Одновременно с чувством пьянительного счастья Иш испытал страх: «Только не так быстро!» — Видишь ли, Джои… Я не знаю, — медленно произнес он, стараясь придать голосу безразличные интонации. — Может быть, сможешь, а может, нет. Вещи такого рода требуют времени и усилий многих работающих вместе людей. Здесь нельзя торопиться. Они замолчали и шли молча. Иш был на вершине счастья, но одновременно с этим не уходил страх. Джои начал развиваться слишком быстро. Интеллект не должен опережать развитие личности. Джои требуются физическая сила и эмоциональное равновесие. Но все же как быстро он движется вперед! Из состояния глубокой задумчивости его вывели натужные, задавленные звуки — это Джои тошнило на кучу мусора. «Это ленч, — чувствуя вину, подумал Иш. — Я позволил ему есть всю эту мешанину. Его и раньше тошнило». А потом решил, что главной причиной стал не ленч, а пережитое возбуждение. Когда Джои стало лучше и они наконец добрались до гаража, то увидели — мальчики уже успели поменять и накачать все колеса. И былая страсть к машинам с новой силой вспыхнула в душе Иша. Он сел в джип и завел двигатель. Постепенно увеличивая обороты, дал ему как следует прогреться. Все пока шло отлично — двигатель работал, и покрышки держали исправно. Но оставались неразрешенными миллионы вопросов о состоянии сцепления, трансмиссии, коробке передач, не говоря уже обо всех этих загадочных, но, наверное, жизненно важных деталях, населявших внутренности машины и которых Иш не знал даже по имени. Он залил воду в радиатор, а если трубки засорились, тогда одно это могло превратить машину в груду бесполезного металлического лома. Господи, это он опять беспокоится о том, что еще не случилось!
— Все отлично, — произнес он вслух. — Поехали! А двигатель благодушно урчал. Иш выжал сцепление, и джип тяжело тронулся с места. Иш зримо представил, как неохотно начинают вращаться подшипники, словно не могут проснуться наполнявшие их хрупкие стальные шарики, и как шины расплющились от долгого бездействия. Но машина двигалась и хотя тяжело, но все же слушалась руля. Он нажал на тормоза, и джип остановился, закончив свое путешествие длиною в четыре метра. Но ведь он двигался, и, что не менее важно, когда потребовалось — остановился. Иш был не просто счастлив, он был готов кричать от переполнявшего его восторга. Это не сон! Если за день работы трое мальчишек и один мужчина смогли вдохнуть жизнь в, казалось, окончательно мертвое железо, что же можно сделать совместными усилиями команды крепких парней! Мальчики отвязали собак от одной тележки и отпустили их добираться до дома. Иш с Джои забрались в джип, мальчики, привязав свободную тележку, забрались каждый в свою, и процессия торжественно и храбро тронулась в обратный путь. Но что это был за путь… Рухнувшие дома завалили улицы. Ветры облепили груды кирпичей опавшей листвой, зимние дожди превратили развалы в подобие естественных, созданных самой природой холмов. И зарастали те холмы зеленой травой, а на невысоком пригорке уже вовсю стремились вверх ветви кустарника. Потея от напряжения, Иш крутил баранку, выбираясь из завалов, объезжая засыпанные кирпичом и обломками досок городские улицы. Родной дом был совсем рядом, когда, не успев переложить руль, он наехал задним колесом на кирпич и услышал за спиной хлопок разорвавшейся покрышки. День закончился тряской ездой на лопнувшей шине, но, проявив мастерство, хладнокровие и выдержку, на черепашьей скорости одолев последние мили, он добрался до цели, при этом совсем немного, но все-таки опередив собачьи упряжки. Несмотря на несколько смазанный финал, Иш продолжал ощущать себя сделавшим все как полагается героем. Остановив машину перед домом, Иш облегченно и вместе с тем горделиво откинулся на спинку сиденья. А потом нажал на черный диск гудка, и после стольких лет молчания гудок послушно отозвался ласкающей слух музыкой: «Ту — а — ту — ту». Он ждал, что сначала дети, а потом и люди постарше, привлеченные столь непривычными звуками, прям-таки посыплются из всех домов. Но молчание хранила улица, не хлопнула ни одна дверь, не растворилось ни одно окно. Разве что понесся со всех дворов злобный собачий лай. И лай этот подхватили ездовые собаки в поднимающихся в гору упряжках, и уже стояли рядом мальчики. И внезапную пустоту в душе ощутил Иш, и медленно вползал в эту пустоту страх. Было уже такое однажды, давно было, когда въехал он в странно пустынный город и дрожащими пальцами жал на черный диск автомобильного гудка. И сейчас, когда вся твоя вселенная состояла из тридцати с небольшим беззащитных человеческих существ, как просто было подумать, что произошло непоправимое. Но лишь мгновение длился страх. Потому что увидел выходящую из дома с ребенком на руках безмятежную Мэри и еще увидел, как она машет ему рукой.
