Джон, впрочем, едва не хихикнул, вспомнив бессмертное творение своего великого земляка. Ну какие тут, если честно, онты, если последние, как ни воображай их, представляются только могучими гигантами, размеренно живущими в космических ритмах вечности?
— А что касается нашей внешности, — не унимался болтливый полуэльф, — то тут дело в нашей исключительной приспособляемости. Просто нам с самого начала понравились леса. Ну, скажем, вспомните о гномах, или цвергах, или народе коблинай. — Он взмахнул насаженным на двузубую деревянную вилку опенком, указывая какое-то неопределенное направление. — Наверняка дорогим гостям известно, что упомянутые народы изначально полюбили камень. Расселившись в горах и скалах, они и сами стали напоминать каменные изваяния. То же самое произошло и с нами — мы слились с окружающим нас миром, мы пропитались им насквозь, мы прониклись его духом и сокровенными тайнами. Никто лучше Эльфийских Чад не знает леса! Разве после этого не естественно, что мы и внешне соответствуем среде обитания?
Подтолкнув аудиторию к неизбежному ответу, Пин гордо заломил свою широкополую шляпу. Вот, кстати, еще одно отличие от онтов — про тех, помнится, нельзя было сразу сказать, пользуются ли они одеждой. Эльфинит же был разряжен не без претензии на вкус. Правда, Джона не оставляло ощущение, что своими руками он разве что перо в шляпу воткнул, а все остальное явно перешито с чужого плеча.
Надо отметить, Пин оказался интересным собеседником. Ненавязчиво добившись всеобщего внимания, он принялся рассказывать о своей лесной жизни — образно, иронично, хоть и не всегда понятно. Но вот, начав было очередную анекдотическую историю об охотниках и бурундуках, он оборвал себя на полуслове и оглянулся.
Дверь беззвучно отворилась и впустила внутрь нового гостя. Он был высок и худощав, кожа его отливала матовой белизной, в бездонных глазах цвета осеннего неба перед рассветом плясал лихорадочный огонек. Какая-то предельная болезненная изможденность сквозила во всем его облике, но она не делала его жалким. Напротив, в нем чувствовалось спокойствие, хотя, быть может, и фатальное.
— Приветствую вас, люди, — сказал он на удивление чистым и звучным голосом.
— Здравствуй, друг, — поднялся навстречу ему Финн.
Джон вдруг поймал себя на мысли, что его тоже тянет встать. По взорам спутников он рассудил, что желание это возникло у него неспроста, и поднялся на ноги — остальные последовали его примеру. Вошедший, похоже, воспринял знак внимания как должное.
— Здравствуй, незнакомец, — сказал молодой граф. — Это ты хотел говорить с нами?
— Да, сэр Джон Рэдхэнд, именно я. Финн, должно быть, уже рассказал, что обладает даром предвидения, значит, тебя не удивляет, что мне известно твое имя, как, впрочем, и имена твоих товарищей. Меня зовут Аннагаир, и когда-то я принадлежал к народу эльфов. Я пришел, чтобы помочь тебе и попросить об ответной услуге.
Джон оглянулся на спутников. Бенджамин смотрел с недоверием, Изабелла — с ярко выраженным интересом. Лицо Гарри отражало и то и другое — стало быть, решающее слово оставалось за графом. То есть его слово было бы решающим в любом случае, но как раз сейчас он с удовольствием предоставил бы право выбора другим. Они-то по крайней мере приходятся эльфу какими ни на есть современниками, а откуда ему, человеку совершенно другой эпохи, знать, как следует вести себя с подобными существами?
Прислушавшись к себе, Джон осознал, что на задворках сознания у него царит полнейший кавардак. Помимо воли он пытался сравнить эльфа с одноименными литературными и кинематографическими персонажами — безрезультатно. Взор эльфа был непроницаем. Он не вызывал чувства опасности но, может быть, лишь потому, что не вызывал и никаких чувств вообще?
— Мы выслушаем тебя, — сказал Джон. В сущности, другого ответа он дать и не мог. Эх, жаль, имя у него… не вполне удобозапоминаемое. — Расскажи нам что хочешь, Ан…
— Аннагаир, — подсказал эльф. — Имя мое непривычно для вашего слуха, но когда-то меня называли проще: Ангир. Называли люди… некоторые.
Не спрашивая, он сел во главе стола, на место Финна. Старик устроился у очага. Пин успел куда-то исчезнуть.
— Возможно, мой рассказ покажется вам долгим, но, ручаюсь, он имеет отношение к вашему походу, насколько мне известно о его цели.
— Могу ли я спросить, откуда нашему собеседнику вообще что-то известно о нашем походе? — все еще хмурясь, осведомился Бенджамин.
