Собравшись, я коротко рассказала о том, что было на Совете, о полете к Грюндерам. О встрече с Первым Синоби умолчала, Ронану уж точно не надо об этом знать. Потом пересказала собственно акцию, показала шрам и закончила тем, что Хореса я считаю вполне адекватным. Они слушали молча и не перебивали.
– Тебе только что пришла посылка курьерской почтой, – сказал отец, когда я закончила, и отдал мне сверток. – Подарок Лорда Синоби на твое наследование.
Это оказался новый армкамзол, в нагрудном кармане лежал инфокрис. Я достала его и вставила в транслятор. Отец и Ронан не спускали с меня глаз. Вопреки ожиданиям, это оказалось не видеописьмо, а текстовая информация. Обоснование моей кандидатуры для осуществленной операции. М-да… Чувствую что отец от меня не отстанет, пока я ему все не выложу.
– Ронан, нам надо поговорить с твоей сестрой наедине, – услышала я его отчужденный голос. Брат глянул на меня, желая удачи, он знал, что означает подобная интонация, и молча вышел.
– Рассказывай.
– Почему ты злишься?
– Рассказывай! – отец готов был сорваться. Я ничего не понимала.
Я рассказала о моем ночном походе к Первому Синоби. Отец встал и заметался по комнате.
– Ты дура, – зашипел он в конце концов, – он с ума сходил от Лин-Ары, а тебе удалось переключить эту страсть на себя!
– С чего ты взял? – я думала, он меня ударит вместо ответа.
– С того, что я знаю этого крысодлака! Ты знаешь, что он пытался покончить с собой, когда умерла твоя мать? Семейные медики спасли его, но полностью скрыть не удалось… Только старый Синоби смог заставить его жить. Он псих! А ты отправилась к нему ночью и очень удачно оголилась. Лицом ты похожа на меня, но фигурой – в маму. И родинка на груди, вернее, отметина от нее… – отец шипел, стараясь не кричать, это было страшно.
– Папа…
– Что папа?! Он требует, чтобы мы перестроили работу и ты вернулась на Синто! Я не понял, чего вдруг… Теперь понимаю.
У меня покатились слезы.
– Что ты ревешь? Что ты теперь ревешь? – Я продолжала беззвучно плакать. Отец повернулся ко мне спиной, постоял так, а потом развернулся и обнял.
– Я от вас не уеду, – прошептала я.
– Успокойся, я ему тебя не отдам. Я найду причину оставить тебя здесь, тем более что ты действительно нужна. Успокойся.
Странное дело, я не боялась Синоби как такового, почему-то я была уверена, что зла он мне не причинит. Я боялась расстаться с ними со всеми, с отцом, Дарелом, Ронаном, даже с Дином и Тукином, к которому я привязалась. Это были близкие мне люди, я хотела быть с ними.
– Успокоилась?
Я закивала головой.
– Не кисни, все будет хорошо. – Я опять закивала. – Надевай подарок, а старый я верну им при случае.
Вот странно, мечтала ведь о новом армкамзоле, а теперь готова его выбросить. Тем не менее, я сделала то, что велел отец.
– Ну? Брата напугаешь заплаканной физиономией.
Я быстренько умылась и постаралась привести себя в порядок.
– Пусть Ронан побудет один день здесь, с тобой, Вольф перемучается как-нибудь.
Я опять закивала. Отец поцеловал меня в висок на прощание.
Когда он вышел, зашел брат, я попросила его ни о чем меня не расспрашивать. Мой милый братец меня послушался и принялся травить байки о местных интригах. Удивительное дело, то, что раньше меня угнетало, теперь успокоило.
Мы провели день вместе, я показала ему учебку, мы немного полетали в имитаторах, посмотрели дела моих лучших спецкурсантов. Нам было очень хорошо вместе, последние две недели стали расплываться и забываться как плохой сон.
Переночевал брат у меня, мы проговорили почти до би-утра. Я провела его, послав с ним Каса и Пола так, на всякий случай.
– Я рад, что все обошлось, – шепнул Ронан мне на прощание.
– Я тоже, – и он поцеловал меня, как всегда.
Когда я возвращалась к себе, меня перехватил Вольф.
– Ну, наконец-то… – и затащил к себе в комнату. Я не сопротивлялась.
Как же все хорошо, спасибо, Судьба.
Пролетели три счастливых дня, мне начало казаться, что я никуда не улетала и просто видела плохие сны. Но ночью, во сне, я увидела черные глаза, полные боли и отчаяния, мне приснился Хорес таким, каким я увидела его впервые. С придушенным криком я подскочила в постели, через секунду поняла, что это был лишь сон. Дарел проснулся и принялся меня утешать.
– Все хорошо, девочка, ты дома, со мной…
Я легла обратно; прости Судьба, я не имела права забывать его, забывать клятву, теперь я буду помнить.
