– Не надо со мной вертеть хвостом, Мэл. У меня сейчас на это нет ни времени, ни терпения. Мне надо знать, что держит в рукаве Панглосс. – Она вытащила из кармана доставленное Палмером письмо и по столу толкнула его к Мэлу.
Тот постучал по бумаге неестественно длинным ногтем и хмыкнул.
– Легче легкого. А что я с этого буду иметь?
Соня вытащила черный керамический сосуд вроде коробочки для мази и дала его демону рассмотреть.
– Получила на той неделе из Катманду. Размолотый череп человека, который убил шесть тибетских святых, потом растерзал и изнасиловал трех миссионеров. Нормальный товар, чистейший – сам можешь убедиться.
В кошачьих глазах Мэла будто огонек вспыхнул. Пальцы нервно забарабанили по столу.
– Дай-ка попробовать.
Соня аккуратно отвернула крышку и положила в протянутую ладонь Мэла щепотку тонкого желтоватого порошка. Демон послюнил палец, сунул его в порошок и потом себе в рот.
– Ну? Какой вердикт?
Мэл одобрительно кивнул:
– Уау! Мама, купи мне такого!
– Договорились?
– Вполне.
Соня подвинула баночку к Мальфеису. Демон тут же вынул откуда-то позолоченное бритвенное лезвие и плоский кусок вулканического стекла и отвесил себе щедрую порцию раздробленного черепа. Не замечая ничего вокруг, он наклонился к столу и втянул дорожку обеими ноздрями, пыхтя носом, как идущая по следу гончая. Закончив, он резко выпрямился, надувая щеки и встряхиваясь, как запаленный жеребец. Глаза у него стали слишком большими, зрачки – неестественно щелеобразными, но в остальном он был вполне похож на человека.
– Ну, блин! Истинная, настоящая дурь! – Он усмехнулся полной пастью акульих зубов.
– Рада, что тебе понравилась. А теперь насчет Панглосса...
– Без проблем! – Мэл взял письмо и постучал его краем себя между бровями. Глаза закатились под лоб, показав зеленоватые белки. Странное рычание, низкое, как basso profundo, вырвалось из узкой безволосой груди, но вроде бы никто не заметил. Через пару секунд Мэл пришел в себя, и глаза его вернулись на место, как картинки в игровом автомате.
– Здесь мало информации о Панглоссе, если не считать его недавней попытки с тобой связаться. Но это на поверхности. А зато есть что-то, связанное с Морганом.
– Да? И ты можешь это выяснить?
– Извини, тут нужен допуск Первой Иерархии. У меня нет необходимых полномочий, чтобы получить для тебя эту информацию – в деталях по крайней мере. Одно могу сказать: что бы там ни делал Морган, это бурно обсуждают в Первой и Второй Иерархии. Одобряют там его действия или нет – сказать невозможно.
– А разве у тебя там нет связей? Я думала, у тебя дядя – Второй Иерарх.
– Дядя Ойе, что ли? Да, но он не самая крупная шестеренка в этой коробке. Он же, знаешь, занимается тем, что соблазняет людей нарушать обеты бедности – можешь себе представить? Его звезда стала закатываться с самой Реформации. Честно говоря, почти все Вторые Иерархи уже лишний народ – изначально их породили, чтобы искушать святых в средние века. И все равно прямое обращение к любому из них обходится в кровавую жертву. Не меньше трех кварт крови. Жаль, что не могу тебе ничем больше помочь, но правила есть правила.
~~
Палмер сердито глядел то на хайбол у себя в руке, то на Соню, которая все еще разговаривала с этим юным панком с забавными глазами. Черная Мадонна глядела на Палмера, нависая над полупустыми бутылками. Черный Младенец Иисус был похож на куклу, вывалянную кем-то в угольном погребе. Поднятые пухлые ручки кончались беспомощными кулачками, поскольку пальцы давно стерлись.
– Эй, мистер, ищете кого-нибудь?
Это сказала проститутка у конца стойки, та самая, которую Палмер заметил при входе в бар. Он покачал головой, не отрывая глаза от стакана.
– Спасибо, но извините. Не надо.
– Уверен, что никого не ищешь?
Что-то в этом голосе заставило его поднять глаза. Увиденного было достаточно, чтобы он зашатался на краю обрыва.
Безумие раскрывало пасть как удав, готовый поглотить его целиком, с сигаретами «Шерман» и читательским билетом публичной библиотеки. Достаточно лишь отпустить стойку, и безумие засосет его, и никогда никто больше не увидит и не услышит Палмера.
