Лицо этой женщины светилось такой добротой и приветливостью, что ее никак нельзя было заподозрить в ненависти к малышке.
– Меня зовут Абель Замбрано. А вы – сеньора Мария Лопес, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он, – бабушка Марииты.
– Да, сеньор, да! – живо откликнулась Мария и бросилась к нему. – Вы что-нибудь знаете о том, где находится моя внучка? Да?
– Проходите, садитесь, – не менее взволнованно обратился к гостю Виктор. – Мы давно разыскиваем девочку, а ее отец – сын Марии – просто в отчаянии от всего происходящего… Поднята на ноги полиция, нанят агент сыскного бюро… Но пока все это не принесло желанного результата. Поэтому любая ваша информация будет очень ценной.
– К сожалению, Диего с девочкой ночевали у меня только одну ночь, и где они сейчас – я не знаю. Однако мне казалось важным сообщить, что ваша внучка жива, – ответил дон Абель.
– Но, может быть, они снова появятся у вас? – предположила огорченная Мария. – Прошу, обязательно нам тогда позвоните. Запишите наш телефон.
– Да, непременно, – согласился дон Абель. – А вы запишите на всякий случай мой адрес.
О визите дона Абеля тотчас же был извещен детектив Сапеда. Он немедленно отправился по указанному адресу, но обнаружил там не жилой дом, а мебельную фабрику…
А дон Абель, поняв, какие страдания доставил своим родственникам Диего, решил уговорить его добровольно вернуть девочку отцу. Донье Саре очень не хотелось расставаться с девочкой, но муж убедил ее, что другого выхода у них нет: полиция рано или поздно отыщет Диего, и тогда он попадет в тюрьму. А уж этого донья Сара ему, конечно же, не желала! Труднее оказалось уговорить на единственно верный шаг самого Диего, однако дон Абель не сомневался, что вскоре этот парень сам отнесет девочку в дом его замечательной сестры.
Детектив Сапеда был уверен, что девочку прячут именно в этом районе, вблизи мебельной фабрики, и усилил там поиск.
– Потерпите еще немного, – говорил он Марии, – скоро ваша внучка будет дома.
Что ж, к терпению Марии не привыкать – всю жизнь она только и делала, что терпела да работала. Это помогало ей справляться с любыми несчастьями. Помня об этом, Мария приготовилась ждать, когда полоса неудач пройдет, и не обманулась в своих ожиданиях. Нет, внучку пока не нашли, но домой вернулся ее сын!
А произошло это после того, как Ивон перевезла свои вещи на квартиру к Хосе Игнасио (сбылось предсказание Луиса!). Выставить ее оттуда не было никакой возможности, и после долгих препирательств Хосе Игнасио вынужден был заявить:
– Или ты немедленно уйдешь вместе со своими чемоданами, или уйти вынужден буду я.
– Хорошо, – согласилась Ивон, – я подожду здесь, пока ты успокоишься.
Это было уж слишком, и Хосе Игнасио сказал, что уходит навсегда. Попросту возвращается домой.
– Ну конечно, – расхохоталась Ивон, – захотелось к мамочкиной юбке? А я-то думала, что наша связь продлится несколько дольше. Но это, оказывается, был всего лишь каприз избалованного ребенка!
Хосе Игнасио молча стал укладывать чемодан, а Ивон от бессилия вопила:
– У, проклятая портниха!.. У, несчастный плебей!..
Возвращение Хосе Игнасио совпало с приездом Родриго дель Пеналберта, графа де Аренсо, который, не известив предварительно Марию, позвонил ей уже из Мехико, и той ничего не оставалось, как пригласить своего компаньона на ужин. Поэтому Хосе Игнасио застал Марию и Риту в необычайном волнении: обе старались как можно лучше подготовиться к званому ужину, а времени для этого было очень мало.
– Никогда еще я не готовила для графа. А после своей изысканной пищи не бросит ли он мне тарелку в лицо, – нервно шутила Рита.
– Успокойся, крестная, – поддерживал ее Хосе Игнасио. – Сделать это графу не позволят его титул и воспитанность. А твоя кухня, думаю, вполне может соперничать с королевской.
