Мне это кажется трагедией.
— Да, это правда, леди Флория, — сказал Аластер. — Так, по крайней мере, рассказывала мне мать. В огне погибли отец и мой брат-близнец. Других родственников по линии Хамерфелов у меня нет. Теперь вся моя родня — лишь по материнской линии.
— Так, значит, у тебя был брат-близнец?
— Я его совершенно не помню. Как мне сказали, мы с матерью спаслись из замка, убежав в лес, и с нами не было никого, кроме нашей собаки Ювел. Но я, разумеется, знаю это лишь со слов матери. Тогда я еще только учился ходить.
Флория смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— А я — наоборот, все время жила тихой и мирной жизнью. Значит, теперь, когда ты вырос, Хамерфел принадлежит тебе?
— Да, и я найду способ вернуть его, — сказал Аластер, помолчал и продолжил: — Я собираюсь, если получится, набрать армию и отбить замок у врагов моей семьи.
Глаза Флории стали еще шире, сделав глоток из бокала, она скромно глянула на юношу.
— Папа, а ты не хочешь?.. — Она умоляюще взглянула на лорда Элхалина, и тот, уловив ее мысль, улыбнулся.
— Мы собираемся устроить бал для наших друзей в начале следующего месяца, — сообщил он. — И мы будем очень рады, если ты тоже присоединишься к молодежи. Бал состоится по случаю дня рождения Флории, поэтому все будет просто и неформально. Без придворных нарядов и этикета, — добавил он.
— Только обещай, что не будешь гоняться за мной по танцевальному залу с лягушкой или змеей, — со смехом бросила Флория.
— Об этом я как-то не подумал, — ответил Аластер, внутренне поздравляя себя, что Флория сама попросила отца пригласить его. Он был поражен красотой Флории, к тому же ее положение в свете и родственные связи как нельзя лучше соответствовали его честолюбивым планам. — Я постараюсь сделать все возможное, чтобы изгладить из твоей памяти эту злосчастную историю со змеями.
Лорд Эдрик сказал Эрминии:
— Очень рад, что молодые люди, кажется, понравились друг другу. А кстати, не Аластер ли пел с мужским квартетом в прошлом году в Нескье?
— Да, это был он, — ответила Эрминия. — У него большие способности к музыке.
— Действительно, он талантлив. Ты должна гордиться им, — согласился Эдрик. — Только, боюсь, Валентин считает его пустозвоном, из тех молодых хлыщей, которых ничто не заботит, кроме собственной внешности. Пожалуй, Валентин слишком резок с ним.
— Отец и брат Аластера погибли, когда пал Хамерфел. Мне пришлось растить его одной — и для него это было нелегко.
— Меня тоже беспокоит современная молодежь, — произнес Эдрик. — Мои сыновья, похоже, ничем, кроме скачек и азартных игр, не интересуются.
— Да, и Аластер меня тревожит, — призналась Эрминия. — У меня есть к тебе просьба, родственник.
— Проси, и ты знаешь, что, если я в состоянии ее выполнить, я это сделаю, — сказал Эдрик.
Он улыбнулся ей так сладострастно, что на какой-то момент она пожалела, что обратилась к нему.
— Не мог бы ты устроить моему сыну аудиенцию с твоим родственником — королем Айданом?
— Нет ничего проще. К тому же я однажды слышал, как Айдан проявлял интерес к делам Хамерфелов, — сказал Эдрик. — Возможно, это произойдет как раз на дне рождения Флории, даже лучше, если они встретятся в неформальной обстановке.
— Я очень тебе признательна! — Эрминия отказалась от второго бокала вина и деликатно взяла горсть засахаренных фруктов.
А в это время Флория и Аластер, забыв обо всем на свете, сидели и болтали. Между делом Флория спросила:
— А ты знаком с моими братьями?
— Кажется, меня однажды представляли Гвину.
— О, Гвин на целых двенадцать лет старше меня, и, по-моему, он до сих пор считает меня малышкой, которой надо носить короткие детские платьица, — фыркнула девушка. — Мой любимый брат — Дерик. Между нами всего год разницы. Он знает тебя. Это ведь ты ездишь на гнедой кобыле с белой звездой на лбу?
