похоже, что он приложил руку и к загадочной смерти Эльруда IX. Но воспитание, полученное в Ордене Бене Гессерит, научило Марго ценить результаты и следствия. Хазимир Фенринг знал, как добиться желаемого, и за это она обожала своего мужа.
Она вздыхала всякий раз, как входила в заполненное буйной растительностью помещение оранжереи, которую супруг устроил специально для нее. Одетая в удобное, но тем не менее умопомрачительно красивое домашнее платье из шелка, меняющего цвет в зависимости от времени суток, Марго приложила ладонь к идентификатору замка влагонепроницаемой двери. Пройдя под украшенной цветной мозаикой аркой, она вошла в зеленеющий оазис и глубоко вдохнула напоенный ароматами воздух. В тот же момент зазвучала запись умиротворяющей музыки, исполняемой на балисете и фортепьяно.
Стены излучали желтоватый дневной свет – светофильтры отсеивали белый свет знойного солнца Арракиса, превращая его в желтоватое сияние, к которому Марго привыкла на Кайтэйне. Массивные листья развевались на искусственном ветру, как флаги в руках восторженных горожан. За прошедшие четыре года растения, превзойдя все ожидания Марго, разрослись с небывалой пышностью.
В мире, где каждая капля влаги стоила дороже всего золота мира, где нищие выпрашивали выжимки воды, где пестро одетые торговцы предлагали глоток воды за баснословную цену, частная оранжерея Марго представлялась недопустимой роскошью. Каждая капля воды здесь была оплачена. Как говорил Фенринг, имперский министр по пряности мог себе это позволить.
Из далекого прошлого, из эха прошлой памяти, которая была еще жива в ней, Марго помнила закутанную в паранджу женщину, воспитанную в строгой исламской морали, жившую в мусульманском доме. Женщину звали Фатима – в честь единственной дочери пророка Мухаммеда. Муж Фатимы был человеком достаточно состоятельным для того, чтобы содержать трех жен, предоставив каждой отдельный дом с двором. После церемонии бракосочетания Фатима, как и другие жены, ни разу не покинула свой дом. Весь ее мир был ограничен пышными растениями двора и синим небом над головой. Вода, льющаяся в фонтанах, добавляла мелодичности постоянно звучащим струнным инструментам. Иногда к цветкам в поисках нектара слетались бабочки и мелкие птички…
И вот теперь, много поколений спустя, на планете, солнце которой было так далеко от Земли, что та древняя женщина не могла представить себе такого гигантского расстояния, она, Марго, живет в таком же укрытии, в окружении растений, воды и музыки.
Механическая система трубок и шлангов увлажняла воздух, опрыскивая ухоженные деревья, папоротники и цветы. Рассеянная в воздухе влага холодила кожу Марго, она с наслаждением вдыхала сырой туман оранжереи. Какая роскошь после стольких лет лишений! Она приподняла мясистый широкий лист одного из растений и погрузила руку в мягкую почву. Куст утратил черты того буквально обезвоживающего почву мутанта, каким его привезли из тропических лесов Гиназа.
Марго пощупала корни и услышала тихий голос Другой Памяти – заговорила Преподобная Мать Биана, давно умершая Сестра, которая занималась агрономией в Школе Сестер более двухсот лет назад. Сейчас она делилась с Марго древними секретами садоводства. Звучала любимая мелодия Бианы – трубадурская мелодия, исполняемая Жонглером. Но даже и без помощи Бианы Марго умела разводить растения и ухаживать за ними, чем немало гордилась. В оранжерее пышно росли растения со всей империи; она относилась к ним, как к детям, которых не могла иметь от своего евнуха-мужа. Марго наслаждалась от созерцания того, как эти кусты и деревья растут и созревают во враждебном всему живому мире Арракиса.
Ее муж тоже был великий мастер выживать в любых условиях.
Марго погладила большой шелковистый лист. Я защищу тебя.
Она потеряла всякое представление о времени, забыв даже спуститься к обеду. Сестры Бене Гессерит могли без всякого ущерба для здоровья голодать неделями, если того требовали обстоятельства. Марго вкушала радость от пребывания наедине с растениями и голосами Другой Памяти давно умерших Сестер.
