Морган подобрал нож для бумаг, который обронил Фелл, повертел в ловких пальцах. Провел большим пальцем вдоль лезвия, глядя, как закипает пеной кровь, подобно черноватой воде. Порез зажил быстрее, чем густая вонючая жидкость успела заляпать ковер.
– Дай мне руку.
Команда прозвучала спокойно, почти ласково. Фелл стиснул зубы и попытался не дать правой руке развернуться. Мышцы стонали, как гнилые причальные канаты, но воля лорда вампиров была непреодолима.
Положив нож на судорожно дрожащую ладонь юноши, Морган обернул его пальцы вокруг рукояти.
– Ты знаешь, что делать.
Морган встал, не сводя глаз с распростертого на ковре Фелла.
Фелл еще сильнее скрипнул зубами, не обращая внимания на кровь, наполнившую рот, когда клыки разорвали нижнюю губу. Он пытался отвернуть голову от медленно приближавшегося острия, но бесполезно. Тело его не слушалось. Он приказал левой руке вцепиться в правую, выбить нож из ладони, но левая не двинулась. Он закричал, но из судорожно стиснутого горла донесся только собачий скулеж.
Когда острие ножа проткнуло правый глаз, как перезрелую виноградину, Фелл смог издать короткий приглушенный крик боли. Тут, к его ужасу, левая рука поднялась, будто по собственной воле, и перехватила у правой обсидиановый нож. Она оказалось быстрее правой и выколола оставшийся глаз в секунды.
Темнота была полной, а боль – такая, какой Фелл не знал никогда в жизни. Потом он ощутил, как лезвие начинает двигаться взад-вперед у шеи. Он все еще старался крикнуть и тогда, когда перерезал себе гортань.
Аниз, я не спас тебя. Соня, я тебе не помог. Лит, и для тебя я ничего не сделал. Простите меня. Простите...
– Что такое? Ребенок жив?
В предсмертной муке Фелл забыл, что Морган владеет его разумом так же, как и телом.
Вампир сел верхом на тело умирающего, выбив нож из его руки. Потом схватил Фелла за рубашку, встряхнул осторожно, чтобы голова случайно не отвалилась.
– Значит, это был обман? Ребенок не погиб? Он жив и где-то спрятан! Говори, производитель! Говори!
Фелл открыл рот, но оттуда вышел только большой черный пузырь крови. Голова склонилась набок под острым углом – спинной мозг был почти перерезан. Морган шарил в его умирающем мозгу, выискивая все, что известно было о Лит. Для ослепшего и полупарализованного Фелла это было как находиться в темном доме с бешеным голодным зверем.
– Скажи мне, производитель, где ребенок, и я убью тебя быстро.
Фелл поднял правую руку, сомкнув пальцы на длинных светлых волосах. Он облажался по-крупному и сейчас расплачивается за свое фраерство. Как последний дурак, влетел с размаху в расставленную западню. Почуял себя сверхчеловеком и сорвиголовой. Да, он умирает, но будь он дважды проклят, если выдаст этому монстру собственную дочь. Однако Морган сильнее – и физически, и ментально, – и он привык получать, что хочет.
– Говори, производитель!
Фелл хотел сказать «пошел ты...», но горло было перерезано. Все, что он смог сделать, – захватить горсть собственных волос и последний раз как следует дернуть.
Голова Фелла свалилась на измазанный персидский ковер. Морган взвыл, выпустил тело и несколько раз озлобленно пнул его ногой. Хруст ребер почти не унял его злость. Несносная Муха нервно наблюдал за хозяином.
– Послать за Хауэллом этого чертова пиротика! Выруби ему телевизор, шнур из розетки выдерни и объясни, что не будет ни «Острова Гилигана», ни «Специального отряда», пока он не притащит ко мне доктора! Когда я закончу, он может взять себе тело как вместилище.
– Будет сделано, милорд. А дикарка?
– Это работа для меня.
~~
Соня села, потирая затылок. Пальцы стали липкими от крови. Соня хмыкнула, вытирая руку о жакет. Пацан оказался сильнее, чем она думала.
Она встала, тяжело облокотившись на перила. Под веками вспыхивали букеты черно-синего фейерверка. Будь она человеком, это падение ее бы убило. Да и так кровоизлияние в мозг было почти несомненным. Но это подождет. Сначала надо найти Фелла. Проверить, что ничего с ним не случилось. И чего этому дураку взбрело в голову так вот сбежать?
– Фелл! – Голос прозвучал слабо, как старушечий. – Фелл, где ты?
В ответ послышались шаги на верхней площадке.
– Фелл, это ты? Ты цел?
Фелл вышел на свет тяжелой неверной походкой.
Соня замотала головой, будто не желая верить тому, что она увидела.