— Да, я. Это подарок мамы на пятнадцатилетие.
— Мой брат говорит, что у тебя хороший глаз на лошадей. Лучшей кобылы ему видеть не приходилось.
— Тогда все комплименты — моей маме, — сказал Аластер. — Лошадь выбирала она, но я благодарен от ее имени твоему брату.
— Ты можешь поблагодарить его лично, — заметила Флория, — ибо братья обещали прийти в антракте. Честно говоря, музыка их совсем не интересует. Уверена, что они сидят в каком-нибудь кабаке или игорном доме. А ты любишь играть в карты или какие-нибудь игры?
— Не очень, — ответил Аластер, хотя, сказать по правде, он просто не мог себе позволить играть, разве что по самым маленьким ставкам, а ради этого не стоило терять времени. Доход его был крайне мал, хотя мать никогда не отказывала ему в деньгах.
В этот момент в ложу вошли четверо, юношей — сыновья Эдрика Элхалина. Самый рослый из них тут же подошел к Флории и мрачно спросил:
— Кто этот незнакомец, с которым ты беседуешь, сестра? И с каких это пор ты позволяешь себе болтать и заигрывать с незнакомыми молодыми людьми?
Зардевшись, Флория сказала:
— Познакомьтесь — мой брат Гвин, лорд Аластер Хамерфел, он наш кузен, и мы знакомы с ним с детства. К тому же все происходило в присутствии родителей — моего отца и его матери. Можешь спросить любого из них, было ли меж нами сказано хоть одно неподобающее слово.
— Это так, Гвин, — вмешался лорд Эдрик. — У нас гостья — герцогиня Хамерфел — наш старый друг и родственница.
Гвин поклонился Эрминии:
— Извините. Я не хотел вас обидеть.
Она улыбнулась и учтиво произнесла:
— Я и не обиделась, родственник. Если бы у меня была дочь, то я могла бы только желать, чтобы у нее тоже были братья, которые бы так заботились о ее репутации.
Но Аластер весь кипел.
— Это дело Флории судить, подходит ей моя компания или нет, и я был бы вам признателен, если бы вы занимались своими делами.
Этого оказалось достаточно, чтобы Гвин тоже завелся.
— Как можно говорить, что это не мое дело, когда моя сестра чешет языком с каким-то безземельным выскочкой-изгнанником, над которым потешаются все от Далерета до Неварсина? — бросил он. — Когда я шел сюда сегодня вечером, в городе было неспокойно: на улицах полно бездомного сброда и шаек хулиганов, готовых поднять руку на знать, но тебе, я уверен, до этого нет никакого дела — ты слишком занят рассказыванием баек про Хамерфел… Величай себя как вздумается, только не кичись своим сомнительным титулом, живя в изгнании. Таких господ в Тендаре — как собак нерезаных. Вот так, лорд Небесной Лестницы или десяти преисподен Зандру! Эту лапшу ты можешь вешать на уши несмышленым девочкам, но…
— Остановись, Гвин, — перебил его лорд Эдрик, — хватит, твои манеры просто отвратительны! Я не настолько стар, что не могу решить, кому позволено быть моим гостем или другом. Немедленно извинись перед леди Эрминией и Аластером!
Но Гвин и не думал успокаиваться.
— Отец, разве ты не знаешь, что хамерфелская история — это хохма, над которой смеются по всей Сотне Царств? Если Хамерфел — его вотчина, то почему он не со своими людьми в Хеллерах, а вместо этого сшивается в Тендаре и мозолит всем глаза…
Но тут уже не выдержал Аластер. Он схватил Гвина одной рукой за ворот рубашки, а второй с силой ударил в нос.
