— удивленно пробормотал Сторн.
— Чтобы говорить с Айданом Хастуром — нет, — шепнула Эрминия.
Даже Аластер поймал себя на том, что ему любопытно, каким лараном обладают Хастуры. Но окружающие воспринимали все как само собой разумеющееся, несколько минут они сидели молча в ожидании, когда Гейвин откроет глаза. Произошло это минут через десять, и тот сразу потянулся к бокалу с вином. Флория пододвинула ему тарелку с бисквитами, и он съел один, прежде чем сообщил:
— Через десять дней он будет здесь. Королеве Антонелле стало, против ожиданий, гораздо лучше, поэтому он чувствует, что может оставить ее. А поскольку Айдан на время болезни ее величества не появляется на людях, то никто не заподозрит, что он покинет Тендару. Он выедет из города тайно с охраной в двадцать человек — чтобы не испытывать ваше гостеприимство, лорд Сторн.
— Очень хорошо, — произнес Сторн. — Лениза, проследи, чтобы все было подготовлено к приезду его величества.
— Разрешите, я вам помогу, — сказала Флория, смущенно глядя на Ленизу и неуверенно улыбаясь.
Лениза какое-то мгновение колебалась, а потом улыбнулась ей в ответ.
— Очень любезно с вашей стороны, — произнесла она. — Я не знаю, какой прием оказать Хастуру, чтобы не нарушить этикет… сестра.
Флория понимала, что та разрывалась в чувствах: с одной стороны, от робости, а с другой — от страха, что тендарская лерони может презирать ее, считая деревенской девчонкой.
— О, об этом не беспокойся, дорогая моя, — сказала она, обняв Ленизу. — Король Айдан — милейший из людей, через полчаса он уже будет казаться тебе добрым дядюшкой, которого ты знала всю жизнь. Я права, Гейвин?
19
Конн поймал себя на том, что неоднозначно относится к завершению вражды и предстоящему визиту короля Айдана. Возможно, он был подозрительным по природе, но ему казалось, что все идет как-то уж очень просто и гладко, чтобы быть правдой. Когда ему сказали, что он может жениться на Флории, это было как прекрасный сон. И теперь он с тревогой ждал пробуждения. Несколькими днями позже, объезжая на лошади холмы, чтобы посмотреть, как поживают его, а точнее — Аластера, подданные, Конн вдруг подумал, как много произошло в его жизни с того самого дня, когда он отбыл в Тендару, и все произошедшее действительно было как во сне — прекрасно и невероятно.
Вернувшись, он поделился своими тревогами с Гейвином. Тот расхохотался:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Если бы это была баллада, то сейчас по ходу сюжета должно возникнуть очередное препятствие, лучше всего — великое сражение, и тогда финал ее будет вполне сносным.
— Но я не хочу никаких препятствий, — сказал Конн. — А кстати — как поживают король с королевой?
Гейвин, еженощно выходивший на связь с королем, ответил:
— Под присмотром Ренаты королева в безопасности, но выздоровление может затянуться, и вряд ли она станет такой, какой была прежде. А король вчера вечером пересек Кадарин и сегодня подойдет к отрогам гор.
— Ты, должно быть, очень сильный ларанцу, раз можешь связываться с ним на таком расстоянии, — произнес Конн.
— Вовсе нет, — ответил Гейвин. — На самом деле у меня мало ларана, это в основном благодаря силе короля нам удается держать контакт. Но вот ты — действительно мощный ларанцу. Вероятно, ты мог бы посмотреть, что творится в твоих землях и у твоих арендаторов прямо отсюда, — он обвел рукой верхнюю комнату замка, в которой они находились, — и сэкономить массу времени, вместо того чтобы скакать верхом в такую мерзкую погоду.
— Я люблю ездить верхом, — спокойно ответил Конн, — а что касается плохой погоды, то ты ее еще даже не видел.
Но слова Гейвина запали ему в голову.
— Значит, ты действительно полагаешь, что я могу много чего увидеть прямо отсюда?
Гейвин лишь пожал плечами.
— Попробуй, — сказал он.
