– А всю злость вымещу на тебе.
– Учти, Синклит длится долго.
– Тем хуже для тебя. Готовься к радостной встрече дома. – Она улыбнулась, поправила бежевый шарф на шее.
Лишь в присутствии Романа она его снимала. Остальные не должны были заметить пропажи ожерелья.
“Я что-нибудь придумаю”, – мысленно пообещал Роман, хотя и не предполагал, как может изменить то, что было одним из азов, основанием, краеугольным камнем колдовской науки.
Утерянный дар не возвратить, тем более тому, кто сам от него отрекся.
После обеда колдун занялся внешним видом. Впрочем, тут особых хлопот не требовалось. Роман тщательно побрился, чтобы избавиться от легкой синевы щек, на которую в обычные дни он не обращал внимания. Бреясь, он всякий раз осторожно обводил лезвием белый шрам на нижней губе – след событий прошлой осени. После удара в рассеченную губу попал песок. Промой Роман в тот же час рану пустосвятовской водой, земная стихия не успела бы проявить свою власть. Но в тот миг некогда было думать о таких мелочах. Позже свести рубец Роману не удалось – белая трещинка обосновалась на нижней губе навсегда. Впрочем, это не особенно печалило колдуна. Шрам придавал его лицу особенное выражение. Вряд ли и прежде улыбку Романа кто-нибудь мог счесть за дружелюбную, теперь же белая отметина устраняла всякую двусмысленность. Впрочем, шрам был единственным знаком, оставшимся от прошлогодних приключений – волосы, осыпавшиеся после соприкосновения с огнем, успели отрасти и вновь легли черной волной на плечи.
Итак, он оделся – белая сорочка, черный смокинг, галстук-бабочка. Ворот рубашки достаточно высок, чтобы скрыть плетеное ожерелье с водной нитью. Он нравился сам себе. Мнение других его не интересовало. Разве только, что скажет Надя.
Надя сказала:
– Неплохо для деревенского колдуна. – Можно считать, что похвалила. И шепотом на ухо добавила: – Очаровашка.
Роман постучал в дверь к Алексею:
– Стен, ты готов?
Стеновский отворил. Смокинг для него пришлось брать напрокат. Пиджак болтался, как на вешалке: прежняя худоба еще не прошла.
– Слушай, Роман, не хочется что-то мне на это твое сборище идти. Какой из меня колдун?
– Во-первых, ты только гость. Во-вторых, не колдун, а предсказатель. Таких в Синклите человек десять. То есть не таких, а куда слабее. И в-третьих, мне твоя помощь нужна. После смерти Чудодея я не знаю даже, есть ли у меня в Синклите союзники. Впрочем, нет, есть. Слаевич. Тина. Но этого, как ты понимаешь, мало.
Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.
– Плевать на союзников! – воскликнула Надя. – Какое тебе до них дело, Роман?!
– Плевать на союзников никогда не стоит, – возразил колдун. – К тому же очень многим есть дело до меня.
Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.
Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зеленымми столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри все было но евростандарту – светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.
В этот вечер сама хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое – по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую – круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка – дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.
– Ах, господин Вернон! – воскликнула Аглая радостно, будто не случилось меж ними ссоры во время последней встречи, – Я так рада, что вы пожаловали!
И неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит признаться в бессилии своего колдовства перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, а губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздуху.
– Вы непредсказуемы, как всегда, – проговорила она внезапно охрипшим голосом. – Ах, негодник! – И погрозила колдуну пальцем.
Предсказательница даже попыталась улыбнуться. Однако происшедшее не укрылось от внимания Гавриила. Он протянул водному колдуну руку для пожатия. В том, что повелитель темных сил хотел не просто так пожать руку господину Вернону, сомневаться не приходилось.
Ладони колдунов соприкоснулись. На мизинце Гавриила неярко блеснуло золото массивного перстня – в оправе тусклый черный камень саркофаг, тот, что прежде клали в древние склепы, и камень этот разлагал плоть за сорок дней так, что ничего не оставалось, кроме зубов.
Но у Романа была своя защита. Не страшен водному колдуну камень саркофаг, и плевать на два черных кожистых крыла, что поднялись за спиной Гавриила и попытались обхватить Романа и отгородить от остальных черных ширмой. Крылья эти увидел только господин Вернон, и расслышал их громкое хлопанье тоже только он. Остальные гости, заполнившие холл, видели мужчин в смокингах, пожимающих друг другу руки.
И каждый любезно улыбался…
Водная нить ожерелья стала пульсировать в такт ударам сердца и не позволила темным крылам замкнуть кольцо вокруг своего хозяина. Крылья громко захлопали, напрасно пытаясь сомкнуться.
