– Гиназ никогда не должен был становиться целью военного нападения. – С этими словами Ривви Динари наклонился, чтобы поднять с мостовой искореженный кусок металла, бывший когда-то элементом украшения башенных часов. – Мы полагали…
– Вы полагали, – жестко произнес Дункан, и никто из старых мастеров не нашел нужных слов для ответа.
***
Дункан и его рыжеволосый друг нашли тело Кроноса и бросили его в бушующий прибой недалеко от главного тренировочного центра – на том самом месте, где напавшие грумманцы выбросили тела четырех убитых ими курсантов. Этот жест был вполне оправдан, нес в себе символическое значение, но ни Дункан, ни Рессер не испытали ни малейшего чувства удовлетворения.
Собравшись вокруг разрушенного административного корпуса, воины сокрушенно качали головами, осматривая руины. Дункан мысленно дал себе клятву никогда не забывать уроков самомнения, проявленного Оружейными Мастерами Гиназа, которое навлекло на них самих столько бед. Даже древние понимали вред самодовольства и высокомерия, зная, что это кратчайший путь к падению. Неужели человечество ничему не научилось за прошедшие десятки тысяч лет?
Как и все его товарищи, Дункан был теперь одет в форму цвета хаки и носил на голове красную бандану – одежду Оружейных Мастеров. На левой руке, как и у других, была повязана полоса черного крепа – знак траура по более чем сотне Оружейных Мастеров, погибших при отражении нападения грумманцев Моритани.
– Мы надеялись на то, что имперский закон защитит нас, – слабым и бесцветным голосом произнес раненый Морд Кур. Сейчас он не был похож на того человека, который учил молодых курсантов драме эпической поэзии и исторгал у них слезы, зачитывая куски древних сказаний о подвигах героев. Обе руки Кура были перевязаны. – Но грумманцам было все равно. Они оскорбили самые святые традиции, наплевали на самые основы империи.
– Не все в этой жизни играют по правилам, – сказал в ответ Дункан, не в силах скрыть горечь. – Трин Кронос сам сказал об этом. Просто мы не слушали и не слышали его.
Широкое лицо Ривви Динари залилось краской.
– Дом Моритани, конечно, получит по рукам, – сказал Дже-Ву, и губы его сложились в саркастическую улыбку. – Их оштрафуют или даже наложат эмбарго, но все будут по-прежнему смеяться над нами.
– Как можно дальше уважать мощь Школы Гиназа? – горько усмехнувшись, спросил Уитмор Бладд. – Школа обесчещена. Мы понесли громадный моральный урон.
Морд Кур взглянул на затянутое дымкой облаков небо. Его длинные седые волосы жидкими косицами свисали на плечи.
– Мы должны воссоздать Школу. Так же, как сделали это последователи Йоол-Норета после его смерти.
Глядя на седого Оружейного Мастера, Дункан вспомнил бурную жизнь этого человека, который бежал в леса Хагала после того, как убили все население деревни, где он жил, который отыскал тех бандитов, присоединился к ним только затем, чтобы уничтожить мерзавцев, убивших всех его близких. Кто смог бы совершить все это? Кур смог.
– Мы никогда больше не будем столь беспомощными, – убежденно произнес Ривви Динари. – Наш премьер-министр пообещал разместить здесь две дивизии, а мы дополнительно потребовали эскадру мини-субмарин для патрулирования вод Гиназа. Мы оружейные мастера, мы полноправные подданные империи, гордые своим предназначением – и что же? – враг застал нас неподготовленными! Какой стыд! – Изящным движением Ривви пнул кусок металла, и тот отлетел к стене дома. – Честь превращается в ничто. Куда катится империя?
Подавленный собственными мыслями Дункан обошел лужу застывшей крови, которая блестела под теплым дождем. Рессер наклонился и принялся рассматривать ее, словно кровь могла что-то рассказать ему. Кому она принадлежала? Кто стал жертвой? Враг, друг или случайный прохожий?
– Нам предстоит ответить на множество вопросов и решить массу проблем, – сказал Бладд, полный мрачных подозрений. – Нам придется глубоко копать, чтобы выяснить, что произошло в действительности. – Он выпятил грудь. – И мы сделаем это. Я прежде всего солдат и только потом учитель.
Его товарищи дружно кивнули в знак согласия. В куче щебня что-то блеснуло, Дункан подошел к развалинам, чтобы посмотреть, что это. Нагнувшись, он вытащил из кучи мелких камней серебряный браслет. Айдахо вытер безделушку о рукав. На ремешке были тесно нанизаны очаровательные штучки: маленькие мечи, корабли Гильдии, орнитоптеры. Присоединившись к остальным, Дункан протянул браслет Динари.
