А может, вам поговорить с людьми, которые работали с вашим отцом? Как знать, вдруг и у него были аналогичные проблемы.
Грэйс всем корпусом подалась вперед, ожидая его реакции. Внезапно Гарри поймал себя на мысли, что почти незнакомый человек призывает его обсуждать с ним сугубо семейные проблемы.
— А вам-то какая разница?
— Мне хочется узнать, не собирался ли он сам наложить на себя руки, — ответила девушка. — Тогда моя роль в случившемся будет выглядеть совсем по-другому. Я просто не в состоянии вернуться на работу, пока не проясню все до конца. И скоро мне просто нечего будет есть...
Гарри скользнул взглядом по ее пустой тарелке.
— Меня даже в кино не тянет, хотя я горячая его поклонница. Неужели вы не способны меня понять? Вам хочется выяснить, почему все это случилось. Вот и мне тоже хочется.
Глава 10
Чрево
Кабинет Артура Брайана вполне соответствовал психическому складу его характера. Это была симметричная, опрятная, залитая мягким светом комната, резко диссонировавшая со стеклянными перегородками, люминесцентными светильниками и настольными компьютерами, заполнявшими остальные помещения третьего этажа. Мебель здесь тоже была старомодная, преимущественно довоенной поры. На стенах — мрачные картины, принадлежащие кисти безвестных художников викторианской эпохи, а почти все остальное пространство было заполнено стеллажами с книгами, самыми невероятными по тематике.
“Обзор информации по токсикологии” и “Современные исследования криптоанализа” спокойно соседствовали с “Забавными приключениями Гилберта и Салливана” и “Собранием сценариев Хэнкока”.
Стоявший в углу примитивный граммофон Дансетта крутил настолько заезженную “Илию” Мендельсона, что музыка скорее походила на собранные звукорежиссером воедино все имеющиеся в студии акустические шумы.
— Что, обязательно надо так громко? — спросил Джон Мэй, усаживаясь в зеленое кожаное кресло рядом с письменным столом Брайана. — Ведь ты даже самого себя не слышишь.
— Отнюдь, Джон, пожалуй это единственное, что удается мне особенно хорошо. Да, кстати, ты не забыл, что именно держал наш утопленник в зажатой руке, когда его вытащили из воды? Какой-то клочок бумаги, правильно?
— К сожалению, я не успел взглянуть на эту бумажку, все ушло к экспертам.
— А вот я успел, и, доложу тебе, результат весьма любопытный. Я попросил одного из наших парней заняться ею.
Сейчас заключение эксперта лежало перед ним на столе, но он, словно фокусник, перевернул его лицевой стороной вниз. Сверкнув глазами, Брайан начал медленно отворачивать край листка с заключением эксперта.
— Ну и что там оказалось? Какой-то иностранный текст?
— Сам толком не пойму. — Брайан всматривался в тянувшуюся во всю ширину листа вереницу странных, похожих на иероглифы каракулей. Это была копия тех знаков, которые они обнаружили на обрывке тонкой карточки размером примерно в три дюйма, вынутой из руки Делла. От пребывания в воде часть знаков исчезла.
— Дай-ка мне, — сказал Джон. — Я заложу в компьютер и установлю, на каком языке это написано.
— Нет, — неожиданно оживился Брайан. — К черту твои проклятые компьютеры! Я и без электронных советчиков в состоянии установить, откуда это взято. — Он раздраженно зашуршал бумагой. — Если это и в самом деле язык, то явно мертвый, не из тех, какими пользуются в наше время. Что-то вроде санскрита или урду.
— Урду никогда не считался мертвым языком, — с улыбкой заметил Мэй. Вообще-то Артура было не просто на чем-то подловить, и потому Джон с радостью воспользовался представившейся ему возможностью. — Это официальный язык Пакистана. Кстати, ты имеешь хоть какое-то представление о том, как выглядит санскритская письменность?
— Нет. Думал, что вот так примерно и выглядит.
— Понятно. — Мэй с довольным видом откинулся на спинку кресла. — И если я скажу тебе, что стоящий на моем письменном столе компьютер способен в считанные секунды установить, на каком языке сделана та или иная надпись, и тут же дать ее точный перевод, ты и в этом случае будешь относиться к современной новейшей технологии как к проклятию, которое дьявол наслал на все человечество?
— Только так.
