Пили вместе. Трепались. Много.
Но подразделение Аякс в разговорах не фигурировало.
– Я не космонавт, - сказал Дон. - Я в космосе ни разу не был, понимаете?
Почему-то он перешел на вежливую форму обращения.
– Неважно, - сказал незнакомец. - Это не самое главное. Техника существует для того, чтобы ей учиться. Ты знаешь, такого музыканта - Армстронга?
Дон выпятил губу.
– Все-все, молчу, - сказал полномочный и так далее, поднимая руки. - Так вот. Однажды я читал…
– Похвально, - съязвил Бык, очень обиженный.
– Ты слушай. Я ж объясняю, чего я от тебя хочу, - терпеливо сказал представитель и далее там. - Этого Армстронга спросили, как собрать хороший оркестр. Он сказал: все просто, надо позвать хороших ребят и научить их играть. Понимаешь? Вот я этим и занимаюсь.
– В принципе - да, понимаю, - сказал Дон, услышал свой ответ как бы издалека, и не поверил собственным ушам.
Боже, что я несу? Пограничники, Аякс какой-то, спецуправление… Похоже - сплю. И что теперь?
– И что теперь? - спросил он.
– Теперь, - улыбнулся представитель спецуправления, - пора отсюда сматываться.
– А договор? - напомнил Музыкальный Бык.
– Потом, - отмахнулся представитель, и встал. - На корабле. Одевайся.
Дон принялся быстро натягивать джинсы, прыгая на одной ноге как сумасшедший аист. Застегнув ширинку, остановился и посмотрел на ожидающего в дверях спасителя:
– А как же запрет? На вылеты? Вы…
– Ты, - поправил спаситель. - Ненавижу эти условности. И в дальнейшем, Дон, - без званий. Ты. А запрет - не твоего ума дело. Одевайся.
Покорно застегивая рубашку, Дон думал о том, почему он позволяет этому типу так хамить и при этом не чувствует особенного раздражения… Вообще раздражения не чувствует.
– Готово. Идем?
– Идем.
И они пошли.
* * *
На лифте они спустились в гараж, где рядами стояли частные автомобили. В гараже никого разумного не было, только в дальнем углу возился мелкий автосерв и гремел какими-то железяками. Где-то в том же районе гаража играла музыка. Возможно, в серве и играла.
– Садись, - перед Доном распахнулась боковая дверца двухместного скоростного “висконсина”. Очень дорогого.
– Твой? - с уважением спросил Дон.
– Аренда, - сказал незнакомец пренебрежительно. - Еще не хватало.
– Слушай, - позвал Дон, - надоело мне ждать, пока ты представишься. Как тебя зовут?
– Меня зовут Эйно, - сказал незнакомец, поднимая машину в воздух. - Эйно Нурминен. Я со Старой Земли.
Эйно так Эйно. Имя, конечно, необычное, но ничего о владельце не говорящее. Со Старой Земли, смотри ты!
– О'кей, - сказал Дон. - Рад познакомиться.
Эйно хмыкнул. Он вел машину на средней скорости, прошел по городу на втором уровне, удачно миновав все полицейские посты; выскочил в рабочее предместье, поплутал по узким переулкам и выбрался за город. Направлялись они куда угодно, только не к терминалам космопорта. Маллиган, проживший в Макморре всю сознательную, равно как и бессознательную, часть жизни, в этом-то был уверен.
Все возникающие (десятками) вопросы он держал пока при себе. И только слегка пригибался на сиденье, когда кто-нибудь из обгоняемых водителей проявлял к его персоне интерес. Все-таки слишком многие знали его в лицо. И не факт, что после такой мимолетной встречи один из водителей не позвонит в полицию и не сообщит об обнаружении там-то и там-то страшного преступника Дональда Маллигана, раскатывающего на “висконсине” с таким-то номером.
Наконец Эйно свернул с трассы и заскользил между холмами, ведя машину в сторону реки Тамз. На берегу он мягко посадил аппарат, выгнал наружу Дона и включил автопилот. “Висконсин” поднялся в воздух и полетел обратно в город. Дон терпеливо ждал продолжения. Нурминен скосился и посоветовал:
– Расслабься. Я не собираюсь здесь партизанить.