– Будем надеяться, что этот браслет не принадлежал ребенку, – сказал великан.
Дункан уже видел тела четырех убитых детей, то были сыновья и дочери служащих Школы. Всего число погибших исчислялось тысячами. Может ли это быть связано с исключением грумманских курсантов, которое было оправданным актом в ответ на нападение Моритани на мирных жителей Эказа, которое, в свою очередь, явилось следствием убийства посла на Арракисе, а это последнее стало следствием порчи урожая на Эказе?
Но ведь грумманские курсанты сами сделали свой выбор: уйти или остаться. Какая бессмыслица. Трин Кронос лишился жизни, как и многие из тех, кто пришел с ним. Когда все это кончится?
Рессер все еще был намерен вернуться на Грумман, хотя для него такое возвращение могло оказаться самоубийственным. На родине рыжеволосому предстояло встретиться со своими демонами, и Дункану оставалось лишь надеяться, что товарищу удастся уцелеть после столкновения с ними и прибыть на Каладан к герцогу Лето. В конце концов, Рессер ведь был Оружейным Мастером.
Некоторые Оружейные Мастера почти всерьез собирались отправиться на Эказ, чтобы служить эрцгерцогу в качестве наемников. Другие же считали, что надо сначала восстановить Школу. Для того чтобы восполнить потери преподавательского состава, Гиназу нужны были опытные бойцы. Знаменитой академии предстояло долго залечивать полученные раны.
Но хотя Дункан испытывал глубокое чувство потери и скорбел о том, что произошло, все же его первейшей обязанностью была служба Дому Атрейдесов. Восемь лет Дункан закалялся в огне, как благородный клинок, и принадлежал этот клинок герцогу Лето.
Оружейный Мастер Дункан Айдахо должен вернуться на Каладан.
***

Зачем искать смысл там, где его нет? Пойдешь ли ты путем, который заведомо ведет в никуда?
Вопросник Школы Ментатов
Кошмары беспамятства были страшны, но пробуждение оказалось стократ ужаснее.
Лето пришел в себя среди ночи, лежа на больничной койке, и дежурный санитар, приветливо улыбнувшись, сказал, что герцогу необыкновенно посчастливилось остаться в живых. Однако Лето совсем не чувствовал себя счастливым. Видя хмурое выражение на лице больного, санитар в тяжелых очках сказал:
– Для вас есть одна хорошая новость. Принц Ромбур жив. Лето судорожно вздохнул. Легкие вспыхнули огнем, словно вместе с воздухом герцог вдохнул пригоршню битого стекла. Рот наполнился железным привкусом крови.
– Что с Виктором? – Слова были почти неразличимы. Санитар горестно покачал головой.
– Мне очень жаль. – Потом он помолчал, прежде чем снова заговорить. – Вам необходим покой. Я не хочу говорить сейчас о заложенной в дирижабль бомбе. Для этого мы найдем время позже. Туфир Гават ведет расследование.
Санитар сунул руку в карман халата.
– Позвольте я дам вам снотворного.
Лето отрицательно помотал головой, выставив вперед руку.
– Нет, я засну сам.
Виктор мертв!
Недовольный отказом, но вынужденный соблюдать вежливость по отношению к царственному пациенту, санитар попросил Лето хотя бы не вставать. Активируемый человеческим голосом микрофон висел прямо над койкой. Лето достаточно было заговорить, чтобы его услышали на посту.
Виктор мертв. Мой сын! Лето знал это и раньше, но сейчас, в полной тишине, страшный факт встал перед ним во всей своей неумолимой реальности. Бомба. Кто мог это сделать?
Несмотря на медицинские предписания, упрямый герцог не стал спать, а проследил, куда отправился дежурный. Видимо, к другому больному. К Ромбуру? Со своей койки Лето мог видеть только часть дверного проема другой палаты.
Превозмогая боль, герцог сел на койке. Двигаясь, как поврежденный иксианский манекен, он повернулся на хрустящих простынях, ощутив противный запах собственного пота и хлорной извести, свесил ноги с края кровати и коснулся босыми ногами пола.
Где Ромбур? Все остальное может подождать. Он должен видеть своего друга. Кто-то убил моего сына! Лето ощутил минутную вспышку гнева, от которой тут же сильно заболела голова.