– Как поживаешь, господин Вернон? Нашел хозяина обруча? – Гавриил улыбнулся. Улыбка эта водному колдуну не понравилась.
– Я знаю, кто сделал обручи.
– Да ну! И каково наказание для этого долбану-того придурка? Бошку отвернуть?
– Синклит должен решить.
– Не дрейфь, скажи. Или боишься, что твой приговор окажется слишком суровым?
Догадался повелитель темных сил, что внутри обруча прежде протекала водная нить. Что ж, этого следовало ожидать. То есть как колдун Гавриил, может, и не очень сильный, но как человек умен – этого у него не отнимешь.
Их разговор остальные слышать не могли: черные крылья отгораживали.
– Да, нити в обручах мои, – признался Роман – отпираться было по меньшей мере глупо. – Но их вырезали из моего тела насильно.
– Еще скажи, что есть свидетели. – Гавриил Черный Роману Вернону не верил.
– Свидетелей достаточно. Послушай, назначь расследование, и я все разъясню. А сейчас, на Синклите, не поднимай этот вопрос.
– Струсил?! – Глаза Гавриила сузились.
– Боюсь, что Синклит превратится в драку.
– Значит, ради собственных амбиций ты готов похерить Синклит, господин Вернон?
– И ты ради собственных амбиций готов разрушить Синклит, Гавриил Черный?
В это мгновение Роман зеленым ноздреватым камнем кольца коснулся камня саркофага. Гаврииловы крылья тут же разнесло в стороны. Одно из них кожистой перепонкой задело по затылку стоящую невдалеке даму. Та упала в фонтанчик зимнего сада, обрызгав гостей и выплеснув на каменный пол золотую рыбку. Впрочем, рыбка была самая простая и лишь за красоту называлась золотой. Крылья Гавриила с громким хлопком спрятались за спиной, и оба колдуна разомкнули руки. Повелитель темных сил снисходительно хмыкнул:
– А ты упрям. Но запомни – я не добросердечный мямля, вроде Чудака.
– Чудодей не был мямлей, – возразил Роман, хотя понимал, что спорить бесполезно.
– А ваш спутник, кто он? – спросила Аглая.
– Гость, по приглашению покойного Михаила Евгеньевича. И мой друг. – Роман не торопился афишировать способности Стена.
– А, гость, – разочарованно протянула Аглая. – Учтите, гости Синклита не голосуют.
Роман и Стен поднялись по широкой, отделанной мрамором лестнице на второй этаж, прошли в буфет, Роман заказал себе стакан минералки. Вода была чистая, но с едва заметным душком. Впрочем, пить можно. Стен взял бокал муската. Выбор вин был великолепен. Официант, чопорный и предупредительный, наполнял бокалы по первому требованию гостей. Роман уловил тонкий букет токайских вин и будоражащий крепкий дух коньяков.
К столу пока не приглашали, и колдун, держа в руке нетронутый бокал с минералкой, двинулся по просторному холлу второго этажа, рассматривая гостей. Приезжих было много. Но попадались и свои, темногорские, как известные, много раз виденные, так и новички.
Тина явилась немного раньше патрона и теперь отыскала колдуна в толпе. На ней было длинное черное платье, в волосах заколка из черного стекла в виде бабочки. Щеки раскраснелись, глаза блестят.
– Все говорят, что председателя Синклита не смогут выбрать. Никто не получит большинства. У каждого претендента своя группка.
– Хорошо это или плохо?
– Откуда мне знать?! Когда мы будем обсуждать кандидатуры?
– Как всегда, за столом. После десятой рюмки наступит консенсус.
– Ты представляешь, Эмму Эмильевну не пригласили. Сказали: все приглашения уже разосланы, она не член Синклита. При жизни Чудодея ее не позвали, значит, и после смерти ей здесь делать нечего. Вот свиньи! – Она говорила достаточно громко. Кто стоял рядом, слышал все дословно. – Могли бы хоть гостевой дать. Что ты улыбаешься? А?
– Пытаюсь проникнуть в логику твоих рассуждений.
– Какая тут логика? Элементарное чувство справедливости.
– Справедливость? У колдунов? Тина, девочка моя, не вздумай сказать это кому-нибудь другому.
