– Ты сказал хорошо, и пусть будет так. Хотя, возможно ли, что священные заповеди толкуют об общих местах и опускают исключения… Пусть будет так, время пришло, чтобы действовать от имени других, и я спрашиваю, готов ли ты действовать от имени других?
– Каково бы ни было задание, гуру, я к нему готов.
– Нет сомнений, что моя радость должна в конечном счете вернуться ко мне. – Старый лама шагнул к молодому монаху и возложил руки ему на плечи, поскольку тот опустился на колени перед Учителем. – Задание жизненно важное и опасное. Столь опасное, сын мой, что, боюсь, ты не сможешь вернуться, даже если тебе будет сопутствовать удача. Ты все еще рвешься выполнить задание?
Нагарджуна не колебался ни секунды. Он посвятил всю жизнь надежде свершить что-либо подобное.
– Рождение – всего лишь рождение мечты, так же как и смерть – всего лишь смерть мечты. Гуру, что бы мне ни предстояло, я выполню это с радостью.
– А вот я с большой печалью воспринимаю твое согласие. Однако не могу ничего поделать, у меня нет выбора. Требуется доброволец, который преуспел в пилотировании маленьких крейсеров. Мне говорили, что ты лучший пилот из всех, кто у нас есть. Это верно?
Джарамарана! Комета Смерти!.. Нагарджуна знал, что самовосхваление не лучшая добродетель, и подбирал слова с осторожностью. И лучший из лучших может дать осечку.
– Гуру, каждый пилот думает, что он лучший, так необходимо для самоуспокоения. И я – не исключение.
– Белая Куропатка высоко оценивает твое мастерство. – Это была новость для Нагарджуны, которого все время критиковал едкий, пожилой лама, известный под именем, упомянутым Кукушкой.
Верховный Лама стал цитировать:
Наши повседневные страсти выпрыгивают из злых дел нашего прошлого, Наши мысли провоцируются разнообразными явлениями, Все – подобны деревьям осенью, облакам в небе. Заблуждение думать, что они постоянны.
– Нагарджуна, мой Дрозд, мой сын, мой лучший пилот – твоя задача такова, что выполнишь ли ее или потерпишь неудачу, все равно о ней будут говорить до тех пор, пока люди остаются во Вселенной. Если жаждешь славы, не бери на себя этот груз!
– Я хочу выполнить задачу, – сказал молодой монах, и его голос дрогнул на мгновение, – но лишь из чувства смирения и уважения.
– Возможно, – произнес Кукушка. – Мне остается только поставить задачу. Должен предупредить, что это займет некоторое время, особенно, когда будешь задавать вопросы, так как ты должен…
: После того, как он закончил речь, а монах ушел, Кукушка еще раз взял пластинку с камедью.
Одинго перевела причудливый, искаженный рассказ, миф о богах, демонах и мстительных солнцах, похожий на тот, который она будто бы нашла внутри Сфинкса, и позднее украденный презренным человеком по имени Дэнсмур… Оба рассказа пересекались, дополняли друг друга и все же частенько противоречили друг другу.
Кукушка думал, что знает почему. Пруденс не видела изображения, которое вырезано рядом с текстом. Возможно, это предшественник солнечного диска с рогами – символа египетской богини Хатор, которая охраняла проход между этим миром и следующим. Но в иероглифе рога были перевернуты, чтобы образовать поверхностную дугу, а диск не был солнечным, это поясняли слабые веретенообразные строки, нацарапанные рядом. На первый взгляд они казались бессмысленными, но если их вернуть в исходное положение, нетрудно интерпретировать их как грубые очертания… побережья Западной Африки – справа. И убедительное представление обеих Америк – Северной и Южной – слева.
Этого уже достаточно, чтобы прибавить к археологии минимум пять столетий. А что еще более замечательно, так это место, где нашли пластинку. И снова Одинго ничего об этом не сказали. Прервав воспоминания, Кукушка спрятал реликт в ящик. Возможно, позже он найдет время для предположений. Сначала нужно подготовить все для Нагарджуны.