— Не будем торопить рассказчика, — сказал Джон. — Мы слушаем тебя, Аннагаир.
Глава 15
ОКО ЗАКАТА
Истер нечасто сдерживала себя в выражениях, и Длинный Лук, возросший в среде, где манеры общения несколько отличались от монастырских норм, к этому привык. Однако сейчас даже поежился в седле.
— Что-то случилось? — спросил он, уверившись, что поток брани иссяк.
— Да, чертово семя, случилось! — прорычала юная ведьма, яростно потирая виски. — То, чего я опасалась. Ах, проклятье, как же это не вовремя! Теперь совсем нельзя медлить, нельзя. Пришпорь дохлятину, хоть до места доберемся пораньше.
Они подстегнули лошадей. Довольно долго ехали молча. Истер напряженно размышляла, Длинный Лук не решался ее отвлекать. Потом любопытство взяло верх:
— Ты расскажешь, в чем дело?
— Заткнись.
Длинный Лук рванул поводья и чуть не выпал из седла: его кобыла, резко остановившись, взвилась на дыбы.
— Постой-ка, девочка моя! — рявкнул он. — Ты о чем-то забыла. Мы вместе делаем одно дело. И я еду, чтобы сунуть голову в пасть какой-то неведомой твари, — по твоей просьбе, а не по приказу. Запомни это!
Мгновение он был уверен, что Истер испепелит его на месте, но взор ее быстро угас.
— Прости меня, дорогой. — Склонив голову, она подъехала поближе. — Я не хотела… Но из мира духов пришли дурные вести. Очень дурные.
— Мне кажется, я имею право знать, — сухо заметил Длинный Лук.
Интересно, а ведь совсем недавно он бы ни за что не согласился вникать в колдовские дела. Вправду ли они обрели для него значение, или это просто гневное упрямство? Истер так и не решила окончательно. Зато с удивлением поймала себя на неком подобии чувства вины. А может, и на самом этом чувстве — ей, сказать по совести, не с чем было сравнить ощущение.
— Прости меня, — еще раз сказала она. — Едем, я расскажу по дороге.
Вновь застучали копыта. Тропа, по которой они двигались, уже почти исчезла, впереди расстилалось нагромождение валунов, пересеченное распадками и промоинами, поросшее чахлым ольшаником и вереском. Лошади ступали осторожно, но скорость сбавили ненамного: Истер уверенно вела их, безошибочно выбирая путь.
— Этот юродивый, что нанес тебе оскорбление, — начала она, собравшись с мыслями, — появился в наших краях неспроста. Он прибыл на помощь Рэдхэнду. И я боюсь, в его силах сделать нечто важное… чего мы не должны допустить. Только что он покинул замок. Хотя нет, думаю, он сделал это на рассвете. Духи вблизи замка все слабеют, они не смогли сообщить новость вовремя.
— Так что, его нужно перехватить?
— Теперь уже не удастся. Если только тролли сумеют хотя бы задержать его, я обращалась к ним с просьбой… Но я сомневаюсь в этом. Нет, мы должны опередить его.
— Как мы это сделаем? И чего он все-таки хочет?
Длинный Лук все еще был раздражен, но теперь скорее нечеткостью ответов. Истер посмотрела ему в глаза:
— Спроси меня об этом попозже, дорогой. А сейчас мне нужно многое обдумать. Нас ждут немалые испытания, и малейшая ошибка погубит нас.
Вновь воцарилось молчание. Длинный Лук скучал: прерывать размышления Истер уже не хотелось, а самому в голову ничего толкового не приходило. Потом вспомнились удивительные доспехи, уложенные сейчас в дорожные сумки, и он стал думать, почему Истер не позволила ему сразу в них облачиться. Только лук и стрелы с жутковатыми именами разрешила нести на спине, все остальное велела до поры убрать. Даже Цепенящее Жало, ни в какой сумке, конечно, не поместившееся, она обернула куском ткани и повесила на луку седла Голиафа. Ничего внятного о проклятии, что тяготело над этим оружием, она не сказала, и Длинному Луку оставалось только недоумевать. Дыхание Тьмы не внушало ужаса, не леденило сердце, не замутняло взор — так в чем же дело?
Так ни до чего и не додумавшись, Длинный Лук стал озираться по сторонам. А вокруг, как назло, и смотреть-то было не на что. Вроде бы совсем недалеко они отъехали от обжитых краев, всего миль пятнадцать от Веселой Лошади в направлении Драконовой горы, а как будто в другой стране очутились: бурелом, скалистое крошево, чахлая поросль; неверная, изобилующая коварными распадками земля, иссушенная на всхолмьях и гнилая в низинах. Совершенное безлюдье, да и как здесь жить? Ногу и то поставить некуда, без способностей Истер они заплутали бы еще на первой миле.
