Но настоящий Чебурашкин был пламенным
борцом за трудовую дисциплину, и он никогда бы не позволил себе
три месяца не ходить на работу, шататься неизвестно где, а затем
вот так вот придти и сказать "здрасте"!
ЧЕБУРАШКИН: Генрих Осипович! Я полностью осознаю, как
огромна моя вина перед обществом! Она легла тяжким грузом на мои
плечи! Я готов понести любую кару! Я потому-то и пошел сразу к
следователю. Я готов на все, чтобы искупить свою вину! Режьте
меня, казните меня, отдайте меня на растерзание диким зверям,
пытайте меня огнем, пошлите меня на картошку, я на все согласен!
Моя вина неизмеримо огромна, но я не виноват! Так вышло!
Печальное стечение обстоятельств принудило меня...
Позвольте мне рассказать как все произошло.
Вы помните тот день, когда я поранил себе шею
скоросшивателем? Меня тогда отвезли в больницу, сделали
переливание крови. Мне стало так хорошо-хорошо... Но что было
со мною дальше я не знаю. Полный провал памяти. Я только помню,
что я лежал среди какого-то металлолома, и все вокруг тряслось.
Как будто я ехал на машине, и эта машина подпрыгивала на ухабах.
Над головой синело вечернее небо. Потом все затихло, как будто
машина остановилась. Затем раздался какой-то шум, грохот, небо
опрокинулось, я полетел куда-то вниз, в бездну, и этот
металлолом падал на меня сверху.
Потом опять провал памяти. Наверное, я спал. Да, скорее
всего я спал, потому что если бы я не спал, то не смог бы потом
проснуться, а то, что я потом проснулся, я помню совершенно
точно. Я проснулся, точнее меня разбудили. Два мужских голоса.
Один тихо сказал: "Осторожней, сначала получше расшнуруй
ботинки, а то еще разбудишь его."
"Ладно." - ответил другой.
У меня ужасно болела голова. Я не мог пошевелить пальцем -
руки и ноги были как будто налиты свинцом. Кто-то тянул меня за
ногу. Кажется, с меня стаскивали ботинки.
Я попытался открыть глаза, но веки были словно склеенные.
Наконец мне удалось распечатать один глаз, но все было как в
тумане.
Первый голос сказал: "Говорил же тебе, идиот, осторожней!
Вот он теперь просыпается!"
Второй голос выругался по-матерному, и я почувствовал, что
с меня торопливо стаскивают брюки.
Я хотел что-то спросить, но язык не слушался. Он был таким
большим и тяжелым, словно туда зашили булыжник. Вместо
собственного голоса я услышал неясный хрип.
Открытым глазом я увидел, как надо мной склонилась какая-то
небритая рожа с красным носом и сказала: "Во нализался-то! Не
гляди что в очках! Интеллигенция, а туда же! Не умеешь пить - не
берись! А пиджак-то какой хороший! За такой пиджак десять
пол-литровок отвалят, не меньше!" И он начал стягивать с меня
пиджак. Дальше я опять ничего не помню.
Во второй раз я проснулся уже от холода. Было раннее,
раннее утро. Солнце еще не взошло, но было уже довольно светло.
Я приподнялся на локте и огляделся. Вокруг меня валялась
какая-то старая рухлядь, металлом какой-то. Городская свалка в
общем. Кругом безлюдно и тихо. Меня пробирал озноб от холода. И
тут я понял... я понял, что... н-нет, я не могу при дамах...
АГНЕССА: Ничего, ничего, здесь все свои.
ЧЕБУРАШКИН: Я понял... о-ох... я обнаружил, что лежу совсем
голый на холодной сырой земле...
АГНЕССА: Как?! Совсем-совсем голый?!
ЧЕБУРАШКИН: Да нет, ну, не то, чтобы совсем-совсем, но на
мне остались одни лишь тр... э-э, то есть очки.
Лежу я значит таким образом, и вдруг где-то совсем рядом,
за соседней кучей металлолома, женские голоса. Они приближались,
они шли прямо на меня. Естественно, я не мог предстать перед
дамами в таком виде.
Неподалеку виднелся лес, и я метнулся прямо к нему, и
скрылся в кустах. Вскоре я увидел этих женщин. Они шли с
корзинками в лес, по грибы. Чтобы не попасться им на глаза, мне
пришлось отступать все дальше и дальше в заросли. Отступая, я
чуть не наткнулся на вторую группу грибников, мне пришлось
изменить направление отступления, и я чуть-чуть не вышел еще на
одних. И так мне в то утро пришлось много раз менять
направление, что я совсем заблудился в этом проклятом лесу.
