— Ну заходи, коли пришел, — бросил Левински, почти не разжимая губ. При этом он почему-то опять вспомнил своего Бычару — черт возьми, а ведь его радовали появления преданного Ивана-богатыря!.. Независимо от того, находился ли Левински в благодушном настроении или же был зол, как вот сейчас. Он вдруг захотел, чтобы вместо этой пятнистой рожи в приемной, заполняя собою, как всегда, чуть ли не большую часть ее пространства, сидел Мягков. Кажется, впервые за всю свою карьеру — сначала нелегкую, а потом вдруг головокружительную — Левински искренне пожалел о подчиненном. Но Бычару не вернешь — он в отставке, и скорее всего психика наймита уже подверглась необратимым изменениям.
— Ваше высочество! — начал Иванов, даже не дождавшись, пока Наследник усядется в свое кресло и милостиво позволит ему говорить. — Вы совершаете ошибку, обеспечивая вчерашнего преступника личным коминсом! Только благодаря вам ему удалось избежать заключения, но уверяю вас, что он этого не ценит! Я уже говорил вам, что инспектор Гор затаился и только ждет возможности…
— Да как ты смеешь!!! — Наследник медленно и зловеще поднимался с кресла. — Критиковать мои распоряжения?.. Указывать мне?! Ты у меня, дебил, работаешь с коминсом, и где результаты твоей работы?! В подземельях на Ч33? Да если бы не ты, сволочь, аппарат бессмертия уже сейчас находился бы в моих руках!!! В эту самую минуту! Если бы не твои шашни!!! — Левински был уже не за столом, он приблизился к перепуганному Иванову и встряхивал его, схватив за грудки, а потом стал начищать Иванову морду.
Гору это зрелище наверняка бы понравилось. Не в добрый час наведался начальник охраны к Наследнику престола — Левински наконец нашел стрелочника.
31.
Когда камера закрылась, в ней сразу появилась гравитация, несильная — думаю, в половину от нормы, однако от неожиданности все мои «пчелки» попадали на пол. И даже я упал. А когда поднимался, обратил в первую очередь внимание на то, что кругом царит полумрак.
Сразу проявились чисто бытовые неудобства — малая гравитация и слабый свет: на станции сейчас работали резервные источники питания, не способные обеспечить полную подачу энергии на все узлы и отдающие предпочтение основным — таким, например, как герметизация. Все это тоже играло нам на руку.
Следующие несколько минут, пока в камеру накачивался воздух, я потратил на повторение почти дословно своих первоначальных распоряжений: Ежу быть на подхвате, остальным не мешаться и слушаться. О том, что им лучше не отставать, я на сей раз даже не упомянул: отстанут — их проблемы, а мне только меньше головной боли.
На панели тускло вспыхнула зеленая лампочка, и дверь стала медленно отъезжать. Она открывалась автоматически, едва заканчивалась накачка в камеру воздуха. Вторая кнопка мне не понадобилась — ею закрывали шлюз при загрузке в него из станции.
Дожидаться, пока эта тормозная дверь откроется хотя бы наполовину, у меня не хватило терпения — я поднял стекло шлема и, держа наготове лучевик, осторожно высунулся. Огляделся, потом смело вышел и махнул своим — мол, заходите, будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.
Это, видимо, была раздевалка — вернее, переодевалка для прогулок наружу. Запущенное помещение с рядами больших железных шкафов, где, как скоро выяснилось, хранились скафандры. Запущенность была понятна — нечасто людям приходилось выходить на поверхность станции, поскольку всю необходимую работу там выполняли роботы.
Я решил, что нам не стоит снимать скафандры, лучше будет остаться «в броне» — не так уж она тяжела при половинной силе тяжести, даже для наших слабаков. Я не собирался здесь задерживаться и после беглого осмотра направился к выходной двери. Как вдруг она стала отъезжать — тоже очень медленно, на наше счастье.
Особо раздумывать было некогда, в то же время я не хотел так сразу засвечиваться на станции и видел для этого реальную возможность. Я быстро погнал своих хануриков в самый дальний ряд, где еще при осмотре заметил распахнутые дверцы, и скомандовал:
— По шкафам!
Сам я забрался в крайний шкаф, где из щелей в дверце надеялся хоть что-то увидеть. Но оказалось, что я просто не могу закрыться в шкафу, потому что дверца с обратной стороны абсолютно гладкая, не считая вентиляционных щелей, куда мои пальцы в перчатке скафандра не пролазили.
