Пракстин-Тар почувствовал, как рушится его мир. Приложив ухо к губам сына, он ощутил едва заметное дыхание.
— Господин! — завопил Грач, выкарабкиваясь из-под обломков. Как это ни удивительно, нарский раб остался невредимым: осколки летели только в одну сторону. — Простите, господин! Я не понимаю, что случилось.
Ярость Пракстин-Тара выплеснулась наружу.
— Посмотри на моего сына! Ты его убил!
— Нет! — завопил Грач, указывая на грудь Криниона, которая вздымалась и опадала от неровного дыхания. — Он жив! Богом клянусь, я ни в чем не виноват!
— Не клянись в моем присутствии своим богом, червяк! — вскипел военачальник.
Он поднялся на ноги с Кринионом на руках и непонимающе осмотрелся. Битва продолжала кипеть. Он увидел, как со сторожевой башни Фалиндара на него смотрят Люсилер и Шакал, не веря своим глазам. Но Пракстин-Тар не мог продолжать битвы при такой серьезной ране у Криниона. Сыну нужна помощь, а для этого надо отвезти его в лагерь.
— Что теперь, господин? — обеспокоено спросил его какой-то молодой воин, опустивший в растерянности жиктар.
Вокруг обломков требюшета начали собираться его товарищи, онемевшие от изумления.
Пракстин— Тар лишился дара речи. Он посмотрел вверх, слушая, как свистят в воздухе стрелы, и, недоумевая, за что его возненавидели Лоррис и Прис.
Ричиус недоверчиво смотрел вниз. Поразительно, но Пракстин-Тар покидал поле боя! Он держал кого-то на руках — Ричиус решил, что это Кринион. И требюшета больше не было — он просто разлетелся на куски. Ричиус рассмеялся, и его веселье оказалось заразительным. Вскоре уже хохотали все воины, стоявшие на башне. Неожиданно лишившись предводителя, бойцы Пракстин-Тара стали выходить из боя. Прекратив эскаладу, они побросали лестницы и начали медленно отодвигать назад галереи и мантелеты. На поле воцарился хаос. Чем дальше отходили осаждающие, тем слабее был обстрел цитадели, и лучники Люсилера воспользовались своим преимуществом, осыпая отходящих воинов стрелами и копьями.
— Вы только посмотрите! — ликовал Ричиус. — Они бегут!
Люсилер не разделял его энтузиазма:
— Они вернутся.
— Прекрати, Люсилер. — Ричиус добродушно шлепнул товарища по плечу. — Сегодня победа осталась за нами! Триец пожал плечами.
— И насколько этого хватит? Возможно, мы убили Криниона, Ричиус. Как ты думаешь, что после этого сделает Пракстин-Тар?
— Это не имеет значения, — не сдавался Ричиус. — Его орудие развалилось на куски. А если Кринион погиб, то скажу только — так ему и надо! Бога ради, Люсилер, мы же победили! Радуйся!
— Да, — согласился Люсилер и коротко хохотнул, качая головой. — Да, я радуюсь.
Ричиус опустил лук, прислонил его к стене и направился к башенной лестнице.
— Я должен найти Дьяну, — объяснил он, прежде чем закрыть за собой люк.
Внутри башни по лестнице сновали люди, радостно хлопавшие друг друга по плечу и улыбающиеся во весь рот. К Ричиусу потянулись руки тех, кто хотел его поздравить, но он отделывался короткими фразами, спеша отыскать жену и дочь.
Выйдя из башни, он посмотрел на другую сторону двора и увидел, как из главного здания выходят женщины и дети. Выходя на яркое солнце, они начинали моргать глазами. Дети бросались через двор к своим отцам и братьям, оборонявшим стену, а женщины садились на землю, охваченные слабостью от облегчения, что атака закончилась настолько быстро. Ричиус вглядывался в толпу, пытаясь найти взглядом Дьяну. Заметив ее, он замахал рукой, и она поспешно пошла к нему. Маленькая Шани ковыляла рядом: ее короткие ножки так и мелькали от старания не отстать. При виде Ричиуса лицо Дьяны просветлело. Она не скрывала от него, что всякий раз, спускаясь в подвалы, гадает, что ее ждет по возвращении. По крайней мере, сегодня ее страхи были недолгими.