Хлам, вот на что это было похоже. Будто резвились тут некогда злобные и туповатые великаны, все переломали, напакостили и, успокоившись, ушли. Тем удивительнее посреди застарелого беспорядка смотрелась ровная площадка футов шестьдесят в поперечнике, на которую путники вышли к вечеру. Она была окаймлена почерневшими от времени, давно засохшими деревьями, а посреди нее выстроился круг обветренных камней. Нет, скорее, каменных плит, грубо вытесанных столетия назад, установленных в строгом, теперь уже непонятном порядке; тогда их покрывали рунические письмена, теперь лишь их полустертая тень осталась на серых боках.
Порыв холодного ветра заставил Длинного Лука поежиться. Неуютное местечко, что и говорить.
— Так мы сюда спешили?
Истер молча покинула седло и вошла в круг камней. Лук последовал за ней. Оказалось, внутри кольца имелось еще одно, поменьше, его составляли скальные обломки не более локтя высотой. И даже вождь Зеленой Вольницы, весьма смутно представлявший себе предназначение этого места, догадался, что рисунок внутреннего камня нарушен.
— Ты знаешь, что это такое? — спросила Истер.
— Языческое капище, — пожал он плечами. — Колдовской круг.
Истер слабо улыбнулась:
— Нет, дорогой, это кое-что пострашнее. Куда как страшнее… Это Врата.
— Врата? И куда они ведут?
— В общем, туда, куда им прикажут. Но я могу сейчас открыть только одно из последних направлений, а ничего другого нам и не нужно. Вот что, стреножь пока лошадей, а я должна осмотреться.
Скакуны вели себя беспокойно, всем видом показывая, что непонятные Врата им совсем не по нутру. Длинный Лук отвел их к краю площадки, стреножил, снял седельные сумки, отцепил и расчехлил Цепенящее Жало. Подождал, наблюдая то за юной ведьмой, то за медленно скатывающимся к окоему солнцем. Вскоре Истер позвала его.
— Врата были запечатаны заклинанием, а потом разрушены, и у нас не было бы надежды, если бы старуха однажды не проболталась. Не думаю, чтобы она врала — в тот раз она разговаривала сама с собой… Итак, я могу справиться с древней магией эльфов, тем более что заклинание за века частично отдало свою силу кладу или дракону, а может, и тому и другому. Значит, нужно только восстановить очертания внутреннего круга Врат. Для двоих хватит, а оттуда, если повезет, пробьем проход пошире.
— Я ничего не понимаю, Истер. Ты можешь толком все объяснить? Что за клад, откуда тут быть дракону, что мы вообще собираемся делать?
— Нет, дорогой, всего я объяснить тебе не могу. Не сейчас. Я расскажу тебе про клад и дракона, но потом, в свое время. А делать мы будем то, что и собирались: искать сильного союзника для битвы с Рэдхэндом.
Прикрыв глаза, она постояла немного, прислушиваясь к себе. Длинный Лук открыл было рот — она остановила его властным жестом. Потом сказала:
— Подними этот камень и поставь вот тут.
Длинный Лук скрестил руки на груди.
— И что случится?
Их взгляды пересеклись, и самозваный король Вольницы вдруг понял, что ведет себя глупо. Не только потому, что взялся привередничать на полпути, но и потому уже, что взялся спорить с Истер. Зачем? Он ведь и так сделает все, что она велит. Нет, не велит, а попросит. Как попросила, а не приказала прийти сюда…
— Я просто хочу знать, — произнес он вдруг слова, которых еще мгновение назад не было в его голове, — хочу знать, будешь ли ты так же слушаться меня, когда придет мое время действовать?
— И ты еще сомневаешься? — был ответ.
Длинный Лук улыбнулся и, наклонившись, взялся за камень:
— Куда его?
…Истер, конечно, солгала. Во всяком случае, она была уверена, что лжет. В самом деле, можно ли представить себе, чтобы ведьма, замыслившая дерзкий план покорения Первозданной Силы, пообещала исполнять прихоти грубого, тупого разбойника? Ну уж нет, только в том случае, если его прихоти будут соответствовать ее желаниям.
— Надо было прихватить еще людей, — пропыхтел Длинный Лук, перекатывая второй блок.
— Никто, кроме тебя, не выдержит испытаний этого похода. Нет, разверни камень острым углом внутрь.
— Ты здесь уже бывала? Ты как будто хорошо знаешь эти Врата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86