— А знаешь, Артур, я всегда ценил тебя за твердость убеждений, — со смехом проговорил Мэй. Несколько месяцев назад Брайан положил на крышку компьютерного консоля одного из помощников Мэя портфель, в котором лежали вещественные доказательства по делу о неком убийстве. В их числе был и магнитный стеклоочиститель, силовое поле которого начисто стерло всю содержащуюся в файлах информацию. Брайан и прежде никогда не доверял компьютерам, а с тех пор и вовсе стал обходить их стороной.
— Как бы там ни было, покуда ты будешь возиться со своими гибкими дисками, я уже завершу разработку версии по поводу причины смерти Генри Делла.
— Завершишь? Ты хочешь сказать, что у Тебя появилась какая-то идея?
— Даже более того. Я уже знаю, где он находился за несколько часов до смерти и как очутился в канале.
Брайан потянулся к граммофону и остановил пластинку. Затем поднялся, двумя пальцами поправил тулью своей шляпы, надел ее и направился к двери.
— Эй, куда это ты? — попытался было остановить его Мэй.
— Хочу взглянуть на жилище этого Генри Делла. Идешь со мной?
— Только в том случае, если мы поедем на метро или на такси. Ты же знаешь; как я воспринимаю тебя за рулем.
— Чепуха, — бросил через плечо Брайан; — Просто мне нужно немного попрактиковаться. Поедем на моей машине. Обреченно пожав плечами, Мэй последовал за другом.
Пока основательно проржавевший синий “мини-моррис” Брайана, зажатый в потоке машин, тащился по Мэрилебоун-роуд со скоростью пятнадцать миль в час, за ним успела выстроиться вереница транспорта. На протяжении последних семи лет он неоднократно пытался сдать экзамен и получить водительские права, но всякий раз безуспешно. Дорожные знаки не укладывались в голове Брайана, казались бесконечно повторяющимися, тогда как вся система уличного движения, по его мнению, начисто лишала водителя возможности проявить сообразительность и способность мыслить творчески, а потому, отправляясь в очередную поездку, он пытался исправить эту порочную ситуацию. Дорожные знаки он интерпретировал весьма любопытно, и к тому же далеко не всегда предусмотренным правилами образом, а ездить предпочитал на пониженных скоростях, что позволяло ему насладиться созерцанием архитектурных красот окружающих районов. Питая отвращение к любого рода письменным инструкциям, он то и дело сбрасывал скорость, чтобы покритиковать какой-нибудь громадный рекламный щит, загораживавший прекрасные здания. Полностью игнорируя жесты и крики других водителей, он смещался по проезжей части улицы, разглагольствуя об искусстве, истории и дефиците целеустремленности у современного общества. Рассуждения на последнюю тему становились особенно доходчивыми и убедительными именно в тех случаях, когда он минут десять ехал по улице с односторонним движением, ведя машину, естественно, навстречу всему остальному транспорту.
Мэю тоже было не просто сосредоточиться, когда из кабин встречных грузовиков на них сыпались сочные фразеологические обороты, в которых по большей части выражались серьезные сомнения в законности происхождения Брайана, и прочие словесные конструкции по поводу его гипотетической родословной. В данный же момент он благодарил судьбу уже за то, что они не особенно спешили к пункту своего назначения.
— Ты смотрел карту этого района? — спросил Брайан, когда они оказались зажатыми между двумя автобусами, отчего их машина время от времени погружалась в темноту.
— Ты имеешь в виду расположение каналов? — уточнил Мэй, проверяя, достаточно ли плотно закрыты окна салона. — Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Как только я взглянул, мне сразу стало все ясно. Делл вообще не выезжал из страны, и то, что в момент гибели при нем оказался паспорт, свидетельствует только о том, что он всего лишь собирался куда-то ехать. В паспорте нет никаких виз и прочих отметок, а его фамилия не значится в списках ни одной из авиакомпаний, так что можно предположить, что идея отъезда пришла ему в голову в самый последний момент.
На перекрестке Бейкер-стрит Брайан не заметил красный сигнал светофора, в результате чего оказался в гуще ехавшего наперерез транспорта, оглушавшего его ревом своих клаксонов. Мэй закрыл глаза.