— Они ушли смотреть быков! — крикнула Мэри. И, услышав это, мальчики тут же заволновались. Торопливо отвязав собак, даже не спросив разрешения у Иша, поднимая пыль, бросились они вниз по улице. Да же Джои, окончательно оправившийся от недавней болезни, бросился вдогонку. А Иш неожиданно Понял что он всеми забыт, что он одинок и заброшен, и сладкая гордость от героических усилий по восстановлении транспортного средства приобрела неожиданно горьковатый привкус. Только Мэри пришла смотреть на джип Глаза, нужно отдать ей должное, сделала. Мэри большие но при этом не проронила ни единого звука. Ребенок как и мамочка, тоже смотрел и тоже хранил молчание. А Иш выбрался из машины и потянулся. Его длинные ноги затекли, а в помятой зверем пояснице толчками пульсировала боль от езды по тряской дороге.
— Ну, — начал он с несколько горделивыми нотками, — что скажешь об этом, Мэри? — Мэри, его собственная дочь, по характеру была ни в мать ни в отца, к Иша порой раздражало ее неторопливое ко всему безразличие.
— Хорошая, — произнесла Мэри с невозмутимостью, оказавшей бы честь вождю индейского племени. И Иш почувствовал, что продолжение разговора не доставит ему приятных ощущений.
— А где они развлекаются? — спросил Иш, имея в виду «прыжки с быками».
— Внизу, у большого дуба. И в эту секунду до их слуха донеслись отзвуки восторженного вопля, и Иш понял, что кто-то чрезвычайно ловким маневром увернулся от бычьих рогов.
— Ну что же, пожалуй, и мне не остается ничего другого, как пойти посмотреть на национальный спорт, — сказал он, к сожалению, понимая, что тонкое ироническое замечание будет не понято и потому оставлено без внимания.
— Да, — сказала Мэри, повернулась спиной и неторопливо вместе со своим ребенком на руках зашагала к дому. А Иш, свернув на тропинку, протоптанную по заросшему полю, некогда бывшему чьим-то задним двором, пошел спускаться вниз к скалам.