— Слушай, ты! Не смей трепать своим поганым языком мое имя…
Эрминия что-то с упреком крикнула сыну, но тот был настолько зол, что не услышал ее. Лицо Гвина Элхалина побагровело от ярости, и он с такой силой толкнул Аластера, что тот отлетел и, споткнувшись о ножку кресла, растянулся во весь рост. Моментально вскочив на ноги, он опять схватил Гвина за ворот и швырнул его в дверь ложи, где тот натолкнулся на лакея, несшего поднос с бокалами. Гвин грохнулся на пол, послышался звон бьющегося стекла. Аластер протер глаза и зарычал, надвигаясь на Гвина, который, едва поднявшись на ноги, обнажил кинжал.
В эту минуту лорд Эдрик выхватил у Гвина кинжал и оттащил сына в сторону.
— Прекрати, ты, черт бы тебя побрал! Я сказал — хватит, и я заставлю тебя слушаться! Да как ты посмел обнажить кинжал, мальчишка, против званых гостей отца?!
Тактично вмешалась Эрминия:
— Родственник, сейчас начнется второе отделение, смотри, солисты уже выходят на сцену. Нам пора идти.
— Да, конечно, — произнес лорд Эдрик чуть ли не с благодарностью. Он кивнул Аластеру: — Встретимся на балу у Флории.
В этот момент в коридоре возникла какая-то суматоха, в ложу со смехом и издевками ввалилась компания бедно одетых молодых людей. Гвин моментально взял у отца кинжал, а Эдрик заслонил собой Эрминию. Аластер тоже вытащил нож и шагнул в направлении парней.
— Это частная ложа, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы ее покинули, — сказал он, но у вошедших это вызвало лишь смех.
— Ах, значит, тебе не нравится, петушок? Это который же из богов даровал тебе это место, чтобы ты мог меня отсюда выгонять? Я такой же человек, как и ты, а ты думаешь, что сможешь вышвырнуть меня отсюда?
— Уж я постараюсь, — прошипел Аластер и, подойдя к наглецу вплотную, схватил его за плечо. — Пошел вон отсюда!
Он оттеснил того до двери, когда парень, опомнившись, развернулся и сцепился с Хамерфелом.
— Эй, кузен, помоги мне с ним разобраться, — крикнул Аластер, но Гвин в это время защищал Флорию. Глянув через плечо, Аластер успел заметить, что остальные ложи тоже подверглись нападению; в них тоже толпились хулиганы — товарищи тех, что ворвались к ним, а эти, едва вошли, тут же кинулись к столу с закусками и, хватая их руками, начали распихивать деликатесы по сумкам и карманам. Тут Аластеру пришло в голову: «Неужели они действительно так голодны?»
Тогда, словно прочитав его мысль, Эдрик спокойно заметил:
— Если вы проголодались, возьмите что хотите и оставьте нас. Мы пришли сюда слушать музыку и никому ничего плохого не делаем.
Его спокойные слова заставили большую часть хулиганов покинуть ложу; они рассовали закуски по карманам и поспешили обратно в зал, но тот, который сражался с Аластером, не хотел уходить.
— Вы что, кровопийцы поганые, думаете, можете отделаться от нас несколькими пирожными? Мы все эти годы обливались кровью, теперь посмотрим — какого цвета она у вас! — крикнул он. Внезапно в его руке сверкнул нож. Он ударил им Аластера, который этого вовсе не ожидал и не успел увернуться. Нож полоснул ему по предплечью. Хамерфел вскрикнул от боли и тут же принялся сам махать ножом, одновременно пытаясь обмотать полу плаща вокруг руки. Эрминия в ужасе закричала:
— Стража! Стража!
Тут же ложа заполнилась стражниками, одетыми в черно-зеленые плащи. Они схватили хулигана, который в оцепенении смотрел на сочившуюся из раны Аластера кровь.
— С вами все в порядке, ваи дом? — спросил один из стражников. — Сегодня в городе полно всякого сброда, они даже перевернули портшез королевы.
— Со мной все в порядке, — сказал Аластер. — Я не понял, чего он хочет…
Он опустился на стул, слабея от вида крови, сочившейся из раны на руке.
— Одному богу известно, чего они хотят, — ответил стражник. — Сомневаюсь, что он сам это знает — что скажешь, свинья? — спросил он, грубо ткнув юношу кулаком. — Он вас сильно ранил?