— А ведь, если задуматься, все становится более чем очевидным, — продолжал Брайан, направляя машину вперед, словно пересекая реку на пароме. — По карте военно-геодезического управления я установил, что северная часть лондонского зоопарка рассекается почти посередине каналом Риджент, после чего не поленился и сам наведался туда, чтобы увидеть все собственными глазами. Инсектарий располагается на самой вершине холма, тогда как участок, где содержатся антилопы-импалы, простирается вдоль склона, непосредственно у берега канала. Любезный смотритель павильона сообщил мне, что у них есть целый контейнер с “черными вдовами” — точнее, был, поскольку в понедельник вечером какой-то тип забрался внутрь инсектария и вдребезги разбил его. Делл и есть тот самый тип. Более того, Делл оказался искусанным пауками. Кое-как выкарабкавшись из инсектария, он перевалился через стенку, отделявшую павильон от вольера с антилопами, и покатился вниз по склону, цепляя пиджаком кусочки соломы и прочий мусор. Правда, остается загадкой, каким образом ему удалось перебраться еще и через ограду у самой воды, однако, как бы то ни было, он оказался в воде. Возможно, столь интенсивная физическая активность ускорила процесс проникновения яда в кровь. Так или иначе, он в конце концов оказался в канале.
— Но зоопарк находится примерно в миле от того места, где был обнаружен труп, а течение там не настолько сильное, чтобы отнести его на такое большое расстояние. Как же он оказался у Камденского шлюза?
— Попытайся сам ответить на этот вопрос, — сказал Брайан. — Что регулярно курсирует взад-вперед между зоопарком и шлюзом?
— Ну конечно же! — Глаза Мэя округлились, когда его коллега подал сигнал правого поворота и стал нарочито медленно сворачивать влево. — Туристическая баржа... Как бишь она называется? “Дженни Рен”?
— Точно. Трупы обычно перемещаются по воде лицом вниз. Труп Делла, скорее всего, находился на небольшой глубине, баржа зацепила его днищем и потащила за собой, отсюда, собственно, и порванные брюки. А когда баржа плыла обратно, труп отцепился. Вот и вся разгадка тайны.
— Или начало новой загадки, — пробормотал Мэй. — Что, черт возьми, он после закрытия зоопарка делал в павильоне с насекомыми?
Квартира Генри Делла находилась на третьем этаже дома, располагавшегося в жилом квартале Сент-Джонс-Вуд. В дальнем конце отделанного мрамором с позолотой вестибюля сидел привратник в униформе, который поприветствовал детективов и снабдил их запасными ключами.
— Кто-нибудь уже успел побывать здесь? — спросил Брайан, пока они поднимались на лифте. Мэй стоял, опершись спиной о стену кабины, отделанной пластиком под мрамор с золотистыми вкраплениями.
— Думаю, что нет. У его бывшей жены ключей от квартиры не было, а посторонних без письменного разрешения сержанта Лонгбрайт туда вообще не впустили бы.
— Джэнис Лонгбрайт с Боу-стрит? Очаровательная женщина. Так и представляю ее снятой на рекламном плакате “Приезжайте в Брайтси” — белозубая, с огромным надувным мячом в руках. Я слышал, она собирается прибыть к нам в Кентиштаун, чтобы возглавить работу по этому делу.
— Это я ее попросил.
Квартира Делла находилась как раз напротив лифта. Мэй вставил ключ в замочную скважину и распахнул дверь.
— Боже правый...
Дверь с грохотом захлопнулась у них за спиной, а оба детектива просто не могли поверить собственным глазам. Они стояли в узенькой прихожей, интерьер которой, судя по всему, был существенно изменен по сравнению с первоначальным видом. От краев ковра на стены наползали толстые пласты штукатурки; точно такие же закругляющиеся линии соединяли стены с потолком, в результате чего коридор напоминал темный овальный туннель. Осторожно продвигаясь по коридору к гостиной, они обнаружили, что и там в местах соединения пола и потолка со стенами, образуя гладкую параболу, наложен толстый слой штукатурки. Таким образом, комната обрела форму некого подобия громадного яйца.
Окна, расположенные в дальнем конце комнаты, тоже имели обтекаемую, овальную форму. Даже края оконных рам и те были аккуратно скруглены. Подобная странная трансформация квартиры в нечто совершенно не подходящее для человеческого обитания невольно рождала ощущение, что вы находитесь в сплетении гигантских корней какого-то экзотического растения. Более того, в комнате не было совершенно никакой мебели.