Одежда Фелла была черна от крови, словно его окатили пятигалонной банкой краски. Труп поднял окоченевшую правую руку, показывая голову Фелла, висящую на длинных желтых волосах. Глаза выколоты, нос отрезан.
Мертвые пальцы разжались, и тело обмякло, свалившись на площадку лестницы. Голова запрыгала и покатилась вниз, глядя на Соню кровавыми орбитами.
Горе было так глубоко и мучительно, что Соня онемела. Снова одна. После стольких лет одиночества она нашла наконец двоих, с кем можно было разделить жизнь и знание, и обоих вырвали у нее из рук в один день. Так нечестно.
Из темноты второго этажа раздался смешок.
Соня знала этот звук. Последний раз она слышала его в Лондоне, больше двадцати лет назад.
– Я иду за тобой, гад! – шепнула она про себя, и пальцы сомкнулись в кармане на рукояти ножа. – И я заставлю тебя заплатить.
~~
Она идет. И руки мои трясутся от предвкушения. Аура движется перед ней, освещая ей путь, как свет гнилушки. Это я создал такое великолепное творение? Случайно преуспел там, где тщательно продуманные планы так страшно провалились? Это захватывающе... и унизительно.
Я должен ее уничтожить. Само ее существование – угроза моему. И все же я ничего не могу сделать, я стою, благоговея перед ней – преклоняясь перед ней.
Она идет. И руки у меня начинают гореть, когда я думаю о ее крови.
Палмер прижал руку ко лбу, закрыв глаза от тех тварей, что вплывали и выплывали из поля зрения. Они напоминали многоножек, только прозрачных, и плавали в воздухе. Если Хауэлл тоже их видел, то они скорее были ему безразличны. Он слишком увлекся шприцем, выгоняя оттуда воздух, чтобы беспокоиться об адских тварях из других измерений, плавающих под потолком.
– Послушайте, док! Если вас так волнует уход от Моргана, то Соня наверняка вам с удовольствием в этом поможет...
– Дорогой мой мистер Палмер, – вздохнул ученый, прижимая кожу на сгибе локтя средним и указательным пальцем, чтобы выделить вену. – Более пяти лет я провел во власти одного вампира. Что заставляет вас думать, будто я сам пойду в лапы другого?
– Соня не такая, как Морган.
– А ядовитая ящерица гила не такая, как гремучая змея. – Хауэлл ловко всадил иглу в руку.
От этого зрелища Палмеру захотелось закурить. Он вздрогнул и отвел глаза.
Хауэлл криво улыбнулся:
– Не стесняйтесь, отворачивайтесь. Мне все равно. Тычок в вену – это зрелище, которое даже для наркоманов не слишком привлекательно. А вы могли бы прямо сейчас на меня наброситься. Почему вы этого не делаете?
Палмер пожал плечами:
– Не знаю, – ответил он. И это была правда.
Хауэлл быстро снял жгут и несколько раз согнул и разогнул руку. Потом повернулся к Палмеру. Зрачки его расширялись от хлынувшего в кровь героина. Палмер вдруг сообразил что, вопреки своей внешности, Хауэлл всего лишь на пару лет старше его самого.
Доктор вытащил из кармана «люгер». Палмер напрягся. Этот тип – псих, и будто этого мало, он еще и законченный наркоман. Что ему взбредет в голову, никто не знает.
– Я не горжусь тем, что делал на службе у Моргана, но сейчас поздно притворяться, будто я этим не занимался или что у меня не было выбора. Я должен признать, что эта работа интересовала меня больше всего, что я делал для частного бизнеса.
Хауэлл протянул Палмеру пистолет рукояткой вперед. Детектив буркнул какие-то слова благодарности и быстро спрятал оружие в кобуру.
– Я давно выкопал себе могилу, мистер Палмер. Я покойник, вопрос лишь в том, когда у меня перестанет биться сердце. Не думаю, что придется ждать слишком долго. Я даже буду удивлен, если доживу до рассвета. Но вас я хочу предупредить: не надо верить вашей союзнице только потому, что она – женщина. У них самки еще хуже самцов.
– Соня не такая. Не такая, как другие.
Он сам досадливо поморщился от своей фразы. Это звучало глупо, будто человек не хочет расставаться с иллюзиями, но он говорил правду. Только как объяснить ее человеку вроде Хауэлла?
– Вы ее любите.
Совершенно ровно прозвучал голос ученого, без интонаций, напоминая столь же безжизненное произношение Чаза.
– Да. Я ее люблю.
Палмер сам удивился, что признал это вслух.
– Они всегда любят своих хозяев. Вот почему они так преданны... – Хауэлл замолчал, потянул носом воздух. – Это мне кажется, или действительно пахнет жареным мясом?