Умиротворенная, она села у фонтана в центре помещения. Рядом с собой Марго поставила филарозу со спутанными корнями и, закрыв глаза, принялась медитировать…
Когда она пришла в себя, солнце склонилось к пылающему горизонту, отбрасывая длинные тени зубчатых скал, расположенных к западу от Резиденции. В оранжерее автоматически включился свет. Прекрасно отдохнувшая, Марго взяла филарозу и, подойдя к полке, уставленной горшками, вынула цветок из старой емкости, ставшей слишком маленькой для разросшегося растения. Напевая полюбившуюся жонглерскую мелодию, она начала не спеша засыпать почвой корни филарозы.
Обернувшись, Марго была поражена до глубины души. На расстоянии двух метров от нее стоял жилистый худощавый мужчина и смотрел на нее ярко-синими глазами. Человек этот показался Марго знакомым… Где-то она уже видела его. На мужчине была надета накидка – джубба – с откинутым капюшоном. Фримен!
Как этот человек сумел проникнуть в оранжерею, снабженную следящими приборами, тщательно охраняемую, с дверью, которая открывалась, только узнав ладонь Марго, приложенную к специальному считывающему устройству?
Несмотря на полученную в Бене Гессерит подготовку, она не заметила появления незваного гостя.
Горшок с филарозой выпал из рук Марго и грохнулся на пол, а сама она немедленно приняла боевую стойку Бене Гессерит, готовая ударом ноги выпустить кишки из любого противника.
– Мы наслышаны о вашем таинственном боевом искусстве, – не двинувшись с места, произнес мужчина. – Но вас учили не пользоваться им без раздумий.
Встревоженная Марго медленно перевела дух. Откуда он может это знать?
– Мы получили ваше послание. Вы хотели говорить с фрименами.
В этот момент Марго узнала мужчину. Она видела его в Рутии, в отдаленной деревне, во время одного из посещений провинции. Это был самодеятельный священник пустыни, который отправлял религиозные ритуалы среди местных жителей. Марго вспомнила, что этот человек явно почувствовал себя неуютно, заметив, что она внимательно наблюдает за ним, и немедленно ретировался…
В зарослях послышался шорох, и из-за куста вышла женщина с морщинистым лицом, тоже знакомая Марго. То была Шадур Мапес, домоправительница, преждевременно поседевшая и сморщившаяся от солнца и ветра пустыни. Мапес тоже была одета не в обычную форму слуг, а в накидку, предназначенную для выхода в пустыню.
Мапес заговорила своим гортанным голосом:
– Здесь слишком много воды расходуется зря, миледи. Вы выставляете напоказ богатства чужих миров. Фримены не любят этого.
– Я не фримен, – резко отпарировала Марго, не готовая, однако, применить командный Голос Бене Гессерит. Эти дикари даже вообразить не могут, какое смертельное оружие есть в ее арсенале. – Чего вы от меня хотите?
– Вы уже видели меня, – заговорил мужчина.
– Вы – священник.
– Я – послушник, один из помощников Сайаддины, – ответил он, по-прежнему не двигаясь с места.
Сайаддина, подумала Марго, и сердце ее учащенно забилось. Она уже слышала этот титул, титул женщины, странным образом напоминающей Преподобную Мать. Это имя Марго усвоила уже давно, когда работала в Защитной Миссии.
Ей вдруг все стало ясно. Однако она обращалась к фрименам с тайной просьбой настолько давно, что потеряла всякую надежду получить от них ответ.
– Вы услышали мое послание, мое высказанное шепотом пожелание.
Священник наклонил голову.
– Вы утверждали, что знаете нечто о Лисан аль-Гаиб. – это имя было произнесено с почтением и трепетом.
– И я продолжаю это утверждать. Я должна говорить с вашей Преподобной Матерью.
Неторопливо, чтобы выиграть время и обдумать свои действия, Марго наклонилась и подобрала с пола цветок. Оставив на месте осколки горшка, она поместила цветок в другую емкость, надеясь, что он выживет.
– Сайаддина другого мира, вы должны пойти с нами, – сказала Мапес.
Марго отряхнула землю с рук. На лице ее не отразились никакие чувства, но сердце бешено колотилось от захватывающего дух предвкушения. Возможно, что наконец ей удастся получить надежные сведения, которые она передаст Верховной Матери Харишке. Вероятно, она узнает, какая судьба постигла Сестер, исчезнувших столетие назад в пустынях Арракиса.
Она последовала за двумя фрименами во тьму ночи.
***

Знание того, что следует делать, не достаточно для достижения цели.
Принц Ромбур Верниус
Волны моря медленно качали рыбацкую лодку, как мать качает колыбель ребенка, навевая обманчивое спокойствие, заглушавшее тревожные мысли.