— Просто поразительно. Кажется, будто ты вдруг оказался в гигантском материнском чреве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Грэйс всем корпусом подалась вперед, ожидая его реакции. Внезапно Гарри поймал себя на мысли, что почти незнакомый человек призывает его обсуждать с ним сугубо семейные проблемы.
— А вам-то какая разница?
— Мне хочется узнать, не собирался ли он сам наложить на себя руки, — ответила девушка. — Тогда моя роль в случившемся будет выглядеть совсем по-другому. Я просто не в состоянии вернуться на работу, пока не проясню все до конца. И скоро мне просто нечего будет есть...
Гарри скользнул взглядом по ее пустой тарелке.
— Меня даже в кино не тянет, хотя я горячая его поклонница. Неужели вы не способны меня понять? Вам хочется выяснить, почему все это случилось. Вот и мне тоже хочется.
Глава 10
Чрево
Кабинет Артура Брайана вполне соответствовал психическому складу его характера. Это была симметричная, опрятная, залитая мягким светом комната, резко диссонировавшая со стеклянными перегородками, люминесцентными светильниками и настольными компьютерами, заполнявшими остальные помещения третьего этажа. Мебель здесь тоже была старомодная, преимущественно довоенной поры. На стенах — мрачные картины, принадлежащие кисти безвестных художников викторианской эпохи, а почти все остальное пространство было заполнено стеллажами с книгами, самыми невероятными по тематике.
“Обзор информации по токсикологии” и “Современные исследования криптоанализа” спокойно соседствовали с “Забавными приключениями Гилберта и Салливана” и “Собранием сценариев Хэнкока”.
Стоявший в углу примитивный граммофон Дансетта крутил настолько заезженную “Илию” Мендельсона, что музыка скорее походила на собранные звукорежиссером воедино все имеющиеся в студии акустические шумы.
— Что, обязательно надо так громко? — спросил Джон Мэй, усаживаясь в зеленое кожаное кресло рядом с письменным столом Брайана. — Ведь ты даже самого себя не слышишь.
— Отнюдь, Джон, пожалуй это единственное, что удается мне особенно хорошо. Да, кстати, ты не забыл, что именно держал наш утопленник в зажатой руке, когда его вытащили из воды? Какой-то клочок бумаги, правильно?
— К сожалению, я не успел взглянуть на эту бумажку, все ушло к экспертам.
— А вот я успел, и, доложу тебе, результат весьма любопытный. Я попросил одного из наших парней заняться ею.
Сейчас заключение эксперта лежало перед ним на столе, но он, словно фокусник, перевернул его лицевой стороной вниз. Сверкнув глазами, Брайан начал медленно отворачивать край листка с заключением эксперта.
— Ну и что там оказалось? Какой-то иностранный текст?
— Сам толком не пойму. — Брайан всматривался в тянувшуюся во всю ширину листа вереницу странных, похожих на иероглифы каракулей. Это была копия тех знаков, которые они обнаружили на обрывке тонкой карточки размером примерно в три дюйма, вынутой из руки Делла. От пребывания в воде часть знаков исчезла.
— Дай-ка мне, — сказал Джон. — Я заложу в компьютер и установлю, на каком языке это написано.
— Нет, — неожиданно оживился Брайан. — К черту твои проклятые компьютеры! Я и без электронных советчиков в состоянии установить, откуда это взято. — Он раздраженно зашуршал бумагой. — Если это и в самом деле язык, то явно мертвый, не из тех, какими пользуются в наше время. Что-то вроде санскрита или урду.
— Урду никогда не считался мертвым языком, — с улыбкой заметил Мэй. Вообще-то Артура было не просто на чем-то подловить, и потому Джон с радостью воспользовался представившейся ему возможностью. — Это официальный язык Пакистана. Кстати, ты имеешь хоть какое-то представление о том, как выглядит санскритская письменность?
— Нет. Думал, что вот так примерно и выглядит.
— Понятно. — Мэй с довольным видом откинулся на спинку кресла. — И если я скажу тебе, что стоящий на моем письменном столе компьютер способен в считанные секунды установить, на каком языке сделана та или иная надпись, и тут же дать ее точный перевод, ты и в этом случае будешь относиться к современной новейшей технологии как к проклятию, которое дьявол наслал на все человечество?
— Только так.