Путь к Целостности занимался бизнесом больше сотни лет и весьма в этом преуспел. Камни, которыми они торговали, добывались на астероидах. Дробление астероидов было достаточно опасной процедурой, к тому же осколки, которые при этом разлетались, могли стать помехой общепринятым маршрутам космических кораблей. Путь к Целостности торговал с Землей и разбогател безмерно. Монастырь эксплуатировал ресурсы, превышающие запасы целой планеты; и они были сравнительно доступны и перемещаемы. Например, почти все железо на Земле хранится в мантии в виде силиката и в расплавленном ядре – в виде окисла. А Путь к Целостности владел колоссальным запасом чистого железа, которое плавало в Поясе целыми глыбами. Подходящую глыбу оставалось лишь выловить.
Технология добычи руды в Поясе Астероидов была чрезвычайно дорогостоящей. Ее основу составляли шестьдесять шесть масс-драйверов, новейшие из которых создавались в Новой Тибетской Обители. Эти циклопические устройства, приводимые в движение магнитными асинхронными двигателями, по сути, являлись гигантскими потомками средневековых осадных машин с длинным узким коромыслом, которые могли метать большие глыбы очень-очень быстро и очень-очень точно. На лунной и земной орбитах кружилась дюжина масс-драйверов для поставок крупных партий товара основному заказчику монахов нео-Дзэн. Несколько аналогичных устройств вращалось и около Марса, поддерживая возрождение того, что в долгосрочной перспективе обещало стать вторым главным рынком – Марсианской Колонии, с разрушения которой началась Пауза. Остальные были сосредоточены в Троянских точках Марса – шестьдесят градусов перед и позади планеты на одной и той же орбите, где астрономы на простейших моделях мироздания предсказали нулевую силу тяжести и где предсказание воплощалось в реальность хитроумными системами управления. Однако большинство масс-драйверов было развернуто в пределах Пояса Астероидов. Некоторые искусственные астероиды свободно плавали вокруг Солнца, которое и поддерживало устойчивость резонансных орбит, не позволяя Юпитеру влиять своим притяжением на их позиции; другие двигались по орбитам вокруг больших естественных астероидов типа Цереры, Паллады, Весты, Евфросиньи…
Солнце с Евфросиньи казалось почти точкой, зато острый глаз мог заметить блики, вспыхивающие на поверхности масс-драйвера. Это специфическое устройство, в просторечье называемое Анузафигачка, было одним из самых мощных масс-драйверов, развернутых в Поясе, гордостью мастерских Тибетской Обители. В сущности – гигантское нарезное ружье с семнадцатимильным стволом и коротким прикладом, в котором размещались батареи электроконденсаторов. Вокруг длинной полой трубы, образованной рельсами, инженеры сплели запутанную структуру активных распорок, разработанную так, чтобы предохранить рельсы от прогибания, поскольку толкатель ускоряется по ним. Уродливые электромагнитные катушки предназначались для того, чтобы передавать наиболее сильный импульс при использовании наименьшего количества электрической мощности.
Анузафигачка была не только достаточно мощна для решения деликатной задачи, для которой потребовалась ее помощь, но также оказалась в нужном месте в нужное время. Значительный запас каменных глыб, готовых к дроблению и подаче в ожидающие челюсти толкателя, был подготовлен возле нее на орбите. Солнечная энергия заряжала электрические аккумуляторы. Дополнительные двигатели выравнивали Анузафигачку с мгновенной точностью.
В настоящее время масс-драйвер был нацелен почти под прямым углом к Юпитеру. В течение следующей недели Анузафигачка повернется, тщательно рассчитав угол поворота, пока газовый гигант не замаячит в прицеле. Но прежде чем она начнет действовать, вспомогательные акции должны разогреть космическую аудиторию. Бесспорно, масс-драйвер близ Евфросиньи был звездой шоу, но без других, менее важных участников представление не состоится.
Увертюрой стал одинокий масс-драйвер на лунной орбите, обычно используемый для перемещения руды из открытых медных рудников в Море Москвы к перерабатывающим заводам Земли. Этот масс-драйвер теперь поворачивался вокруг оси, пока не нацелился на Юпитер. Три буксира совместным хитроумным маневром запихнули большую глыбу внутрь центрального приемника и по параллельным рельсам в Толкатель-4. Эта конкретная глыба представляла собой некое подобие сферы приблизительно в пятьдесят ярдов по диагонали и на двадцать процентов состояла из палладия. Последние три года она потратила на путь к Земле из Пояса Астероидов и на прошлой неделе флотилией буксиров была отклонена к Луне. Стоила она намного больше, чем валовый национальный продукт средней страны.