Лорд Эдрик достал полотняный платок и перетянул руку Аластеру, чтобы остановить кровь.
Аластер, побледнев, глядел, как платок пропитывался кровью.
— Нет, рана не глубокая, отпустите парня. Но если он еще раз мне попадется…
Флория склонилась над Аластером.
— Мне не важно, что вы с ним сделаете, только уберите его с глаз долой, — бросила она стражникам. Затем сняла повязку и мягко сказала:
— Я ведь — Наблюдающая. Дай-ка посмотрю, насколько она глубока.
Она раскрыла ладонь и осторожно, не дотрагиваясь, провела ею поверх его руки.
— Рана не серьезная, но задета вена.
Эрминия достала свой звездный камень и сконцентрировалась на ране. Через какое-то мгновение кровотечение остановилось.
— Ну вот, теперь, я думаю, нет ничего страшного.
— Мальчик мой, я просто не могу поверить, что такое могло произойти в нашей ложе, — сказал лорд Эдрик. — Чем я могу все это загладить?
— Похоже, сегодня вечером досталось всем, — произнесла Эрминия, оглядывая зал. К этому времени стражники уже контролировали ситуацию и теснили хулиганов к дверям.
Один пожилой человек, бедно одетый, начал громко протестовать, когда охранники попытались выставить его за дверь:
— Послушайте, я не один из них! Я купил билет, как все нормальные люди! Неужели, чтобы послушать концерт, я обязательно должен быть в шелковых портках? И это — справедливость Хастуров?
Дом Гейвин Деллерей, стоявший в этот момент у края сцены, соскочил в партер.
— Оставьте его, — крикнул он. — Я его знаю, это слуга моего отца!
— Как угодно, милорд, — сказал охранник. — Извини, дружище, но как вас различить, когда вы все одеты в рвань!
Эрминия коснулась рукава сына и спросила:
— Может, вызвать портшез? Или ты хочешь дослушать концерт до конца?
Флория по-прежнему держала руку Аластера. Двигаться ему сейчас не хотелось. Девушка смотрела на него с притворным негодованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Да, это правда, леди Флория, — сказал Аластер. — Так, по крайней мере, рассказывала мне мать. В огне погибли отец и мой брат-близнец. Других родственников по линии Хамерфелов у меня нет. Теперь вся моя родня — лишь по материнской линии.
— Так, значит, у тебя был брат-близнец?
— Я его совершенно не помню. Как мне сказали, мы с матерью спаслись из замка, убежав в лес, и с нами не было никого, кроме нашей собаки Ювел. Но я, разумеется, знаю это лишь со слов матери. Тогда я еще только учился ходить.
Флория смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— А я — наоборот, все время жила тихой и мирной жизнью. Значит, теперь, когда ты вырос, Хамерфел принадлежит тебе?
— Да, и я найду способ вернуть его, — сказал Аластер, помолчал и продолжил: — Я собираюсь, если получится, набрать армию и отбить замок у врагов моей семьи.
Глаза Флории стали еще шире, сделав глоток из бокала, она скромно глянула на юношу.
— Папа, а ты не хочешь?.. — Она умоляюще взглянула на лорда Элхалина, и тот, уловив ее мысль, улыбнулся.
— Мы собираемся устроить бал для наших друзей в начале следующего месяца, — сообщил он. — И мы будем очень рады, если ты тоже присоединишься к молодежи. Бал состоится по случаю дня рождения Флории, поэтому все будет просто и неформально. Без придворных нарядов и этикета, — добавил он.
— Только обещай, что не будешь гоняться за мной по танцевальному залу с лягушкой или змеей, — со смехом бросила Флория.
— Об этом я как-то не подумал, — ответил Аластер, внутренне поздравляя себя, что Флория сама попросила отца пригласить его. Он был поражен красотой Флории, к тому же ее положение в свете и родственные связи как нельзя лучше соответствовали его честолюбивым планам. — Я постараюсь сделать все возможное, чтобы изгладить из твоей памяти эту злосчастную историю со змеями.