Визит графа был неожиданностью и для Виктора, хотя о приезде этого сеньора в Мехико Виктор узнал еще днем, от…
Сулеймы. Появилась она в его школе, как всегда, без приглашения и попросила Виктора помочь ей уладить конфликт с Марией.
– Я наговорила гадостей, но на самом деле так не думаю. Мария платит мне такие деньги, каких я нигде не смогу получить.
– Тогда почему ты так себя ведешь и не дорожишь этой работой? – недовольно спросил Виктор.
– Из-за ревности. Я все никак не могу привыкнуть, что ты женат на Марии. Уверена, что это ошибка: ты не любишь Марию. Если бы она не так скоро вернулась из Штатов, ты бы женился не на ней и не на Габриэле, а на мне!
– Сулейма, я прошу тебя никогда больше не касаться этой темы в разговоре со мной, а перед Марией тебе придется попросту извиниться, – строго сказал Виктор.
– Хорошо, я извинюсь, если это поможет мне не потерять работу. Но ты должен знать: мне безразлично, что ты женат. Я люблю тебя и хочу с тобой встречаться!
– Все! Достаточно! – не выдержал Виктор. – Уходи сейчас же и перестань меня преследовать!
– Да ты просто глупец! Пока ты здесь боишься перемолвиться со мною словом, твоя лицемерная Мария любезничает с графом, явившемся из Парижа. Я видела, как многозначительно он целовал ей ручку, и как она с ним кокетничала. А потом они полдня сидели тет-а-тет в ее кабинете и, может быть, сидят там до сих пор.
После этих слов Виктор чуть ли не силой выдворил Сулейму, но свое черное дело она все-таки успела сделать: ему довелось испытать острый приступ ревности, который еще более усилился во время ужина.
Граф пришел не один, а с дочерью, и оба они показались Виктору людьми весьма симпатичными, открытыми. Ритина кухня привела их в восторг, и вообще все в этом доме им, похоже, нравились.
Наблюдая за женой и графом, Виктор не находил ничего, что могло бы оправдать его ревность, и старался упрятать ее поглубже. После кофе Хосе Игнасио показывал Исабель – дочери графа – дом и сад, а Мария пригласила гостя в кабинет, чтобы обсудить с ним еще какие-то деловые вопросы. Виктор почувствовал себя совсем одиноким и заброшенным, и не смог скрыть от жены своего дурного настроения, когда они, наконец, остались одни.
– Мне кажется, этот граф – всего лишь хвастун, изображающий из себя скромника.
– Как ты можешь так плохо думать о людях? – изумилась Мария. – Ведь он был с тобою очень любезен.
– Да, конечно. А от тебя и вообще не отходил весь вечер.
Но Мария объяснила мужу, что с помощью графа она надеется продавать в Европе свои модели, основанные на национальных мексиканских мотивах. Граф, правда, сомневается, придутся ли они по вкусу европейцам. И, чтобы убедить его в своей правоте, Мария предложила гостям завтра же отправиться в путешествие по Мексике с посещением наиболее интересных мест, в частности, центра художественных ремесел…
Сердце Виктора при этих словах на мгновение дало сбой, но, переведя дух, он услышал, что Мария не собирается сопровождать графа в поездке, а хочет попросить об этом Рейнальдо.
Глава 37
Исабель, после гибели в горах ее жениха, ни с кем, кроме отца, не могла общаться и потому сопровождала его во всех деловых поездках. Не желая видеть никого из прежних знакомых, она, однако, не избегала новых людей, которые встречались ей во время путешествий. С Хосе Игнасио Исабель сразу почувствовала себя легко, может быть, оттого, что судьбы их во многом оказались схожими.
– К сожалению, жизнь устроена так, – говорила она своему спутнику во время прогулки по саду, – что тот, кого мы любим больше всего на свете, может в один момент умереть…
Хосе Игнасио, вспомнив при этом Лауру, продолжил мысль девушки:
– Я понял, что смерть все время находится рядом с нами. А отняв у нас любимого человека, уничтожает и того, кто остался жить.