В этот момент раскрылись дубовые двери в столовую, и все устремились внутрь. Длинный, покрытый белой скатертью, обрамленный с двух сторон черными арками стульев, стол являл взору такое великолепие, что вмиг началась толчея – каждый торопился разыскать табличку со своим именем. А разыскав, тут же шлепался на стул, опасаясь, как бы в толпе приглашенных не нашелся второй Максимка Костерок или еще одна Тамара Успокоительница. Роман сначала проводил к ее месту Тину, а потом направился к своему стулу. Слева от него уже уселась Тамара Успокоительница. Соседство для Романа не самое приятное. Спору нет, Тамара была женщиной молодой и красивой. По не во вкусе господина Вернона. Справа был стул Слаевича, а за ним – Алексея. Роман хотел, чтобы Стен сидел подле, но Слаевич наотрез отказался меняться.
– Моя помощь может оказаться эффективнее, – шепнул земляной колдун господину Вернону. – Я точно знаю, предвидится небольшая драчка. Если что, прикрою спину парочкой заклинаний. У меня сегодня звездный час, правда, очень мутный. Отрыжка, можно сказать, от настоящего звездочаса. Но на десяток заклинаний хватит. И главное, длиться будет долго. Сутки, а может, и больше.
Меж тем во главе стола в огромном, принесенном из кабинета кресле воссел Гавриил Черный. Аглая Всевидящая поместилась на другом конце стола напротив него, и тоже как будто во главе. Для себя она приготовила кресло с резной спинкой лишь чуть пониже, чем у Гавриила. Равенство среди колдунов было не в моде. Многие из членов Синклита спешно наколдовали себе более изысканную мебель, хотя официально колдовать во время Синклита было запрещено. Но на то и колдуны, чтобы постоянно нарушать свои же запреты.
По правую руку от Гавриила расположились в ряд три его ассистента. После каждого глотка и каждого жевка троица выкрикивала здравицы в адрес господина Черного. А рядом с подхалимами занял место Градислав Трищак – круглолицый, упитанный, с тронутыми сединой черными кудрями. Тамара тут же завлекательно улыбнулась. Напротив Романа было место Данилы Большерука. Подле повелителя воздуха притулился Максимка Костерок, начинающий колдун с большими претензиями.
Справа от Аглаи – кто бы сомневался – стул с высокой спинкой для ее дочери. А место слева пустовало.
– Кого-то ждут? – спросил Роман у Тамары.
– Миколу Медоноса.
Неужели все-таки живой? А та алая клякса на лбу – колдовская?..
Подняли бокалы. Все гости с шампанским, Роман, разумеется, с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Учти, Синклит длится долго.
– Тем хуже для тебя. Готовься к радостной встрече дома. – Она улыбнулась, поправила бежевый шарф на шее.
Лишь в присутствии Романа она его снимала. Остальные не должны были заметить пропажи ожерелья.
“Я что-нибудь придумаю”, – мысленно пообещал Роман, хотя и не предполагал, как может изменить то, что было одним из азов, основанием, краеугольным камнем колдовской науки.
Утерянный дар не возвратить, тем более тому, кто сам от него отрекся.
После обеда колдун занялся внешним видом. Впрочем, тут особых хлопот не требовалось. Роман тщательно побрился, чтобы избавиться от легкой синевы щек, на которую в обычные дни он не обращал внимания. Бреясь, он всякий раз осторожно обводил лезвием белый шрам на нижней губе – след событий прошлой осени. После удара в рассеченную губу попал песок. Промой Роман в тот же час рану пустосвятовской водой, земная стихия не успела бы проявить свою власть. Но в тот миг некогда было думать о таких мелочах. Позже свести рубец Роману не удалось – белая трещинка обосновалась на нижней губе навсегда. Впрочем, это не особенно печалило колдуна. Шрам придавал его лицу особенное выражение. Вряд ли и прежде улыбку Романа кто-нибудь мог счесть за дружелюбную, теперь же белая отметина устраняла всякую двусмысленность. Впрочем, шрам был единственным знаком, оставшимся от прошлогодних приключений – волосы, осыпавшиеся после соприкосновения с огнем, успели отрасти и вновь легли черной волной на плечи.
Итак, он оделся – белая сорочка, черный смокинг, галстук-бабочка. Ворот рубашки достаточно высок, чтобы скрыть плетеное ожерелье с водной нитью. Он нравился сам себе. Мнение других его не интересовало. Разве только, что скажет Надя.
Надя сказала:
– Неплохо для деревенского колдуна. – Можно считать, что похвалила. И шепотом на ухо добавила: – Очаровашка.
Роман постучал в дверь к Алексею:
– Стен, ты готов?
Стеновский отворил. Смокинг для него пришлось брать напрокат. Пиджак болтался, как на вешалке: прежняя худоба еще не прошла.
– Слушай, Роман, не хочется что-то мне на это твое сборище идти. Какой из меня колдун?
