Наконец не выдержал — глянул. Она сидела прямо, закрыв руками лицо.
Тоже своего рода реакция.
— Все в порядке. Ничего страшного не произошло, — быстро сказал он. Она отняла руки, повернула голову и посмотрела на него — удивленно, словно силясь узнать.
— Меня ты можешь не бояться… Я тебя спас.
Она все смотрела. Ларри сделал вид, что поборол смущение, и, облокотившись о руль, продолжил:
— И я… Врач.
В подтверждение своих слов он кивнул ей как можно энергичней и непринужденней.
Она поглядела на себя. Растерянно провела руками по телу — от ключиц к животу, взглянула на ладони, потерла между пальцами прилипшую к ним сухую кровь и произнесла наконец первые членораздельные слова:
— Что со мной?..
Ларри немного расслабился: слава богу, сработало! Его внезапное озарение оказалось в самую точку! Она воспринимает его как доктора, совсем не стесняется и даже задает вопросы. А это значит, что и он вскоре сможет задавать вопросы — разумеется, не только медицинского характера. И, как врач, настаивать на ответах.
— Ты испытала потрясение, — сообщил он мягко. — Но скоро придешь в норму.
Полный абзац!.. Если она ничего не помнит из последних событий, то как объяснить ей, почему она сидит у него в машине голая?..
— А…
Она вновь посмотрела на себя, потерла пальцами на плече засохшую кровь. Она не спрашивала, что это на ней за грязь, — возможно, догадывалась. Провела осторожно одним пальчиком по своему браслету. Потом вопросительно взглянула на Ларри. И он поспешил ее опередить:
— Выслушай внимательно. Ты попала в лапы к бандитам, была без сознания, но, повторяю, ничего страшного не случилось, они только сорвали с тебя одежду. Я стал нечаянным свидетелем, отбил тебя у бандитов и увез. И очень скоро достану тебе новую одежду… А пока постарайся вспомнить все, что с тобой происходило в последние дни и вообще в последнее время, — это очень важно… Для восстановления твоего душевного равновесия.
Она глядела на него двумя серыми туманами — лицо чуть вытянутое, темно-русая прядь так и норовит упасть на лоб, губы… Не детские, а… Трудно было смотреть на ее губы.
— Я все помню, — сказала она.
— Что? — Ларри напрягся, но старался продолжать в тоне доверительной беседы. — Расскажи, что ты помнишь.
Ему казалось, что он уже завоевал достаточно доверия, чтобы задать такой вопрос. Не принимая во внимание то, что он до сих пор еще ей не представился. В конце концов, он ведь действительно спас эту девчонку! И имел полное право узнать хотя бы, кто она такая и откуда.
Вместо ответа она попросила:
— Дайте мне, пожалуйста, свою рубашку. Ларри на мгновение растерялся, потом кивнул — елы-палы, как же он сам не догадался! — снял рубашку и передал ей, не глядя, сжав зубы — ладно, не сейчас. Погоди, ты еще разденешь меня и для другого — времени у нас впереди достаточно.
Застегнув последнюю пуговицу, она вдруг спросила, вскинув испытующий взгляд ему в глаза, которые, не спросясь, уже вновь какое-то время за ней наблюдали:
— На Земле война?
Факт — она не падала с моста. Откуда ж она сюда упала?
— Ты откуда взялась? С неба свалилась, что ли?
— Да, — просто сказала она. — …Так на Земле война?
