– Сегодня, Гвидион, сын Кледдифа, – сказал Змейк безо всяких эмоций, – мы заканчиваем инфекционные заболевания человека и переходим к инфекциям у домашнего скота.
– У овец? – восхищенно воскликнул Гвидион.
– Да, у домашних овец в том числе. Кстати, надеюсь, вас не смутит необходимость усыпить безнадежно больное животное?
– Не смутит, – после минутного размышления сказал Гвидион. Он отметил про себя неотъемлемую способность Змейка назвать все вещи своими именами и сделать это исключительно вовремя.
– Базовое отличие этого раздела медицины от других состоит в том, – продолжал Змейк, – что в обязанности ветеринара входит не только убийство пациента в случае, если болезнь неизлечима, но и массовое уничтожение здоровых особей в зоне карантина в случае обнаружения заболевания, например, ящуром. Время на размышление в таких случаях, как правило, бывает ограничено приблизительно тремя минутами. Поэтому мне хотелось бы услышать от вас сейчас: у вас не возникнет проблем с этой частью обязанностей? Лично вы найдете в себе силы объявить в регионе карантин при несомненных признаках ящура у пациента? Вы понимаете, что это означает: оцепление района, вызов расстрельной команды… ну, и ответственность в случае ошибки.
– Да, – сказал Гвидион.
* * *
Пандора Клатч, изучив бухгалтерские книги, стала рыскать по школе в поисках писчей бумаги, чтобы выписать наиболее подозрительные статьи прихода и расхода. Раздумывая, где бы ей одолжить бумаги, она явилась в библиотеку. Там было с виду пусто и тихо. За стеной книжных шкафов разговаривали два голоса.
– Давайте, у вас же череп раскроен, придется наложить швы. Нужно промыть… – говорил первый голос. – Кто это вас так?
– Это был Теодорих Великий. Мы с ним не сошлись во взглядах на воспитание молодежи.
Пандора Клатч стала крадучись обходить шкаф, чтобы выяснить, кто это за ним разговаривает. Шкаф, однако, оказался неимоверно длинным, хитро изгибался и, когда казалось, что он сейчас кончится, делал легкий зигзаг и продолжался за поворотом.
– Ну как же так, коллега? – с мягкой укоризной сказал первый голос. – Как вы могли? Человек такого масштаба, как вы, – и вдруг затеять драку с каким-то мелким готским вождем!..
Другой голос с обидой, но очень непосредственно отвечал:
– Позвольте, но ведь он же первый начал!..
В это время из-за других шкафов послышались тихие голоса невидимых учеников Сюань-цзана, переводивших с листа:
– И вот, чтобы драконы совсем не подохли, ко двору призвали Ши-мэня, который умел ухаживать за драконами. Ши-мэнь был учеником чародея Сяо-фу, который питался цветами персика и сливы и умел, сжигая себя, вместе с дымом костра возноситься на небо. Обычно он занимался починкой сандалий на небе и починкой сандалий на рынке в Западном Чжоу. По образу жизни учителя можно судить и о том, каковы были способности ученика. Действительно, под присмотром Ши-мэня полудохлые драконы вскоре поправились и стали весело резвиться…
Сообразив, что шкаф ей не обогнуть, Пандора пошла обратно и у выхода из лабиринта шкафов как раз столкнулась с Сюань-цзаном, который предупредительно одолжил ей сорок чи прекрасной рисовой бумаги, немедленно вынув ее из рукава, и хотел одолжить еще козью кисточку. От кисточки Пандора отказалась.
…Покончив с выписками, Пандора злобным коршуном слетела во двор Западной четверти и призвала к ответу всех, кто подвернулся ей под руку. Под руку ей подвернулся не успевший сориентироваться Мерлин и неотступно находящийся при комиссии верный своему долгу Змейк. В руках у Пандоры были листы со скандальными выписками из приходно-расходных книг, которые она громогласно зачитывала в приступе недоброжелательства:
– Мэлдуну на дорожные расходы, маршрут Карфаген – Фивы – Александрия Эфесская – Стамбул – Константинополь – Стамбул! – кричала она. – Как это понимать? Джема пятнадцать бочек и сидра сорок кувшинов из яблок с Авалона!
– Авалон – это остров, – успокоительно вставил Мерлин.
– Это место ежегодной осенней практики студентов первого курса, – более адекватно среагировал Змейк.
– Туники, пеплосы, хитоны, хламиды, экзомиды, гиматии, тоги, – почему в таком количестве, у вас что здесь, каждый день карнавал?
– Это учебная форма, – сказал Змейк.
– «Почему так много»! – возмутился Мерлин. – Да вы не представляете себе, сколько этого нужно! На них же все горит!..