Менять позицию было поздно, мне ничего не оставалось, как приспустить стекло шлема и замереть, притворившись скафандром.
Вошедшие рассыпались по рядам и завозились, пакуясь в скафандры, к нам в последний ряд дошел только один. Он сунул нос в мой шкаф и вроде как собрался меня доставать.
Я сделал движение рукой, рассчитывая прижать его за шею, но не тут-то было! Он в страхе прянул от меня, как заяц, отпрыгнул назад, замер с расширенными глазами, но спустя мгновение перевел дух, схватившись за сердце. А потом с раздражением проворчал:
— Милхауз! Придурок! Опять твои дурацкие штучки! Нашел время! — С этими словами он бросился ко мне, хотел толкнуть меня в грудь и вообще немножко утрамбовать поглубже в шкаф. Тогда я наконец смог аккуратненько его вырубить. Из дальнего шкафа на возню высунулся Еж с лучевиком, я махнул ему — скройся, мол, обратно, — и он мигом убрался.
Я быстренько запихал обмякшее тело в свой шкаф и защелкнул там, а сам забрался в соседний, размышляя так: если его станут искать, пусть думают, что дезертировал. Это ведь не военные, а, видимо, посланная наружу бригада техников, наверняка до смерти напуганных авралом — после взрыва прошло всего восемь минут. Словом, вряд ли они, уже облаченные в скафандры, начнут с пристрастием разыскивать пропавшую единицу, когда у них там наверху флюгер вместо энергоприемника.
Я оказался прав, и даже более того — его вообще не стали искать. Судя по доносящимся звукам, они загружались в шлюз в два приема, и первая партия могла подумать, что пропавший еще остался, а вторая — что он уже вышел.
Когда все стихло, я выбрался на разведку. В раздевалке снова было пусто, теперь уже, надеюсь, надолго.
Я кликнул своих, и они осторожно повылезали, а я тем временем уже возился с техником — открыл шкаф и свалил его на пол. Мне подфартило с первых же шагов — я был не прочь взять здесь «языка», и он сам пришел ко мне в руки. Это был молодой мужчина в коричневом рабочем комбинезоне и в кепке, надетой козырьком назад, сидевшей на удивление крепко, поскольку до сих пор все еще удержалась на голове. Самое ценное, что обнаружилось у него в карманах, была магнитная карточка, которую я, разумеется, сразу же присвоил. Оставалось только привести парня в чувство. Я вколол ему стимулятор из аварийной аптечки и щедро прыснул в лицо водой изо рта — воду я всосал через трубочку в своем скафандре.
Открыв глаза, он вгляделся в меня, как бы сомневаясь, не Милхауз ли я все-таки, потом прошелся взглядом по остальным. Испуганным он не выглядел, мысль о чужих на станции пока даже не закрадывалась в его извилины. Наверняка он знал не всех здешних, а может быть, принимал нас за спасателей.
— Очухался? Тогда подъем! — сказал я, поднимая его на ноги за шкирку, и, продолжая так держать, произнес: — А теперь отвечай: кто у вас на заводе главный?
— Инженер Дочкин сегодня дежурит… — проблеял он, кажется начиная что-то понимать. К тому же лучевик в руках Ежа не оставлял сомнений в том, кто мы такие на самом деле.
— А из дирекции? — продолжал допытываться я.
— Директора нет… — Тут я его тряхнул, и он продолжил живее: — Он же не на заводе сидит, у него кабинет в другом месте, с порталом… Если что — прибывает…
Видимо, здешний директор имел богатое воображение и предпочитал держать свою драгоценную задницу подальше от космоса. И, как показывали последние события, был прав.
— Хорошо. Поведешь нас к инженеру.
Нет, он не был героем, этот работяга в кепке. Но что-то патриотическое промелькнуло в его глазах, когда он спросил:
— А вам зачем?.. — Впрочем, это могло быть естественным любопытством.
— Хотим познакомиться, — ответил я, отпуская его и подталкивая в направлении выходной двери. — Пошел!
Из раздевалки мы вышли без приключений, миновали пару служебных коридоров, не встретив в них ни единой живой души. Я заранее велел своим приспустить забрала, а Ежу спрятать лучевик: так мы вполне могли сойти за героических техников, несущих начальству свежие новости прямо с места событий.