Она глядела в упор, ожидая ответа. И вообще, она вела себя очень уверенно для голой девчонки, очнувшейся в машине, то есть практически в постели (что, кстати, менее круто) у незнакомого одетого мужчины. Ларри ожидал от нее совсем иного. Теперь, когда она была худо-бедно одета, он сам чувствовал перед ней некоторое смущение. К такому он не был готов ни как мужчина, ни как даже врач. И все-таки он обязан был подобрать ответ, способный вызвать ее на откровенность. Ему нечего было скрывать, он мог бы рассказать ей все, что знал и предполагал сам, чтобы получить от нее хотя бы толику новой информации о большом мире. Там-то, без сомнения, все шло по-прежнему. Ларри полагал себя жертвой абсурдного случая, своего рода сенсации, достойной первых полос ведущих мировых газет: участок моста выбран неким высшим разумом под полигон для своих божественных экспериментов и отделен от остального мира! И — чтоб этому высшему разуму повылазило! — именно в тот момент, когда на нем находился Ларри Шанс. Его главной мечтой стало вырваться с этого треклятого участка, на что у него впервые появилась реальная надежда — вместе с этой непростой — ох и непростой! — девчонкой. Но она, похоже, и впрямь свалилась с неба — ничего не понимает и смотрит на него так, словно все, что здесь творится, дело его рук.
— Ты не понимаешь, что тут происходит, верно? И хочешь, чтобы я объяснил тебе то, чего никто не понимает? Ты теперь тоже здесь и можешь узнать, что мы тут заперты на отрезке около трех с половиной тысяч километров и здесь действительно идет война. Но тебе нечего бояться: пока ты в моей машине, ты неуязвима, как и я.
— Почему?
— Я не знаю почему. Но таковы правила.
— Правила?..
— Да, правила чьей-то игры. Только не спрашивай меня — чьей. Я простой… врач, а не господь бог. Когда все это началось, я был в машине, ехал по своим делам в Европу. И оказался заперт на мосту. Мне повезло немногим больше, чем другим, — по правилам их можно убить, а меня нельзя. Но я в этой игре такая же слепая пешка, как и все остальные. Нам надо отсюда вырваться, пересечь границу, понимаешь?
— Как?..
— Ты ведь не с моста, верно? Ты приплыла из большого мира?
Кажется, он сумел-таки вывести ее из шока, растормошить и втянуть в разговор — эх, пропадает в нем великий психотерапевт! Она замотала головой:
— Я… из космоса.
— В смысле?..
Она нахмурилась, напряглась, как будто собираясь с силами для рассказа, в конце концов потрясла головой и молча откинулась на спинку кресла.
Так. Поторопился он обрадоваться. Спасенная, ясен перец, нуждается в покое. Не исключено, кстати, что у нее от переживаний поехала крыша, и ей теперь мерещится, что она не плавала в океане, а летала в космосе. — Ладно.
Тем паче что план номер один уже какое-то время маячил перед Ларри, и ее участие в этом плане состояло лишь в том, чтобы она сидела рядом в машине и не трепыхалась.
— Отдыхай, — уронил он, трогая вперед. И тут только вспомнил мимолетно, что так и не спросил ее имени и сам ей не представился.
Успеется.
Ларри гнал по «линии фронта», выжимая из автомобиля предельную скорость, почти что полет — вполне возможно, что он поставил сегодня на этой трассе рекорд скорости. Окружающие разборки его больше не интересовали. Его целью вновь, в который уже раз, была Черта, но по дороге еще предстояло раздобыть для попутчицы какую-нибудь одежду. Она, кажется, уснула, и он не собирался ее будить. Черты он рассчитывал достигнуть ближе к вечеру, и действительно уже вечерело, когда впереди завиднелся достопамятный отель «Максима». У отеля Ларри скрепя сердце притормозил — до Черты отсюда уже было рукой подать, но в отеле наверняка сохранились какие-нибудь шмотки, кроме того, здесь обретались некоторые его знакомые.
На стоянке оказался уже припаркован знакомый полицейский «Форд». Его хозяин стоял снаружи, облокотившись о заднюю дверь, и при виде подъезжающего Ларри вначале узнавающе помахал рукой, а потом, заметив в его машине пассажирку, кажется, впал в ступор.