Женщиной у конца стойки была Лоли. И сейчас Палмер знал, что видит ее не во сне. Соблазнительно улыбаясь, она двигалась к нему. Слышался запах джина и чего-то еще, что Палмер узнал, но не мог назвать. Пальцы Лоли были сухи и холодны на его обнаженной коже, но Палмер даже не вздрогнул – куда там! От ее прикосновения возникла эрекция, такая сильная, что даже больно стало, и слезы показались в углах глаз.
– Как я ждала такого мужчину, как ты! – прошептала она ему на ухо. – Как долго ждала!
Палмер хотел крикнуть, но рот запечатало изнутри. Половой орган подрагивал, будто на корень его наложили жгут из рояльной струны и медленно стягивали, прекратив циркуляцию.
– Пойдем, малыш. Есть у меня местечко, где мы будем одни. – Лоли продела руку под руку Палмера, отрывая его от стойки. Она была на голову ниже его, но сильна. Слишком сильна. – А когда мы будем одни, я тебя затрахаю до смерти!
И она рассмеялась, будто подшутила не просто так, а именно над Палмером.
Он не хотел идти с ней, но его будто тянули проволокой, привязанной к концу члена. Каждый раз, когда он пытался сопротивляться, невидимый жгут стягивался сильнее. Они уже почти дошли до двери, как на правом локте Палмер ощутил столь же сильную руку другой женщины.
– Он мой, сука ты адская обдолбанная!
Соня дернула Палмера к себе, но суккуб крепко держал за левую руку. Дьявольская шлюха шипела, как кошка, вцепившись ногтями в Палмера. Он попытался закричать, но рот по-прежнему был залеплен.
Ему представилось, как его разрывают пополам, словно куриную дужку, суккуб и вампирша. И тут Соня выхватила пружинный нож и почти отделила руку фальшивой Лоли у самого запястья. На миг сбитая с толку таким развитием событий, Лоли ослабила хватку, и Соня смогла выхватить у нее Палмера. Как только прервался физический контакт с суккубом, переполненный орган Палмера резко опал. Впервые в жизни он испытал радость от исчезновения эрекции.
Палмер вытаращил глаза, увидев, как Лоли берет свою отрезанную руку и пытается ее приставить. К его удивлению, побег принялся.
– Лоли?.. – Впервые за все это время он смог выдавить из себя слово.
– Это не Лоли, Палмер. Возьми меня за руку и увидь, что вижу я.
Палмер не успел и слова сказать, как Соня взяла его за руку и сжала.
У твари, которая его заворожила и пыталась похитить, было три пары болтающихся сисек, длинные и волосатые руки обезьяны, кривые ноги и шестидюймовый кожистый клитор, болтающийся между ляжками. Из покатого лба торчали рожки. Суккуб зашипел, безгубый рот разинулся, как пасть пираньи. Он шагнул вперед, вызывающе рыча, собираясь дать бой этой чужачке с зеркальными глазами, что посмела украсть у него ужин.
– Йамара!
Голос был силен, как гром, и глубок, будто со дна колодца. Суккуб съежился, автоматически приняв позу подчинения.
Палмер обернулся. Пацан, которого звали Мальфеис, вышел из кабины. Но это уже не был пацан. Демон громоздился выше шести футов, хотя изгиб спины заставлял его сутулиться. Он был покрыт жесткой кирпичного цвета шерстью, как орангутанг, – всюду, кроме двузубого пениса. Морда у него была свинообразная, даже с изогнутыми кабаньими бивнями. На ногах – копыта.
Отпихнув плечом Соню и Палмера, Мальфеис быстро заговорил на языке, состоящем в основном из визга и хрюканья. Протянув лапу Йамаре за спину, он схватил суккуба за хвост и сильно вывернул. Йамара, заверещав, попыталась вырваться. Размахнувшись, Мальфеис запустил визжащего суккуба на улицу через дверь. А когда он повернулся, это снова был скейт-панк.
– Извини, что так вышло. Новенькая. Дальняя родственница, понимаешь. Я одной своей сестре обещал, что пристрою ее к делу, но сама видишь – без толку.
6
Палмер ерзал в кресле, тщетно пытаясь избавиться от желания курить.
Рейс продолжался менее шести часов, а потому, согласно правилам, курить в полете не разрешалось. Пачка «Шерман» взывала из внутреннего кармана пиджака, прижимаясь к сердцу, как фотография любимой.
Рядом сидела Соня Блу, в тех же зеркальных наглазниках, и небрежно проглядывала журнал. Спутница Палмера была вампиршей современной: никаких ящиков с натуральной землей. Она предпочитала салон первого класса.
– Прибываем в аэропорт через два часа. Панглосс сказал, что пришлет за нами машину. И у меня нет оснований ему не верить, – сказала Соня, не поднимая глаз от статьи о лучшем семейном отпуске во Флориде.