— А знаешь, Артур, я всегда ценил тебя за твердость убеждений, — со смехом проговорил Мэй. Несколько месяцев назад Брайан положил на крышку компьютерного консоля одного из помощников Мэя портфель, в котором лежали вещественные доказательства по делу о неком убийстве. В их числе был и магнитный стеклоочиститель, силовое поле которого начисто стерло всю содержащуюся в файлах информацию. Брайан и прежде никогда не доверял компьютерам, а с тех пор и вовсе стал обходить их стороной.
— Как бы там ни было, покуда ты будешь возиться со своими гибкими дисками, я уже завершу разработку версии по поводу причины смерти Генри Делла.
— Завершишь? Ты хочешь сказать, что у Тебя появилась какая-то идея?
— Даже более того. Я уже знаю, где он находился за несколько часов до смерти и как очутился в канале.
Брайан потянулся к граммофону и остановил пластинку. Затем поднялся, двумя пальцами поправил тулью своей шляпы, надел ее и направился к двери.
— Эй, куда это ты? — попытался было остановить его Мэй.
— Хочу взглянуть на жилище этого Генри Делла. Идешь со мной?
— Только в том случае, если мы поедем на метро или на такси. Ты же знаешь; как я воспринимаю тебя за рулем.
— Чепуха, — бросил через плечо Брайан; — Просто мне нужно немного попрактиковаться. Поедем на моей машине. Обреченно пожав плечами, Мэй последовал за другом.
Пока основательно проржавевший синий “мини-моррис” Брайана, зажатый в потоке машин, тащился по Мэрилебоун-роуд со скоростью пятнадцать миль в час, за ним успела выстроиться вереница транспорта. На протяжении последних семи лет он неоднократно пытался сдать экзамен и получить водительские права, но всякий раз безуспешно. Дорожные знаки не укладывались в голове Брайана, казались бесконечно повторяющимися, тогда как вся система уличного движения, по его мнению, начисто лишала водителя возможности проявить сообразительность и способность мыслить творчески, а потому, отправляясь в очередную поездку, он пытался исправить эту порочную ситуацию. Дорожные знаки он интерпретировал весьма любопытно, и к тому же далеко не всегда предусмотренным правилами образом, а ездить предпочитал на пониженных скоростях, что позволяло ему насладиться созерцанием архитектурных красот окружающих районов. Питая отвращение к любого рода письменным инструкциям, он то и дело сбрасывал скорость, чтобы покритиковать какой-нибудь громадный рекламный щит, загораживавший прекрасные здания. Полностью игнорируя жесты и крики других водителей, он смещался по проезжей части улицы, разглагольствуя об искусстве, истории и дефиците целеустремленности у современного общества. Рассуждения на последнюю тему становились особенно доходчивыми и убедительными именно в тех случаях, когда он минут десять ехал по улице с односторонним движением, ведя машину, естественно, навстречу всему остальному транспорту.
Мэю тоже было не просто сосредоточиться, когда из кабин встречных грузовиков на них сыпались сочные фразеологические обороты, в которых по большей части выражались серьезные сомнения в законности происхождения Брайана, и прочие словесные конструкции по поводу его гипотетической родословной. В данный же момент он благодарил судьбу уже за то, что они не особенно спешили к пункту своего назначения.
— Ты смотрел карту этого района? — спросил Брайан, когда они оказались зажатыми между двумя автобусами, отчего их машина время от времени погружалась в темноту.
— Ты имеешь в виду расположение каналов? — уточнил Мэй, проверяя, достаточно ли плотно закрыты окна салона. — Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Как только я взглянул, мне сразу стало все ясно. Делл вообще не выезжал из страны, и то, что в момент гибели при нем оказался паспорт, свидетельствует только о том, что он всего лишь собирался куда-то ехать. В паспорте нет никаких виз и прочих отметок, а его фамилия не значится в списках ни одной из авиакомпаний, так что можно предположить, что идея отъезда пришла ему в голову в самый последний момент.
На перекрестке Бейкер-стрит Брайан не заметил красный сигнал светофора, в результате чего оказался в гуще ехавшего наперерез транспорта, оглушавшего его ревом своих клаксонов. Мэй закрыл глаза.