– Почему вы так думаете? – удивилась Исабель.
– Потому, что совсем недавно я лишился человека, которого любил больше жизни…
По дороге в гостиницу Исабель говорила отцу, как ей понравилась сеньора Лопес:
– Очень жаль, что она замужем и муж обожает ее! Даже ревнует: я видела, как сеньор Карено нервничал, когда вы с нею обсуждали в кабинете свои дела, – от взгляда Исабель не укрылось, что с тех пор, как умерла мама, отец впервые с таким интересом смотрел на другую женщину.
– И сын сеньоры Марии – приятный молодой человек, – вторя дочери, заметил граф. – Наверное, он не отказался бы немного развлечь тебя, показать город.
– Ах, папа, ты опять за свое, – возразила Исабель. – Вероятно, ты чего-то недопонимаешь. Я уже любила однажды, и больше такого не повторится. Но ты прав: Хосе Игнасио производит очень приятное впечатление.
Поздним вечером, когда в доме уже все спали, и лишь одна Мария сидела над своими эскизами, в дверь робко позвонили. Открыв ее, Мария чуть не потеряла сознание: на пороге стоял Диего с девочкой на руках, а из-за его плеча выглядывал улыбающийся, довольный дон Абель.
– Мариита, моя маленькая Мариита! – оправившись от шока, Мария бросилась к брату и внучке, обнимая их обоих. – Я знала, знала, Диего, что ты сделаешь это! Непременно сделаешь!
А дон Абель, желая поскорее развеять недоумение Марии, произнес:
– Я дал вам, сеньора, неверный адрес, потому что… хотел защитить Диего и ребенка…
– Это уже не имеет значения, дон Абель! Вы подарили нам всем такую радость!
Но дон Абель должен был сказать ей главное:
– Когда Диего поведал мне свою историю, я попытался убедить его… Но он и сам… его никто не заставлял… Хотя моя жена готова была принять их обоих навсегда!..
Мария обняла старика, сердечно поцеловала. «Господи, есть же такие благородные, умные люди», – подумала она и в этот момент увидела перед собою… лейтенанта Орнеласа.
– Я пришел арестовать вашего брата, сеньора.
– Но он только что вернул малышку добровольно…
– Это вы скажете судье, а я должен поступить, как того требует закон.
Едва дождавшись утра, Мария позвонила Рафаэлю Идальго, и тот подтвердил виновность Диего, пообещав выступить его защитником на суде.
– Есть все основания надеяться, что суд вынесет самое легкое наказание, – сказал Рафаэль.
Но Мария не могла с этим примириться.
– Боже мой, – говорила она Виктору, плача, – несколько лет он проведет за решеткой! Такой молодой! Ты знаешь, Диего импульсивный, но добрый, а тюрьма ожесточит его, одиночество и отчаяние сломят душу.
– Успокойся, милая, – обнял ее Виктор. – Давай лучше пойдем к Мариите.
Хосе Игнасио стоял на коленях перед колыбелью и все повторял:
– Прости меня, любовь моя, прости!
И не понятно было, к кому обращены эти слова – то ли к матери, то ли к девчушке, безмятежно посасывающей собственный кулачок, то ли в прошлое, к Лауре, перед которой он считал себя очень виноватым.
– Моя дочь снова дома! – в глазах Хосе Игнасио Мария увидела слезы. – На этот раз навсегда. Боже, как я мог отказаться от этого младенца?! Клянусь, никогда не позволю себе обидеть ее из-за своего дурацкого эгоизма! Буду жить ради нее и для нее, мама! Как она прелестна! Она будет вся в тебя, мамочка, когда вырастет!.. Я обещаю тебе, моя Мариита, что никогда больше не совершу подобных ошибок. Как жаль, что твоя мама не видит, как ты улыбаешься! Мамы нет… Но я постараюсь любить тебя за двоих – за нее и за себя…
Мария надеялась, что это событие в жизни сына поможет ему преодолеть неприязнь к Диего, смягчиться по отношению к Ане. Полагая, что Хосе Игнасио по-прежнему ненавидит ее, Ана боялась лишний раз войти в комнату девочки. Вот и теперь, заглянув, она отпрянула от двери, увидев там Хосе Игнасио.