Палмер кивнул, ничего не сказав. Лично он считал Сонино решение встретиться с Панглоссом равносильным самоубийству. Сначала он думал, что она заставила его согласиться хитрым ментальным воздействием, так же как сотрудников службы безопасности в аэропорту. Тех, которые потребовали от нее отдать пружинный нож.
– Простите, какой нож? – спросила она, держа прямо перед ними этот нож со сложным орнаментом на рукояти. И голос ее был ровен, без малейшей примеси дрожи страха.
– Извините, мэм. Это мы ошиблись. Приятного вам полета, – сказали оба сотрудника в унисон, разве что волосы на себе не вырывая от раскаяния.
Палмеру хотелось бы верить, что его решение влезть во все это было вызвано внешними силами, что ничего не зависело от его мнения, но это была бы ложь. Нравится ему это или нет, а Соня ему нужна.
Недовольно заметив, куда завели его размышления, Палмер глянул на ночное небо за окном – и тут же об этом пожалел.
На крыле самолета сидели они.
Сначала он их принял за детей, хотя понятия не имел, что могут делать ребятишки на алюминиевой шкуре «DC-10» на высоте пятидесяти тысяч футов. Но тут одна из хрупких фигурок встала, расправив кожистые крылья, прыгнула в поток из сопла и улетела вверх.
Нет, не дети. По крайней мере не человеческие дети.
По крылу ползали не меньше шести штук этих серовато-белых созданий, и руки у них были вдвое длиннее тел. Черепа вытянутые, как пуля, тела без волос. Пока Палмер смотрел, как они ползут по крылу, прижимаясь животами к дрожащей шкуре самолета, они один за другим бросались в ветер. Как дети, по очереди прыгающие с тарзанки.
Одно из крылатых созданий поймало сопутствующий вихрь и прилипло к борту самолета возле окна Палмера. Он скривился, ожидая услышать мясистый удар, но не было ни звука, и никто ничего не заметил, даже Соня. Тварь отцепилась от фюзеляжа, глядя на Палмера через окно.
Глаза были огромные, лишенные век, цвета испорченного масла, и плавали они над трубкой хобота, свисающего из середины лица. Длинный червеобразный язык вылетел из пасти, пробуя усиленный плексиглас, отделявший создание от Палмера. Убедившись, что его не пробить, тварь снова залезла на крыло.
Палмер ощутил сбегающий по лбу холодный пот. Он дернул Соню за рукав, показав на окно.
– У меня что, глюки?
Соня оторвалась от журнала и наклонилась посмотреть в темноту за окном.
– Да нет, не волнуйся. Это на самом деле.
– Ничего себе! – Дрожащими пальцами Палмер задвинул пластиковую штору. – Только этого мне и не хватало.
Соня пожала плечами:
– Обыкновенные африты, ничего особенного. И ничего страшного. Такой вид духов стихии. Любят прокатиться на самолетах. Они безвредны, если только пара воюющих племен не заспорит, кому кататься первому. Немногие люди, которые их видели – или имели несчастье оказаться в спорном самолете, – обычно их принимали за гремлинов.
Палмер мучительно хотел закурить. Куда легче было бы себя убедить, что все это – кусок богатого и разнообразного карнавала жизни, если бы можно было успокоить пляшущие нервы хорошей затяжкой.
Соня глядела на него из-за непроницаемых стекол. Потом наклонилась и положила руку ему на руку.
– Послушай, я понимаю, каково тебе сейчас. Только поверь мне: ты привыкнешь. Помню, как я в первый раз начала «видеть глюки». Решила тогда, что у меня крыша едет! А со мной никого не было, кто бы мне объяснил, в чем дело, – поначалу не было. И я никак не могла понять, то ли я вижу все наяву, то ли у меня галлюцинации. И ты за этим проследи тоже. В смысле – не будешь ли ты видеть того, чего на самом деле нет. Это человеческий мозг выставляет такой защитный механизм, чтобы себя прикрыть. Почти все настоящие псионики кончают в дурдоме. Только двум процентам действующих сенситивов удается не попасть в пробковые стены.
Палмер не мог оторвать глаз от ее руки, лежащей поверх его собственной. Впервые она до него дотронулась – если не считать того раза, когда она его, околдованного, вытащила из лап суккуба, да еще случайного прикосновения позавчера. Палмер ожидал, что кожа Сони окажется на ощупь холодной и жесткой, но это было не так. На самом деле что-то приятное таилось в этом касании. И вдруг рот заполнился вкусом крови Джимми Эйхорна.
Вырвав руку, он неуклюже встал, пытаясь преодолеть спазм в горле.
– Да, понял. Ты меня извини. Мне надо в сортир на минутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32