– Ай! У него своих проблем... – Яровой дрожащей рукой налил в рюмки коньяк. – Он мне что сказал... Говорит: «Ты же знаешь, у нас сажают не за что, а чтобы. Вот и думай. Я сажаю за булку хлеба и вшивый стольник, а если украл железную дорогу – будешь сенатором. И я первым за тебя проголосую».
– Это твой мент Марка Твена цитирует. – Белов повертел в руках рюмку. – Он не из «двести»?
– Это как понять?
– При Леньке должность начрайотдела стоила двести тысяч. Вносил сам или за тебя вносили.
– А! – махнул рукой Яровой. – Брали и давали, везде и всегда. Не выбрасывать же, если несут. И несут же, Игорь, сами несут!
– Что ты им сдал? – резко наклонился вперед Белов.
– Коды. Банковские коды...
– Так! – Белов опрокинул в себя рюмку, задержал дыхание, пока жгучая волна не ударила в желудок. – Ну козлы, намешали – не проглотишь. Уф! – Он вытер выступившие на глазах слезы. – Значит, накрылся твой банк?
– А он и так накрылся. Большой пароход медленно тонет. Если есть вклады, забирай, пока не поздно.
– Откуда у меня вклады? Не смеши. Что можно сделать с этими кодами?
– Все! От контроля движения денег до их изъятия. Лишь со временем можно заметить, что дебет с кредитом не стыкуется.
– Кто знает о коде?
– Председатель, само собой. Возможно, его зам.
– А ты?
– Мне не положено, но знаю. Любой начальник безопасности знает, если не дурак.
– ФАПСИ знает?
– Наверняка. Но им зачем так меня раскручивать?
– Правильно. Одни отпадают. Сам-то на кого думаешь?
– Конкуренты. С большими деньгами. Собрать обо мне информашку в Москве, а ударить в Питере – это размах.
– Слушай, я не понял... Ты им настоящие коды дал?
Яровой кивнул и поджал губы.
– Сильно надавили?
– Да. Серега был у них в руках. Я же занимался внутрикамерной агентурой, нравы тюремные знаю. Он бы суток не прожил.
– А поиграть?
– Один мне ствол под нос сунул и сказал: «Оставлю здесь. Пистолет твой, нас искать не будут. Проваляешься суток пять, пока по запаху не найдут. А сына твоего...» Да что там, сам понимаешь. – Он выпил, даже не поморщившись. – В гробу я видал и этот банк, и его сраные деньги! Что мне дороже, в конце концов?
– Конечно, сын. Арсений, не заводись. Мы их еще переиграем, вот увидишь.
– Да брось ты! Не за тем я тебя позвал. Ты ко мне по-человечески относился. Менялись информашкой, за это не судят... Вот. А теперь знай, был я крутым ментом, хорошо пристроившимся. А теперь – хана! Сломали они меня, Игорь.
С переломанным хребтом я теперь. Только ползать и смогу. – Он облизнул шершавые, безвольные, как у всех крепко выпивших, губы. – Хана!
«Круто они его! Так работают, когда много сил да мало времени. Модельку набросать можно. Кое-какие зацепки есть. Вычислю супостатов».
– Ну, а почему меня вызвонил? Мог бы к своим ментам обратиться за помощью.
– Нельзя. – Яровой замотал головой. – Не-ель-зя. Если обложили профессионалы, то давно взяли на контроль все мои контакты. Стоит только шевельнуться, они мне чик-чик сделают. – Он провел ребром ладони по горлу. – А про тебя никто не знает. Даже если и засекли, что мы с тобой шуры-муры... Все одно не поверят, что конторский станет мента поганого выручать.
– Ты смотри, пьян, а соображаешь! – усмехнулся Белов. – Арсений, опиши их.
– Старший из конторских, голову даю. Крупный, вроде тебя. Рост – метр восемьдесят пять. Волосы темные, редкие, слегка вьющиеся. Лоб высокий, с залысинами. Лицо круглое. Нос «картошкой». Губы толстые. Подбородок короткий, раздвоенный. Что еще? А! Носит очки. При мне не надевал, но ложбинку на носу я срисовал. Особых примет нет. Стоп! Родинка под левым ухом. С горошину. Уши крупные, мочки не сросшиеся.
– Угу! – Белов прикрыл глаза, мысленно представив себе человека. – Так...
Второй?
– Вот его почти не запомнил. Сухощавый. Движения плавные, как у кошки.
Глаза вроде темные. Бьет, зараза, как ломом... – Арсений пошевелил плечом, красное, липкое от пота лицо сморщилось от боли.
– И все?
– Сам удивляюсь. Не помню, хоть убей.