— Привет, — бросил ему Ларри, вылезая из машины. Ответом ему было гробовое молчание. Но Ларри его не слышал: он уже махал руками и кричал «эй!», пытаясь привлечь внимание обитателей отеля. Без рубашки на улице было довольно прохладно, но, главное, безветренно: ветроуловители на мосту до сих пор, несмотря на все катаклизмы, исправно работали — благо что добраться до них и испортить было практически невозможно. Вскоре его заметили и вышли — сразу человек пять, все с оружием на изготовку, хотя никакой диверсии — ни с той стороны, ни со стороны Ларри им вроде бы не грозило. Удивления при виде девушки в его машине они не выказали, как бы даже ее не заметили. Перебросившись с ними парой общих фраз, поинтересовавшись, живы ли после затяжных боев те и эти, Ларри сам сказал как бы между делом, что добыл наконец себе девчонку, и, не вдаваясь в детали, попросил для нее какой-нибудь одежды. В ответ последовали плоские шуточки про то, что женщинам — в смысле бабам — одежда не нужна, что всех своих они давно уже раздели, потому что так удобнее, и одевать не собираются, что и ему советуют. На что Ларри, посмеиваясь, высказался в том смысле, что раздевать — это как раз его любимое занятие, ради которого он пожертвовал даже своей рубашкой.
Его заклеймили извращением. Ларри не сомневался, что в конце «пикировки» случит шмотки — добрые отношения с шоферами были выгодны и тоже чего-то стоили, но расчеты его нарушила сама пассажирка: пока он договаривался, она просто-напросто вышла из машины и побежала к отелю.
Ларри, забыв о преграде, бросился вслед и, встреченный полем, был отброшен спиной на свою машину. Зато его собеседнички среагировали молниеносно, словно только и ждали чего-то в этом роде: все пятеро кинулись за девчонкой и, разумеется, моментально ее догнали.
Ларри тем временем сунулся в машину и вынырнул из нее уже с лазерником в руке. Но за те секунды, что он доставал из бардачка лазерник, снаружи успело произойти кое-что непредвиденное: те пятеро схватили девчонку, она еще отбивалась, а его приятель-полицейский, уже благополучно оправившийся от своего столбняка, подъехал к ним почти вплотную и как раз в этот момент начал косить ребят в упор лазером. Они падали один за другим, как снопы, не успев ничего понять, увлекаемая ими, упала и девчонка. При падении она попала в поле «Форда». Бывший страж порядка тут же бросил свой лазерник и вцепился в нее, окончательно затаскивая к себе в поле. Она извивалась и царапалась, один раз вырвалась с треском, он успел ее поймать за полу рубашки, рванул обратно. Она завизжала коротко, отчаянно — Ларри сцепил зубы, словно очнувшись, кинулся за руль и, уже трогая, увидел, как между полицейским и девушкой возникла бледно-мерцающая полоса, словно радужный шнур, — изогнулась, мелькнула с тихим шелестом — ш-ш-чавк! И исчезла.
Хрипло заорал, отваливаясь на капот, полицейский. Фигура его утратила симметрию: правое плечо вместе с рукой валялись бревном у его ног. А девчонка уже бежала Ларри навстречу, ныряла в заранее открытую им дверь — рубашки на ней как не бывало. Из отеля выбегали еще люди. Только зря они спешили, потому что добраться до Ларри им было все равно что до территории за Чертой, они и сами это отлично понимали, оттого и орали на бегу всяческие ругательства. В то время как Ларри, цедя сквозь зубы что-то еще более непотребное, без лишней поспешности выруливал на трассу. На выезде он включил фары — стемнело, а ночная иллюминация на мосту давно уже приказала долго жить — конденсаторы солнечного света, дающие по ночам дневное освещение, были расстреляны в первые же дни — точнее, в первые ночи.
Первое, что он сказал соседке, уже дав полный газ, было:
— Как тебя зовут?
Она ответила:
— Чарли.
Все у нее не по-людски. С неба падает. Полицейских калечит. И даже имя какое-то неженское.
— Ларри. Чем ты его?..