— Я же говорил тебе! — крикнул Ричиус. Он засмеялся и пошел им навстречу. Одной рукой подняв Дьяну с земли, он поцеловал ее в щеку. — Мы их отогнали!
Дьяна недоуменно огляделась:
— Так быстро?
Ричиус подхватил Шани, поднял высоко над головой и улыбнулся ей.
— Вот и все, малышка. Сегодня тебе больше не нужно сидеть в погребе!
— Что случилось, Ричиус? — спросила Дьяна. — Я слышала только громкий удар. Они выстрелили из своего орудия?
— Выстрелили. — Ричиус махнул рукой себе за спину, где приземлился первый и единственный снаряд, прорывший во дворе глубокую канаву. — Всего один раз. А потом требюшет развалился.
Шани восторженно взвизгнула. Ричиус поставил ее на землю и взял за руку. Он повел ее и Дьяну туда, где лежал огромный валун. Вокруг него уже толпились любопытные.
— Орудие разорвало от напряжения, — попытался объяснить Ричиус. — Все дело в нагрузке и противовесах. Если их рассчитать неправильно, то...
— Но почему он отступил? — продолжала спрашивать Дьяна. — Я не понимаю.
— Его сын, Кринион, — ответил Ричиус. — Когда орудие разорвало, его, похоже, ранило. Мы видели, как Пракстин-Тар его нес. А остальные воины не стали сражаться без своего предводителя.
— Понимаю, — прошептала Дьяна, мрачнея. — Значит, они вернутся.
— Ну, теперь ты говоришь точь-в-точь как Люсилер!
— Они вернутся, Ричиус, — настаивала Дьяна. — Мы по-прежнему в опасности.
— На сегодня мы в безопасности. А о большем и просить нельзя.
Однако слова Дьяны заставили его крепче сжать пальчики Шани. Пракстин-Тар вернется. И когда он вернется, его сердце будет переполнено жаждой мести.
17
В тот вечер, после того как раненые получили помощь, а незначительные повреждения, причиненные Фалиндару, были отремонтированы, Ричиус отправился на поиски Люсилера. Он уже поужинал с Дьяной и Шани, и когда жена уложила девочку спать, Ричиус почувствовал какое-то беспокойство. Все еще возбужденный после утренней победы, он хотел обсудить дальнейшую стратегию. Теперь, когда требюшет развалился, а Кринион ранен, Пракстин-Тару придется придумывать новый способ захвата цитадели. И Ричиус подозревал, что новая попытка не заставит себя ждать.
Заглянув в обеденный зал и пройдя по наружной стене, Ричиус предположил, что Люсилер уединился — либо в своих покоях, либо в кабинете на первом этаже. Поскольку кабинет находился ближе, он сначала отправился туда — и обнаружил там Люсилера. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла и уткнувшись в одну из книг, которых в кабинете было немало. Дверь комнаты была слегка приотворена. Ричиус заглянул внутрь. Он уже было, решил, что Люсилер его не заметил, но тут триец заговорил:
— Я тебя слышу.
Ричиус открыл дверь шире.
— Чуткий слух.
— На самом деле я тебя ждал.
Лицо Люсилера по-прежнему было спрятано за книгой.
— Вот как? — Ричиус вошел в комнату, тихо закрыв за собой дверь. — Я поел с Дьяной и Шани. Ты меня искал?
— Нет. — Люсилер, наконец, опустил книгу. — Я просто подумал, что ты захочешь прийти поговорить.
Ричиус заметил, что глаза у друга покраснели. На столе стояла полупустая бутылка токки — обжигающего трийского напитка, который Ричиус так и не сумел полюбить. Рядом с бутылкой стояла чашечка.
— Люсилер, ты пьян? Триец улыбнулся.
— Может, чуть-чуть. — Он положил книгу на стол. — Ты предсказуем, как солнце, Ричиус. Каждый раз после боя с Пракстин-Таром тебе хочется все обсудить.
— По крайней мере, я не напиваюсь после каждого боя. Что с тобой, Люсилер?