– Ана, не уходи!.. Посмотри, ну не ангел ли? – заметив ее, позвал Хосе Игнасио. – Я буду ей хорошим отцом.
Ана оторопела: сколько теплоты появилось в голосе племянника-строптивца, всего каких-нибудь полгода назад не желавшего и слышать ничего о ребенке! А Хосе Игнасио продолжал:
– Прости меня, тетя! Я не понимал, сколько добра ты сделала для Марииты, как любишь ее… Оскорблял тебя… необдуманно, а ты ухаживала за ней, растила…
– Не говори так, Хосе Игнасио, я знаю, что поступила плохо! Ты когда-то назвал меня старой девой-неудачницей, да еще и воровкой. Ты был прав!..
– Нет-нет, забудь все, о чем я говорил, и прости меня! Мы все нуждаемся в тебе: и я, и мама, и маленькая Мариита.
– Ах, Хосе Игнасио, – Ана заплакала, прикладывая ладони к глазам, – спасибо тебе, но я хочу вернуться на ранчо. Ведь теперь у девочки есть все…
– Но я полный профан в этих делах, я даже не представляю, как ей дать соску! Что я буду делать без тебя?.. Только ты знаешь, что она любит, что – нет. Оставайся, Ана, научи меня, прошу!
Ана подошла ж постельке девочки и, молитвенно сложив руки, тихо произнесла:
– Спасибо, Хосе Игнасио. Я останусь, чтобы заботиться о ней.
Глава 38
Сильвия, к своему величайшему изумлению, поняла, что беременна. В этом теперь уже не было сомнений. Сначала неважное самочувствие, тошнота по утрам, головокружение. А теперь вот и анализы подтвердили: сомнений нет, она ждет ребенка. Но какая досада, почему именно сейчас это произошло?! Альберто не хочет ребенка, он ясно дал ей это понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Меня зовут Абель Замбрано. А вы – сеньора Мария Лопес, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он, – бабушка Марииты.
– Да, сеньор, да! – живо откликнулась Мария и бросилась к нему. – Вы что-нибудь знаете о том, где находится моя внучка? Да?
– Проходите, садитесь, – не менее взволнованно обратился к гостю Виктор. – Мы давно разыскиваем девочку, а ее отец – сын Марии – просто в отчаянии от всего происходящего… Поднята на ноги полиция, нанят агент сыскного бюро… Но пока все это не принесло желанного результата. Поэтому любая ваша информация будет очень ценной.
– К сожалению, Диего с девочкой ночевали у меня только одну ночь, и где они сейчас – я не знаю. Однако мне казалось важным сообщить, что ваша внучка жива, – ответил дон Абель.
– Но, может быть, они снова появятся у вас? – предположила огорченная Мария. – Прошу, обязательно нам тогда позвоните. Запишите наш телефон.
– Да, непременно, – согласился дон Абель. – А вы запишите на всякий случай мой адрес.
О визите дона Абеля тотчас же был извещен детектив Сапеда. Он немедленно отправился по указанному адресу, но обнаружил там не жилой дом, а мебельную фабрику…
А дон Абель, поняв, какие страдания доставил своим родственникам Диего, решил уговорить его добровольно вернуть девочку отцу. Донье Саре очень не хотелось расставаться с девочкой, но муж убедил ее, что другого выхода у них нет: полиция рано или поздно отыщет Диего, и тогда он попадет в тюрьму. А уж этого донья Сара ему, конечно же, не желала! Труднее оказалось уговорить на единственно верный шаг самого Диего, однако дон Абель не сомневался, что вскоре этот парень сам отнесет девочку в дом его замечательной сестры.
Детектив Сапеда был уверен, что девочку прячут именно в этом районе, вблизи мебельной фабрики, и усилил там поиск.
– Потерпите еще немного, – говорил он Марии, – скоро ваша внучка будет дома.