И достал телефон.
– Тимоша, - сказал он негромко, - забирай меня. Всем системам - подготовиться к старту. Жду в назначенном месте через шестьдесят секунд. Время.
Минута прошла в молчании. Поверхность воды зашевелилась, вздыбилась сверкающим горбом, и над рекой, покачиваясь, повис небольшой вельбот. Вельбот подлетел к берегу, зафиксировался, и в его гладком матовом боку открылся овальный проем. А из проема выпал легкий трап. Прямо к ногам Нурминена. Нурминен взбежал по ступенькам, высунулся из люка и гостеприимно предложил:
– Так ты летишь? Если летишь - пошли.
Дон глубоко вздохнул, с тоской огляделся по сторонам, потряс головой, поправил сумку, взял кофр с изувеченной гитарой наперевес, как копье.
И пошел за Нурминеном.
Глава 6
РАЗГОВОР С ФРУКТАМИ О ДЬЯВОЛЕ
“Затем воину племени предстоит выполнить наиболее сложную часть ритуала. Он должен уговорить врага прийти к нему на ужин.”
Дж.Фрейзер-младший
“Каннибализм в примитивных культурах”.
Модные лет девять назад штаны от легкого пустолазного костюма из металлизированного сверхнейлона, с многочисленными карманами, замками, замочками, кнопочками, необходимыми для успешного пустолазания, чудовищно потертые, неоднократно собственноручно заклеенные, висели на спинке стула и Збышек давно и не отрываясь смотрел на них. Збышек любил старые вещи. Старая вещь уже не просто мертвая тряпка-железка, старая вещь - твоя старая вещь - со временем становится частью тебя, врастает в твое существование насмерть, и тогда тебе становится хорошо уже только от одного ощущения, что это - старая вещь.
Слегка сумбурно, подумал Збышек, вставая с пола и натягивая штаны, но, в общем, соответствует.
Подобрав с пола пару разорванных оберток от брикетов готовой пищи, он автоматически сунул их в мусороприемник, захлопнул над благоухающим отверстием крышку и огляделся. Комната была мертва.
Нет, все предметы валялись на своих местах, через оконный светофильтр пробивались тусклые лучи зимнего солнца, с висящего на стене постера агрессивно скалился зубастый повсеместно непопулярный Джопо Кранц, сжимающий в волосатом кулаке знаменитый на всю Галактику военно-музыкальный инструмент собственной выделки, чуть ниже постера - дешевые ножны, из которых торчит рукоять прямого обоюдоострого меча, настоящего, конечно… Эта часть жизни никуда не делась.
Но что ему до этой части жизни, если тут же, рядом, невообразимо далеко, отблескивает неподвижно черная пластина вмонтированного в стол монитора, чернеет бесполезная коробочка транслятора и беспомощно валяются вакуумные присоски. И еще - серый прямоугольник, вложенный Збышеку в руку легендарным хакером Эйно Нурминеном, Волчарой… Его нет въяве, но он есть …
Збышек закрыл глаза, постоял так, а потом взвился в воздух, в два прыжка подскочил к стене с ухмыляющимся Джопо, выхватил из ножен меч, перекатился по полу в центр комнаты, вскочил и крутанул тяжелую сталь над головой. Металл запел. Стул развалился напополам. Из него высыпались какие-то глупые пружинки, поскакали во все стороны, жалобно бренча. Затем наступила очередь бутылки из-под джина. Горлышко отвалилось, потом Збышек не глядя нарезал бутылку колечками, а потом пошинковал колечки в пластиковую труху. И стул и бутылка были Нурминеном. Затем клинок описал в воздухе замысловатую петлю и обрушился на коробку транслятора. И остановился.
Остановился в нескольких миллиметрах от хрупкой, поблескивающей огоньками индикаторов, поверхности.
