь мы проведем в деревне, а завтра отправимся обратно в Киев — к этому лжецу, мошеннику и заговорщику Владимиру Святославичу!
— ух ты! — старший валах взвесил на руке мешок. — Там внутри кто-то живой. Он шевелится!
— Да, неси осторожно, — мрачно ухмыльнулся я. — На ночь положи мешок в ящик. Но не вздумай лечь спать рядом...
Мы спустились вниз, в деревню. По пути я слышал, как они разговаривали между собой, главным образом о тех неприятностях, которые им причинили зганы. Они собирались спалить деревню, но я об этом и слышать не хотел.
— Нет, — сказал я. — Зганы по-своему преданные люди. Они преданы самим себе и своим законом. Так или иначе, они ушли, и это для них к лучшему. Какой смысл сжигать пустую деревню?
Больше на эту тему они не заговаривали...
* * *
В тот же вечер я пошел к жилищу старика — князя зганов и вызвал его на улицу. Он вышел и приветствовал меня. Я подошел ближе, но он сурово посмотрел на меня и что-то проворчал.
— Послушай, вождь, — заговорил я. — Мои люди хотят спалить твою деревню, но я не позволил им сделать это. У меня нет враждебных чувств по отношению к тебе и зганам.
Кожа его была темной и морщинистой, как кора дерева, зубов во рту не было, спина сгорбилась. Темные глаза косили и, казалось, видели очень плохо, но в том, что они видели меня, я не сомневался. Он коснулся меня дрожащей рукой, а потом твердо схватил за руку чуть выше локтя.
— Ты валах? — спросил он.
— Да, именно так, — ответил я. — И я скоро вернусь сюда.
— Ференци — ты! — произнес он, кивнув головой, но отнюдь не с вопросительной интонацией.
— Мое имя — Тибор, — сказал я и непроизвольно добавил:
— Тибор... Ференци... да...
— Ты — Вамфир, — снова кивнул он.
Я в ответ затряс было головой, отрицая его слова, но остановился. Он продолжал пристально смотреть мне в глаза. Ему было известно все. Теперь и я знал это наверняка, сомнений не оставалось.
— Да, — ответил я. — Вамфир. Он глубоко и резко вдохнул и медленно выпустил воздух.
— Куда ты направишься теперь, Тибор из Валахии, сын Старейшего?
— Завтра я уйду в Киев, — мрачно ответил я. — У меня там есть дела. А после этого вернусь домой.
— Дела? — хрипло и ехидно рассмеялся он. — Ах, дела!.. — он выпустил мою руку. — Ну а я отправлюсь в Валахию. Там много зганов. Они нужны тебе. Я найду тебя там.
— Хорошо, — ответил я.
Он попятился, повернулся ко мне спиной и скрылся в своем жилище...
* * *
К Киеву мы подъехали вечером. Выбравшись из леса, мы отправились на окраину города и нашли место, где можно было переночевать и купить бурдюк вина. Четверых из пяти своих спутников я утром послал в город, и вскоре они один за другим вернулись и привели с собой наиболее преданных моих сторонников из крестьянского отряда, которым я командовал. Их осталось не так уж много. Большую их часть Владимир отправил из города воевать с печенегами, остальные же затаились и ждали меня.
В городе в тот момент оставалась лишь небольшая горстка преданных Владимиру солдат, даже тех, кто обычно охранял дворец, послали на войну. Рядом с князем дежурила лишь его личная охрана. Еще одна новость, принесенная мне, состояла в том, что в тот же вечер во дворце должен был состояться пир в честь одного из бояр-лизоблюдов. На этот пир я пригласил себя сам.