– Во-первых, ты только гость. Во-вторых, не колдун, а предсказатель. Таких в Синклите человек десять. То есть не таких, а куда слабее. И в-третьих, мне твоя помощь нужна. После смерти Чудодея я не знаю даже, есть ли у меня в Синклите союзники. Впрочем, нет, есть. Слаевич. Тина. Но этого, как ты понимаешь, мало.
Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.
– Плевать на союзников! – воскликнула Надя. – Какое тебе до них дело, Роман?!
– Плевать на союзников никогда не стоит, – возразил колдун. – К тому же очень многим есть дело до меня.
Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.
Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зеленымми столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри все было но евростандарту – светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.
В этот вечер сама хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое – по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую – круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка – дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.
– Ах, господин Вернон! – воскликнула Аглая радостно, будто не случилось меж ними ссоры во время последней встречи, – Я так рада, что вы пожаловали!
И неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит признаться в бессилии своего колдовства перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, а губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздуху.
– Вы непредсказуемы, как всегда, – проговорила она внезапно охрипшим голосом. – Ах, негодник! – И погрозила колдуну пальцем.
Предсказательница даже попыталась улыбнуться. Однако происшедшее не укрылось от внимания Гавриила. Он протянул водному колдуну руку для пожатия. В том, что повелитель темных сил хотел не просто так пожать руку господину Вернону, сомневаться не приходилось.
Ладони колдунов соприкоснулись. На мизинце Гавриила неярко блеснуло золото массивного перстня – в оправе тусклый черный камень саркофаг, тот, что прежде клали в древние склепы, и камень этот разлагал плоть за сорок дней так, что ничего не оставалось, кроме зубов.
Но у Романа была своя защита. Не страшен водному колдуну камень саркофаг, и плевать на два черных кожистых крыла, что поднялись за спиной Гавриила и попытались обхватить Романа и отгородить от остальных черных ширмой. Крылья эти увидел только господин Вернон, и расслышал их громкое хлопанье тоже только он. Остальные гости, заполнившие холл, видели мужчин в смокингах, пожимающих друг другу руки.
И каждый любезно улыбался…
Водная нить ожерелья стала пульсировать в такт ударам сердца и не позволила темным крылам замкнуть кольцо вокруг своего хозяина. Крылья громко захлопали, напрасно пытаясь сомкнуться.
– Как поживаешь, господин Вернон? Нашел хозяина обруча? – Гавриил улыбнулся. Улыбка эта водному колдуну не понравилась.
– Я знаю, кто сделал обручи.
– Да ну! И каково наказание для этого долбану-того придурка? Бошку отвернуть?
– Синклит должен решить.
– Не дрейфь, скажи. Или боишься, что твой приговор окажется слишком суровым?
Догадался повелитель темных сил, что внутри обруча прежде протекала водная нить. Что ж, этого следовало ожидать. То есть как колдун Гавриил, может, и не очень сильный, но как человек умен – этого у него не отнимешь.
Их разговор остальные слышать не могли: черные крылья отгораживали.
– Да, нити в обручах мои, – признался Роман – отпираться было по меньшей мере глупо. – Но их вырезали из моего тела насильно.
– Еще скажи, что есть свидетели. – Гавриил Черный Роману Вернону не верил.
– Свидетелей достаточно. Послушай, назначь расследование, и я все разъясню. А сейчас, на Синклите, не поднимай этот вопрос.
– Струсил?! – Глаза Гавриила сузились.
– Боюсь, что Синклит превратится в драку.
– Значит, ради собственных амбиций ты готов похерить Синклит, господин Вернон?
– И ты ради собственных амбиций готов разрушить Синклит, Гавриил Черный?
В это мгновение Роман зеленым ноздреватым камнем кольца коснулся камня саркофага. Гаврииловы крылья тут же разнесло в стороны. Одно из них кожистой перепонкой задело по затылку стоящую невдалеке даму. Та упала в фонтанчик зимнего сада, обрызгав гостей и выплеснув на каменный пол золотую рыбку. Впрочем, рыбка была самая простая и лишь за красоту называлась золотой. Крылья Гавриила с громким хлопком спрятались за спиной, и оба колдуна разомкнули руки. Повелитель темных сил снисходительно хмыкнул:
– А ты упрям. Но запомни – я не добросердечный мямля, вроде Чудака.
– Чудодей не был мямлей, – возразил Роман, хотя понимал, что спорить бесполезно.
– А ваш спутник, кто он? – спросила Аглая.
– Гость, по приглашению покойного Михаила Евгеньевича. И мой друг. – Роман не торопился афишировать способности Стена.