— Это не я, — сказала она, отвернувшись. — Это хлитс.
И протянула ему, не глядя, руку в браслете. Потом произнесла в сторону, словно убеждая саму себя или оправдываясь:
— Я не хотела, я о нем только подумала — что он мог бы меня защитить… И тут он… Сам.
Ларри покосился на браслет — симпатичная дамская штучка. Вполне безобидная на вид. Что-то из экспериментального?..
До Черты три сотни метров — не до выяснений.
Отвернулся, спросил еще:
— Кой черт тебя туда понес?
— Я думала, мы там остановимся, что там друзья… Хотела поскорей отмыться.
— Возьмешь потом в баре бутылку с водой, польешься.
Он и сам в последнее время совершал омовения исключительно из бутылок — чаще всего с газировкой, если она была без сиропа. Только ее, в отличие от него, будет кому полить.
Вот перемахнем Черту, а там уж…
Она вдруг уцепилась за его локоть, как птица за ветку в ураган:
— Стой, погоди! Остановись! Там ведь…
Он даже не покосился.
Сейчас…
Он ожидал чего-то необычного — вспышки, толчка, ну хоть чего-нибудь, свидетельствующего о том, что машина пересекает-таки заветный барьер. Но ничего сверхъестественного не происходило — сумерки да дорога, как обычно летящая навстречу в свете фар. Словно и не было в этом месте никакой роковой Черты, таинственным образом разворачивающей машины в обратную сторону. Только спутница отпустила его руку и резко обернулась назад, поглядела немного, потом медленно опустилась на свое место.
— Ты там что-то видела? Что-то необычное?
Его все еще не оставляла надежда. Хотя он уже и приготовился вскоре вновь увидеть отель — как всегда, по ту сторону дороги.
Она взглянула непонимающе:
— Там ведь… Был обрыв?
— Обрыв?..
— Ну да, ровная черта и мост… он… Может, поедем назад, посмотрим?..
— Может быть, попозже.
Вот еще новости! Она видела там какой-то обрыв?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Тоже своего рода реакция.
— Все в порядке. Ничего страшного не произошло, — быстро сказал он. Она отняла руки, повернула голову и посмотрела на него — удивленно, словно силясь узнать.
— Меня ты можешь не бояться… Я тебя спас.
Она все смотрела. Ларри сделал вид, что поборол смущение, и, облокотившись о руль, продолжил:
— И я… Врач.
В подтверждение своих слов он кивнул ей как можно энергичней и непринужденней.
Она поглядела на себя. Растерянно провела руками по телу — от ключиц к животу, взглянула на ладони, потерла между пальцами прилипшую к ним сухую кровь и произнесла наконец первые членораздельные слова:
— Что со мной?..
Ларри немного расслабился: слава богу, сработало! Его внезапное озарение оказалось в самую точку! Она воспринимает его как доктора, совсем не стесняется и даже задает вопросы. А это значит, что и он вскоре сможет задавать вопросы — разумеется, не только медицинского характера. И, как врач, настаивать на ответах.
— Ты испытала потрясение, — сообщил он мягко. — Но скоро придешь в норму.
Полный абзац!.. Если она ничего не помнит из последних событий, то как объяснить ей, почему она сидит у него в машине голая?..
— А…
Она вновь посмотрела на себя, потерла пальцами на плече засохшую кровь. Она не спрашивала, что это на ней за грязь, — возможно, догадывалась. Провела осторожно одним пальчиком по своему браслету. Потом вопросительно взглянула на Ларри. И он поспешил ее опередить:
— Выслушай внимательно. Ты попала в лапы к бандитам, была без сознания, но, повторяю, ничего страшного не случилось, они только сорвали с тебя одежду. Я стал нечаянным свидетелем, отбил тебя у бандитов и увез. И очень скоро достану тебе новую одежду… А пока постарайся вспомнить все, что с тобой происходило в последние дни и вообще в последнее время, — это очень важно… Для восстановления твоего душевного равновесия.