— Национальный спорт, — бурчал он с сарказмом, понимая, что сарказм и примешанное к нему горькое чувство — прямое следствие неоправдавшихся ожиданий восторженной встречи героя-триумфатора. И снова до него донесся восторженный вопль — еще один новый прыжок всего в нескольких дюймах от рогов разъяренного быка. «Прыжки с быками» — развлечение весьма серьезное и опасное, хотя за все эти годы никого не убило и даже серьезно не ранило. Иш крайне неодобрительно относился к подобного рода занятиям, но не чувствовал в себе достаточной убежденности начать активную кампанию запретов. Мальчикам требовалась разрядка для выхода накопившейся энергии, и, пожалуй, им действительно требовались острые ощущения, а порой и просто опасные приключения. Слишком покойной и безопасной стала для них жизнь в эти годы. Возможно, — перед глазами тут же ожило безмятежное лицо Мэри, — слишком спокойная, лишенная приключений жизнь рождает вот таких безнадежно равнодушных. Сейчас не нужно учить детей быть осторожными на улицах и правильно переходить дорогу, а о существовании прочих бед цивилизации, начиная от гриппа до угрозы атомной бомбардировки, никто даже не догадывался. Были, конечно, вывихнутые ноги, порезанные пальцы, синяки — то есть обычный набор мелких неприятностей среди людей, большую часть времени проводящих на улице и имеющих дело с топориками и остро заточенными ножами. Однажды Молли сильно обожгла руки, да оставленный без присмотра трехлетний малыш чуть не утонул, свалившись во время рыбалки с пирса. Занятый невеселыми мыслями, Иш не заметил, как добрался до открытой поляны у подножия холма, совсем рядом с плоской скалой, на которой каждый год появлялись новые цифры отсчета прожитых ими лет. Раньше здесь был городской парк. А с быком развлекались в самом центре заросшей травой ровной площадки. Конечно, это была не лужайка, которую некогда можно было увидеть в парке. Трава даже в это время года поднялась на целый фут, и поднялась бы еще выше, если бы не скот и примкнувшие к ним лоси. Гарри — пятнадцатилетний сын Молли — сегодня был главным действующим лицом представления, а помогал ему Уолт — сын Иша. Называлось это «играть полузащитника» — термин, рожденный в Старые Времена и сохраненный в памяти потомков. Иш никогда не считал себя знатоком данного вида спорта, но одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: бык не относился к разряду серьезных и опасных противников. Явный потомок херефордов — коричневый, с характерной белой мордой, тем не менее способный показать характер своих предков, вот уже двадцать один год не знавших, что такое заботливые, дававшие пищу и кров руки человека, и потому научившихся выживать и жить сообразно своим способностям и инстинктам. Нынешних херефордов отличали от прежних длинные ноги, поджарое мускулистое тело, да и рога стали слегка подлиннее. К тому времени на арене наступило некоторое затишье, видно, бык здорово устал, чувствовал себя неуверенно, и Гарри приходилось пускаться на всякие ухищрения, чтобы снова пробудить в животном бойцовский дух. На краю уходящей вверх по склону холма лужайки зрители — все их маленькое общество, включая Джини с грудным младенцем на руках. Здесь, в окружении деревьев, они, если быку вдруг вздумается покинуть открытую площадку, могли чувствовать себя в полной безопасности. На этот случай можно было спустить привязанных тут же собак, и еще был Джек с винтовкой на коленях. Бык неожиданно ожил и с такой бешеной энергией перешел в атаку, что, пожалуй, ее малой части хватило бы стереть с лица земли не только двух, а двадцать двух мальчишек. Но Гарри так ловко увернулся от низко опущенных рогов, что бык пролетел по инерции несколько метров и, недоуменно и сконфуженно мотая мордой, замер на месте. Маленькая девчонка (Бетти — дочь Джин) как чертик выскочила из круга мирных зрителей и звонким криком оповестила всех, что собирается занять место Гарри. Не девчонка, а дикий стремительный зверек с подоткнутым подолом юбки, открывающим сильные загорелые ноги. Гарри ничего не оставалось, как уступить место своей сестренке наполовину. Бык был уже достаточно измотан, и его можно было доверить девчонке. Бетти с помощью Уолта удалось заставить быка провести пару атак, предпринятых скорее от безнадежности, чем от злости, и от которых увернуться не составило особого труда. И когда бык снова сконфуженно застыл на месте, громко закричал маленький мальчик:
— Я, теперь я! Это был Джои. Иш нахмурился, хотя знал, что ему не придется утруждать себя даже единым словом запрета. Джои было только девять, а по строгим законам игры таким малолеткам запрещалось участвовать в «прыжках с быками», даже в роли полузащитника. В таких случаях мальчики постарше быстро наводили порядок. Они были великодушны, но всегда тверды.
— Эх, Джои, — произнес с высоты своих шестнадцати лет Боб. — Подожди пару лет, а там, гляди, и вырастешь.