Конн вынул звездный камень и сосредоточился на нем, откинувшись на подушках. Внезапно ему показалось, что он встал и пошел к окну, но оглянувшись, увидел себя сидящим в кресле. Сделав еще один шаг вперед, он вылетел в окно и плавно опустился на землю. Пошел по дороге, ведущей от замка, но тут вспомнил некогда слышанную им сказку про лерони, летающих на горных ветрах с помощью больших планеров. Своего планера у него не было, но раз сейчас он свободен от тяжести тела, то может…
В его нынешнем состоянии для исполнения желаний, очевидно, достаточно было просто о них подумать; уже через мгновение Конн парил над вершинами деревьев. Лететь в Хамерфел? Нет, все свои земли он объехал за два предыдущих дня, а его всегда интересовало, что расположено на дальних границах сторновских владений.
Через несколько минут полета под ним развернулся вид на большой каменный замок.
«Скатфелл», — подумал он, вспомнив комментарии Сторна в адрес клана Алдаранов. На крыльях мысли он носился над полями и холмами, где паслись бесчисленные стада овец. На дворе замка толпилось множество людей.
«Это не праздник урожая и не ярмарка, — подумал Конн. — Может, настало время стрижки овец и они загоняют скот?»
Но по мере приближения к толпе, он отметил про себя, что стригальных ножниц ни у кого видно не было, зато почти все имели оружие — мечи и пики. С полдюжины людей в мундирах дома Алдаранов с вышитым на них гербом — двуглавым орлом — строили людей в колонны. Все это напоминало формирование армии.
Но зачем поднимать людей в Скатфелле? Военных конфликтов в горах сейчас не было, за исключением их со Сторном вражды, в которую Алдараны никогда не вмешивались. Однако, судя по всему, войско, несомненно, готовилось к войне. Конн совершенно не мог представить, какие могли быть тому причины.
«Наверное, лучше вернуться и послать разведчика на планере, чтобы собрать больше информации о том, что творится сейчас в горах».
Теперь Конн начал понимать, что править Хамерфелом — это не только вершить дела арендаторов и делать выбор между земледелием и овцеводством.
«Мне следует поподробнее поговорить с лордом Сторном и получше узнать, какие еще заботы бывают у крупных землевладельцев. Правда, это, скорее, дело Аластера, а не мое; мама думает, что я вернусь вместе с ней и Флорией в Башню и буду там учиться. Но неужели до конца дней мне предстоит быть ларанцу?» — подумал он. Заниматься такой работой всю жизнь ему было далеко не по душе, тем не менее Конн понимал, что, оставшись здесь, будет лишь дискредитировать Аластера перед людьми, которые привыкли считать герцогом его самого. Но и убежать от крестьян казалось ему нечестным, как нечестным было стоять в стороне в то время, когда Аластер, следуя политике Сторна, будет выживать людей с земель, чтобы те искали работу в Тендаре или где угодно, а на высвободившихся площадях разводить овец.
Его приучили к ответственности за этих людей! А есть ли у Аластера хоть малейшее понятие — что значит быть герцогом Хамерфелом? И понимает ли хоть что-нибудь в этом деле их мать? Она вышла замуж молоденькой девушкой. Порицать за это он ее не мог, но она вряд ли что-то понимала в управлении герцогством. Некоторое время Конн летел куда глаза глядят, целиком поглощенный собственными проблемами, но в Скатфелле вовсю готовились к войне, и он должен что-то предпринять. Для начала надо вернуться во Врата Сторна к Гейвину. Едва в голове его возникла мысль о Гейвине, как Конн тут же обнаружил себя в верхней комнате замка. Его друг моментально уловил, что у Конна дурные предчувствия, и спросил:
— Что-то не так?
— Точно сказать не могу, есть ли угроза в действительности, но я не понимаю, что происходит…
Конн описал картину, подсмотренную им в Скатфелле. Гейвин насупился и произнес:
— Надо немедленно сообщить об этом домне Эрминии.
Конн не понимал, что в данном случае может сделать Эрминия, но в словах Гейвина было столько уверенности, что не стал возражать. Откликнувшись на зов Конна, Эрминия пришла в комнату, вынула звездный камень и отправилась на разведку сама. Когда она вновь открыла глаза, в них сквозил ужас.