Люсилер не ответил и по-прежнему не смотрел на Ричиуса. Он положил ноги на стол, не замечая, что царапает каблуками дорогое дерево. Когда-то эта крошечная комнатка принадлежала Тарну. Это был кабинет предводителя дролов, место, где он мог запереться один и погрузиться в один из многочисленных текстов из своего собрания. Пыльные манускрипты по-прежнему покрывали все стены, они плотно теснились в шкафах и неровными стопками громоздились на полу. Люсилер не следил за порядком в кабинете. Рядом с чашкой и бутылкой на столе лежали кипы бумаг, стояли пересохшие чернильницы, валялись непрочитанные письма в пожелтевших конвертах и безделушки, которые в течение последних двух лет ему дарили благодарные крестьяне Таттерака. Население Таттерака Люсилера любит. Так почему же он сам себя ненавидит?
— Я выходил на сторожевые башни и восточную стену, — сообщил Ричиус, надеясь пробудить интерес Люсилера. — Похоже, везде тихо. Никаких проблем.
— Хорошо. Ричиус нахмурился.
— А ты сам проверять не собираешься? Или ты так и будешь здесь сидеть, и жалеть себя?
Оскорбление не задело Люсилера. Он рассеянно заправил за ухо выбившуюся прядь волос и кивком указал на книгу, которую положил на стол.
— Знаешь, что это? — спросил он.
— Понятия не имею, — ответил Ричиус.
Он взял книгу и заглянул в нее. Похоже, какой-то дневник. Листая страницы, он вдруг понял, что эти записи делал Тарн, и положил книгу на стол. Хотя он довольно свободно изъяснялся по трийски, но читать на этом языке так и не научился. Тем не менее, у него не было сомнений относительно того, кто писал этот дневник.
— Его вел Тарн, — подтвердил Люсилер его предположение. — Я его читал. — Выражение его лица стало кислым. — Надеялся узнать что-то полезное.
— И узнал?
— Давай я тебе кое-что зачитаю, — предложил Люсилер. Взяв дневник, он начал перелистывать страницы. Найдя нужный отрывок, он откашлялся.
— "Мы все еще не добрались до Чандаккара, — начал он, — и страх перед ним бесконечен. Жарко, и мне кажется, будто я умираю. И здесь опасно. Ночами я их слышу. У нас нет союзников, и я никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Часто я занимаю себя мыслями о Дьяне, и мне хочется, чтобы она была здесь и меня утешала. Она хорошая женщина, и я по ней скучаю".
Услышав эти давние слова, Ричиус ощетинился. Ему неприятно было напоминание о том, что Дьяна уже была замужем — даже за таким достойным человеком, как Тарн.
— И что? — резко спросил он. — Что ты хотел мне продемонстрировать?
— Послушай дальше, — предложил Люсилер и перелистнул несколько записей. — «Фалиндар стал мне дорог, а я до этой минуты даже не замечал этого. Я не ожидал, что когда-нибудь так привяжусь к чему-то неодушевленному, но теперь это мой дом, и я должен его защищать. Я не могу допустить, чтобы он достался нарцам или был испорчен войной. Пока я дышу, я буду за него сражаться».
Люсилер медленно закрыл книгу и отодвинул ее от себя, чуть было, не столкнув со стола. Его взгляд, наконец, обратился на Ричиуса. Наступило ужасное молчание, ясно показывавшее, насколько ему худо. Ричиус взял со стола бутылку токки, изо всех сил стараясь улыбаться.
— Ты не потеряешь Фалиндар, — мягко сказал он. — Если ты из-за этого тревожишься, то перестань.
— Дом, — прошептал Люсилер. Он обвел взглядом комнату. — Перед тем как стать хозяином Фалиндара, Тарн был заключенным в его подземелье. И все же он считал его своим домом. Я провел здесь почти всю мою жизнь, Ричиус. Для меня он настоящий дом. Если я его лишусь...
— Не лишишься, — снова повторил Ричиус. — Но тебе не хватает веры Тарна, Люсилер. Тебе не следует здесь уединяться. Люди должны тебя видеть. Если ты не будешь верить в успех, они тоже не смогут.