Герцог Лето перегнулся через борт и, протянув руку, ухватился за шарообразное сплетение листьев, плывших рядом с лодкой. Он извлек из золотых ножен украшенный драгоценными камнями нож и срезал спелую параданскую дыню с подводного побега.
– Ромбур, попробуй-ка эту дыню. Принц удивленно поморгал глазами.
– Что это за нож.., э.., не подарок ли императора? Не его ли подарил тебе Шаддам после конфискационного суда? Лето пожал плечами.
– Предпочитаю целесообразность показухе. Уверен, что кузен не стал бы возражать против такого употребления его царского подарка.
Ромбур взял сочный плод и принялся вертеть его в руках, рассматривая освещенную затянутым дымкой солнцем шероховатую кожуру дыни.
– Знаешь, Кайлея пришла бы от этого в ужас. Она бы предпочла, чтобы ты поместил нож под стеклянный колпак и изредка любовался им.
– Ну, она не слишком часто выходит со мной в море. Видя, что Ромбур не спешит вскрыть ароматный плод, Лето взял у друга дыню, кончиком роскошного ножа счистил кожуру, потом с треском разломил корку.
– По крайней мере знаешь, что эта штука не взорвется огнем, если положить ее на солнце, – произнес Лето, вспомнив давнее происшествие, уничтожившее его любимую лодку и выбросившее друзей на пустынный риф.
– Это не смешно, – отозвался Ромбур, принявший слова друга как упрек.
Лето подержал нож перед глазами, любуясь сверкающим на солнце лезвием.
– Знаешь, я пристегивал этот нож к поясу во время визита к виконту Моритани. Думаю, это привлекало его внимание.
– На виконта трудно произвести впечатление, – сказал Ромбур. – В конце концов, император отозвал с Груммана своих сардаукаров, тихо спустив все дело на тормозах. Кстати, как ты думаешь, утихла ли усобица Моритани и Эказа?
– Нет, я так не думаю. Все время, пока я был на Груммане, что-то не давало мне покоя. Обстановка там очень нервозная, и мне кажется, что Моритани просто хочет выиграть время.
– А ты решил добровольно сунуться в самое пекло. – Ромбур своим ножом вскрыл корку и откусил кусок дыни. Скривившись, он выплюнул откушенную мякоть за борт. – Она еще кисловата.
Гримаса Ромбура позабавила Лето. Герцог усмехнулся, взял полотенце, вытер руки и клинок, потом встал и направился в рубку заводить двигатель.
– В конце концов, не все мои обязанности столь тягостны. Давай-ка лучше отправимся в дельту. Я же обещал тебе, что мы посмотрим, как в грузовом порту принимают партию риса пунди.
– Ага, я понял, демонстрация пренебрежения опасностями и тяжкое бремя власти, – сказал Ромбур, идя в рубку вслед за Лето. – Загляни в холодильник, я приготовил для тебя сюрприз. То самое темное пиво, которое ты больше всего любишь.
– Надеюсь, ты говоришь не об эле Харконненов?
– Тебе придется пить именно его и именно здесь, где нас никто не видит. Я получил пиво от контрабандистов. Естественно, твое имя не было упомянуто.
– Ромбур Верниус с Икса, я шокирован вашими связями с контрабандистами и дельцами черного рынка.
– Как ты думаешь, смог бы я иначе отправлять на Икс деньги и припасы? Возможно, это было не слишком эффективно, но даже ради этого мне пришлось пойти на контакты с не слишком приятными людьми. – Он открыл холодильник и начал перебирать бутылки без этикеток. – И знаешь, некоторые из этих людей действительно располагают большими возможностями.
Герцог тем временем направил судно по течению вдоль извилистой береговой линии. Туфир Гават, конечно, выругал бы герцога за столь опрометчивое поведение – он ушел слишком далеко в море без охраны.
– Думаю, я мог бы выпить одну-две бутылки, если, конечно, это не принесет никакой выгоды Харконненам.
Ромбур извлек две емкости, снял крышки и вытянул пропитанные пряностью соломинки.
– Об этом можешь не беспокоиться. Как я понимаю, эти бутылки были похищены во время налета на пивоваренный завод. Произошло кратковременное отключение энергии, и, о ужас, на территорию проникла пара бычков, которые устроили там небольшой погром. Трагическое недоразумение. Было побито так много бутылок, что подсчитать ущерб в бутылках было просто невозможно.
Стоя возле панели управления, Лето понюхал напиток. Герцог явно не спешил его пробовать.
– Откуда мы можем знать, не подмешана ли в пиво отрава?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107