— А ведь, если задуматься, все становится более чем очевидным, — продолжал Брайан, направляя машину вперед, словно пересекая реку на пароме. — По карте военно-геодезического управления я установил, что северная часть лондонского зоопарка рассекается почти посередине каналом Риджент, после чего не поленился и сам наведался туда, чтобы увидеть все собственными глазами. Инсектарий располагается на самой вершине холма, тогда как участок, где содержатся антилопы-импалы, простирается вдоль склона, непосредственно у берега канала. Любезный смотритель павильона сообщил мне, что у них есть целый контейнер с “черными вдовами” — точнее, был, поскольку в понедельник вечером какой-то тип забрался внутрь инсектария и вдребезги разбил его. Делл и есть тот самый тип. Более того, Делл оказался искусанным пауками. Кое-как выкарабкавшись из инсектария, он перевалился через стенку, отделявшую павильон от вольера с антилопами, и покатился вниз по склону, цепляя пиджаком кусочки соломы и прочий мусор. Правда, остается загадкой, каким образом ему удалось перебраться еще и через ограду у самой воды, однако, как бы то ни было, он оказался в воде. Возможно, столь интенсивная физическая активность ускорила процесс проникновения яда в кровь. Так или иначе, он в конце концов оказался в канале.
— Но зоопарк находится примерно в миле от того места, где был обнаружен труп, а течение там не настолько сильное, чтобы отнести его на такое большое расстояние. Как же он оказался у Камденского шлюза?
— Попытайся сам ответить на этот вопрос, — сказал Брайан. — Что регулярно курсирует взад-вперед между зоопарком и шлюзом?
— Ну конечно же! — Глаза Мэя округлились, когда его коллега подал сигнал правого поворота и стал нарочито медленно сворачивать влево. — Туристическая баржа... Как бишь она называется? “Дженни Рен”?
— Точно. Трупы обычно перемещаются по воде лицом вниз. Труп Делла, скорее всего, находился на небольшой глубине, баржа зацепила его днищем и потащила за собой, отсюда, собственно, и порванные брюки. А когда баржа плыла обратно, труп отцепился. Вот и вся разгадка тайны.
— Или начало новой загадки, — пробормотал Мэй. — Что, черт возьми, он после закрытия зоопарка делал в павильоне с насекомыми?
Квартира Генри Делла находилась на третьем этаже дома, располагавшегося в жилом квартале Сент-Джонс-Вуд. В дальнем конце отделанного мрамором с позолотой вестибюля сидел привратник в униформе, который поприветствовал детективов и снабдил их запасными ключами.
— Кто-нибудь уже успел побывать здесь? — спросил Брайан, пока они поднимались на лифте. Мэй стоял, опершись спиной о стену кабины, отделанной пластиком под мрамор с золотистыми вкраплениями.
— Думаю, что нет. У его бывшей жены ключей от квартиры не было, а посторонних без письменного разрешения сержанта Лонгбрайт туда вообще не впустили бы.
— Джэнис Лонгбрайт с Боу-стрит? Очаровательная женщина. Так и представляю ее снятой на рекламном плакате “Приезжайте в Брайтси” — белозубая, с огромным надувным мячом в руках. Я слышал, она собирается прибыть к нам в Кентиштаун, чтобы возглавить работу по этому делу.
— Это я ее попросил.
Квартира Делла находилась как раз напротив лифта. Мэй вставил ключ в замочную скважину и распахнул дверь.
— Боже правый...
Дверь с грохотом захлопнулась у них за спиной, а оба детектива просто не могли поверить собственным глазам. Они стояли в узенькой прихожей, интерьер которой, судя по всему, был существенно изменен по сравнению с первоначальным видом. От краев ковра на стены наползали толстые пласты штукатурки; точно такие же закругляющиеся линии соединяли стены с потолком, в результате чего коридор напоминал темный овальный туннель. Осторожно продвигаясь по коридору к гостиной, они обнаружили, что и там в местах соединения пола и потолка со стенами, образуя гладкую параболу, наложен толстый слой штукатурки. Таким образом, комната обрела форму некого подобия громадного яйца.
Окна, расположенные в дальнем конце комнаты, тоже имели обтекаемую, овальную форму. Даже края оконных рам и те были аккуратно скруглены. Подобная странная трансформация квартиры в нечто совершенно не подходящее для человеческого обитания невольно рождала ощущение, что вы находитесь в сплетении гигантских корней какого-то экзотического растения. Более того, в комнате не было совершенно никакой мебели.
— Просто поразительно. Кажется, будто ты вдруг оказался в гигантском материнском чреве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61