Тяжело хватая ртом воздух, Збышек приходил в себя. Он непонимающе посмотрел на свою руку, сжимающую горячую рукоять меча, на полосу стали, наискосок повисшую в насмешливом воздухе, на компьютер, на свое отражение в мониторе, на себя вне компьютера, кивнул зачем-то… И опустошенно забросил меч обратно в ножны.
Неделя. Семь проклятых дней.
Уже семь проклятых дней этой проклятой жизни Збигнев Какалов не мог жить в реальном мире, в мире информационных потоков и плотного времени. Хакером проклятый хакер Збигнев Какалов.
* * *
Это была очень тяжелая неделя, и с каждым часом, ее составляющим, становилось совершенно ясно, что в дальнейшем легче не станет. Збышек много читал о виртуальной наркомании, много смеялся (как и любой наркоман, независимо от пристрастия), и один, и по сети - со знакомыми, изгалялся по поводу… досмеялся. Он был достаточно с собой честен. Чтобы признаться: да, это наркомания, в последней форме, неизлечимой. Збышек также был достаточно смелым. Чтобы попытаться соскочить. Он попытался.
На второй день он нашел Маруську, обзвонив полсотни мест. Маруська явилась.
И все было хорошо.
Она притащила с собой несколько доз какой-то суперновой дряни, пару стерильных инъекторов; дрянь поплыла по вене, окутала мозг непробиваемым облаком покоя и жирной сытой удовлетворенности. Маруська представилась необычайно возбудительной, где-то даже и прекрасной. Выл бесноватый Кранц, сопровождая процесс разнообразного и лихого секса. Выпили бутылку джина. Потом они снова двинулись дрянью и все повторилось. Выпили бутылку водки. Утром - или вечером? - когда действие наркотика, джина и водки кончилось, на удивление не оставив о себе мрачной памяти в виде отвала, короче, когда они почти одновременно проснулись рядом на пушистом изгвазданном ковре, Маруська закинула руки за голову и, потянувшись, позвала:
– Збышек…
– Ну.
Збышеку не хотелось быть вежливым.
– Збышек… - томно пропела Маруська низким голосом, - хорошо, правда?
Он промолчал.
Но Маруське ответ и не требовался.
– А мне - так прямо здорово! И комнатка у тебя такая… милая! Я всегда хотела в ней жить. Ты же меня не прогонишь, Збышек?
На фиг ты мне сдалась, подумал Збышек.
– Живи, - сказал он нехотя.
В тонкости его интонаций Маруська вдаваться не собиралась.
– Ой, - сказала она и придвинулась поближе, прижимаясь большой мягкой грудью к его плечу, - ой, и здорово-то будет…
Збышеку стало неприятно от этого прикосновения. Ничего здорового в предложении Маруськи он не видел, как ни старался. Хотя - вообще не старался.
– Я ведь понимаю, - сказала Маруська, - почему ты меня раньше прогонял. Это все из-за компьютера, правда?
Она посмотрела выжидающе, и Збышеку пришлось ответить:
– Относительно.
Маруська удовлетворенно кивнула:
– Вот и я говорю. Природа, Збыш! Это зов самой природы! Женщина - это ж не компьютер, она все понимает! Теперь ты не будешь все время с ним возиться, а обратишь внимание на меня. И вообще на человеческую жизнь.
Она подождала несколько секунд и продолжила:
– У тебя ведь есть деньги?
– Не жалуюсь, - сказал Збышек автоматически, а потом спохватился. - Не помню…
– Вот. И у меня тоже есть. Немножко, правда. Мы можем их объединить и вложить в какое-нибудь дело.
Эта случайно возникшая идея настолько понравилась Маруське, что она даже села.
– Смотри, как хорошо выходит! Мы можем открыть сервис-центр по ремонту компьютеров… нет, лучше не компьютеров… а… Нет, вообще не надо сервис-центра, лучше мы купим небольшой ресторанчик. Или - спортивный зал! Ты хочешь спортивный зал?
– Не хочу.
– Почему? Ты, наверное, его хочешь, только сам еще не понимаешь.
– Да понимаю я все…
– Умница! - обрадовалась Маруська. - Спортивный зал - это здорово! Это просто необходимо! Ты же не только со своими компьютерами умеешь возиться, правда?