— Да? — сказал Джои. — А я и сейчас не хуже Уолта. То, каким тоном это было сказано, наводило Иша на мысли, что его Джои уже где-нибудь исподтишка занимается этим видом спорта, выбирая какого-нибудь не очень страшного быка, и, наверное, тут не обошлось без Джози — его преданной сестренки-близнеца. На мгновение Ишу стало зябко — зябко от мысли, что его Джои мог подвергать себя опасности, — именно Джои. А тот еще, правда не очень настойчиво, посопротивлялся и покорился запрету старших. А к тому времени нагулявший бока на обильных кормах ленивый бык сдался окончательно. Единственное, на что он еще годился, это рыть копытами землю и тоскливо глядеть на беснующуюся вокруг него, скачущую, даже кувыркающуюся через голову Бетти. Очевидно, развлечение подошло к концу, и, понимая это, зрители неспешно потянулись к выходу. Мальчики постарше крикнули Бетти и Уолту заканчивать мучить животное, и неожиданно, и, вероятно, к своему великому удовольствию, бык понял, что его на такой замечательной поляне, полной высокой сочной травы, наконец оставили в покое. По дороге домой Иш наведался на строительную площадку, дабы собственными глазами удостовериться в объеме выполненных работ по рытью колодца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Все отлично, — произнес он вслух. — Поехали! А двигатель благодушно урчал. Иш выжал сцепление, и джип тяжело тронулся с места. Иш зримо представил, как неохотно начинают вращаться подшипники, словно не могут проснуться наполнявшие их хрупкие стальные шарики, и как шины расплющились от долгого бездействия. Но машина двигалась и хотя тяжело, но все же слушалась руля. Он нажал на тормоза, и джип остановился, закончив свое путешествие длиною в четыре метра. Но ведь он двигался, и, что не менее важно, когда потребовалось — остановился. Иш был не просто счастлив, он был готов кричать от переполнявшего его восторга. Это не сон! Если за день работы трое мальчишек и один мужчина смогли вдохнуть жизнь в, казалось, окончательно мертвое железо, что же можно сделать совместными усилиями команды крепких парней! Мальчики отвязали собак от одной тележки и отпустили их добираться до дома. Иш с Джои забрались в джип, мальчики, привязав свободную тележку, забрались каждый в свою, и процессия торжественно и храбро тронулась в обратный путь. Но что это был за путь… Рухнувшие дома завалили улицы. Ветры облепили груды кирпичей опавшей листвой, зимние дожди превратили развалы в подобие естественных, созданных самой природой холмов. И зарастали те холмы зеленой травой, а на невысоком пригорке уже вовсю стремились вверх ветви кустарника. Потея от напряжения, Иш крутил баранку, выбираясь из завалов, объезжая засыпанные кирпичом и обломками досок городские улицы. Родной дом был совсем рядом, когда, не успев переложить руль, он наехал задним колесом на кирпич и услышал за спиной хлопок разорвавшейся покрышки. День закончился тряской ездой на лопнувшей шине, но, проявив мастерство, хладнокровие и выдержку, на черепашьей скорости одолев последние мили, он добрался до цели, при этом совсем немного, но все-таки опередив собачьи упряжки. Несмотря на несколько смазанный финал, Иш продолжал ощущать себя сделавшим все как полагается героем. Остановив машину перед домом, Иш облегченно и вместе с тем горделиво откинулся на спинку сиденья. А потом нажал на черный диск гудка, и после стольких лет молчания гудок послушно отозвался ласкающей слух музыкой: «Ту — а — ту — ту». Он ждал, что сначала дети, а потом и люди постарше, привлеченные столь непривычными звуками, прям-таки посыплются из всех домов. Но молчание хранила улица, не хлопнула ни одна дверь, не растворилось ни одно окно. Разве что понесся со всех дворов злобный собачий лай. И лай этот подхватили ездовые собаки в поднимающихся в гору упряжках, и уже стояли рядом мальчики. И внезапную пустоту в душе ощутил Иш, и медленно вползал в эту пустоту страх. Было уже такое однажды, давно было, когда въехал он в странно пустынный город и дрожащими пальцами жал на черный диск автомобильного гудка. И сейчас, когда вся твоя вселенная состояла из тридцати с небольшим беззащитных человеческих существ, как просто было подумать, что произошло непоправимое. Но лишь мгновение длился страх. Потому что увидел выходящую из дома с ребенком на руках безмятежную Мэри и еще увидел, как она машет ему рукой.