– А, гость, – разочарованно протянула Аглая. – Учтите, гости Синклита не голосуют.
Роман и Стен поднялись по широкой, отделанной мрамором лестнице на второй этаж, прошли в буфет, Роман заказал себе стакан минералки. Вода была чистая, но с едва заметным душком. Впрочем, пить можно. Стен взял бокал муската. Выбор вин был великолепен. Официант, чопорный и предупредительный, наполнял бокалы по первому требованию гостей. Роман уловил тонкий букет токайских вин и будоражащий крепкий дух коньяков.
К столу пока не приглашали, и колдун, держа в руке нетронутый бокал с минералкой, двинулся по просторному холлу второго этажа, рассматривая гостей. Приезжих было много. Но попадались и свои, темногорские, как известные, много раз виденные, так и новички.
Тина явилась немного раньше патрона и теперь отыскала колдуна в толпе. На ней было длинное черное платье, в волосах заколка из черного стекла в виде бабочки. Щеки раскраснелись, глаза блестят.
– Все говорят, что председателя Синклита не смогут выбрать. Никто не получит большинства. У каждого претендента своя группка.
– Хорошо это или плохо?
– Откуда мне знать?! Когда мы будем обсуждать кандидатуры?
– Как всегда, за столом. После десятой рюмки наступит консенсус.
– Ты представляешь, Эмму Эмильевну не пригласили. Сказали: все приглашения уже разосланы, она не член Синклита. При жизни Чудодея ее не позвали, значит, и после смерти ей здесь делать нечего. Вот свиньи! – Она говорила достаточно громко. Кто стоял рядом, слышал все дословно. – Могли бы хоть гостевой дать. Что ты улыбаешься? А?
– Пытаюсь проникнуть в логику твоих рассуждений.
– Какая тут логика? Элементарное чувство справедливости.
– Справедливость? У колдунов? Тина, девочка моя, не вздумай сказать это кому-нибудь другому.
В этот момент раскрылись дубовые двери в столовую, и все устремились внутрь. Длинный, покрытый белой скатертью, обрамленный с двух сторон черными арками стульев, стол являл взору такое великолепие, что вмиг началась толчея – каждый торопился разыскать табличку со своим именем. А разыскав, тут же шлепался на стул, опасаясь, как бы в толпе приглашенных не нашелся второй Максимка Костерок или еще одна Тамара Успокоительница. Роман сначала проводил к ее месту Тину, а потом направился к своему стулу. Слева от него уже уселась Тамара Успокоительница. Соседство для Романа не самое приятное. Спору нет, Тамара была женщиной молодой и красивой. По не во вкусе господина Вернона. Справа был стул Слаевича, а за ним – Алексея. Роман хотел, чтобы Стен сидел подле, но Слаевич наотрез отказался меняться.
– Моя помощь может оказаться эффективнее, – шепнул земляной колдун господину Вернону. – Я точно знаю, предвидится небольшая драчка. Если что, прикрою спину парочкой заклинаний. У меня сегодня звездный час, правда, очень мутный. Отрыжка, можно сказать, от настоящего звездочаса. Но на десяток заклинаний хватит. И главное, длиться будет долго. Сутки, а может, и больше.
Меж тем во главе стола в огромном, принесенном из кабинета кресле воссел Гавриил Черный. Аглая Всевидящая поместилась на другом конце стола напротив него, и тоже как будто во главе. Для себя она приготовила кресло с резной спинкой лишь чуть пониже, чем у Гавриила. Равенство среди колдунов было не в моде. Многие из членов Синклита спешно наколдовали себе более изысканную мебель, хотя официально колдовать во время Синклита было запрещено. Но на то и колдуны, чтобы постоянно нарушать свои же запреты.
По правую руку от Гавриила расположились в ряд три его ассистента. После каждого глотка и каждого жевка троица выкрикивала здравицы в адрес господина Черного. А рядом с подхалимами занял место Градислав Трищак – круглолицый, упитанный, с тронутыми сединой черными кудрями. Тамара тут же завлекательно улыбнулась. Напротив Романа было место Данилы Большерука. Подле повелителя воздуха притулился Максимка Костерок, начинающий колдун с большими претензиями.
Справа от Аглаи – кто бы сомневался – стул с высокой спинкой для ее дочери. А место слева пустовало.
– Кого-то ждут? – спросил Роман у Тамары.
– Миколу Медоноса.
Неужели все-таки живой? А та алая клякса на лбу – колдовская?..
Подняли бокалы. Все гости с шампанским, Роман, разумеется, с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54