Что ж, к терпению Марии не привыкать – всю жизнь она только и делала, что терпела да работала. Это помогало ей справляться с любыми несчастьями. Помня об этом, Мария приготовилась ждать, когда полоса неудач пройдет, и не обманулась в своих ожиданиях. Нет, внучку пока не нашли, но домой вернулся ее сын!
А произошло это после того, как Ивон перевезла свои вещи на квартиру к Хосе Игнасио (сбылось предсказание Луиса!). Выставить ее оттуда не было никакой возможности, и после долгих препирательств Хосе Игнасио вынужден был заявить:
– Или ты немедленно уйдешь вместе со своими чемоданами, или уйти вынужден буду я.
– Хорошо, – согласилась Ивон, – я подожду здесь, пока ты успокоишься.
Это было уж слишком, и Хосе Игнасио сказал, что уходит навсегда. Попросту возвращается домой.
– Ну конечно, – расхохоталась Ивон, – захотелось к мамочкиной юбке? А я-то думала, что наша связь продлится несколько дольше. Но это, оказывается, был всего лишь каприз избалованного ребенка!
Хосе Игнасио молча стал укладывать чемодан, а Ивон от бессилия вопила:
– У, проклятая портниха!.. У, несчастный плебей!..
Возвращение Хосе Игнасио совпало с приездом Родриго дель Пеналберта, графа де Аренсо, который, не известив предварительно Марию, позвонил ей уже из Мехико, и той ничего не оставалось, как пригласить своего компаньона на ужин. Поэтому Хосе Игнасио застал Марию и Риту в необычайном волнении: обе старались как можно лучше подготовиться к званому ужину, а времени для этого было очень мало.
– Никогда еще я не готовила для графа. А после своей изысканной пищи не бросит ли он мне тарелку в лицо, – нервно шутила Рита.
– Успокойся, крестная, – поддерживал ее Хосе Игнасио. – Сделать это графу не позволят его титул и воспитанность. А твоя кухня, думаю, вполне может соперничать с королевской.
Визит графа был неожиданностью и для Виктора, хотя о приезде этого сеньора в Мехико Виктор узнал еще днем, от…
Сулеймы. Появилась она в его школе, как всегда, без приглашения и попросила Виктора помочь ей уладить конфликт с Марией.
– Я наговорила гадостей, но на самом деле так не думаю. Мария платит мне такие деньги, каких я нигде не смогу получить.
– Тогда почему ты так себя ведешь и не дорожишь этой работой? – недовольно спросил Виктор.
– Из-за ревности. Я все никак не могу привыкнуть, что ты женат на Марии. Уверена, что это ошибка: ты не любишь Марию. Если бы она не так скоро вернулась из Штатов, ты бы женился не на ней и не на Габриэле, а на мне!
– Сулейма, я прошу тебя никогда больше не касаться этой темы в разговоре со мной, а перед Марией тебе придется попросту извиниться, – строго сказал Виктор.
– Хорошо, я извинюсь, если это поможет мне не потерять работу. Но ты должен знать: мне безразлично, что ты женат. Я люблю тебя и хочу с тобой встречаться!
– Все! Достаточно! – не выдержал Виктор. – Уходи сейчас же и перестань меня преследовать!
– Да ты просто глупец! Пока ты здесь боишься перемолвиться со мною словом, твоя лицемерная Мария любезничает с графом, явившемся из Парижа. Я видела, как многозначительно он целовал ей ручку, и как она с ним кокетничала. А потом они полдня сидели тет-а-тет в ее кабинете и, может быть, сидят там до сих пор.
После этих слов Виктор чуть ли не силой выдворил Сулейму, но свое черное дело она все-таки успела сделать: ему довелось испытать острый приступ ревности, который еще более усилился во время ужина.
Граф пришел не один, а с дочерью, и оба они показались Виктору людьми весьма симпатичными, открытыми. Ритина кухня привела их в восторг, и вообще все в этом доме им, похоже, нравились.