Во дворец я прибыл один — во всяком случае, так должно было казаться со стороны. Намеренно стараясь идти по самой грязи, я пересек парк, ориентируюсь на громкие звуки, шутки и смех, доносившиеся из главного зала дворца. В прошлый раз Владимир приказал мне явиться во дворец чисто вымытым, безоружным и нарядно одетым. А сейчас я был с ног до головы увешан оружием, небрит, грязен, с неровно подстриженными волосами. Пахло от меня хуже, чем от крестьянина, что меня весьма радовало.
Дорогу мне преградили стражники, я остановился и молча смотрел на них.
— Кто идет? — крикнул командир стражи. Я вышел на свет.
— Тибор из Валахии, княжеский воевода. Он послал меня с поручением, и теперь я вернулся.
— Ты хочешь войти во дворец в таком виде? — удивленно спросил командир стражи, поморщившись при этом. — Пойди сначала вымойся, надень чистое платье и оставь дома оружие.
— Как твое имя? — в негодовании я грозно сверкнул глазами.
— Зачем тебе знать его? — спросил он, тем не менее отступая на шаг.
— Затем чтобы назвать князю, — ответил я. — Он отберет земли у любого, кто встанет сегодня на моем пути, а если у тебя нет владений, он просто велит отрубить тебе голову. Ты разве не помнишь меня? В последний раз я пришел прямо в церковь и принес с собой целый мешок пальцев. — И я показал ему свой кожаный мешок.
— Да, теперь вспомнил... — побелев, как смерть, пробормотал он. — Я... я доложу о тебе. Подожди здесь.
В ответ я крепко схватил его за руку, притянул к себе и, по-волчьи оскалившись, прошипел сквозь зубы:
— Нет, это ты подожди здесь!
Из темноты вышли мои люди — их было около дюжины. Приложив пальцы к губам, словно призывая стражников к благоразумному молчанию, они окружили их и увели вместе с командиром стражи.
Я продолжил путь и беспрепятственно вошел в огромный главный зал дворца. Ах да, парочка громил из числа телохранителей князя попытались остановить меня возле самой двери, но я оттолкнул их с такой силой, что они едва не упали. К тому времени, как они пришли в себя, я был уже среди пировавших гостей. Быстро пройдя на середину зала, я остановился и исподлобья оглядел все вокруг. Шум стих, и наступила напряженная тишина. Где-то засмеялась женщина, но смех почти сразу же прекратился.
Толпа отпрянула, несколько женщин, казалось, вот-вот упадут в обморок. Исходивший от меня запах, однако, на мой взгляд, был свежее и приятнее, чем запах духов, которым был наполнен воздух в зале.
Толпа расступилась, и я увидел князя, сидевшего за уставленным блюдами и напитками столом. На лице его застыла улыбка, но она немедленно исчезла, едва только он заметил меня. Наконец он узнал меня и вскочил на ноги.
— Ты? Это ты?!
— Собственной персоной, мой князь, — поклонился я, но тут же вновь встал прямо.
Лицо князя побагровело, и он, казалось, лишился дара речи. Наконец, он вновь обрел способность говорить:
— Что это еще за шутки? Убирайся вон! Вон!!! Трясущимся пальцем он указал мне на дверь. Положив руки на рукоятки мечей, стражники начали медленно приближаться. И тогда я бросился к столу, за которым сидел князь, вспрыгнул на него и приставил выхваченный из ножен меч к его груди.
— Прикажи им остановиться! — прорычал я. Князь поднял руки, и телохранители отступили. Сбросив ногой со стола блюда и кубки, я расчистил пространство перед князем и бросил свой кожаный мешок.
— Здесь ли твои греческие монахи-христиане? Кивком головы он подозвал их к себе, и четверо в монашеской одежде приблизились, всплескивая руками и бормоча что-то на своем языке.
До князя наконец дошло, что его жизни грозит опасность. Бросив взгляд на касавшийся его груди кончик моего меча, потом на меня, он сжал зубы и сел. Меч я не убрал. Князь был бледен, но все же сумел взять себя в руки, сглотнул слюну и спросил:
— В чем дело, Тибор? Ты хочешь, чтобы тебя обвинили в государственной измене? У бери свой меч, и тогда мы поговорим.