Эти постоянные “правда?” Збышека начали уже доставать одним фактом существования самого слова. Он прикрыл глаза. Не соскочить, подумал он.
– Правда, - сказал он сквозь зубы.
– Откроем спортивный зал, организуем рекламную кампанию на весь Краков, люди к нам валом повалят. А ты будешь их учить этому… как его?… кэн-до? И вообще - драться. Ты так здорово дерешься! Помнишь, как ты надрал задницу тем четверым, нет, пятерым, которые ко мне на стоянке приставали?
– Троим, - сказал Збышек автоматически.
– Какая разница? Двое еще в гравилете сидели, могли и вылезти. А ты - настоящий герой! Мой герой!
Маруська погладила его по бедру, пробежала кончиками пальцев по ноге, выше…
Збышек стряхнул ее руку, встал и ушел в ванную комнату. Холодные струи ионизированной воды приятно пощипывали кожу запрокинутого вверх лица. Вода струилась по векам, по щекам, склеивала жесткие темные волосы, каплями рассыпалась по полу и впитывалась в гигроскопичное покрытие, не оставляя даже темных следов, державшихся разве что секунду-другую.
Збышек осторожно понюхал свое плечо, ощутил запах пота, оставшийся от прикосновения Маруськи, скривился и поискал глазами мыло. Выдавив на ладонь немного розоватой массы из тюбика, размазал пену по всему телу и принялся яростно тереть кожу пальцами, ногтями снимая отмирающие слои эпидермиса. Мочалок он не любил. Во всех их проявлениях.
Грязь под пальцами превращалась в продолговатые серые катышки, катышки прятались в белой распухшей пене, пена растворялась в голубоватой прозрачной воде, вода со всхлипами пропадала под черной решеткой водостока.
Обсыхая под теплыми струями воздуха, Збышек чувствовал, что очень не хочет возвращаться в комнату, где его ждала довольная жизнью Маруська. Или не ждала, а просто валялась на ковре и строила радужные планы на будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Но подразделение Аякс в разговорах не фигурировало.
– Я не космонавт, - сказал Дон. - Я в космосе ни разу не был, понимаете?
Почему-то он перешел на вежливую форму обращения.
– Неважно, - сказал незнакомец. - Это не самое главное. Техника существует для того, чтобы ей учиться. Ты знаешь, такого музыканта - Армстронга?
Дон выпятил губу.
– Все-все, молчу, - сказал полномочный и так далее, поднимая руки. - Так вот. Однажды я читал…
– Похвально, - съязвил Бык, очень обиженный.
– Ты слушай. Я ж объясняю, чего я от тебя хочу, - терпеливо сказал представитель и далее там. - Этого Армстронга спросили, как собрать хороший оркестр. Он сказал: все просто, надо позвать хороших ребят и научить их играть. Понимаешь? Вот я этим и занимаюсь.
– В принципе - да, понимаю, - сказал Дон, услышал свой ответ как бы издалека, и не поверил собственным ушам.
Боже, что я несу? Пограничники, Аякс какой-то, спецуправление… Похоже - сплю. И что теперь?
– И что теперь? - спросил он.
– Теперь, - улыбнулся представитель спецуправления, - пора отсюда сматываться.
– А договор? - напомнил Музыкальный Бык.
– Потом, - отмахнулся представитель, и встал. - На корабле. Одевайся.
Дон принялся быстро натягивать джинсы, прыгая на одной ноге как сумасшедший аист. Застегнув ширинку, остановился и посмотрел на ожидающего в дверях спасителя:
– А как же запрет? На вылеты? Вы…
– Ты, - поправил спаситель. - Ненавижу эти условности. И в дальнейшем, Дон, - без званий. Ты. А запрет - не твоего ума дело. Одевайся.
Покорно застегивая рубашку, Дон думал о том, почему он позволяет этому типу так хамить и при этом не чувствует особенного раздражения… Вообще раздражения не чувствует.
– Готово. Идем?
– Идем.
И они пошли.