Наблюдая за женой и графом, Виктор не находил ничего, что могло бы оправдать его ревность, и старался упрятать ее поглубже. После кофе Хосе Игнасио показывал Исабель – дочери графа – дом и сад, а Мария пригласила гостя в кабинет, чтобы обсудить с ним еще какие-то деловые вопросы. Виктор почувствовал себя совсем одиноким и заброшенным, и не смог скрыть от жены своего дурного настроения, когда они, наконец, остались одни.
– Мне кажется, этот граф – всего лишь хвастун, изображающий из себя скромника.
– Как ты можешь так плохо думать о людях? – изумилась Мария. – Ведь он был с тобою очень любезен.
– Да, конечно. А от тебя и вообще не отходил весь вечер.
Но Мария объяснила мужу, что с помощью графа она надеется продавать в Европе свои модели, основанные на национальных мексиканских мотивах. Граф, правда, сомневается, придутся ли они по вкусу европейцам. И, чтобы убедить его в своей правоте, Мария предложила гостям завтра же отправиться в путешествие по Мексике с посещением наиболее интересных мест, в частности, центра художественных ремесел…
Сердце Виктора при этих словах на мгновение дало сбой, но, переведя дух, он услышал, что Мария не собирается сопровождать графа в поездке, а хочет попросить об этом Рейнальдо.
Глава 37
Исабель, после гибели в горах ее жениха, ни с кем, кроме отца, не могла общаться и потому сопровождала его во всех деловых поездках. Не желая видеть никого из прежних знакомых, она, однако, не избегала новых людей, которые встречались ей во время путешествий. С Хосе Игнасио Исабель сразу почувствовала себя легко, может быть, оттого, что судьбы их во многом оказались схожими.
– К сожалению, жизнь устроена так, – говорила она своему спутнику во время прогулки по саду, – что тот, кого мы любим больше всего на свете, может в один момент умереть…
Хосе Игнасио, вспомнив при этом Лауру, продолжил мысль девушки:
– Я понял, что смерть все время находится рядом с нами. А отняв у нас любимого человека, уничтожает и того, кто остался жить.
– Почему вы так думаете? – удивилась Исабель.
– Потому, что совсем недавно я лишился человека, которого любил больше жизни…
По дороге в гостиницу Исабель говорила отцу, как ей понравилась сеньора Лопес:
– Очень жаль, что она замужем и муж обожает ее! Даже ревнует: я видела, как сеньор Карено нервничал, когда вы с нею обсуждали в кабинете свои дела, – от взгляда Исабель не укрылось, что с тех пор, как умерла мама, отец впервые с таким интересом смотрел на другую женщину.
– И сын сеньоры Марии – приятный молодой человек, – вторя дочери, заметил граф. – Наверное, он не отказался бы немного развлечь тебя, показать город.
– Ах, папа, ты опять за свое, – возразила Исабель. – Вероятно, ты чего-то недопонимаешь. Я уже любила однажды, и больше такого не повторится. Но ты прав: Хосе Игнасио производит очень приятное впечатление.
Поздним вечером, когда в доме уже все спали, и лишь одна Мария сидела над своими эскизами, в дверь робко позвонили. Открыв ее, Мария чуть не потеряла сознание: на пороге стоял Диего с девочкой на руках, а из-за его плеча выглядывал улыбающийся, довольный дон Абель.
– Мариита, моя маленькая Мариита! – оправившись от шока, Мария бросилась к брату и внучке, обнимая их обоих. – Я знала, знала, Диего, что ты сделаешь это! Непременно сделаешь!
А дон Абель, желая поскорее развеять недоумение Марии, произнес:
– Я дал вам, сеньора, неверный адрес, потому что… хотел защитить Диего и ребенка…
– Это уже не имеет значения, дон Абель! Вы подарили нам всем такую радость!
Но дон Абель должен был сказать ей главное:
– Когда Диего поведал мне свою историю, я попытался убедить его… Но он и сам… его никто не заставлял… Хотя моя жена готова была принять их обоих навсегда!..