Она глядела на него двумя серыми туманами — лицо чуть вытянутое, темно-русая прядь так и норовит упасть на лоб, губы… Не детские, а… Трудно было смотреть на ее губы.
— Я все помню, — сказала она.
— Что? — Ларри напрягся, но старался продолжать в тоне доверительной беседы. — Расскажи, что ты помнишь.
Ему казалось, что он уже завоевал достаточно доверия, чтобы задать такой вопрос. Не принимая во внимание то, что он до сих пор еще ей не представился. В конце концов, он ведь действительно спас эту девчонку! И имел полное право узнать хотя бы, кто она такая и откуда.
Вместо ответа она попросила:
— Дайте мне, пожалуйста, свою рубашку. Ларри на мгновение растерялся, потом кивнул — елы-палы, как же он сам не догадался! — снял рубашку и передал ей, не глядя, сжав зубы — ладно, не сейчас. Погоди, ты еще разденешь меня и для другого — времени у нас впереди достаточно.
Застегнув последнюю пуговицу, она вдруг спросила, вскинув испытующий взгляд ему в глаза, которые, не спросясь, уже вновь какое-то время за ней наблюдали:
— На Земле война?
Факт — она не падала с моста. Откуда ж она сюда упала?
— Ты откуда взялась? С неба свалилась, что ли?
— Да, — просто сказала она. — …Так на Земле война?
Она глядела в упор, ожидая ответа. И вообще, она вела себя очень уверенно для голой девчонки, очнувшейся в машине, то есть практически в постели (что, кстати, менее круто) у незнакомого одетого мужчины. Ларри ожидал от нее совсем иного. Теперь, когда она была худо-бедно одета, он сам чувствовал перед ней некоторое смущение. К такому он не был готов ни как мужчина, ни как даже врач. И все-таки он обязан был подобрать ответ, способный вызвать ее на откровенность. Ему нечего было скрывать, он мог бы рассказать ей все, что знал и предполагал сам, чтобы получить от нее хотя бы толику новой информации о большом мире. Там-то, без сомнения, все шло по-прежнему. Ларри полагал себя жертвой абсурдного случая, своего рода сенсации, достойной первых полос ведущих мировых газет: участок моста выбран неким высшим разумом под полигон для своих божественных экспериментов и отделен от остального мира! И — чтоб этому высшему разуму повылазило! — именно в тот момент, когда на нем находился Ларри Шанс. Его главной мечтой стало вырваться с этого треклятого участка, на что у него впервые появилась реальная надежда — вместе с этой непростой — ох и непростой! — девчонкой. Но она, похоже, и впрямь свалилась с неба — ничего не понимает и смотрит на него так, словно все, что здесь творится, дело его рук.
— Ты не понимаешь, что тут происходит, верно? И хочешь, чтобы я объяснил тебе то, чего никто не понимает? Ты теперь тоже здесь и можешь узнать, что мы тут заперты на отрезке около трех с половиной тысяч километров и здесь действительно идет война. Но тебе нечего бояться: пока ты в моей машине, ты неуязвима, как и я.
— Почему?
— Я не знаю почему. Но таковы правила.
— Правила?..
— Да, правила чьей-то игры. Только не спрашивай меня — чьей. Я простой… врач, а не господь бог. Когда все это началось, я был в машине, ехал по своим делам в Европу. И оказался заперт на мосту. Мне повезло немногим больше, чем другим, — по правилам их можно убить, а меня нельзя. Но я в этой игре такая же слепая пешка, как и все остальные. Нам надо отсюда вырваться, пересечь границу, понимаешь?
— Как?..
— Ты ведь не с моста, верно? Ты приплыла из большого мира?
Кажется, он сумел-таки вывести ее из шока, растормошить и втянуть в разговор — эх, пропадает в нем великий психотерапевт! Она замотала головой:
— Я… из космоса.
— В смысле?..