* * *
На лифте они спустились в гараж, где рядами стояли частные автомобили. В гараже никого разумного не было, только в дальнем углу возился мелкий автосерв и гремел какими-то железяками. Где-то в том же районе гаража играла музыка. Возможно, в серве и играла.
– Садись, - перед Доном распахнулась боковая дверца двухместного скоростного “висконсина”. Очень дорогого.
– Твой? - с уважением спросил Дон.
– Аренда, - сказал незнакомец пренебрежительно. - Еще не хватало.
– Слушай, - позвал Дон, - надоело мне ждать, пока ты представишься. Как тебя зовут?
– Меня зовут Эйно, - сказал незнакомец, поднимая машину в воздух. - Эйно Нурминен. Я со Старой Земли.
Эйно так Эйно. Имя, конечно, необычное, но ничего о владельце не говорящее. Со Старой Земли, смотри ты!
– О'кей, - сказал Дон. - Рад познакомиться.
Эйно хмыкнул. Он вел машину на средней скорости, прошел по городу на втором уровне, удачно миновав все полицейские посты; выскочил в рабочее предместье, поплутал по узким переулкам и выбрался за город. Направлялись они куда угодно, только не к терминалам космопорта. Маллиган, проживший в Макморре всю сознательную, равно как и бессознательную, часть жизни, в этом-то был уверен.
Все возникающие (десятками) вопросы он держал пока при себе. И только слегка пригибался на сиденье, когда кто-нибудь из обгоняемых водителей проявлял к его персоне интерес. Все-таки слишком многие знали его в лицо. И не факт, что после такой мимолетной встречи один из водителей не позвонит в полицию и не сообщит об обнаружении там-то и там-то страшного преступника Дональда Маллигана, раскатывающего на “висконсине” с таким-то номером.
Наконец Эйно свернул с трассы и заскользил между холмами, ведя машину в сторону реки Тамз. На берегу он мягко посадил аппарат, выгнал наружу Дона и включил автопилот. “Висконсин” поднялся в воздух и полетел обратно в город. Дон терпеливо ждал продолжения. Нурминен скосился и посоветовал:
– Расслабься. Я не собираюсь здесь партизанить.
И достал телефон.
– Тимоша, - сказал он негромко, - забирай меня. Всем системам - подготовиться к старту. Жду в назначенном месте через шестьдесят секунд. Время.
Минута прошла в молчании. Поверхность воды зашевелилась, вздыбилась сверкающим горбом, и над рекой, покачиваясь, повис небольшой вельбот. Вельбот подлетел к берегу, зафиксировался, и в его гладком матовом боку открылся овальный проем. А из проема выпал легкий трап. Прямо к ногам Нурминена. Нурминен взбежал по ступенькам, высунулся из люка и гостеприимно предложил:
– Так ты летишь? Если летишь - пошли.
Дон глубоко вздохнул, с тоской огляделся по сторонам, потряс головой, поправил сумку, взял кофр с изувеченной гитарой наперевес, как копье.
И пошел за Нурминеном.
Глава 6
РАЗГОВОР С ФРУКТАМИ О ДЬЯВОЛЕ
“Затем воину племени предстоит выполнить наиболее сложную часть ритуала. Он должен уговорить врага прийти к нему на ужин.”
Дж.Фрейзер-младший
“Каннибализм в примитивных культурах”.
Модные лет девять назад штаны от легкого пустолазного костюма из металлизированного сверхнейлона, с многочисленными карманами, замками, замочками, кнопочками, необходимыми для успешного пустолазания, чудовищно потертые, неоднократно собственноручно заклеенные, висели на спинке стула и Збышек давно и не отрываясь смотрел на них. Збышек любил старые вещи. Старая вещь уже не просто мертвая тряпка-железка, старая вещь - твоя старая вещь - со временем становится частью тебя, врастает в твое существование насмерть, и тогда тебе становится хорошо уже только от одного ощущения, что это - старая вещь.
Слегка сумбурно, подумал Збышек, вставая с пола и натягивая штаны, но, в общем, соответствует.