Весь день я потом бродил по лесу, но никак не мог найти ни
одного признака цивилизации. Лишь к вечеру, совершенно обессилив
от голода, я вышел к какой-то деревне.
Я нарвал несколько веток с густой листвой, и прикрываясь
ими, а также покровом ночной темноты, я вышел из зарослей и
направился к деревне. Осторожно, стараясь остаться незамеченным,
я пробирался огородами к человеческому жилью.
Был теплый летний вечер. Окна одноэтажных домиков были
открыты настежь. Я пробрался к одному из окон и осторожно
заглянул внутрь. Это была кухня. Какая-то женщина, еще довольно
молодая, готовила ужин.
Я прокрался вдоль стены к соседнему окну. Это было окно
спальни. В комнате горел свет, но людей там не было. Там стоял
шкаф, и за его приоткрытой дверцей виднелся чудесный новый
костюм. Я огляделся по сторонам, и убедившись, что меня никто не
видит, залез в окно.
Вы только не подумайте, что я хотел украсть этот костюм.
Нет! Я только хотел надеть его, выйти на кухню, и попросить у
хозяйки дома этот костюм взаймы на два дня, пока я не схожу
домой и не переоденусь.
Но сперва мне нужно было одеть этот костюм, потому что не
мог же я выйти к даме в том виде, в каком я был!
Но я не успел даже дотронуться до костюма, потому что в
этот момент где-то в доме хлопнула дверь, а я был в таком
напряженном, нервном состоянии, этот неожиданный звук меня
почему-то так напугал, что я выпрыгнул обратно в окно.
Я выпрыгнул и спрятался в кустах. Оттуда было очень хорошо
видно окно кухни. На кухне теперь кроме женщины был еще и
мужчина. Вид у него был усталый и раздраженный. Очевидно, это он
хлопнул дверью, когда пришел домой. Кусты, в которых я
спрятался, были так близко от окна, что я невольно слышал весь
их разговор. Они были муж и жена, причем он - ужасный ревнивец.
"Я" - сердито говорил он, жадно наворачивая ужин - "я до
позднего вечера вкалываю, деньги зарабатываю, все чтоб тебе
лучше жилось."
А она ему в ответ: "Вместо того, чтобы шляться где-то по
вечерам, лучше б дома сидел, сына воспитывал. Всего семь лет, а
уже такой оболтус, весь в отца, потому что отец его не
воспитывает!"
А он на ее слова не отвечает, а все свою линию гнет: "Еще
не известно, что ты тут без меня весь день делаешь! Мне сегодня
такое про тебя сказали..."
А она ему насмешливо так говорит: "Залезь под стол."
Он: "Зачем?"
Она: "У меня там любовник спрятан!"
Он тут еще больше разозлился и говорит: "Смеешься, да?
Насмехаешься? А откуда я знаю, может к тебе и вправду сейчас
любовник приходил, но услышал, что я домой вернулся и тут же
убежал. Небось даже портки напялить не успел!"
В этот момент дверь кухни отворилась, вбежал мальчик лет
семи, и со свойственной этому возрасту непосредственностью
объявил: "Мама! Папа! Знаете чего я видел! У нас из окна голый
дяденька выпрыгнул!"
Мужчина, евший ужин, сразу же подавился и начал неистово
кашлять.
Женщина испуганно закричала: "Ты что! Ты чего выдумываешь!"
"Я не выдумываю." - обиженно сказал мальчик - "я в саду
играл и видел: в дверь вошел папа, и тут же сразу этот голый
дяденька и выпрыгнул из окна!"
Бедный муж кашлял взахлеб и с надрывом. Казалось, он
задохнется.
Наконец он перестал кашлять. Лицо у него было багровое.
"Ну, Варвара," - сказал он, тяжело дыша - "с тобой мы потом
поговорим. А сперва я хочу изловить твоего хахаля!"
И он выбежал из кухни. Через две минуты он уже привел в
спальню двух здоровенных злющих собак непонятной породы. Одного
пса звали Солнцедар, другого - Нарзан.
"След, Солнцедар, след!" - кричал хозяин.
Несколько минут собаки принюхивались. Я сидел в кустах
напряженно затаив дыхание. Я видел как зевнул Нарзан, широко
раскрыв здоровенную пасть полную острых белых зубов.
Хозяин неистовствовал. Он бегал по комнате взад-вперед, и
воздев руки к небу, а точнее к потолку, кричал: "но ведь он же
не мог уйти далеко голым!"
Затем он подскочил к окну, и оперев руки о подоконник, стал
всматриваться во тьму. Он глядел прямо на меня, точнее куда-то
сквозь меня, потому что меня не было видно из-за темноты.
Наконец я не выдержал этого взгляда, высунул голову из кустов, и
сказал: "Позвольте я Вам все объясню."