— Они ушли смотреть быков! — крикнула Мэри. И, услышав это, мальчики тут же заволновались. Торопливо отвязав собак, даже не спросив разрешения у Иша, поднимая пыль, бросились они вниз по улице. Да же Джои, окончательно оправившийся от недавней болезни, бросился вдогонку. А Иш неожиданно Понял что он всеми забыт, что он одинок и заброшен, и сладкая гордость от героических усилий по восстановлении транспортного средства приобрела неожиданно горьковатый привкус. Только Мэри пришла смотреть на джип Глаза, нужно отдать ей должное, сделала. Мэри большие но при этом не проронила ни единого звука. Ребенок как и мамочка, тоже смотрел и тоже хранил молчание. А Иш выбрался из машины и потянулся. Его длинные ноги затекли, а в помятой зверем пояснице толчками пульсировала боль от езды по тряской дороге.
— Ну, — начал он с несколько горделивыми нотками, — что скажешь об этом, Мэри? — Мэри, его собственная дочь, по характеру была ни в мать ни в отца, к Иша порой раздражало ее неторопливое ко всему безразличие.
— Хорошая, — произнесла Мэри с невозмутимостью, оказавшей бы честь вождю индейского племени. И Иш почувствовал, что продолжение разговора не доставит ему приятных ощущений.
— А где они развлекаются? — спросил Иш, имея в виду «прыжки с быками».
— Внизу, у большого дуба. И в эту секунду до их слуха донеслись отзвуки восторженного вопля, и Иш понял, что кто-то чрезвычайно ловким маневром увернулся от бычьих рогов.
— Ну что же, пожалуй, и мне не остается ничего другого, как пойти посмотреть на национальный спорт, — сказал он, к сожалению, понимая, что тонкое ироническое замечание будет не понято и потому оставлено без внимания.
— Да, — сказала Мэри, повернулась спиной и неторопливо вместе со своим ребенком на руках зашагала к дому. А Иш, свернув на тропинку, протоптанную по заросшему полю, некогда бывшему чьим-то задним двором, пошел спускаться вниз к скалам.
— Национальный спорт, — бурчал он с сарказмом, понимая, что сарказм и примешанное к нему горькое чувство — прямое следствие неоправдавшихся ожиданий восторженной встречи героя-триумфатора. И снова до него донесся восторженный вопль — еще один новый прыжок всего в нескольких дюймах от рогов разъяренного быка. «Прыжки с быками» — развлечение весьма серьезное и опасное, хотя за все эти годы никого не убило и даже серьезно не ранило. Иш крайне неодобрительно относился к подобного рода занятиям, но не чувствовал в себе достаточной убежденности начать активную кампанию запретов. Мальчикам требовалась разрядка для выхода накопившейся энергии, и, пожалуй, им действительно требовались острые ощущения, а порой и просто опасные приключения. Слишком покойной и безопасной стала для них жизнь в эти годы. Возможно, — перед глазами тут же ожило безмятежное лицо Мэри, — слишком спокойная, лишенная приключений жизнь рождает вот таких безнадежно равнодушных. Сейчас не нужно учить детей быть осторожными на улицах и правильно переходить дорогу, а о существовании прочих бед цивилизации, начиная от гриппа до угрозы атомной бомбардировки, никто даже не догадывался. Были, конечно, вывихнутые ноги, порезанные пальцы, синяки — то есть обычный набор мелких неприятностей среди людей, большую часть времени проводящих на улице и имеющих дело с топориками и остро заточенными ножами. Однажды Молли сильно обожгла руки, да оставленный без присмотра трехлетний малыш чуть не утонул, свалившись во время рыбалки с пирса. Занятый невеселыми мыслями, Иш не заметил, как добрался до открытой поляны у подножия холма, совсем рядом с плоской скалой, на которой каждый год появлялись новые цифры отсчета прожитых ими лет. Раньше здесь был городской парк. А с быком развлекались в самом центре заросшей травой ровной площадки. Конечно, это была не лужайка, которую некогда можно было увидеть в парке. Трава даже в это время года поднялась на целый фут, и поднялась бы еще выше, если бы не скот и примкнувшие к ним лоси. Гарри — пятнадцатилетний сын Молли — сегодня был главным действующим лицом представления, а помогал ему