21
Кровавый след привел в библиотеку, где ждал ее Морган. Она ощущала его, как один сиамский близнец ощущает настроение и здоровье другого. Это была мерзкая, нежеланная близость, и Соню потянуло на рвоту.
– Дитя мое. - Дверь библиотеки отворилась сама собой, и странный мерцающий свет окраски зрелого кровоподтека выплеснулся в холл. – Выйди вперед, дитя, чтобы я на тебя посмотрел.
Знакомый голос, хотя и без того акцента британского высшего света, что звучал в нем в тот первый раз, в 1969 году.
Она неуверенно шагнула в лилово-черный свет, как можно сильнее закрывшись от пения сирен личности Моргана.
Вампир стоял перед огромным камином, одетый в сшитый на заказ смокинг. Волосы его были собраны в хвост и перевязаны черным бархатным шнуром. Улыбка его сверкала, и он смотрел на Соню поверх летных очков.
В голове Сони прошипел голос Другой:
Не клюй на показуху, ты уже не шестнадцатилетняя дебютантка! Загляни глубже иллюзии, смотри на то, какой он на самом деле!
Изображение в глазах Сони мелькнуло – она сменила спектр, и фигура Моргана поплыла и скрутилась, как кусочек целлофана, поднесенного слишком близко к горячей лампе. Кожа потеряла загар солнцепоклонника и стала похожа на гриб, смазанный салом. Ногти стали кривыми и длинными, как у китайского мандарина, лицо распухло от газов клеточного разложения. Запах напомнил Соне дохлую мышь, которую она когда-то нашла в старом диване. Сама мысль, что это гнилое чудовище совало в нее свой омерзительный конец, взметнула волну тошноты – даже теперь, через двадцать лет.
Другая считала, что было бы неплохо вырвать Моргану глаза и сыграть его головой в кегли вместо шара. Соня соглашалась, но продолжала сражаться с кипящей внутри злостью. Она ненавидела осклабившегося монстра, который насиловал и пытал ее столько лет назад – она даже культивировала в себе эту ненависть, чтобы легче было выносить повседневную рутину, – но сейчас не время было давать волю этому чувству.
Соня знала границы своей ненависти, знала, что та может наделать, если спустить ее с цепи. И поклялась себе когда-то, что ни за что, никогда больше не потеряет над собой контроль. Не так, как в прошлом году. Ей никогда не забыть уничтоженные ею жизни и рассеянные в ночи души.
– Мне сказать: «Наконец-то мы встретились» или какое-нибудь другое подобное клише? – предложил Морган. К нему вернулось прежнее красивое и аристократическое лицо.
– Ты знаешь, кто я?
Соня старалась, чтобы голос не дрожал.
– Я знаю, что ты называешь себя Соня Блу. Или ты спрашиваешь, узнаю ли я тебя? – Губы Моргана скривились жестокой усмешкой. – Ты можешь себе представить, сколько глупых и беспомощных девчонок соблазнил я за последние шестьсот лет? И ты хочешь, чтобы я из этой толпы помнил одну?
– Меня... ее звали Дениз Торн. Лондон, 1969 год.
Вампир кивнул, будто это что-то ему говорило.
– Ах да! Наследница! Тебя действительно искали. Это было неосторожно. И еще неосторожнее было, что я избавился от тела, не проверив, действительно ли ты мертва. Знаешь, я думаю, виной тому дух шестидесятых. Такая была эра счастья, беззаботности и безответственности! Вот я и обнаружил, что это заразно. А ты?
– Прекрати пустую болтовню, покойник! Ты знаешь, зачем я здесь.
Морган вздохнул и стал рассматривать свои ногти.
– Знаю! Знаю! Ты здесь, чтобы меня убить. Как это неприятно! Скажи, дитя, что должно доказать мое устранение?
– Что я не такая, как ты.
– В самом деле? Если ты не такая, как я, как же ты выжила последние лет двадцать, малышка? Чем питалась?
– У меня... у меня были способы.
– Да, конечно, плазма в бутылках. Но этого вряд ли было тебе достаточно, не правда ли? У тебя не получится солгать мне, дитя. Я знаю, как безвкуснабывает консервированная кровь. Ты убивала, зверушка моя?
– Я...
– Отвечай правду, дитя.
– Да.
Морган медленно и хитро улыбнулся. Соня подавила желание вцепиться ногтями ему в лицо.
– И сколько же ты убила? Десятки? Дюжины? Сотни? Или тысячи?
– Это не важно.
– Ха! – Морган рассмеялся. – И ты еще говоришь, что не такая, как я!
– Я не твоей породы!
– Вот это правда. Ты на нас не похожа. И во многих смыслах ты не похожа и на твоих дорогих покойных брата и сестру. Ах, если бы Фелл и Аниз оказались хоть вполовину так хороши, как ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32