Если бы вы видели, что сделалось с этим человеком! Он
подпрыгнул до потолка и ликующе завопил: "Ага! Попался мерзавец!
Теперь не уйдешь! Солнцедар! Нарзан! Фас его! Фас!!!"
Эти два волкодава тут же выскочили из окна и кинулись на
меня...
Знаете, когда я раньше читал в книжках, что люди от страха
могут перепрыгивать двухметровые заборы, и побивать мировые
рекорды по бегу, я в это как-то не верил, но теперь я на
собственном опыте убедился, что это чистая правда.
Ноги сами мчали меня к лесу с бешеной скоростью. Когда я
перепрыгивал через все эти изгороди и сарайчики, я слышал лишь
свист ветра в ушах, вопли бедного ревнивца: "Ату его, Нарзан,
ату!", и тяжелое дыхание псов.
В лесу мне удалось, наконец, оторваться от своих
преследователей, я упал от усталости и заснул прямо на траве.
Проснувшись следующим утром, я кое-как утолил мучивший меня
голод лесными ягодами, и начал бродить по лесу, пытаясь снова
найти человеческое поселение. Поскольку прошедшей ночью, бегая
от собак, я снова заблудился, это удалось мне не сразу.
Однако к вечеру этого, второго, дня я все-же вышел к
какому-то поселку. Дождавшись наступления темноты, я снова
предпринял попытку пробраться к окнам какого-нибудь домика. В
первом же доме, который мне попался, все окна были распахнуты
настежь, и в одном из них горел свет. Боясь повторить вчерашнюю
ошибку, я решил заглянуть в это окно, чтобы убедиться, что в
доме нет женщин.
Нижняя часть окна была закрыта занавеской, поэтому мне
пришлось забраться на дерево, чтобы увидеть, что там внутри.
Результат разочаровал меня - помимо мужчин за столом ужинали
также и женщины, и я уже было собрался слезть с дерева и
попытать счастья в другом месте, как вдруг странная фраза,
сказанная одним из мужчин, привлекла мое внимание. Он сказал: "Я
вчера вечером был в Петушках..." - ну, Петушки это очевидно
название соседней деревни - "...был в Петушках и видел там
Тарзана."
"Как! Как!" - закричали все - "Неужели ты сам его видел?
Расскажи нам, расскажи! Сегодня с утра все об этом только и
говорят, но никто ничего толком не знает!"
"Ну, чего рассказывать-то." - ответил мужчина - "Иду я,
значит, вчера вечером по улице, и вдруг слышу собачий лай и
чьи-то крики. Оборачиваюсь и вижу: из-за здоровенного забора,
метра два высотой, вылетает на улицу совершенно голый человек.
Понимаете, не перелезает через забор, а именно перелетает! И
совершенно голый! Я от изумления аж остолбенел. А он с
молниеносной быстротой пересек улицу - никогда бы не поверил,
что люди могут так быстро бегать - запросто перепрыгнул через
такой же двухметровый забор на другой стороне улицы, и исчез.
Все это - за какие-нибудь доли секунды! В этой быстроте, в этой
проворности, с какой он перемахивал через заборы, было что-то
нечеловеческое, что-то звериное, обезъянье. Я невольно вспомнил
кино про Тарзана. И действительно, слышу - кто-то вдали орет:
"Тарзан, Тарзан, ату его!". И по всей деревне собаки
лают-заливаются.
"Ну, это понятно." - сказал другой мужчина - "Видать этого
человека волки в своей стае вырастили, я где-то читал про такой
случай, а собаки, понятно, волчий дух за версту чуят, вот они и
лаяли!"
"Ну, тогда, значит, это не Тарзан, а Маугли." - сказала
женщина - "И кто бы мог подумать, что у нас в Белибердянской
области может завестись свой Маугли! Я думала это только в
джунглях!"
Я с таким интересом слушал их беседу, что не заметил, как
ветка подо мною прогнулась, затрещала, и я рухнул с дерева на
земь. Услышав треск, все подбежали к окну, распахнули занавеску,
и женщина, протянув руку в мою сторону закричала: "Смотрите!
Смотрите! Да ведь это же он! Тарзан! То есть Маугли!"
Я готов был сгореть от стыда! В таком виде! Перед дамой! Я
бросился бежать прочь.
Они побежали за мной, на ходу крича: "Тарзан! Тарзан!
Маугли! Маугли!"
По той готовности, с какой люди высыпали из домов на улицу
едва заслышав эти крики, можно было заключить, что всей деревне
было известно о моих вчерашних подвигах в роли Тарзана.
Оглянувшись, я увидел, что за мной бежит толпа, объятая
желанием поглядеть на легендарного сына волчьей стаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11