Лорд Эдрик сказал Эрминии:
— Очень рад, что молодые люди, кажется, понравились друг другу. А кстати, не Аластер ли пел с мужским квартетом в прошлом году в Нескье?
— Да, это был он, — ответила Эрминия. — У него большие способности к музыке.
— Действительно, он талантлив. Ты должна гордиться им, — согласился Эдрик. — Только, боюсь, Валентин считает его пустозвоном, из тех молодых хлыщей, которых ничто не заботит, кроме собственной внешности. Пожалуй, Валентин слишком резок с ним.
— Отец и брат Аластера погибли, когда пал Хамерфел. Мне пришлось растить его одной — и для него это было нелегко.
— Меня тоже беспокоит современная молодежь, — произнес Эдрик. — Мои сыновья, похоже, ничем, кроме скачек и азартных игр, не интересуются.
— Да, и Аластер меня тревожит, — призналась Эрминия. — У меня есть к тебе просьба, родственник.
— Проси, и ты знаешь, что, если я в состоянии ее выполнить, я это сделаю, — сказал Эдрик.
Он улыбнулся ей так сладострастно, что на какой-то момент она пожалела, что обратилась к нему.
— Не мог бы ты устроить моему сыну аудиенцию с твоим родственником — королем Айданом?
— Нет ничего проще. К тому же я однажды слышал, как Айдан проявлял интерес к делам Хамерфелов, — сказал Эдрик. — Возможно, это произойдет как раз на дне рождения Флории, даже лучше, если они встретятся в неформальной обстановке.
— Я очень тебе признательна! — Эрминия отказалась от второго бокала вина и деликатно взяла горсть засахаренных фруктов.
А в это время Флория и Аластер, забыв обо всем на свете, сидели и болтали. Между делом Флория спросила:
— А ты знаком с моими братьями?
— Кажется, меня однажды представляли Гвину.
— О, Гвин на целых двенадцать лет старше меня, и, по-моему, он до сих пор считает меня малышкой, которой надо носить короткие детские платьица, — фыркнула девушка. — Мой любимый брат — Дерик. Между нами всего год разницы. Он знает тебя. Это ведь ты ездишь на гнедой кобыле с белой звездой на лбу?
— Да, я. Это подарок мамы на пятнадцатилетие.
— Мой брат говорит, что у тебя хороший глаз на лошадей. Лучшей кобылы ему видеть не приходилось.
— Тогда все комплименты — моей маме, — сказал Аластер. — Лошадь выбирала она, но я благодарен от ее имени твоему брату.
— Ты можешь поблагодарить его лично, — заметила Флория, — ибо братья обещали прийти в антракте. Честно говоря, музыка их совсем не интересует. Уверена, что они сидят в каком-нибудь кабаке или игорном доме. А ты любишь играть в карты или какие-нибудь игры?
— Не очень, — ответил Аластер, хотя, сказать по правде, он просто не мог себе позволить играть, разве что по самым маленьким ставкам, а ради этого не стоило терять времени. Доход его был крайне мал, хотя мать никогда не отказывала ему в деньгах.
В этот момент в ложу вошли четверо, юношей — сыновья Эдрика Элхалина. Самый рослый из них тут же подошел к Флории и мрачно спросил:
— Кто этот незнакомец, с которым ты беседуешь, сестра? И с каких это пор ты позволяешь себе болтать и заигрывать с незнакомыми молодыми людьми?
Зардевшись, Флория сказала:
— Познакомьтесь — мой брат Гвин, лорд Аластер Хамерфел, он наш кузен, и мы знакомы с ним с детства. К тому же все происходило в присутствии родителей — моего отца и его матери. Можешь спросить любого из них, было ли меж нами сказано хоть одно неподобающее слово.
— Это так, Гвин, — вмешался лорд Эдрик. — У нас гостья — герцогиня Хамерфел — наш старый друг и родственница.
Гвин поклонился Эрминии:
— Извините. Я не хотел вас обидеть.
Она улыбнулась и учтиво произнесла:
— Я и не обиделась, родственник. Если бы у меня была дочь, то я могла бы только желать, чтобы у нее тоже были братья, которые бы так заботились о ее репутации.