Белов отщипнул дольку апельсина, отправил в рот. "Ярового я обдеру, как липку. Для начала отниму эту квартиру. Потом по мелочи еще что-нибудь урвем. Не фиг жировать на народном горе. У моих оперов штаны падают, а он не знает, в какую дырку себе коньяк влить. А ситуация интересная... Ну и аппетиты у людей!
Можно сказать, цельный банк супостаты норовят в себя протолкнуть и не подавиться. А банк, между прочим, в десятку крупнейших входит".
– Ты, Арсений, больше на грудь не принимай. Я выскочу в комнату, звякну ребятишкам. Очень хочу застать тебя во вменяемом состоянии. Готовься, мне фактура нужна. – Белов остановился на пороге. – И еще один вопрос. Ты мне отсюда звонил?
– Что, я первый день родился? – Яровой хотел гордо приосаниться, но потерял равновесие и едва не свалился с дивана. – Твою... Из автомата звонил.
Когда за коньяком выходил.
– И что?
– Да чисто все, Игорь. Я же проверялся.
– Смотри, Арсений! – Белов суеверно постучал костяшками пальцев по дверному косяку. – Подставишь, голову оторву!
Неприкасаемые
Срочно Секретно т. Гаврилову
Докладываю, что в 11.42 объект «Семен» покинул адрес. Неоднократно применяя приемы выявления наружного наблюдения, дошел до Тишинского рынка. Из телефона-автомата на углу М. Грузинской улицы сделал звонок.
Нам удалось зафиксировать шесть цифр номера:
224 -07-9? и фамилию абонента – Белых либо Белков.
Купив в ларьке три бутылки коньяка, в 12.15 объект вернулся в адрес.
Старший группы Владыкин Г. Ю.
Срочно Сов. секретно т. Гаврилову По данным ЦОИ СБП РФ номера 224-07 – зарезервированы за УФСБ РФ по Москве и Московской области.
Номер 224-07-95 принадлежит начальнику отдела "Б" полковнику Белову И. И.
Срочно Подседерцеву
Арсений Яровой вышел на контакт с полковником ФСБ Беловым И. И.
Предполагаю начало контригры со стороны Ярового в ответ на нашу операцию в Питере.
Срочно прими меры по Белову.
Гаврилов
Подседерцев нажал кнопку селектора и вызвал зама.
– Записывай, Лев Степанович. – Он даже не предложил вошедшему сесть, некогда. – Сегодня же принимай в разработку Белова Игоря Ивановича, начальника отдела "Б" Московского управления. Круги вокруг него нарезай осторожно, мужик он ушлый.
– Обоснование? – поднял глаза от блокнота зам.
– Пусть будет «ДОП» <Дело оперативной проверки.>, если накопаешь обоснование. Сейчас в московской управе мода пошла – банки охранять, понял, на что намекаю? – Уже ни для кого не было секретом, что шеф только и ждет случая подставить «первого демократического кагэбэшника». Начальника Московского УФСК шеф хотел сожрать давно. И дело было не в личной антипатии к Бородатому.
Его протащила в кресло чужая команда, а с этим шеф смириться не мог.
Нельзя отдавать один из ключевых постов в столице чужаку – это азы политического выживания. В милиции, – народ там простой, сложных интриг не переносит, – как только слетел с кресла мэра Москвы экономист-экспериментатор Гавриил Попов, так в одночасье и был сожран поставленный им во главе ГУВД инженер-теплоэнергетик, из демократов, само собой, с внешностью латентного гомосексуалиста. В последнее время все громче стали поговаривать, что Бородатый использует оперов для прикрытия одного из крупных банков, якобы и соглашение соответствующее между ними подписано. Подседерцев догадался, что это-шеф «сливает компромат», скандал будет великим, но его еще надо грамотно раздуть.
– Намек понял, – кивнул зам, тонко улыбнувшись. Он моментально оценил красоту хода Подседерцева: личная инициатива, идущая в русле политики шефа, ненаказуема.
– Меня интересует его связь с начальником службы безопасности МИКБ Арсением Яровым. Что это – оперативный контакт? Или Белов резервирует для себя теплое местечко на случай увольнения? Второе, опроси всех, кто с ним работал в восьмидесятых. Меня интересуют его взаимоотношения с сослуживцами, в частности, с Кириллом Алексеевичем Журавлевым. Главное, поддерживали ли они отношения после увольнения Журавлева. Остальное, как обычно. Тащи все дерьмо, потом разберемся.
– Записал.
Подседерцев смерил взглядом зама: как все люди небольшого росточка, тот был до вычурности тщателен в одежде.
– Кх-м. – Подседерцев заставил себя удержаться от комментария по поводу нового костюма Льва Степановича. – И вот еще что, Лева. Передай мужикам, хватит полуночничать на работе. Не фиг демонстрировать трудовой энтузиазм. Не модно.
– Так не успевают же, Борис Михайлович!
– Рональда Рейгана однажды упрекнули за то, что он работает не больше четырех часов в день. А он ответил, что хороший чиновник должен укладываться в шесть часов, а он – очень хороший.