— Это просто чудовищно! Скатфелл вооружается, чтобы напасть на отряд короля Айдана. У них минимум триста человек.
— Напасть на Айдана! Ведь при нем нет никого, кроме почетного эскорта! — произнес Гейвин. — Человек двадцать в лучшем случае.
— И он будет думать, что это мы заманили его сюда, в горы, — быстро вставил Конн. — Кто-то должен немедленно скакать предупредить его…
— Но ведь никто не сможет добраться до него вовремя, — с отчаяньем в голосе сказала Эрминия, — если только…
— Хорошо, я попробую, — без особой надежды произнес Гейвин, — но даже ночью, когда вокруг все тихо, это достаточно тяжело…
— Триста человек, — уныло повторил Конн. — С такой армией король Айдан не может сражаться, даже если мы вооружим ради него медведей и кроликов.
Эту старую присказку он произнес совершенно непроизвольно, без задних мыслей, но тут, к его удивлению, Эрминия улыбнулась.
— Как раз это мы можем сделать, — сказала она.
20
Какое-то время молодые люди смотрели на Эрминию так, словно та немного спятила.
Затем Гейвин произнес:
— Вы, конечно же, шутите?
Но тон его был неуверенный.
— Я никогда не шучу такими вещами, — ответила Эрминия. — Или это вы шутили, когда сказали мне, что с королем Айданом лишь почетный эскорт?
От слов ее повеяло надеждой. Впервые в жизни Конн понял, насколько широки возможности ларана. Он чуть ли не нутром воспринимал нежелание матери воспользоваться всеми имевшимися у нее знаниями и теперь смотрел на нее с благоговением. Внезапно до него дошло, какое влияние она может оказать, и окажет, если не на сражение непосредственно, то на людей, в нем участвующих, которые с этих пор всю жизнь будут опасаться его матери и всех, кто повелевает столь мощными силами. Хотя, что это будет, он до сих пор не знал.
К тому же Эрминия проработала много лет в Башне Тендары, где люди едва обращали больше внимания на ее способности к обращению с лараном, чем на умение вышивать. Здесь же, в горах, где лерони встречались редко, подобные действия могли заметно повлиять на отношение к ней, в результате чего она могла стать навсегда чужой для своих соседей. Этого никогда не забудут.
Эрминия посмотрела на Конна.
— Ты должен мне помочь, — сказала она, — и все остальные тоже. Предстоит очень сложная работа, а нас, обладающих лараном, здесь можно по пальцам пересчитать: я, вы двое, Флория, лорд Сторн… может, ты знаешь еще кого-нибудь поблизости из обладающих лараном?
Конн лишь покачал головой, а Гейвин и вовсе стал отнекиваться:
— Но, леди, у меня ведь так его мало… и я никогда не обучался… поэтому вовсе не гожусь для ваших дел!
— Нам необходимо даже то малое, что ты имеешь, — строго произнесла Эрминия. — А сейчас, пожалуйста, разыщи и как можно быстрее приведи сюда Сторна, Флорию, Ленизу и ее гувернантку.
Гейвин мигом вылетел из комнаты, а она обратилась к Конну:
— Нам нужен Маркос, а ты ему ближе всех. Позови его.
Конн хотел было встать со стула, но она нетерпеливым жестом усадила его обратно.
— Нет, у нас нет времени, чтобы ты отправлялся искать его на лошади. Мысленно сосредоточься на нем и позови! Думай о нем, заставь его почувствовать, что тут творится нечто страшное и что он немедленно нужен здесь. Если по пути он захватит с собой людей, тем лучше — все они нам понадобятся.
Конн сосредоточился, сведя от натуги брови.
«Маркос, приди ко мне! Ты мне нужен!»
Каково же было его удивление, когда Маркос действительно пришел на его зов, но еще больше удивился, когда узнал, что его приемный отец сделал это без всяких задних мыслей, а воспринял как само собой разумеющееся. Вернулся Гейвин с Ленизой и Джермиллой. Аластер тоже был с ними.