Но Аластер весь кипел.
— Это дело Флории судить, подходит ей моя компания или нет, и я был бы вам признателен, если бы вы занимались своими делами.
Этого оказалось достаточно, чтобы Гвин тоже завелся.
— Как можно говорить, что это не мое дело, когда моя сестра чешет языком с каким-то безземельным выскочкой-изгнанником, над которым потешаются все от Далерета до Неварсина? — бросил он. — Когда я шел сюда сегодня вечером, в городе было неспокойно: на улицах полно бездомного сброда и шаек хулиганов, готовых поднять руку на знать, но тебе, я уверен, до этого нет никакого дела — ты слишком занят рассказыванием баек про Хамерфел… Величай себя как вздумается, только не кичись своим сомнительным титулом, живя в изгнании. Таких господ в Тендаре — как собак нерезаных. Вот так, лорд Небесной Лестницы или десяти преисподен Зандру! Эту лапшу ты можешь вешать на уши несмышленым девочкам, но…
— Остановись, Гвин, — перебил его лорд Эдрик, — хватит, твои манеры просто отвратительны! Я не настолько стар, что не могу решить, кому позволено быть моим гостем или другом. Немедленно извинись перед леди Эрминией и Аластером!
Но Гвин и не думал успокаиваться.
— Отец, разве ты не знаешь, что хамерфелская история — это хохма, над которой смеются по всей Сотне Царств? Если Хамерфел — его вотчина, то почему он не со своими людьми в Хеллерах, а вместо этого сшивается в Тендаре и мозолит всем глаза…
Но тут уже не выдержал Аластер. Он схватил Гвина одной рукой за ворот рубашки, а второй с силой ударил в нос.
— Слушай, ты! Не смей трепать своим поганым языком мое имя…
Эрминия что-то с упреком крикнула сыну, но тот был настолько зол, что не услышал ее. Лицо Гвина Элхалина побагровело от ярости, и он с такой силой толкнул Аластера, что тот отлетел и, споткнувшись о ножку кресла, растянулся во весь рост. Моментально вскочив на ноги, он опять схватил Гвина за ворот и швырнул его в дверь ложи, где тот натолкнулся на лакея, несшего поднос с бокалами. Гвин грохнулся на пол, послышался звон бьющегося стекла. Аластер протер глаза и зарычал, надвигаясь на Гвина, который, едва поднявшись на ноги, обнажил кинжал.
В эту минуту лорд Эдрик выхватил у Гвина кинжал и оттащил сына в сторону.
— Прекрати, ты, черт бы тебя побрал! Я сказал — хватит, и я заставлю тебя слушаться! Да как ты посмел обнажить кинжал, мальчишка, против званых гостей отца?!
Тактично вмешалась Эрминия:
— Родственник, сейчас начнется второе отделение, смотри, солисты уже выходят на сцену. Нам пора идти.
— Да, конечно, — произнес лорд Эдрик чуть ли не с благодарностью. Он кивнул Аластеру: — Встретимся на балу у Флории.
В этот момент в коридоре возникла какая-то суматоха, в ложу со смехом и издевками ввалилась компания бедно одетых молодых людей. Гвин моментально взял у отца кинжал, а Эдрик заслонил собой Эрминию. Аластер тоже вытащил нож и шагнул в направлении парней.
— Это частная ложа, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы ее покинули, — сказал он, но у вошедших это вызвало лишь смех.
— Ах, значит, тебе не нравится, петушок? Это который же из богов даровал тебе это место, чтобы ты мог меня отсюда выгонять? Я такой же человек, как и ты, а ты думаешь, что сможешь вышвырнуть меня отсюда?
— Уж я постараюсь, — прошипел Аластер и, подойдя к наглецу вплотную, схватил его за плечо. — Пошел вон отсюда!
Он оттеснил того до двери, когда парень, опомнившись, развернулся и сцепился с Хамерфелом.