— Мой меч останется на месте, — ответил я, — и у нас есть время лишь на то, что я хочу сказать тебе.
— Но...
— А теперь слушай меня, киевский князь! Ты знал, что поручаешь мне невыполнимое дело. Конечно! Что могли сделать мы — я и семеро моих людей — против Фаэтора и его зганов? Это же просто смешно! А в мое отсутствие у тебя была возможность украсть моих лучших людей. Если же мне повезет и я сумею добиться успеха... что ж, тем лучше. А если я потерплю поражение, — в чем ты, естественно, почти не сомневался, — невелика потеря. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Вот это действительно вероломное предательство!
— Но... — вновь начал он дрожащими губами.
— Однако я вернулся — вот он я, целый и невредимый. И имею сейчас полное право надавить на свой меч и убить тебя. Согласно не твоим, но моим законам О, не пугайся — я не стану тебя убивать. Достаточно и того, что все присутствующие здесь узнают о твоем предательстве. А что касается возложенного на меня поручения. Ты помнишь, что приказал мне сделать? «Доставь ко мне сердце Ференци, его голову и его знамя!» — сказал ты. Что ж, в данный момент знамя его развевается над стенами дворца. Его и мое, ибо я взял себе его знамя, сделал его своим. А его голова и сердце... я решил поступить еще лучше. Я принес тебе саму сущность Ференци!
Князь Владимир перевел взгляд на лежащий перед ним мешок, и уголок его рта задергался.
— Открой его, — обратился я к князю. — Вытряхни содержимое. А вы, монахи, подойдите ближе, посмотрите, что я вам принес.
В толпе придворных и гостей я заметил нескольких стражников, с мрачными лицами подбиравшихся ко мне. Дальше медлить было нельзя. Неподалеку от меня было высокое арочное окно, выходившее на балкон, за которым располагался парк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Теперь оставалось лишь немного подождать. Вскоре чешуйчатое щупальце вылезло из-под земли в поисках источника свежей крови, которую почувствовало существо. Раздвинув твердую почву, оно появилось над поверхностью, и уже через секунду я получил то, что хотел. Оставив Эрига и женщин на прежнем месте, я вышел, запер дверь на засов и направился к основанию башни. Ступени лестницы над темницей шли вокруг центральной каменной опоры. Разломав мебель, я стал складывать обломки дерева вокруг этой опоры. Я обследовал весь замок, разбивая всю мебель, какую только мог найти, и усыпая обломками все пространство между башнями. После этого я полил маслом деревянный настил на зубчатой стене, в зале и в других помещениях, а также все лестницы. Эта работа заняла у меня большую часть утра, но, наконец, все было сделано.
Прихватив найденные в замке ценности, я вышел из него и, отойдя на небольшое расстояние, в последний раз оглянулся. Потом вернулся обратно и поджег подъемный мост, бросив также горящий факел в распахнутую дверь. Ни разу больше не оглянувшись, я пошел по знакомой уже дороге в Муфо Альде Ференц Яборов.
В полдень я встретил пятерых оставшихся в деревне валахов, которые отправились на поиски меня и моих спутников. Едва только я появился на огибавшей скалу тропинке, они, словно окаменев, в изумлении уставились на меня.
— Привет тебе, Тибор, — обратился ко мне старший, когда я подошел ближе. Потом, увидев, что я один, добавил:
— А Эриг и Василий разве не с тобой?
— Они погибли, — мотнул я головой в сторону скал. — Там. — Взглянув в ту сторону, они увидели столб белого дыма, словно гигантский гриб поднимавшегося к небу. — Это горит замок Ференци, — пояснил я. — Я его сжег.
— Почему вы ждали так долго, и лишь сейчас отправились искать меня? — сурово обратился я к ним. — Сколько прошло времени? Пять недель? Шесть?