– И что означает строчка «клады со дна моря» в статье прихода? И как понимать слово «Нибелунги» в графе «спонсоры»?
– Нибелунги – это такая фамилия, – сказал Мерлин, сам искренне веря в то, что говорит.
– У нас хороший контакт с зарубежными партнерами, – пояснил Змейк.
– В прошлом декабре внушительная сумма… почему-то в золотых флоринах… списана как расходы на прием святого Кьярана!..
– Это наша обычная рождественская программа, – сказал Змейк.
– Не могли же мы ударить лицом в грязь! Понятно, что святому много не требуется, но он же прибыл с учениками! Нужно же было как следует накормить! Тем более рождественские колбаски… – Мерлин облизнулся.
– Почему для библиотеки закупается сено?
– Потому что в ведении библиотеки находится конюшня. Это один из библиотечных залов, – четко сказал Змейк.
– Что такое черепашня и почему туда в таком количестве уходят краски для росписи?
Пандора еще не успела по-настоящему разойтись. Она потрясала первым из своих листов, остальные же держала пока за спиной. Как раз в это время сзади к ней подошел на тонких ножках маленький каприкорн – «Древнейшие мифы человечества», – и выел у нее из рук соблазнительные листки бумаги.
– Он съел? – в злобном изумлении спросила Пандора Клатч, рассматривая оставшиеся у нее в руке клочки. – Почему здесь этот козел? – переформулировала она вопрос, спохватившись.
– Это не козел, – по инерции разъяснил Змейк. – Это учебное пособие.
* * *
– У нас небольшая проблема. Гвин-ап-Нудд будет две недели отсутствовать, и кто как не вы, коллеги, знаете, что он собирается не на курорт.
Гвин-ап-Нудд, опоясывавшийся мечом и вооружавшийся, молча помахал всем рукой в перчатке.
– Кто возьмется вместо него читать на седьмом курсе введение в замыслы Творца? Ну что вы, коллеги, – каких-то две недели почитать элементарный курс!.. Смешно даже! – всплеснул руками Мерлин. – Кто у нас может читать введение в замыслы Творца? Да практически кто угодно. Любой из нас знаком с материалом. Вот, к примеру, вы, Оуэн…
– Я?! Ни за какие коврижки! – сказал Мак Кархи.
– Если пива поднесут мне и дадут ржаного хлеба, я сложу рассказ, пожалуй, из познаний, мне известных, – доброжелательно предложил седой старичок, читавший «Мифы северных народов» на шестом курсе.
– Ну уж нет, – сказал Мерлин. – Если в вашем изложенье мы их с темой ознакомим, мы потом не оберемся неожиданных последствий.
– Я, конечно, способностями не отличаюсь, но в таком деле, кажется, мог бы предложить свою помощь, – лаконично сказал Сюань-цзан, откладывая веер, привставая и поправляя вышитый пояс.
Мерлин потряс головой.
– Как истинный почитатель Кун-цзы, кун-фу… – он на секунду задумался, – и фу-цзы, – прибавил он довольно уверенно, – я не смею и помыслить о том, чтобы утруждать нашего достопочтенного гостя хлопотами столь ничтожными, – закончил он. – К тому же основы сань-цзяо, заложенные случайно не туда, могут вытеснить из неокрепших европейских умов некоторые нужные вещи – к примеру, привычку мыться или еще что. Разбредутся еще по свету, презрев суету. Вы ведь помните притчу о священной черепахе из княжества Лу, которая… в общем, подохла? – с достоинством завершив таким образом свою речь, Мерлин огляделся.
– Как вам будет угодно, – отвечал Сюань-цзан и опустился в кресло, всем своим видом олицетворяя благожелательность и внутреннюю гармонию.
– Ну что вы, коллеги! – сказал Курои. – Это же просто смешно!..
– Смешно-то смешно, – опасливо сказал Мерлин, покосившись на него, – но нам нужно классическое изложение, а не то, что вы собираетесь предложить, коллега!.. Кончится дело тем, что я сам прочту эти две лекции, – сказал он сурово, – только, чур, потом не жаловаться, что учащиеся после бесед со мною… того… сильно продвинулись вперед по программе.
* * *
На четвертый день Пандора Клатч устроила опрос молодежи во дворе.
– Как организован ваш досуг? – обрушила она на всех сакраментальный вопрос. – Есть у вас какие-нибудь игры?
– Есть, – сказали все. – Мы играем в метаморфозы, в три эпохи, в светоч знаний…
– И кто же у вас в этом году чемпион? – сладко улыбаясь, спросила Пандора Клатч.
Все недоуменно посмотрели друг на друга.
– Что значит «чемпион»? – деловито спросил Ллевелис.
– Ну, лидер, который вырвался вперед…
– Куда вперед? – напряженно соображал Ллевелис.