Мария обняла старика, сердечно поцеловала. «Господи, есть же такие благородные, умные люди», – подумала она и в этот момент увидела перед собою… лейтенанта Орнеласа.
– Я пришел арестовать вашего брата, сеньора.
– Но он только что вернул малышку добровольно…
– Это вы скажете судье, а я должен поступить, как того требует закон.
Едва дождавшись утра, Мария позвонила Рафаэлю Идальго, и тот подтвердил виновность Диего, пообещав выступить его защитником на суде.
– Есть все основания надеяться, что суд вынесет самое легкое наказание, – сказал Рафаэль.
Но Мария не могла с этим примириться.
– Боже мой, – говорила она Виктору, плача, – несколько лет он проведет за решеткой! Такой молодой! Ты знаешь, Диего импульсивный, но добрый, а тюрьма ожесточит его, одиночество и отчаяние сломят душу.
– Успокойся, милая, – обнял ее Виктор. – Давай лучше пойдем к Мариите.
Хосе Игнасио стоял на коленях перед колыбелью и все повторял:
– Прости меня, любовь моя, прости!
И не понятно было, к кому обращены эти слова – то ли к матери, то ли к девчушке, безмятежно посасывающей собственный кулачок, то ли в прошлое, к Лауре, перед которой он считал себя очень виноватым.
– Моя дочь снова дома! – в глазах Хосе Игнасио Мария увидела слезы. – На этот раз навсегда. Боже, как я мог отказаться от этого младенца?! Клянусь, никогда не позволю себе обидеть ее из-за своего дурацкого эгоизма! Буду жить ради нее и для нее, мама! Как она прелестна! Она будет вся в тебя, мамочка, когда вырастет!.. Я обещаю тебе, моя Мариита, что никогда больше не совершу подобных ошибок. Как жаль, что твоя мама не видит, как ты улыбаешься! Мамы нет… Но я постараюсь любить тебя за двоих – за нее и за себя…
Мария надеялась, что это событие в жизни сына поможет ему преодолеть неприязнь к Диего, смягчиться по отношению к Ане. Полагая, что Хосе Игнасио по-прежнему ненавидит ее, Ана боялась лишний раз войти в комнату девочки. Вот и теперь, заглянув, она отпрянула от двери, увидев там Хосе Игнасио.
– Ана, не уходи!.. Посмотри, ну не ангел ли? – заметив ее, позвал Хосе Игнасио. – Я буду ей хорошим отцом.
Ана оторопела: сколько теплоты появилось в голосе племянника-строптивца, всего каких-нибудь полгода назад не желавшего и слышать ничего о ребенке! А Хосе Игнасио продолжал:
– Прости меня, тетя! Я не понимал, сколько добра ты сделала для Марииты, как любишь ее… Оскорблял тебя… необдуманно, а ты ухаживала за ней, растила…
– Не говори так, Хосе Игнасио, я знаю, что поступила плохо! Ты когда-то назвал меня старой девой-неудачницей, да еще и воровкой. Ты был прав!..
– Нет-нет, забудь все, о чем я говорил, и прости меня! Мы все нуждаемся в тебе: и я, и мама, и маленькая Мариита.
– Ах, Хосе Игнасио, – Ана заплакала, прикладывая ладони к глазам, – спасибо тебе, но я хочу вернуться на ранчо. Ведь теперь у девочки есть все…
– Но я полный профан в этих делах, я даже не представляю, как ей дать соску! Что я буду делать без тебя?.. Только ты знаешь, что она любит, что – нет. Оставайся, Ана, научи меня, прошу!
Ана подошла ж постельке девочки и, молитвенно сложив руки, тихо произнесла:
– Спасибо, Хосе Игнасио. Я останусь, чтобы заботиться о ней.
Глава 38
Сильвия, к своему величайшему изумлению, поняла, что беременна. В этом теперь уже не было сомнений. Сначала неважное самочувствие, тошнота по утрам, головокружение. А теперь вот и анализы подтвердили: сомнений нет, она ждет ребенка. Но какая досада, почему именно сейчас это произошло?! Альберто не хочет ребенка, он ясно дал ей это понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91