— Эй, кузен, помоги мне с ним разобраться, — крикнул Аластер, но Гвин в это время защищал Флорию. Глянув через плечо, Аластер успел заметить, что остальные ложи тоже подверглись нападению; в них тоже толпились хулиганы — товарищи тех, что ворвались к ним, а эти, едва вошли, тут же кинулись к столу с закусками и, хватая их руками, начали распихивать деликатесы по сумкам и карманам. Тут Аластеру пришло в голову: «Неужели они действительно так голодны?»
Тогда, словно прочитав его мысль, Эдрик спокойно заметил:
— Если вы проголодались, возьмите что хотите и оставьте нас. Мы пришли сюда слушать музыку и никому ничего плохого не делаем.
Его спокойные слова заставили большую часть хулиганов покинуть ложу; они рассовали закуски по карманам и поспешили обратно в зал, но тот, который сражался с Аластером, не хотел уходить.
— Вы что, кровопийцы поганые, думаете, можете отделаться от нас несколькими пирожными? Мы все эти годы обливались кровью, теперь посмотрим — какого цвета она у вас! — крикнул он. Внезапно в его руке сверкнул нож. Он ударил им Аластера, который этого вовсе не ожидал и не успел увернуться. Нож полоснул ему по предплечью. Хамерфел вскрикнул от боли и тут же принялся сам махать ножом, одновременно пытаясь обмотать полу плаща вокруг руки. Эрминия в ужасе закричала:
— Стража! Стража!
Тут же ложа заполнилась стражниками, одетыми в черно-зеленые плащи. Они схватили хулигана, который в оцепенении смотрел на сочившуюся из раны Аластера кровь.
— С вами все в порядке, ваи дом? — спросил один из стражников. — Сегодня в городе полно всякого сброда, они даже перевернули портшез королевы.
— Со мной все в порядке, — сказал Аластер. — Я не понял, чего он хочет…
Он опустился на стул, слабея от вида крови, сочившейся из раны на руке.
— Одному богу известно, чего они хотят, — ответил стражник. — Сомневаюсь, что он сам это знает — что скажешь, свинья? — спросил он, грубо ткнув юношу кулаком. — Он вас сильно ранил?
Лорд Эдрик достал полотняный платок и перетянул руку Аластеру, чтобы остановить кровь.
Аластер, побледнев, глядел, как платок пропитывался кровью.
— Нет, рана не глубокая, отпустите парня. Но если он еще раз мне попадется…
Флория склонилась над Аластером.
— Мне не важно, что вы с ним сделаете, только уберите его с глаз долой, — бросила она стражникам. Затем сняла повязку и мягко сказала:
— Я ведь — Наблюдающая. Дай-ка посмотрю, насколько она глубока.
Она раскрыла ладонь и осторожно, не дотрагиваясь, провела ею поверх его руки.
— Рана не серьезная, но задета вена.
Эрминия достала свой звездный камень и сконцентрировалась на ране. Через какое-то мгновение кровотечение остановилось.
— Ну вот, теперь, я думаю, нет ничего страшного.
— Мальчик мой, я просто не могу поверить, что такое могло произойти в нашей ложе, — сказал лорд Эдрик. — Чем я могу все это загладить?
— Похоже, сегодня вечером досталось всем, — произнесла Эрминия, оглядывая зал. К этому времени стражники уже контролировали ситуацию и теснили хулиганов к дверям.
Один пожилой человек, бедно одетый, начал громко протестовать, когда охранники попытались выставить его за дверь:
— Послушайте, я не один из них! Я купил билет, как все нормальные люди! Неужели, чтобы послушать концерт, я обязательно должен быть в шелковых портках? И это — справедливость Хастуров?
Дом Гейвин Деллерей, стоявший в этот момент у края сцены, соскочил в партер.
— Оставьте его, — крикнул он. — Я его знаю, это слуга моего отца!
— Как угодно, милорд, — сказал охранник. — Извини, дружище, но как вас различить, когда вы все одеты в рвань!
Эрминия коснулась рукава сына и спросила:
— Может, вызвать портшез? Или ты хочешь дослушать концерт до конца?
Флория по-прежнему держала руку Аластера. Двигаться ему сейчас не хотелось. Девушка смотрела на него с притворным негодованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34