– Артист он, – сделал кислую мину зам.
– Нет, Лева. В Голливуде он был председателем Комитета по антиамериканской деятельности. Это покруче нашего парткома будет. – Память у Подседерцева была цепкой. Порой он сам удивлялся, сколько незначительных фактиков хранилось в голове. Иногда сам не мог понять, как они туда попали.
– И там, значит, все, как у людей? А мы, дураки на них равняемся. – Зама явно одолевало желаний потрепаться.
Подседерцев махнул рукой, выгоняя его из кабинета.
Случайности исключены
Белов прислушался, на кухне Арсений, не теряя времени зря, плескал в рюмку коньяк.
– Мне бы так жить! – вздохнул Белов. Снял трубку и набрал номер отдела.
Ответил Барышников.
– Так, старый, новости есть? – Белов перебросил пиджак Ярового из кресла на диван, сел, пристроив аппарат на подлокотнике.
– Да какие у нас новости? Сидим, бумажки перелистываем.
– Понятно. Я задерживаюсь. Еще на час-полтора минимум.
– Ясно. – По интонации было не понять, рад Барышников или нет. – Так, может, до утра отложим? Что совещаться на ночь глядя.
– Перебьетесь! Приеду, будем работать.
– Да, чуть не забыл! Дважды звонил Столетов. Вас спрашивал. Говорит, по срочному делу.
– Что ты сказал?
– Первый раз – что скоро будете. Второй – что, возможно, задержитесь. Да вы не волнуйтесь, он телефон оставил. Сказал, будет ждать звонка. – Барышников выдержал паузу. – Так, может, отложим до утра, Игорь Иванович?
Белов даже поперхнулся, так Барышников его уже давно не обыгрывал. Знал (на правах приближенного был посвящен во многое), что, услышав фамилию Столетова, Белов бросит все, даже намеченное совещание.
Белов с тоской посмотрел на дверь, за ней был длинный коридор, ведущий в кухню, где дожидался созревший для вербовки Яровой. Вдруг на кухне раздались грохот и звон разбившейся посуды. Потом гулко упало на пол что-то тяжелое.
«Клиент созрел», – понял Белов. И зло сплюнул.
– Не понял? – подал голос Барышников.
– Это я так.... Накладка вышла. Диктуй телефон. Через минуту, наскоро переговорив со Столетовым и согласовав место и время встречи, Белов вышел в прихожую.
Застегивая куртку, заглянул на кухню. Яровой громко храпел, свернувшись в клубок между опрокинутым столом и угловым диваном.

Глава двенадцатая
ЗАЧЕМ НУЖНЫ ДРУЗЬЯ
Случайности исключены
Они познакомились еще в те годы, когда Столетов был районным прокурором, курирующим деятельность территориальных органов КГБ. Белов бегал к нему с постановлениями на арест и прочей ерундой, требующей визы прокуратуры. Как правило, Столетов особо не артачился, хотя многие дела были шиты белыми нитками.
Порой вдвоем до глубокого вечера колдовали над делами, в которых нарушений процессуальных норм было не меньше, чем грамматических ошибок. Время было лихое – конец семидесятых, вовсю шла война с диссидентурой и прочими пособниками вражеских разведок, а количество, как известно, никогда не дружит с качеством.
Если бы не консультации Столетова, половину дел завернул бы даже безотказный в таких случаях советский суд.
Потом Столетов круто пошел в гору и превратился в «важняка» – следователя Прокуратуры СССР по особо важным делам. Но они еще долго дружили семьями, пока судьба не развела: Белова – в тупики и переходы Московского управления, а Столетова – на вольные хлеба частно практикующего юрисконсульта.
У Белова впервые за день стало тепло на душе, когда он увидел ссутулившегося на ветру Столетова. С возрастом начинаешь ценить не перемены, а постоянство. Стоило сказать «на старом месте» – и можно было быть уверенным, что Столетов будет именно здесь минута в минуту.
Столетов заметил «жигуленок» Белова, первым ворвавшийся с набережной на круто уходящую вверх улочку. Подошел к обочине.
Подрезав весь поток и едва притормозив, Белов распахнул дверцу:
– Прыгай!
Столетов нырнул в салон, тяжело плюхнулся в кресло. Белов протянул руку:
– Пламенный привет Прокуратуре Союза от славного КГБ СССР!
– Иди ты на фиг, Игорь! – Столетов захлопнул дверь «жигуленка». – Я – чистый.
– И за мной – никого.
– Но ты, от греха подальше, развернись на Таганке и поныряй по проходным, ладно?
Белов цепким взглядом осмотрел проехавшие вперед машины, посмотрел в зеркальце заднего вида:
– За мной, тьфу-тьфу, в последнее время хвостов не наблюдается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95