— Аластер! Я рад, что ты уже на ногах! — воскликнул Конн.
Но его слова заглушил сердитый голос Джермиллы:
— Ему не следовало вставать, вы же знаете: он до сих пор слаб, как котенок.
Эрминия быстро объяснила свой замысел: превратить всех диких зверей, каких удастся ей обнаружить в окрестностях, в видимость армии.
— Никто и не заподозрит, если этого здесь прежде не делали, — сказала она.
— Про такой ларан я и слыхом не слыхивал, — произнес Гейвин.
— В прежние времена его знали лучше, чем сейчас, — ответила Эрминия. — Изменение внешности породило массу легенд, но раньше я никогда этого не делала. Правда, в моей семье некоторые, говорят, могли превращаться в волка, ястреба… и еще не знаю в кого. Для людей это довольно опасно. Оставаясь слишком долго в чужом обличье, они могут приобрести черты соответствующего зверя. Разумеется, это наполовину — иллюзия, звери не будут настоящими людьми, хотя внешне уподобятся им. Они не смогут держать оружие, хотя сама природа вооружила их. Все равно они принесут хоть какую-то пользу, поскольку ничего другого у нас нет.
— Я не разбираюсь в этом, — признался Конн, — но скажу спасибо любому, кто готов нам помочь. С меня более чем достаточно и одной вражды. Как ты собираешься к ним подобраться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Чтобы говорить с Айданом Хастуром — нет, — шепнула Эрминия.
Даже Аластер поймал себя на том, что ему любопытно, каким лараном обладают Хастуры. Но окружающие воспринимали все как само собой разумеющееся, несколько минут они сидели молча в ожидании, когда Гейвин откроет глаза. Произошло это минут через десять, и тот сразу потянулся к бокалу с вином. Флория пододвинула ему тарелку с бисквитами, и он съел один, прежде чем сообщил:
— Через десять дней он будет здесь. Королеве Антонелле стало, против ожиданий, гораздо лучше, поэтому он чувствует, что может оставить ее. А поскольку Айдан на время болезни ее величества не появляется на людях, то никто не заподозрит, что он покинет Тендару. Он выедет из города тайно с охраной в двадцать человек — чтобы не испытывать ваше гостеприимство, лорд Сторн.
— Очень хорошо, — произнес Сторн. — Лениза, проследи, чтобы все было подготовлено к приезду его величества.
— Разрешите, я вам помогу, — сказала Флория, смущенно глядя на Ленизу и неуверенно улыбаясь.
Лениза какое-то мгновение колебалась, а потом улыбнулась ей в ответ.
— Очень любезно с вашей стороны, — произнесла она. — Я не знаю, какой прием оказать Хастуру, чтобы не нарушить этикет… сестра.
Флория понимала, что та разрывалась в чувствах: с одной стороны, от робости, а с другой — от страха, что тендарская лерони может презирать ее, считая деревенской девчонкой.
— О, об этом не беспокойся, дорогая моя, — сказала она, обняв Ленизу. — Король Айдан — милейший из людей, через полчаса он уже будет казаться тебе добрым дядюшкой, которого ты знала всю жизнь. Я права, Гейвин?
19
Конн поймал себя на том, что неоднозначно относится к завершению вражды и предстоящему визиту короля Айдана. Возможно, он был подозрительным по природе, но ему казалось, что все идет как-то уж очень просто и гладко, чтобы быть правдой. Когда ему сказали, что он может жениться на Флории, это было как прекрасный сон. И теперь он с тревогой ждал пробуждения. Несколькими днями позже, объезжая на лошади холмы, чтобы посмотреть, как поживают его, а точнее — Аластера, подданные, Конн вдруг подумал, как много произошло в его жизни с того самого дня, когда он отбыл в Тендару, и все произошедшее действительно было как во сне — прекрасно и невероятно.
Вернувшись, он поделился своими тревогами с Гейвином. Тот расхохотался:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Если бы это была баллада, то сейчас по ходу сюжета должно возникнуть очередное препятствие, лучше всего — великое сражение, и тогда финал ее будет вполне сносным.
— Но я не хочу никаких препятствий, — сказал Конн. — А кстати — как поживают король с королевой?