— Это все проклятые цыгане, зганы, — снова заговорил старший. — Когда наутро после вашего ухода мы проснулись, деревня оказалась едва ли не всеми покинутой. Остались только женщины и дети. Как ни пытались мы узнать, что происходит, никто ничего не хотел объяснить. Мы ждали два дня, потом бросились вас искать. Но нас уже поджидали ушедшие из деревни мужчины. Они преградили нам путь — их было более пятидесяти, а нас всего лишь пятеро. К тому же они заняли удобные позиции на скалах.
Он смущенно пожал плечами.
— Тибор, что толку, если бы мы тогда погибли, никому от этого пользы бы не было. Я спокойно кивнул головой.
— И все же вам удалось пройти?
— Это потому, что они исчезли, — снова пожал плечами валах. — После того как они не дали нам пройти, мы вернулись в эту так называемую «деревню». Вчера утром женщины и дети в одиночку, по двое, маленькими группами стали уходить из деревни. Они покидали ее молча и выглядели при этом очень мрачными, как будто находились в трауре и оплакивали кого-то. К восходу солнца в деревне было пусто. Остались лишь старый дед, который называет себя их «князем», его старуха да пара их внуков. Он не проронил ни слова, но мне показалось, что он далеко не так прост, как можно было бы подумать. Вот почему сначала я тайно обследовал дорогу один, а уж после этого, увидев, что все ушли, я позвал ребят, и мы отправились вас искать. Сказать правду, мы уже не надеялись увидеть вас живым!
— Такое вполне могло случиться, — ответил я, — но со мной этого не произошло. Вот, возьми, — я протянул ему маленький кожаный мешок, — неси это. А ты, — отдал я оставшуюся часть добычи другому, — тащи остальное. Груз довольно тяжелый, а я нес его достаточно долго. Что касается дела, ради которого мы пришли сюда, то оно сделано. Сегодняшний вечер и ночь мы проведем в деревне, а завтра отправимся обратно в Киев — к этому лжецу, мошеннику и заговорщику Владимиру Святославичу!
— ух ты! — старший валах взвесил на руке мешок. — Там внутри кто-то живой. Он шевелится!
— Да, неси осторожно, — мрачно ухмыльнулся я. — На ночь положи мешок в ящик. Но не вздумай лечь спать рядом...
Мы спустились вниз, в деревню. По пути я слышал, как они разговаривали между собой, главным образом о тех неприятностях, которые им причинили зганы. Они собирались спалить деревню, но я об этом и слышать не хотел.
— Нет, — сказал я. — Зганы по-своему преданные люди. Они преданы самим себе и своим законом. Так или иначе, они ушли, и это для них к лучшему. Какой смысл сжигать пустую деревню?
Больше на эту тему они не заговаривали...
* * *
В тот же вечер я пошел к жилищу старика — князя зганов и вызвал его на улицу. Он вышел и приветствовал меня. Я подошел ближе, но он сурово посмотрел на меня и что-то проворчал.
— Послушай, вождь, — заговорил я. — Мои люди хотят спалить твою деревню, но я не позволил им сделать это. У меня нет враждебных чувств по отношению к тебе и зганам.
Кожа его была темной и морщинистой, как кора дерева, зубов во рту не было, спина сгорбилась. Темные глаза косили и, казалось, видели очень плохо, но в том, что они видели меня, я не сомневался. Он коснулся меня дрожащей рукой, а потом твердо схватил за руку чуть выше локтя.
— Ты валах? — спросил он.
— Да, именно так, — ответил я. — И я скоро вернусь сюда.
— Ференци — ты! — произнес он, кивнув головой, но отнюдь не с вопросительной интонацией.
— Мое имя — Тибор, — сказал я и непроизвольно добавил:
— Тибор... Ференци... да...
— Ты — Вамфир, — снова кивнул он.