Триец потянулся за бутылкой, налил себе чашку, но пить не стал, рассеянно перекатывая чашку между ладонями. В этот вечер Люсилера окутывала пелена самоосуждения. Он был мрачен с самого начала осады. Или, точнее, после трагических событий в Кесе. Ричиус взял из угла комнаты стул. Как и все в комнате, он был завален книгами и разными бумагами. Очистив стул, Ричиус подтащил его к столу и уселся перед Люсилером — так близко, что друг не мог не обращать на него внимания.
— Почему ты боишься? — спросил он. — Разве ты не понимаешь, что преимущество имеем мы?
Люсилер бросил на него пристальный взгляд.
— Похоже, ты один в этом уверен, Ричиус.
— Неужели? У Пракстин-Тара нет крыши над головой, запасов еды и воды. Дьявол — у него даже не осталось этой чертовой катапульты. У него есть только воины.
— Да, почти вдвое больше, чем у нас, — проворчал Люсилер. — Почему ты об этом забываешь?
Их спор снова пошел по замкнутому кругу, а Ричиус пришел сюда вовсе не за этим. Он отнял у Люсилера чашку и сказал:
— Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Ты чувствуешь себя виноватым в том, что случилось.
— Неужели? Какой ты наблюдательный.
— Но твоей вины тут нет. Люсилер рассмеялся.
— Конечно, есть! Мне следовало это предвидеть. Как дурак, я поехал в Кес и пытался договориться о мире. Я доверял Пракстин-Тару. — Он досадливо покачал головой. — Лоррис и Прис, до чего же я глуп! Я же знал, что собой представляет Пракстин-Тар! Я видел безумие в его глазах — и не обращал на это внимания. Так что прошу тебя, Ричиус: не пытайся уверить меня, будто я ни в чем не виноват. Меня моя вина устраивает. Мне с ней не одиноко.
Ричиус снова взял дневник Тарна.
— Разве сам Тарн не сказал тебе как-то, что Пракстин-Тару можно доверять? Разве он не обещал, что военачальник будет тебе верен?
— Это было давно, — парировал Люсилер, — когда Тарн был жив. И он не знал, что умрет или во что превратится Пракстин-Тар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Господин! — завопил Грач, выкарабкиваясь из-под обломков. Как это ни удивительно, нарский раб остался невредимым: осколки летели только в одну сторону. — Простите, господин! Я не понимаю, что случилось.
Ярость Пракстин-Тара выплеснулась наружу.
— Посмотри на моего сына! Ты его убил!
— Нет! — завопил Грач, указывая на грудь Криниона, которая вздымалась и опадала от неровного дыхания. — Он жив! Богом клянусь, я ни в чем не виноват!
— Не клянись в моем присутствии своим богом, червяк! — вскипел военачальник.
Он поднялся на ноги с Кринионом на руках и непонимающе осмотрелся. Битва продолжала кипеть. Он увидел, как со сторожевой башни Фалиндара на него смотрят Люсилер и Шакал, не веря своим глазам. Но Пракстин-Тар не мог продолжать битвы при такой серьезной ране у Криниона. Сыну нужна помощь, а для этого надо отвезти его в лагерь.
— Что теперь, господин? — обеспокоено спросил его какой-то молодой воин, опустивший в растерянности жиктар.
Вокруг обломков требюшета начали собираться его товарищи, онемевшие от изумления.
Пракстин— Тар лишился дара речи. Он посмотрел вверх, слушая, как свистят в воздухе стрелы, и, недоумевая, за что его возненавидели Лоррис и Прис.
Ричиус недоверчиво смотрел вниз. Поразительно, но Пракстин-Тар покидал поле боя! Он держал кого-то на руках — Ричиус решил, что это Кринион. И требюшета больше не было — он просто разлетелся на куски. Ричиус рассмеялся, и его веселье оказалось заразительным. Вскоре уже хохотали все воины, стоявшие на башне. Неожиданно лишившись предводителя, бойцы Пракстин-Тара стали выходить из боя. Прекратив эскаладу, они побросали лестницы и начали медленно отодвигать назад галереи и мантелеты. На поле воцарился хаос. Чем дальше отходили осаждающие, тем слабее был обстрел цитадели, и лучники Люсилера воспользовались своим преимуществом, осыпая отходящих воинов стрелами и копьями.