Гейвин, еженощно выходивший на связь с королем, ответил:
— Под присмотром Ренаты королева в безопасности, но выздоровление может затянуться, и вряд ли она станет такой, какой была прежде. А король вчера вечером пересек Кадарин и сегодня подойдет к отрогам гор.
— Ты, должно быть, очень сильный ларанцу, раз можешь связываться с ним на таком расстоянии, — произнес Конн.
— Вовсе нет, — ответил Гейвин. — На самом деле у меня мало ларана, это в основном благодаря силе короля нам удается держать контакт. Но вот ты — действительно мощный ларанцу. Вероятно, ты мог бы посмотреть, что творится в твоих землях и у твоих арендаторов прямо отсюда, — он обвел рукой верхнюю комнату замка, в которой они находились, — и сэкономить массу времени, вместо того чтобы скакать верхом в такую мерзкую погоду.
— Я люблю ездить верхом, — спокойно ответил Конн, — а что касается плохой погоды, то ты ее еще даже не видел.
Но слова Гейвина запали ему в голову.
— Значит, ты действительно полагаешь, что я могу много чего увидеть прямо отсюда?
Гейвин лишь пожал плечами.
— Попробуй, — сказал он.
Конн вынул звездный камень и сосредоточился на нем, откинувшись на подушках. Внезапно ему показалось, что он встал и пошел к окну, но оглянувшись, увидел себя сидящим в кресле. Сделав еще один шаг вперед, он вылетел в окно и плавно опустился на землю. Пошел по дороге, ведущей от замка, но тут вспомнил некогда слышанную им сказку про лерони, летающих на горных ветрах с помощью больших планеров. Своего планера у него не было, но раз сейчас он свободен от тяжести тела, то может…
В его нынешнем состоянии для исполнения желаний, очевидно, достаточно было просто о них подумать; уже через мгновение Конн парил над вершинами деревьев. Лететь в Хамерфел? Нет, все свои земли он объехал за два предыдущих дня, а его всегда интересовало, что расположено на дальних границах сторновских владений.
Через несколько минут полета под ним развернулся вид на большой каменный замок.
«Скатфелл», — подумал он, вспомнив комментарии Сторна в адрес клана Алдаранов. На крыльях мысли он носился над полями и холмами, где паслись бесчисленные стада овец. На дворе замка толпилось множество людей.
«Это не праздник урожая и не ярмарка, — подумал Конн. — Может, настало время стрижки овец и они загоняют скот?»
Но по мере приближения к толпе, он отметил про себя, что стригальных ножниц ни у кого видно не было, зато почти все имели оружие — мечи и пики. С полдюжины людей в мундирах дома Алдаранов с вышитым на них гербом — двуглавым орлом — строили людей в колонны. Все это напоминало формирование армии.
Но зачем поднимать людей в Скатфелле? Военных конфликтов в горах сейчас не было, за исключением их со Сторном вражды, в которую Алдараны никогда не вмешивались. Однако, судя по всему, войско, несомненно, готовилось к войне. Конн совершенно не мог представить, какие могли быть тому причины.
«Наверное, лучше вернуться и послать разведчика на планере, чтобы собрать больше информации о том, что творится сейчас в горах».
Теперь Конн начал понимать, что править Хамерфелом — это не только вершить дела арендаторов и делать выбор между земледелием и овцеводством.
«Мне следует поподробнее поговорить с лордом Сторном и получше узнать, какие еще заботы бывают у крупных землевладельцев. Правда, это, скорее, дело Аластера, а не мое; мама думает, что я вернусь вместе с ней и Флорией в Башню и буду там учиться. Но неужели до конца дней мне предстоит быть ларанцу?» — подумал он. Заниматься такой работой всю жизнь ему было далеко не по душе, тем не менее Конн понимал, что, оставшись здесь, будет лишь дискредитировать Аластера перед людьми, которые привыкли считать герцогом его самого. Но и убежать от крестьян казалось ему нечестным, как нечестным было стоять в стороне в то время, когда Аластер, следуя политике Сторна, будет выживать людей с земель, чтобы те искали работу в Тендаре или где угодно, а на высвободившихся площадях разводить овец.