Она нахмурилась, напряглась, как будто собираясь с силами для рассказа, в конце концов потрясла головой и молча откинулась на спинку кресла.
Так. Поторопился он обрадоваться. Спасенная, ясен перец, нуждается в покое. Не исключено, кстати, что у нее от переживаний поехала крыша, и ей теперь мерещится, что она не плавала в океане, а летала в космосе. — Ладно.
Тем паче что план номер один уже какое-то время маячил перед Ларри, и ее участие в этом плане состояло лишь в том, чтобы она сидела рядом в машине и не трепыхалась.
— Отдыхай, — уронил он, трогая вперед. И тут только вспомнил мимолетно, что так и не спросил ее имени и сам ей не представился.
Успеется.
Ларри гнал по «линии фронта», выжимая из автомобиля предельную скорость, почти что полет — вполне возможно, что он поставил сегодня на этой трассе рекорд скорости. Окружающие разборки его больше не интересовали. Его целью вновь, в который уже раз, была Черта, но по дороге еще предстояло раздобыть для попутчицы какую-нибудь одежду. Она, кажется, уснула, и он не собирался ее будить. Черты он рассчитывал достигнуть ближе к вечеру, и действительно уже вечерело, когда впереди завиднелся достопамятный отель «Максима». У отеля Ларри скрепя сердце притормозил — до Черты отсюда уже было рукой подать, но в отеле наверняка сохранились какие-нибудь шмотки, кроме того, здесь обретались некоторые его знакомые.
На стоянке оказался уже припаркован знакомый полицейский «Форд». Его хозяин стоял снаружи, облокотившись о заднюю дверь, и при виде подъезжающего Ларри вначале узнавающе помахал рукой, а потом, заметив в его машине пассажирку, кажется, впал в ступор.
— Привет, — бросил ему Ларри, вылезая из машины. Ответом ему было гробовое молчание. Но Ларри его не слышал: он уже махал руками и кричал «эй!», пытаясь привлечь внимание обитателей отеля. Без рубашки на улице было довольно прохладно, но, главное, безветренно: ветроуловители на мосту до сих пор, несмотря на все катаклизмы, исправно работали — благо что добраться до них и испортить было практически невозможно. Вскоре его заметили и вышли — сразу человек пять, все с оружием на изготовку, хотя никакой диверсии — ни с той стороны, ни со стороны Ларри им вроде бы не грозило. Удивления при виде девушки в его машине они не выказали, как бы даже ее не заметили. Перебросившись с ними парой общих фраз, поинтересовавшись, живы ли после затяжных боев те и эти, Ларри сам сказал как бы между делом, что добыл наконец себе девчонку, и, не вдаваясь в детали, попросил для нее какой-нибудь одежды. В ответ последовали плоские шуточки про то, что женщинам — в смысле бабам — одежда не нужна, что всех своих они давно уже раздели, потому что так удобнее, и одевать не собираются, что и ему советуют. На что Ларри, посмеиваясь, высказался в том смысле, что раздевать — это как раз его любимое занятие, ради которого он пожертвовал даже своей рубашкой.
Его заклеймили извращением. Ларри не сомневался, что в конце «пикировки» случит шмотки — добрые отношения с шоферами были выгодны и тоже чего-то стоили, но расчеты его нарушила сама пассажирка: пока он договаривался, она просто-напросто вышла из машины и побежала к отелю.
Ларри, забыв о преграде, бросился вслед и, встреченный полем, был отброшен спиной на свою машину. Зато его собеседнички среагировали молниеносно, словно только и ждали чего-то в этом роде: все пятеро кинулись за девчонкой и, разумеется, моментально ее догнали.