— Вы только посмотрите! — ликовал Ричиус. — Они бегут!
Люсилер не разделял его энтузиазма:
— Они вернутся.
— Прекрати, Люсилер. — Ричиус добродушно шлепнул товарища по плечу. — Сегодня победа осталась за нами! Триец пожал плечами.
— И насколько этого хватит? Возможно, мы убили Криниона, Ричиус. Как ты думаешь, что после этого сделает Пракстин-Тар?
— Это не имеет значения, — не сдавался Ричиус. — Его орудие развалилось на куски. А если Кринион погиб, то скажу только — так ему и надо! Бога ради, Люсилер, мы же победили! Радуйся!
— Да, — согласился Люсилер и коротко хохотнул, качая головой. — Да, я радуюсь.
Ричиус опустил лук, прислонил его к стене и направился к башенной лестнице.
— Я должен найти Дьяну, — объяснил он, прежде чем закрыть за собой люк.
Внутри башни по лестнице сновали люди, радостно хлопавшие друг друга по плечу и улыбающиеся во весь рот. К Ричиусу потянулись руки тех, кто хотел его поздравить, но он отделывался короткими фразами, спеша отыскать жену и дочь.
Выйдя из башни, он посмотрел на другую сторону двора и увидел, как из главного здания выходят женщины и дети. Выходя на яркое солнце, они начинали моргать глазами. Дети бросались через двор к своим отцам и братьям, оборонявшим стену, а женщины садились на землю, охваченные слабостью от облегчения, что атака закончилась настолько быстро. Ричиус вглядывался в толпу, пытаясь найти взглядом Дьяну. Заметив ее, он замахал рукой, и она поспешно пошла к нему. Маленькая Шани ковыляла рядом: ее короткие ножки так и мелькали от старания не отстать. При виде Ричиуса лицо Дьяны просветлело. Она не скрывала от него, что всякий раз, спускаясь в подвалы, гадает, что ее ждет по возвращении. По крайней мере, сегодня ее страхи были недолгими.
— Я же говорил тебе! — крикнул Ричиус. Он засмеялся и пошел им навстречу. Одной рукой подняв Дьяну с земли, он поцеловал ее в щеку. — Мы их отогнали!
Дьяна недоуменно огляделась:
— Так быстро?
Ричиус подхватил Шани, поднял высоко над головой и улыбнулся ей.
— Вот и все, малышка. Сегодня тебе больше не нужно сидеть в погребе!
— Что случилось, Ричиус? — спросила Дьяна. — Я слышала только громкий удар. Они выстрелили из своего орудия?
— Выстрелили. — Ричиус махнул рукой себе за спину, где приземлился первый и единственный снаряд, прорывший во дворе глубокую канаву. — Всего один раз. А потом требюшет развалился.
Шани восторженно взвизгнула. Ричиус поставил ее на землю и взял за руку. Он повел ее и Дьяну туда, где лежал огромный валун. Вокруг него уже толпились любопытные.
— Орудие разорвало от напряжения, — попытался объяснить Ричиус. — Все дело в нагрузке и противовесах. Если их рассчитать неправильно, то...
— Но почему он отступил? — продолжала спрашивать Дьяна. — Я не понимаю.
— Его сын, Кринион, — ответил Ричиус. — Когда орудие разорвало, его, похоже, ранило. Мы видели, как Пракстин-Тар его нес. А остальные воины не стали сражаться без своего предводителя.
— Понимаю, — прошептала Дьяна, мрачнея. — Значит, они вернутся.
— Ну, теперь ты говоришь точь-в-точь как Люсилер!
— Они вернутся, Ричиус, — настаивала Дьяна. — Мы по-прежнему в опасности.
— На сегодня мы в безопасности. А о большем и просить нельзя.
Однако слова Дьяны заставили его крепче сжать пальчики Шани. Пракстин-Тар вернется. И когда он вернется, его сердце будет переполнено жаждой мести.