– Вот ведь… говорили, что не будет никаких последствий, – продолжал Вольф, обнимая меня, – а последствия всегда есть…
Хелен-Инга стала главой рода Тобин, Первой Тобин. Ее отец очень тяжело перенес очередное ограбление пиратами его судна и решил передать полномочия дочери, а сам заняться здоровьем и внуками. Я послала видеописьмо с поздравлениями, нелегко ей, наверное, сейчас, ведь она еще очень молода. В ответ я получила полуофициальное письмо, в котором она интересовалась, можно ли пообщаться с моим отцом. Я предупредила отца и дала его коды, они что-то обсудили, но отец, из врожденной вредности, не спешил делиться информацией. Прошло две недели после моего возвращения, а я никак не могла придумать, как мне узнать о судьбе Даниэля Хореса-Ташин, не привлекая внимания к своему интересу. И тут Судьба напомнила мне, что жизнь не только праздник в окружении близких людей, омрачаемый лишь легкими угрызениями совести и неудовлетворенным любопытством.
В один из би-вечеров меня перехватил Дин Таксон, он был нервным и мрачным. Первое, что пришло в голову – заговор, убили президента, и нам всем придется уносить ноги. Мы зашли к нему.
– Что случилось? Глядя на тебя, можно подумать, что свергли президента, – попыталась я пошутить.
– Нет, все не так плохо, а может, еще хуже. Это как смотреть.
– Дин, не в твоих привычках плести языком. Что случилось?
– Извините, леди ВикСин. Не знаю… Не знаю, как начать. Вот… – и он вставил инфокрис с текстом. Я принялась читать, это оказалась история болезни, рассеянный склероз…
– Я попросил у Вольфа его личный архив на лучших курсантов, и среди крисов с эгофайлами оказался этот.
– Что ты хочешь сказать? – голос не слушался, я не могла нормально вздохнуть.
Вместо ответа Дин пролистнул файл…. Дарел Вольф, генерал в отставке, ректор двенадцатого училища…
У меня все поплыло перед глазами… Это не опухоль, которую можно вырезать, не проблемы с сердцем или сосудами, которые можно подлатать. Не с каким-то органом, который можно заменить, на худой конец. Да, все сейчас лечится, и это тоже. Но такое лечение могли себе позволить очень немногие, это все равно, что полностью омолодить себя. Очень долго и очень дорого.
Мне вспомнилось, что Дарел стал подволакивать ногу, объясняя это старой травмой. Дата диагноза – чуть больше года назад.
– Сволочь, засранец, тварь, – застонала я. – Годы – это не только потери, но и уроки… «Научился ценить подарки Судьбы»… Тварь, знал, что скоро сдохнет, и решил напоследок сделать девочке приятное…
Дин в ужасе смотрел на меня. Я не удержалась и завыла, обхватив голову руками. Выпустив боль, я посмотрела на Дина.
– Я найду деньги. Но как уговорить его лечиться? – спросила я спокойным деловым тоном. Дин замотал головой, приходя в себя.
– Ваши перепады… – промямлил он. – Я думаю, если вы объясните ему, насколько он для вас дорог, пригрозите… он послушает.
– Пригрозить чем? Помереть вместе с ним? Он не поверит.
– Нет, внушить, что он вам жизнь поломает.
– А ведь поломает, – сказала я грустно. – Я не хочу его терять. Только не это. Ведь это будет ужасно глупо.
– Только вот пассаж о глупости его не проймет, даже я не понимаю, почему это будет глупо.
– Потому что бессмысленно! Этого же можно избежать, реально можно. Без каких-то сверхнапряжений.
– Вы уговорите его, леди ВикСин, вы и мертвого уговорите, – заверил меня Дин.
– Надеюсь, ты прав, потому что иначе я его возненавижу. И убью. Любила – убила.
– Мрачные у вас шутки.
– Это не шутки, Дин. Увы, не шутки.
Я развернула тихую, но активную деятельность. Слетала к брату, там, подальше от Вольфа, узнала, где и за сколько такое лечат. Самые подходящие клиники были на Тропезе и Синто, но на Синто получалось бешено дорого, потому что Вольф не гражданин и не служил по контракту у нас. Значит, Тропез. У меня была треть нужной суммы, учитывая, что я не успела вернуть брату деньги, как собиралась. Где брать остальное? Спрошу отца, не даст, так, может, что-то посоветует.
– Ты с ума сошла! Да что у тебя каждый месяц происходит? Ты ходячее несчастье. – Кричит, значит, все будет хорошо. – А ты знаешь, что твой ректор выпытывал у меня ненароком, сколько стоит инорожденный ребенок и как у нас относятся к детям, у которых родители иностранцы? С чего бы ему понадобилось такое знать?