Ларри тем временем сунулся в машину и вынырнул из нее уже с лазерником в руке. Но за те секунды, что он доставал из бардачка лазерник, снаружи успело произойти кое-что непредвиденное: те пятеро схватили девчонку, она еще отбивалась, а его приятель-полицейский, уже благополучно оправившийся от своего столбняка, подъехал к ним почти вплотную и как раз в этот момент начал косить ребят в упор лазером. Они падали один за другим, как снопы, не успев ничего понять, увлекаемая ими, упала и девчонка. При падении она попала в поле «Форда». Бывший страж порядка тут же бросил свой лазерник и вцепился в нее, окончательно затаскивая к себе в поле. Она извивалась и царапалась, один раз вырвалась с треском, он успел ее поймать за полу рубашки, рванул обратно. Она завизжала коротко, отчаянно — Ларри сцепил зубы, словно очнувшись, кинулся за руль и, уже трогая, увидел, как между полицейским и девушкой возникла бледно-мерцающая полоса, словно радужный шнур, — изогнулась, мелькнула с тихим шелестом — ш-ш-чавк! И исчезла.
Хрипло заорал, отваливаясь на капот, полицейский. Фигура его утратила симметрию: правое плечо вместе с рукой валялись бревном у его ног. А девчонка уже бежала Ларри навстречу, ныряла в заранее открытую им дверь — рубашки на ней как не бывало. Из отеля выбегали еще люди. Только зря они спешили, потому что добраться до Ларри им было все равно что до территории за Чертой, они и сами это отлично понимали, оттого и орали на бегу всяческие ругательства. В то время как Ларри, цедя сквозь зубы что-то еще более непотребное, без лишней поспешности выруливал на трассу. На выезде он включил фары — стемнело, а ночная иллюминация на мосту давно уже приказала долго жить — конденсаторы солнечного света, дающие по ночам дневное освещение, были расстреляны в первые же дни — точнее, в первые ночи.
Первое, что он сказал соседке, уже дав полный газ, было:
— Как тебя зовут?
Она ответила:
— Чарли.
Все у нее не по-людски. С неба падает. Полицейских калечит. И даже имя какое-то неженское.
— Ларри. Чем ты его?..
— Это не я, — сказала она, отвернувшись. — Это хлитс.
И протянула ему, не глядя, руку в браслете. Потом произнесла в сторону, словно убеждая саму себя или оправдываясь:
— Я не хотела, я о нем только подумала — что он мог бы меня защитить… И тут он… Сам.
Ларри покосился на браслет — симпатичная дамская штучка. Вполне безобидная на вид. Что-то из экспериментального?..
До Черты три сотни метров — не до выяснений.
Отвернулся, спросил еще:
— Кой черт тебя туда понес?
— Я думала, мы там остановимся, что там друзья… Хотела поскорей отмыться.
— Возьмешь потом в баре бутылку с водой, польешься.
Он и сам в последнее время совершал омовения исключительно из бутылок — чаще всего с газировкой, если она была без сиропа. Только ее, в отличие от него, будет кому полить.
Вот перемахнем Черту, а там уж…
Она вдруг уцепилась за его локоть, как птица за ветку в ураган:
— Стой, погоди! Остановись! Там ведь…
Он даже не покосился.
Сейчас…
Он ожидал чего-то необычного — вспышки, толчка, ну хоть чего-нибудь, свидетельствующего о том, что машина пересекает-таки заветный барьер. Но ничего сверхъестественного не происходило — сумерки да дорога, как обычно летящая навстречу в свете фар. Словно и не было в этом месте никакой роковой Черты, таинственным образом разворачивающей машины в обратную сторону. Только спутница отпустила его руку и резко обернулась назад, поглядела немного, потом медленно опустилась на свое место.
— Ты там что-то видела? Что-то необычное?
Его все еще не оставляла надежда. Хотя он уже и приготовился вскоре вновь увидеть отель — как всегда, по ту сторону дороги.
Она взглянула непонимающе:
— Там ведь… Был обрыв?
— Обрыв?..
— Ну да, ровная черта и мост… он… Может, поедем назад, посмотрим?..
— Может быть, попозже.
Вот еще новости! Она видела там какой-то обрыв?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45