17
В тот вечер, после того как раненые получили помощь, а незначительные повреждения, причиненные Фалиндару, были отремонтированы, Ричиус отправился на поиски Люсилера. Он уже поужинал с Дьяной и Шани, и когда жена уложила девочку спать, Ричиус почувствовал какое-то беспокойство. Все еще возбужденный после утренней победы, он хотел обсудить дальнейшую стратегию. Теперь, когда требюшет развалился, а Кринион ранен, Пракстин-Тару придется придумывать новый способ захвата цитадели. И Ричиус подозревал, что новая попытка не заставит себя ждать.
Заглянув в обеденный зал и пройдя по наружной стене, Ричиус предположил, что Люсилер уединился — либо в своих покоях, либо в кабинете на первом этаже. Поскольку кабинет находился ближе, он сначала отправился туда — и обнаружил там Люсилера. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла и уткнувшись в одну из книг, которых в кабинете было немало. Дверь комнаты была слегка приотворена. Ричиус заглянул внутрь. Он уже было, решил, что Люсилер его не заметил, но тут триец заговорил:
— Я тебя слышу.
Ричиус открыл дверь шире.
— Чуткий слух.
— На самом деле я тебя ждал.
Лицо Люсилера по-прежнему было спрятано за книгой.
— Вот как? — Ричиус вошел в комнату, тихо закрыв за собой дверь. — Я поел с Дьяной и Шани. Ты меня искал?
— Нет. — Люсилер, наконец, опустил книгу. — Я просто подумал, что ты захочешь прийти поговорить.
Ричиус заметил, что глаза у друга покраснели. На столе стояла полупустая бутылка токки — обжигающего трийского напитка, который Ричиус так и не сумел полюбить. Рядом с бутылкой стояла чашечка.
— Люсилер, ты пьян? Триец улыбнулся.
— Может, чуть-чуть. — Он положил книгу на стол. — Ты предсказуем, как солнце, Ричиус. Каждый раз после боя с Пракстин-Таром тебе хочется все обсудить.
— По крайней мере, я не напиваюсь после каждого боя. Что с тобой, Люсилер?
Люсилер не ответил и по-прежнему не смотрел на Ричиуса. Он положил ноги на стол, не замечая, что царапает каблуками дорогое дерево. Когда-то эта крошечная комнатка принадлежала Тарну. Это был кабинет предводителя дролов, место, где он мог запереться один и погрузиться в один из многочисленных текстов из своего собрания. Пыльные манускрипты по-прежнему покрывали все стены, они плотно теснились в шкафах и неровными стопками громоздились на полу. Люсилер не следил за порядком в кабинете. Рядом с чашкой и бутылкой на столе лежали кипы бумаг, стояли пересохшие чернильницы, валялись непрочитанные письма в пожелтевших конвертах и безделушки, которые в течение последних двух лет ему дарили благодарные крестьяне Таттерака. Население Таттерака Люсилера любит. Так почему же он сам себя ненавидит?
— Я выходил на сторожевые башни и восточную стену, — сообщил Ричиус, надеясь пробудить интерес Люсилера. — Похоже, везде тихо. Никаких проблем.
— Хорошо. Ричиус нахмурился.
— А ты сам проверять не собираешься? Или ты так и будешь здесь сидеть, и жалеть себя?
Оскорбление не задело Люсилера. Он рассеянно заправил за ухо выбившуюся прядь волос и кивком указал на книгу, которую положил на стол.
— Знаешь, что это? — спросил он.
— Понятия не имею, — ответил Ричиус.
Он взял книгу и заглянул в нее. Похоже, какой-то дневник. Листая страницы, он вдруг понял, что эти записи делал Тарн, и положил книгу на стол. Хотя он довольно свободно изъяснялся по трийски, но читать на этом языке так и не научился. Тем не менее, у него не было сомнений относительно того, кто писал этот дневник.
— Его вел Тарн, — подтвердил Люсилер его предположение. — Я его читал. — Выражение его лица стало кислым. — Надеялся узнать что-то полезное.
— И узнал?
— Давай я тебе кое-что зачитаю, — предложил Люсилер. Взяв дневник, он начал перелистывать страницы. Найдя нужный отрывок, он откашлялся.