— Далеко еще до инженера? — поинтересовался я у нашего провожатого. Я прекрасно помнил, что площадь завода составляет двенадцать квадратных километров, и преодолевать их пешим ходом мне как-то не улыбалось. Только одна мысль меня согревала, что при таких масштабах на заводе должен иметься местный транспорт.
— Если на вагончике, то быстро, — подтвердил он мою догадку. — Только там сейчас аварийное ограничение, чтобы все подряд не ездили, а только кто по делу…
— Веди, разберемся, — сказал я. — Охрана есть?
— Нет. А зачем?.. — Он запнулся и закусил губу, косясь на нас: теперь-то ему было понятно, зачем может пригодиться охрана внутри космической станции. Авария нагнала на него страху, а тут еще мы, и это сказалось на нем своеобразным образом: он не мог молчать, предпочитая разговаривать со мной, даже рискуя разозлить этим злого дядьку-террориста. — Вообще-то при поступлении сюда порядки строгие. Тесты всякие, проверки на благонадежность. А здесь-то уже чего, обходимся пропускной системой — тут чужие не ходят, все свои… — Он опять запнулся, зыркнув на нас. Коридор как раз закончился дверью, оказавшейся наполовину открытой, так что даже его карточка не понадобилась.
Мы вошли в грандиозных размеров цех с грандиозным же конвейером, уходящим вдаль по левую руку от нас. Мы, подобно мухам, стояли на стене, загнутой вверх огромным полукругом и, если глянуть направо, таким же макаром переходящей в потолок. Катерина в страхе уцепилась за своего дедушку, хотя, думаю, если что, он свалился бы первым. Даже Еж пошире расставил ноги, укрепляясь на стене. Только зря они тряслись — гравитация здесь, как я понял, была круговой, уверен, что при необходимости можно было так же свободно разгуливать и по потолку, где, кстати, тоже наблюдалась поточная линия. Наверное, правильнее будет сказать, что потолка и стен здесь просто не было — кругом один пол.
А как раз там, где мы стояли, начиналась монорельсовая дорога. Вагончик, похожий на большую личинку рунейской бабочки, только с окнами, находился тут же неподалеку — на нем-то наверняка и прибыла бригада техников. Но больше вокруг не было ни души, что уже стало меня настораживать: я-то ожидал встретить на станции беготню и шум, и теперь меня грызли опасения, что они уже эвакуировались через какой-то действующий портал, откуда нам на головы с минуты на минуту могут хлынуть спасательные команды вкупе с оперативниками.
— А где все люди? — спросил я у кепки.
— Инженер приказал всем собраться в залах отдыха. Чтобы панику не наводили. Обещал, что скоро организует эвакуацию, — сообщил техник. — Дочкин у нас человек с головой, народ ему верит, а все равно половина в столовую ринулась, продуктами запасаться…
Его, похоже, опять понесло. Не обращая на него внимания, я направился к вагончику, зашел в открытую дверь: сиденья по стенам, в голове несложный пульт управления с магнитным допуском. На вставленную карту последовал отказ. Кепка, оказавшийся уже рядом со мной, ухмыльнулся:
— Ну вот, я же говорил, а вы не верили! — Но через полминуты его челюсть уже требовала подвязки: эта системка не была проблемой даже для моего устаревшего компа, вооруженного новейшими шпионскими багами. Подключившись, я через допуск техника пролез в базу, нашел там неограниченный инженерный допуск, перемагнитил на него свою карту и дал команду системе работать. Она радостно сообщила, что к работе готова и ждет моих указаний.
Я оглянулся — все мои уже были на месте: стар да млад сидели неуклюже на ближнем диванчике — устроиться нормально им мешали комплекты на спине. Еж занял сторожевую позицию возле дверей. Я велел ему тоже садиться, после чего закрыл двери, и мы тронулись.
Не сомневаюсь, что в обычное время этот вагончик носился здесь наподобие бесшумного снаряда, теперь же при общем недостатке энергии он скользил довольно медленно, так что от нечего делать у нас появилась возможность обозревать этапы здешнего технологического процесса. Сейчас все по понятным причинам пребывало в бездействии, но было ясно, что корабли здесь собирают конвейерным методом, все основные работы производятся роботами и механизмами, пока будущий старсшип перемещается на центральном транспортере из цеха в цех, постепенно набирая размеры, обрастая «одежками» и аппаратурой, чтобы достигнуть последнего пускового шлюза уже полностью готовым к старту.
Первое человеческое присутствие обнаружилось у входа во второй цех: мужик в сером комбинезоне бежал к линии монорельса, размахивая руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49