Подобрав с пола пару разорванных оберток от брикетов готовой пищи, он автоматически сунул их в мусороприемник, захлопнул над благоухающим отверстием крышку и огляделся. Комната была мертва.
Нет, все предметы валялись на своих местах, через оконный светофильтр пробивались тусклые лучи зимнего солнца, с висящего на стене постера агрессивно скалился зубастый повсеместно непопулярный Джопо Кранц, сжимающий в волосатом кулаке знаменитый на всю Галактику военно-музыкальный инструмент собственной выделки, чуть ниже постера - дешевые ножны, из которых торчит рукоять прямого обоюдоострого меча, настоящего, конечно… Эта часть жизни никуда не делась.
Но что ему до этой части жизни, если тут же, рядом, невообразимо далеко, отблескивает неподвижно черная пластина вмонтированного в стол монитора, чернеет бесполезная коробочка транслятора и беспомощно валяются вакуумные присоски. И еще - серый прямоугольник, вложенный Збышеку в руку легендарным хакером Эйно Нурминеном, Волчарой… Его нет въяве, но он есть …
Збышек закрыл глаза, постоял так, а потом взвился в воздух, в два прыжка подскочил к стене с ухмыляющимся Джопо, выхватил из ножен меч, перекатился по полу в центр комнаты, вскочил и крутанул тяжелую сталь над головой. Металл запел. Стул развалился напополам. Из него высыпались какие-то глупые пружинки, поскакали во все стороны, жалобно бренча. Затем наступила очередь бутылки из-под джина. Горлышко отвалилось, потом Збышек не глядя нарезал бутылку колечками, а потом пошинковал колечки в пластиковую труху. И стул и бутылка были Нурминеном. Затем клинок описал в воздухе замысловатую петлю и обрушился на коробку транслятора. И остановился.
Остановился в нескольких миллиметрах от хрупкой, поблескивающей огоньками индикаторов, поверхности.
Тяжело хватая ртом воздух, Збышек приходил в себя. Он непонимающе посмотрел на свою руку, сжимающую горячую рукоять меча, на полосу стали, наискосок повисшую в насмешливом воздухе, на компьютер, на свое отражение в мониторе, на себя вне компьютера, кивнул зачем-то… И опустошенно забросил меч обратно в ножны.
Неделя. Семь проклятых дней.
Уже семь проклятых дней этой проклятой жизни Збигнев Какалов не мог жить в реальном мире, в мире информационных потоков и плотного времени. Хакером проклятый хакер Збигнев Какалов.
* * *
Это была очень тяжелая неделя, и с каждым часом, ее составляющим, становилось совершенно ясно, что в дальнейшем легче не станет. Збышек много читал о виртуальной наркомании, много смеялся (как и любой наркоман, независимо от пристрастия), и один, и по сети - со знакомыми, изгалялся по поводу… досмеялся. Он был достаточно с собой честен. Чтобы признаться: да, это наркомания, в последней форме, неизлечимой. Збышек также был достаточно смелым. Чтобы попытаться соскочить. Он попытался.
На второй день он нашел Маруську, обзвонив полсотни мест. Маруська явилась.
И все было хорошо.
Она притащила с собой несколько доз какой-то суперновой дряни, пару стерильных инъекторов; дрянь поплыла по вене, окутала мозг непробиваемым облаком покоя и жирной сытой удовлетворенности. Маруська представилась необычайно возбудительной, где-то даже и прекрасной. Выл бесноватый Кранц, сопровождая процесс разнообразного и лихого секса. Выпили бутылку джина. Потом они снова двинулись дрянью и все повторилось. Выпили бутылку водки. Утром - или вечером? - когда действие наркотика, джина и водки кончилось, на удивление не оставив о себе мрачной памяти в виде отвала, короче, когда они почти одновременно проснулись рядом на пушистом изгвазданном ковре, Маруська закинула руки за голову и, потянувшись, позвала:
– Збышек…
– Ну.
Збышеку не хотелось быть вежливым.
– Збышек… - томно пропела Маруська низким голосом, - хорошо, правда?
Он промолчал.