— "Мы все еще не добрались до Чандаккара, — начал он, — и страх перед ним бесконечен. Жарко, и мне кажется, будто я умираю. И здесь опасно. Ночами я их слышу. У нас нет союзников, и я никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Часто я занимаю себя мыслями о Дьяне, и мне хочется, чтобы она была здесь и меня утешала. Она хорошая женщина, и я по ней скучаю".
Услышав эти давние слова, Ричиус ощетинился. Ему неприятно было напоминание о том, что Дьяна уже была замужем — даже за таким достойным человеком, как Тарн.
— И что? — резко спросил он. — Что ты хотел мне продемонстрировать?
— Послушай дальше, — предложил Люсилер и перелистнул несколько записей. — «Фалиндар стал мне дорог, а я до этой минуты даже не замечал этого. Я не ожидал, что когда-нибудь так привяжусь к чему-то неодушевленному, но теперь это мой дом, и я должен его защищать. Я не могу допустить, чтобы он достался нарцам или был испорчен войной. Пока я дышу, я буду за него сражаться».
Люсилер медленно закрыл книгу и отодвинул ее от себя, чуть было, не столкнув со стола. Его взгляд, наконец, обратился на Ричиуса. Наступило ужасное молчание, ясно показывавшее, насколько ему худо. Ричиус взял со стола бутылку токки, изо всех сил стараясь улыбаться.
— Ты не потеряешь Фалиндар, — мягко сказал он. — Если ты из-за этого тревожишься, то перестань.
— Дом, — прошептал Люсилер. Он обвел взглядом комнату. — Перед тем как стать хозяином Фалиндара, Тарн был заключенным в его подземелье. И все же он считал его своим домом. Я провел здесь почти всю мою жизнь, Ричиус. Для меня он настоящий дом. Если я его лишусь...
— Не лишишься, — снова повторил Ричиус. — Но тебе не хватает веры Тарна, Люсилер. Тебе не следует здесь уединяться. Люди должны тебя видеть. Если ты не будешь верить в успех, они тоже не смогут.
Триец потянулся за бутылкой, налил себе чашку, но пить не стал, рассеянно перекатывая чашку между ладонями. В этот вечер Люсилера окутывала пелена самоосуждения. Он был мрачен с самого начала осады. Или, точнее, после трагических событий в Кесе. Ричиус взял из угла комнаты стул. Как и все в комнате, он был завален книгами и разными бумагами. Очистив стул, Ричиус подтащил его к столу и уселся перед Люсилером — так близко, что друг не мог не обращать на него внимания.
— Почему ты боишься? — спросил он. — Разве ты не понимаешь, что преимущество имеем мы?
Люсилер бросил на него пристальный взгляд.
— Похоже, ты один в этом уверен, Ричиус.
— Неужели? У Пракстин-Тара нет крыши над головой, запасов еды и воды. Дьявол — у него даже не осталось этой чертовой катапульты. У него есть только воины.
— Да, почти вдвое больше, чем у нас, — проворчал Люсилер. — Почему ты об этом забываешь?
Их спор снова пошел по замкнутому кругу, а Ричиус пришел сюда вовсе не за этим. Он отнял у Люсилера чашку и сказал:
— Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Ты чувствуешь себя виноватым в том, что случилось.
— Неужели? Какой ты наблюдательный.
— Но твоей вины тут нет. Люсилер рассмеялся.
— Конечно, есть! Мне следовало это предвидеть. Как дурак, я поехал в Кес и пытался договориться о мире. Я доверял Пракстин-Тару. — Он досадливо покачал головой. — Лоррис и Прис, до чего же я глуп! Я же знал, что собой представляет Пракстин-Тар! Я видел безумие в его глазах — и не обращал на это внимания. Так что прошу тебя, Ричиус: не пытайся уверить меня, будто я ни в чем не виноват. Меня моя вина устраивает. Мне с ней не одиноко.
Ричиус снова взял дневник Тарна.
— Разве сам Тарн не сказал тебе как-то, что Пракстин-Тару можно доверять? Разве он не обещал, что военачальник будет тебе верен?
— Это было давно, — парировал Люсилер, — когда Тарн был жив. И он не знал, что умрет или во что превратится Пракстин-Тар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103