Я в ответ затряс было головой, отрицая его слова, но остановился. Он продолжал пристально смотреть мне в глаза. Ему было известно все. Теперь и я знал это наверняка, сомнений не оставалось.
— Да, — ответил я. — Вамфир. Он глубоко и резко вдохнул и медленно выпустил воздух.
— Куда ты направишься теперь, Тибор из Валахии, сын Старейшего?
— Завтра я уйду в Киев, — мрачно ответил я. — У меня там есть дела. А после этого вернусь домой.
— Дела? — хрипло и ехидно рассмеялся он. — Ах, дела!.. — он выпустил мою руку. — Ну а я отправлюсь в Валахию. Там много зганов. Они нужны тебе. Я найду тебя там.
— Хорошо, — ответил я.
Он попятился, повернулся ко мне спиной и скрылся в своем жилище...
* * *
К Киеву мы подъехали вечером. Выбравшись из леса, мы отправились на окраину города и нашли место, где можно было переночевать и купить бурдюк вина. Четверых из пяти своих спутников я утром послал в город, и вскоре они один за другим вернулись и привели с собой наиболее преданных моих сторонников из крестьянского отряда, которым я командовал. Их осталось не так уж много. Большую их часть Владимир отправил из города воевать с печенегами, остальные же затаились и ждали меня.
В городе в тот момент оставалась лишь небольшая горстка преданных Владимиру солдат, даже тех, кто обычно охранял дворец, послали на войну. Рядом с князем дежурила лишь его личная охрана. Еще одна новость, принесенная мне, состояла в том, что в тот же вечер во дворце должен был состояться пир в честь одного из бояр-лизоблюдов. На этот пир я пригласил себя сам.
Во дворец я прибыл один — во всяком случае, так должно было казаться со стороны. Намеренно стараясь идти по самой грязи, я пересек парк, ориентируюсь на громкие звуки, шутки и смех, доносившиеся из главного зала дворца. В прошлый раз Владимир приказал мне явиться во дворец чисто вымытым, безоружным и нарядно одетым. А сейчас я был с ног до головы увешан оружием, небрит, грязен, с неровно подстриженными волосами. Пахло от меня хуже, чем от крестьянина, что меня весьма радовало.
Дорогу мне преградили стражники, я остановился и молча смотрел на них.
— Кто идет? — крикнул командир стражи. Я вышел на свет.
— Тибор из Валахии, княжеский воевода. Он послал меня с поручением, и теперь я вернулся.
— Ты хочешь войти во дворец в таком виде? — удивленно спросил командир стражи, поморщившись при этом. — Пойди сначала вымойся, надень чистое платье и оставь дома оружие.
— Как твое имя? — в негодовании я грозно сверкнул глазами.
— Зачем тебе знать его? — спросил он, тем не менее отступая на шаг.
— Затем чтобы назвать князю, — ответил я. — Он отберет земли у любого, кто встанет сегодня на моем пути, а если у тебя нет владений, он просто велит отрубить тебе голову. Ты разве не помнишь меня? В последний раз я пришел прямо в церковь и принес с собой целый мешок пальцев. — И я показал ему свой кожаный мешок.
— Да, теперь вспомнил... — побелев, как смерть, пробормотал он. — Я... я доложу о тебе. Подожди здесь.
В ответ я крепко схватил его за руку, притянул к себе и, по-волчьи оскалившись, прошипел сквозь зубы:
— Нет, это ты подожди здесь!
Из темноты вышли мои люди — их было около дюжины. Приложив пальцы к губам, словно призывая стражников к благоразумному молчанию, они окружили их и увели вместе с командиром стражи.
Я продолжил путь и беспрепятственно вошел в огромный главный зал дворца. Ах да, парочка громил из числа телохранителей князя попытались остановить меня возле самой двери, но я оттолкнул их с такой силой, что они едва не упали. К тому времени, как они пришли в себя, я был уже среди пировавших гостей. Быстро пройдя на середину зала, я остановился и исподлобья оглядел все вокруг. Шум стих, и наступила напряженная тишина. Где-то засмеялась женщина, но смех почти сразу же прекратился.