Электрический ток побежал по электросхемам гигантской машины, и толкатель начал движение, подгоняя глыбу. Оба мчались по прямой рельсовой дорожке.
С каждым последовательным электромагнитным импульсом скорость глыбы увеличивалась. Коромысло масс-драйвера было коротким, длиной всего пять миль, так что скорость отрыва скалы только вдвое превышала скорость крейсера Нагарджуны.
Вообще-то ситуация складывалась трагикомическая. Если до настоящего времени данная методика не испытывалась в направлении Юпитера – хотя она работала в других направлениях, – существовала вероятность, что юпитериане могут подумать, что их атакуют. К сожалению, именно под таким углом зрения рассматривали акцию военные. Устройство было слишком неточным, чтобы стать орудием агрессии… но оно могло стать эффективным орудием мира.
Поскольку скала, богатая палладием, уносилась прочь из системы Земля – Луна, Толкатель-4 затормозился и начал преодолевать крутой отвод, который должен был вернуть его назад, к подбрюшью масс-драйвера. Автоматически, без суеты, Толкатель-5 заскользил на свое место в дальний конец коромысла, готовый к приему следующей глыбы.
Мозес чувствовал себя так, будто его пропустили через мясорубку. Юношу торопливо запихнули в адаптированный для перегрузок костюм, вывели на низкую земную орбиту в стареньком ОС-модуле, потом передали на транспорт нео-Дзэн, обычно используемый в Окололунье для грузовых перевозок, и через вакуум доставили на маленький, гладкий кораблик, к которому было прикреплено то, что для любого обычного человека выглядело как гигантский гроб.
Пилот назвался Нагарджуной. Он утверждал, будто бы был Дроздом, что являлось явной ерундой. И все же, несмотря на свою обычную осторожность в общении с незнакомцами, Мозес ощутил какую-то симпатию к странному большеглазому молодому человеку в голубом противоперегрузочном костюме. В Нагарджуне чувствовалась скрытая сила и основательная честность, которой Мозес прежде в людях не встречал. Так что когда пилот сказал, что шанс остаться в живых у них невелик, юноша безоговорочно поверил – и решил учиться стойкости у Нагарджуны.
Черити пришла в ужас от опасностей, с которыми придется столкнуться ее сыну. И все же согласилась и даже напутствовала Мозеса, объяснив, почему ему необходимо пойти на риск с помощью причудливой, неапробированной технологии, поскольку она одна могла срочно переправить его на Юпитер. Он почувствовал горькую правду материнских слов и ее плохо подавленный страх. По правде говоря, Мозес был не слишком привязан к планете, где родился, и не испытывал большой любви к основной массе человечества – а почему он должен ее испытывать? Что оно сделало для него… именно для него? И теперь его снова используют в собственных эгоистичных интересах.
Выживание.
Он хорошо понимал, что это такое, однако его нисколько не заботило, выживет человечество или погибнет.
Хотя животные, о которых он заботился, тем не менее, были земными. Наверняка низшие формы жизни продолжат свое существование после зимы, вызванной столкновением. Возможно, многие из них даже не обратят внимания на то, что произошло. Но все друзья: большие кошки, дикие собаки, обезьяны и гиппопотамы, змеи и морские коты – без его помощи погибнут. Он должен их спасти.
Ради земных животных Мозес был готов отправиться хоть на край Вселенной. А имея дополнительный бонус в виде чужаков, вовремя подброшенный ему, он согласился лететь на Юпитер практически еще до того, как ему предложили.
Нормальный полет занимал два года. Этот полет продлится меньше недели. Или бесконечно.
Нагарджуна усадил Мозеса и пристегнул к узкому креслу.
– Пожалуйста, извинять, – сказал он на ломаном английском, – должен быстро. Расточительное время не один, понимать? – Мозес понимал мысль прежде, чем ее высказывали, – и кивнул. – Вы желаете сонный пилюля? Или спите циклически повторяться как нормаль?
Принять снотворное было бы трусостью, противоречащей принципам китайских беспризорников, среди которых Мозес вырос. Выживание обязывало выбирать менее приятное.
– Никаких пилюль, – сказал юноша. – Я хочу видеть то, что мы делаем.
– Будет неприятно. Много ускорения, много изменения в дельте-ви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72