Поле зрения перед глазами сузилось в одну точку, и Лето, сосредоточившись на крошечном пятнышке на двери, направился к ней. Один шаг, потом другой… Ребра были туго стянуты повязкой, легкие горели при каждом вдохе. Пластырная мазь на лице схватилась в мягкий камень, стиснувший лицо. Лето не стал смотреть в зеркало, чтобы узнать, насколько сильно изуродовано его лицо. Шрамы не волновали его, совсем не волновали. Ничто не могло сравниться с душевной раной, которой не суждено зажить никогда. Виктор мертв. Мой сын, мой сын!
Это невероятно, но Ромбур выжил. Где же он был?
Бомба на клипере…
Лето сделал еще один шаг от диагностических мониторов, прикрепленных к стене над койкой. За окном бушевала буря. Капли дождя, распластываясь, как блюдца, ударялись о стекла. Неяркий свет на посту лишь сгущал мрак непроглядной ночи. Шатаясь, герцог вышел из палаты.
Неверной походкой он двинулся через коридор, схватившись за косяк двери, чтобы не упасть, и зажмурившись от яркого света в коридоре. Свет был холодным, белым и ослепительным. Большая палата была разделена на две половины широкой занавеской, которая медленно покачивалась в тени. В ноздри ударил резкий запах химикатов и озона.
Лето потерял способность ориентироваться, не знал, куда идет, и совершенно не беспокоился о последствиях. Мозг сверлила только одна мысль: Виктора больше нет. Он погиб в пламени или его засосало в пробоину и выбросило на землю с головокружительной высоты. Что это было? Заговор Харконненов против Дома Атрейдесов? Месть тлейлаксов Ромбуру? Или кто-то попытался убрать наследника Лето?
Сейчас герцог был не в состоянии разобраться в этом деле. Голова была затуманена успокаивающими лекарствами, горе мешало ясно мыслить. У Лето едва хватало сил переключаться с одной мысли на другую. Отчаяние, как горящее одеяло, окутывало тело и душу, причиняя неимоверные мучения. Решимость его едва не поколебалась, когда Лето охватило страшное желание упасть на пол и отдаться милостивому беспамятству.
Я должен увидеть Ромбура.
Он отодвинул в сторону занавеску, прошел за нее и увидел похожий на гроб клинотрон, соединенный многочисленными проводами и трубками с системой жизнеобеспечения. Собрав волю в кулак, Лето решил подойти ближе, проклиная боль, которая заставляла его шататься. Механические мехи накачивали кислород под прозрачный колпак, которым был накрыт Ромбур.
– Герцог Лето!
Он изумленно уставился на женщину, стоявшую возле клинотрона. Она была одета в накидку Бене Гессерит, закутавшись, словно в тень, в темную ткань. Осунувшееся лицо Тессии было бледным – без присущего ей юмора, безжизненное.
Сколько ночей несет здесь возлюбленная Ромбура свою бессонную вахту? Джессика говорила Лето, что Сестры Бене Гессерит могут неделями обходиться без сна. Герцог вдруг понял, что не знает даже, сколько времени он провел в беспамятстве, сколько дней прошло с тех пор, как его вытащили из сгоревшей кабины. Глядя на суровое лицо Тессии, он подумал, что эта женщина вряд ли сомкнула глаза после катастрофы.
– Я… Я пришел навестить Ромбура, – сказал он.
Тессия отступила назад и рукой указала на клинотрон. Она не стала помогать Лето, и он сам подошел к хромированному плазу колпака и оперся на металлические швы крышки.
Тяжело дыша, он прикрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не прошел приступ головокружения, а боль не отступила. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, что произошло с его другом.
Он в ужасе отпрянул.
От Ромбура Верниуса осталась только изуродованная голова, позвоночник и часть грудной клетки. Все остальное – руки, ноги, кожа и некоторые органы – было оторвано исполинской силой взрыва или сгорело в огне. По счастью, Ромбур был в глубокой коме. Именно эту окровавленную изуродованную плоть видел Лето в кабине клипера.
Лето попытался вспомнить какую-нибудь молитву из Оранжевой Католической Библии. Его мать нашла бы что сказать, хотя всегда возражала против присутствия на Каладане детей графа Верниуса. Леди Елена сказала бы, что это Божья кара за то, что Лето осмелился приютить беглецов из еретического Дома.
Сложные медицинские аппараты поддерживали жизнь Ромбура, сохраняя его дремлющее сознание внутри искалеченной плоти, которая с животным упрямством продолжала цепляться за свое существование.
– За что? – тихо спросил Лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107