Толпа отпрянула, несколько женщин, казалось, вот-вот упадут в обморок. Исходивший от меня запах, однако, на мой взгляд, был свежее и приятнее, чем запах духов, которым был наполнен воздух в зале.
Толпа расступилась, и я увидел князя, сидевшего за уставленным блюдами и напитками столом. На лице его застыла улыбка, но она немедленно исчезла, едва только он заметил меня. Наконец он узнал меня и вскочил на ноги.
— Ты? Это ты?!
— Собственной персоной, мой князь, — поклонился я, но тут же вновь встал прямо.
Лицо князя побагровело, и он, казалось, лишился дара речи. Наконец, он вновь обрел способность говорить:
— Что это еще за шутки? Убирайся вон! Вон!!! Трясущимся пальцем он указал мне на дверь. Положив руки на рукоятки мечей, стражники начали медленно приближаться. И тогда я бросился к столу, за которым сидел князь, вспрыгнул на него и приставил выхваченный из ножен меч к его груди.
— Прикажи им остановиться! — прорычал я. Князь поднял руки, и телохранители отступили. Сбросив ногой со стола блюда и кубки, я расчистил пространство перед князем и бросил свой кожаный мешок.
— Здесь ли твои греческие монахи-христиане? Кивком головы он подозвал их к себе, и четверо в монашеской одежде приблизились, всплескивая руками и бормоча что-то на своем языке.
До князя наконец дошло, что его жизни грозит опасность. Бросив взгляд на касавшийся его груди кончик моего меча, потом на меня, он сжал зубы и сел. Меч я не убрал. Князь был бледен, но все же сумел взять себя в руки, сглотнул слюну и спросил:
— В чем дело, Тибор? Ты хочешь, чтобы тебя обвинили в государственной измене? У бери свой меч, и тогда мы поговорим.
— Мой меч останется на месте, — ответил я, — и у нас есть время лишь на то, что я хочу сказать тебе.
— Но...
— А теперь слушай меня, киевский князь! Ты знал, что поручаешь мне невыполнимое дело. Конечно! Что могли сделать мы — я и семеро моих людей — против Фаэтора и его зганов? Это же просто смешно! А в мое отсутствие у тебя была возможность украсть моих лучших людей. Если же мне повезет и я сумею добиться успеха... что ж, тем лучше. А если я потерплю поражение, — в чем ты, естественно, почти не сомневался, — невелика потеря. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Вот это действительно вероломное предательство!
— Но... — вновь начал он дрожащими губами.
— Однако я вернулся — вот он я, целый и невредимый. И имею сейчас полное право надавить на свой меч и убить тебя. Согласно не твоим, но моим законам О, не пугайся — я не стану тебя убивать. Достаточно и того, что все присутствующие здесь узнают о твоем предательстве. А что касается возложенного на меня поручения. Ты помнишь, что приказал мне сделать? «Доставь ко мне сердце Ференци, его голову и его знамя!» — сказал ты. Что ж, в данный момент знамя его развевается над стенами дворца. Его и мое, ибо я взял себе его знамя, сделал его своим. А его голова и сердце... я решил поступить еще лучше. Я принес тебе саму сущность Ференци!
Князь Владимир перевел взгляд на лежащий перед ним мешок, и уголок его рта задергался.
— Открой его, — обратился я к князю. — Вытряхни содержимое. А вы, монахи, подойдите ближе, посмотрите, что я вам принес.
В толпе придворных и гостей я заметил нескольких стражников, с мрачными лицами подбиравшихся ко мне. Дальше медлить было нельзя. Неподалеку от меня было высокое арочное окно, выходившее на балкон, за которым располагался парк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74