Но Маруське ответ и не требовался.
– А мне - так прямо здорово! И комнатка у тебя такая… милая! Я всегда хотела в ней жить. Ты же меня не прогонишь, Збышек?
На фиг ты мне сдалась, подумал Збышек.
– Живи, - сказал он нехотя.
В тонкости его интонаций Маруська вдаваться не собиралась.
– Ой, - сказала она и придвинулась поближе, прижимаясь большой мягкой грудью к его плечу, - ой, и здорово-то будет…
Збышеку стало неприятно от этого прикосновения. Ничего здорового в предложении Маруськи он не видел, как ни старался. Хотя - вообще не старался.
– Я ведь понимаю, - сказала Маруська, - почему ты меня раньше прогонял. Это все из-за компьютера, правда?
Она посмотрела выжидающе, и Збышеку пришлось ответить:
– Относительно.
Маруська удовлетворенно кивнула:
– Вот и я говорю. Природа, Збыш! Это зов самой природы! Женщина - это ж не компьютер, она все понимает! Теперь ты не будешь все время с ним возиться, а обратишь внимание на меня. И вообще на человеческую жизнь.
Она подождала несколько секунд и продолжила:
– У тебя ведь есть деньги?
– Не жалуюсь, - сказал Збышек автоматически, а потом спохватился. - Не помню…
– Вот. И у меня тоже есть. Немножко, правда. Мы можем их объединить и вложить в какое-нибудь дело.
Эта случайно возникшая идея настолько понравилась Маруське, что она даже села.
– Смотри, как хорошо выходит! Мы можем открыть сервис-центр по ремонту компьютеров… нет, лучше не компьютеров… а… Нет, вообще не надо сервис-центра, лучше мы купим небольшой ресторанчик. Или - спортивный зал! Ты хочешь спортивный зал?
– Не хочу.
– Почему? Ты, наверное, его хочешь, только сам еще не понимаешь.
– Да понимаю я все…
– Умница! - обрадовалась Маруська. - Спортивный зал - это здорово! Это просто необходимо! Ты же не только со своими компьютерами умеешь возиться, правда?
Эти постоянные “правда?” Збышека начали уже доставать одним фактом существования самого слова. Он прикрыл глаза. Не соскочить, подумал он.
– Правда, - сказал он сквозь зубы.
– Откроем спортивный зал, организуем рекламную кампанию на весь Краков, люди к нам валом повалят. А ты будешь их учить этому… как его?… кэн-до? И вообще - драться. Ты так здорово дерешься! Помнишь, как ты надрал задницу тем четверым, нет, пятерым, которые ко мне на стоянке приставали?
– Троим, - сказал Збышек автоматически.
– Какая разница? Двое еще в гравилете сидели, могли и вылезти. А ты - настоящий герой! Мой герой!
Маруська погладила его по бедру, пробежала кончиками пальцев по ноге, выше…
Збышек стряхнул ее руку, встал и ушел в ванную комнату. Холодные струи ионизированной воды приятно пощипывали кожу запрокинутого вверх лица. Вода струилась по векам, по щекам, склеивала жесткие темные волосы, каплями рассыпалась по полу и впитывалась в гигроскопичное покрытие, не оставляя даже темных следов, державшихся разве что секунду-другую.
Збышек осторожно понюхал свое плечо, ощутил запах пота, оставшийся от прикосновения Маруськи, скривился и поискал глазами мыло. Выдавив на ладонь немного розоватой массы из тюбика, размазал пену по всему телу и принялся яростно тереть кожу пальцами, ногтями снимая отмирающие слои эпидермиса. Мочалок он не любил. Во всех их проявлениях.
Грязь под пальцами превращалась в продолговатые серые катышки, катышки прятались в белой распухшей пене, пена растворялась в голубоватой прозрачной воде, вода со всхлипами пропадала под черной решеткой водостока.
Обсыхая под теплыми струями воздуха, Збышек чувствовал, что очень не хочет возвращаться в комнату, где его ждала довольная жизнью Маруська. Или не ждала, а просто валялась на ковре и строила радужные планы на будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44