– Олимпионик, – подсказал Дион Хризостом, чем рассеял мучительную сосредоточенность на лицах своих учеников. – Кто олимпионик?
– А-а, – удивились студенты. – Но в эти игры… нельзя выиграть. То есть один человек не может выиграть. И команд в них никаких не бывает.
– А где же здоровый дух соревнования, воля к победе? – недоумевала Пандора. – Как вы вырабатываете стремление к успеху? Вы же молодежь! – и, сделав несколько жирных пометок в своих бумажках, она обвела всех бодрым взглядом.
– К успеху? – робко переспросил Афарви.
– Да, да! Стремление завоевать первое место, вымпел, кубок! У вас же есть кубки? – Пандора посмотрела подозрительно.
– Да, у меня есть два кубка, – спас заходящую в тупик беседу подошедший Мерлин. – Я припас их еще со времен Круглого стола. Да, помнится, сунул как-то в карман. Невзначай. Но зачем они молодежи? Ни к чему им спиваться. Рано еще.
– Нет, мне все-таки хотелось бы знать: как выглядит школьный досуг! – стояла на своем Пандора Клатч.
– Ну, например, скоро к нам приедет знаменитый бард, Давид-ап-Гвиллим. Мы его все обожаем. Школа его специально пригласила.
– Ап-Гвиллим, вы говорите? Не слышала. Надеюсь, он поет что-то приличное? Это не один из этих нынешних размалеванных гугнивцев… скачущих под гитару?
– Ну что вы, это совершенно приличный бард пятнадцатого века, и играет он на арфе, – с жаром заверили девочки.
* * *
– Я никогда не думал, – с отвращением сказал МакКольм, прислонившись к колонне напротив статуи Зенона Элейского и скрестив на груди руки, – что над входом в академию Платона была написана такая гадость! Ну ладно бы написали: «Познай себя» или «Вытерев ноги, входи».
– А что там такое было написано? – заинтересовалась любопытная Гвенллиан.
– А вот ты иди сюда и стань рядом со мной вплотную, – предложил шотландец.
– Ты опять за свое? – вскинулась Гвенллиан.
– Ну ладно, не хочешь – не надо, – пожал плечами МакКольм. – На портике написано было: «Да не войдет сюда не знающий геометрии»! Представляешь?
– А у тебя как с геометрией? – шаловливо спросила Гвенллиан.
– Да нормально у меня с геометрией! – обиделся МакКольм.
– Но тогда они подметали там сами, без рабов, – осенило вдруг Гвенллиан. – Пол мыли и все такое.
– Ты только посмотри, – возмущался МакКольм, пытаясь поймать Гвенллиан за руку и притянуть к себе: – Приходит приличный человек, Евдокс из Книда, будущий талантливейший математик, хочет завязать знакомство. И вот он с узелком, бедный, стоит на площади перед этим портиком, возле меняльных лавок, и не знает – то ли ему входить, то ли нет. Сумерки уже, изнутри хохот, звон кубков, пьяные крики. Обглоданные кости вылетают. А он стоит и думает: то ли достаточно того, чему его научил Архит Тарентский, то ли нет. То ли тут геометрией считается планиметрия обычная, то ли геометрическая алгебра. То ли виды многогранников нужно знать, то ли формулы объемов. Вот, положил на землю узелок, руку растирает, думает. А не спустят ли с лестницы его, чужестранца, если он рискнет… Ты только подумай, сколько люди переживали из-за проклятой надписи! Ну ладно, Евдокс. Вот подошел Теэтэт и нормально к нему отнесся. Хлопнул по плечу… А так подумать: сколько еще народу так и не вошло? А может быть, человек пришел именно для того, чтобы поучиться? Почему он даже не может войти?
– Послушай, откуда ты все это взял? – серьезно спросила Гвенллиан, отлично знавшая, что Фингалл не отличается живым воображением. Она перевела взгляд с шотландца на невозмутимо стоявшего в своей нише Зенона Элейского. – Ага, тебе Зенон рассказал, да? Но как же ты его разговорил? Ведь статуи… не очень общаются.
По правде говоря, Гвенллиан ни разу раньше не слышала, чтобы кому бы то ни было удалось узнать от статуи что-нибудь дельное.
– Еще раз тебе говорю, – спокойно повторил МакКольм. – Подойди сюда и встань ко мне как можно ближе, плечом к плечу.
– Ты прямо какая-то… распутная личность, – сказала Гвенллиан, отходя подальше. – Скажи честно: как это ты разговариваешь с Зеноном?
– Да с каким Зеноном? – не понял МакКольм. – А-а, вон оно что. Тут Зенон стоит.
Он спрыгнул с цоколя колонны, подошел и положил руку Зенону на сгиб локтя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60