– Не знаю.
– Решай, что ты хочешь: Вольфа или ребенка от него!
– Отец, но он же переболел омега-вирусом…
– Те, кто служил в ЕвСе, сдавали генматериал, и он свой сохранил. Если я все правильно понял, то он сейчас хранится где-то на Тропезе.
– Откуда ты все знаешь?
– Оттуда, что я думаю головой, а не… Или Вольф, или его ребенок!
– И то и другое, – твердо сказала я. Отец уставился на меня.
– Ребенок может подождать, – поспешила я успокоить его. – Папа, ну пожалуйста, у меня ведь есть треть суммы, на первый цикл лечения хватит. Я же не знаю, какие у нас перспективы, может, это и не такая уж и большая сумма?
– Треть – это год работы, твоей и Ронана.
– Семья ведь получила вознаграждение по персональному контракту? – я не собиралась требовать эти деньги, но придется.
– Получила стандартную сумму, то есть еще четверть у тебя есть, а где возьмешь недостающую половину?
– Папа, но ведь если он будет умирать долго и мучительно у меня на глазах… – попыталась я зайти с другого бока.
– Не будет, – перебил меня отец. – Скорее голову себе снесет при первых симптомах.
– Первые симптомы уже есть. Если его не будет – мне будет плохо. Очень плохо, – твердо сказала я. – Он имеет очень сильное положительное влияние на меня.
Отец зло зыркнул.
– Скажи уж – влюбилась в него, а то выдаешь тут околонаучные фразы.
– Влюбленность разная бывает. Вольф помогает мне сохранять спокойствие, настраивает на позитивный лад. Он действительно очень много для меня значит и много для меня делает.
Отец задумался. Я была спокойна: если бы он категорически не хотел мне помогать, то не кричал бы, а спокойно сказал об этом и прекратил разговор.
– Клиника где?
– На Тропезе.
Опять задумался.
– Иди, я посмотрю, что можно сделать. А он вообще как, быстро согласился?
– Я еще не говорила с ним.
Отец фыркнул.
– Иди.
Первый, кого я встретила в учебке, был Дин с подбитым глазом.
– Он догадался. Вспомнил, куда дел инфокрис, – шепнул он мне, проходя мимо.
Да… Задача усложняется, мягко говоря. Я решила, что не буду первая заводить разговор, и отправилась к имитаторам, давно пора проверить, чему научились курсанты. Би-ночью, уставшая и опустошенная, мечтая лишь о подушке, я добрела до своей комнаты. Вольф буквально оттащил меня от двери и впихнул к себе.
– Что ты задумала?
Я молча побрела к кровати.
– Что ты задумала?!
Я упала, не раздеваясь, и стянула сапоги.
– Что, Дарел, лучшая защита – это нападение, да? – начала я уставшим голосом. – Ты думаешь, я что-то задумаю для тебя, непорядочного сукиного сына?
Он смутился.
– В чем ты меня обвиняешь? – спросил он с вызовом.
– В том, что стал единственным, стал всем для меня. Понимаешь, всем! Зная, что отнимешь! Что только я поверю в счастье – ты уйдешь! – прокричала я в слезах и разрыдалась в подушку. Хлопнула дверь, он ушел.
Кажется, этот раунд я проиграла. Выплакавшись, я уснула.
На следующий день отец сообщил, что сможет все устроить. Я ни секунды в этом не сомневалась. Вольф был в учебке, но мы не увиделись даже мельком. На следующий день все повторилось. К вечеру я уже была в бешенстве; подкараулив его ночью у двери, ворвалась следом в комнату. Он был готов опять скандалить.
– Вот что, – спокойно сказала я, – у тебя есть выбор. Или ты лечишься, и мы делаем сына, или подыхай как пес, зная что испоганил мне жизнь.
– На какие деньги? И какого сына?
– На Тропезе что хранится?
– Шпионы, – и добавил ругательство.
– А деньги есть! Иначе не предлагала бы.
Он помолчал, глядя в пол.
– Я не смогу вернуть, – зло выкрикнул он. – Я не смогу вернуть этот долг!
– Вот как? Ты слишком горд, чтобы принять подарок от любящей женщины. Жаль, что ты также слишком бессовестен, чтобы понять, что будет значить для меня твоя смерть.
– Да что? Поплачешь и утешишься, тебе девятнадцать лет!
Я со всей силы влепила ему пощечину и ушла.
Оказавшись у себя, я опять расплакалась. О, Судьба, ну почему не может долго все быть хорошо, почему все проходит и за все надо платить? Сквозь слезы услышала, как открылась моя дверь, доступ ректора ко всем помещениям, будь он неладен.
Дарел подошел к изголовью и встал на колени.
– Ну зачем я тебе, старый, больной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91