Уолт — сын Иша. Называлось это «играть полузащитника» — термин, рожденный в Старые Времена и сохраненный в памяти потомков. Иш никогда не считал себя знатоком данного вида спорта, но одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: бык не относился к разряду серьезных и опасных противников. Явный потомок херефордов — коричневый, с характерной белой мордой, тем не менее способный показать характер своих предков, вот уже двадцать один год не знавших, что такое заботливые, дававшие пищу и кров руки человека, и потому научившихся выживать и жить сообразно своим способностям и инстинктам. Нынешних херефордов отличали от прежних длинные ноги, поджарое мускулистое тело, да и рога стали слегка подлиннее. К тому времени на арене наступило некоторое затишье, видно, бык здорово устал, чувствовал себя неуверенно, и Гарри приходилось пускаться на всякие ухищрения, чтобы снова пробудить в животном бойцовский дух. На краю уходящей вверх по склону холма лужайки зрители — все их маленькое общество, включая Джини с грудным младенцем на руках. Здесь, в окружении деревьев, они, если быку вдруг вздумается покинуть открытую площадку, могли чувствовать себя в полной безопасности. На этот случай можно было спустить привязанных тут же собак, и еще был Джек с винтовкой на коленях. Бык неожиданно ожил и с такой бешеной энергией перешел в атаку, что, пожалуй, ее малой части хватило бы стереть с лица земли не только двух, а двадцать двух мальчишек. Но Гарри так ловко увернулся от низко опущенных рогов, что бык пролетел по инерции несколько метров и, недоуменно и сконфуженно мотая мордой, замер на месте. Маленькая девчонка (Бетти — дочь Джин) как чертик выскочила из круга мирных зрителей и звонким криком оповестила всех, что собирается занять место Гарри. Не девчонка, а дикий стремительный зверек с подоткнутым подолом юбки, открывающим сильные загорелые ноги. Гарри ничего не оставалось, как уступить место своей сестренке наполовину. Бык был уже достаточно измотан, и его можно было доверить девчонке. Бетти с помощью Уолта удалось заставить быка провести пару атак, предпринятых скорее от безнадежности, чем от злости, и от которых увернуться не составило особого труда. И когда бык снова сконфуженно застыл на месте, громко закричал маленький мальчик:
— Я, теперь я! Это был Джои. Иш нахмурился, хотя знал, что ему не придется утруждать себя даже единым словом запрета. Джои было только девять, а по строгим законам игры таким малолеткам запрещалось участвовать в «прыжках с быками», даже в роли полузащитника. В таких случаях мальчики постарше быстро наводили порядок. Они были великодушны, но всегда тверды.
— Эх, Джои, — произнес с высоты своих шестнадцати лет Боб. — Подожди пару лет, а там, гляди, и вырастешь.
— Да? — сказал Джои. — А я и сейчас не хуже Уолта. То, каким тоном это было сказано, наводило Иша на мысли, что его Джои уже где-нибудь исподтишка занимается этим видом спорта, выбирая какого-нибудь не очень страшного быка, и, наверное, тут не обошлось без Джози — его преданной сестренки-близнеца. На мгновение Ишу стало зябко — зябко от мысли, что его Джои мог подвергать себя опасности, — именно Джои. А тот еще, правда не очень настойчиво, посопротивлялся и покорился запрету старших. А к тому времени нагулявший бока на обильных кормах ленивый бык сдался окончательно. Единственное, на что он еще годился, это рыть копытами землю и тоскливо глядеть на беснующуюся вокруг него, скачущую, даже кувыркающуюся через голову Бетти. Очевидно, развлечение подошло к концу, и, понимая это, зрители неспешно потянулись к выходу. Мальчики постарше крикнули Бетти и Уолту заканчивать мучить животное, и неожиданно, и, вероятно, к своему великому удовольствию, бык понял, что его на такой замечательной поляне, полной высокой сочной травы, наконец оставили в покое. По дороге домой Иш наведался на строительную площадку, дабы собственными глазами удостовериться в объеме выполненных работ по рытью колодца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65