Его приучили к ответственности за этих людей! А есть ли у Аластера хоть малейшее понятие — что значит быть герцогом Хамерфелом? И понимает ли хоть что-нибудь в этом деле их мать? Она вышла замуж молоденькой девушкой. Порицать за это он ее не мог, но она вряд ли что-то понимала в управлении герцогством. Некоторое время Конн летел куда глаза глядят, целиком поглощенный собственными проблемами, но в Скатфелле вовсю готовились к войне, и он должен что-то предпринять. Для начала надо вернуться во Врата Сторна к Гейвину. Едва в голове его возникла мысль о Гейвине, как Конн тут же обнаружил себя в верхней комнате замка. Его друг моментально уловил, что у Конна дурные предчувствия, и спросил:
— Что-то не так?
— Точно сказать не могу, есть ли угроза в действительности, но я не понимаю, что происходит…
Конн описал картину, подсмотренную им в Скатфелле. Гейвин насупился и произнес:
— Надо немедленно сообщить об этом домне Эрминии.
Конн не понимал, что в данном случае может сделать Эрминия, но в словах Гейвина было столько уверенности, что не стал возражать. Откликнувшись на зов Конна, Эрминия пришла в комнату, вынула звездный камень и отправилась на разведку сама. Когда она вновь открыла глаза, в них сквозил ужас.
— Это просто чудовищно! Скатфелл вооружается, чтобы напасть на отряд короля Айдана. У них минимум триста человек.
— Напасть на Айдана! Ведь при нем нет никого, кроме почетного эскорта! — произнес Гейвин. — Человек двадцать в лучшем случае.
— И он будет думать, что это мы заманили его сюда, в горы, — быстро вставил Конн. — Кто-то должен немедленно скакать предупредить его…
— Но ведь никто не сможет добраться до него вовремя, — с отчаяньем в голосе сказала Эрминия, — если только…
— Хорошо, я попробую, — без особой надежды произнес Гейвин, — но даже ночью, когда вокруг все тихо, это достаточно тяжело…
— Триста человек, — уныло повторил Конн. — С такой армией король Айдан не может сражаться, даже если мы вооружим ради него медведей и кроликов.
Эту старую присказку он произнес совершенно непроизвольно, без задних мыслей, но тут, к его удивлению, Эрминия улыбнулась.
— Как раз это мы можем сделать, — сказала она.
20
Какое-то время молодые люди смотрели на Эрминию так, словно та немного спятила.
Затем Гейвин произнес:
— Вы, конечно же, шутите?
Но тон его был неуверенный.
— Я никогда не шучу такими вещами, — ответила Эрминия. — Или это вы шутили, когда сказали мне, что с королем Айданом лишь почетный эскорт?
От слов ее повеяло надеждой. Впервые в жизни Конн понял, насколько широки возможности ларана. Он чуть ли не нутром воспринимал нежелание матери воспользоваться всеми имевшимися у нее знаниями и теперь смотрел на нее с благоговением. Внезапно до него дошло, какое влияние она может оказать, и окажет, если не на сражение непосредственно, то на людей, в нем участвующих, которые с этих пор всю жизнь будут опасаться его матери и всех, кто повелевает столь мощными силами. Хотя, что это будет, он до сих пор не знал.
К тому же Эрминия проработала много лет в Башне Тендары, где люди едва обращали больше внимания на ее способности к обращению с лараном, чем на умение вышивать. Здесь же, в горах, где лерони встречались редко, подобные действия могли заметно повлиять на отношение к ней, в результате чего она могла стать навсегда чужой для своих соседей. Этого никогда не забудут.
Эрминия посмотрела на Конна.
— Ты должен мне помочь, — сказала она, — и все остальные тоже. Предстоит очень сложная работа, а нас, обладающих лараном, здесь можно по пальцам пересчитать: я, вы двое, Флория, лорд Сторн… может, ты знаешь еще кого-нибудь поблизости из обладающих лараном?
Конн лишь покачал головой, а Гейвин и вовсе стал отнекиваться:
— Но, леди, у меня ведь так его мало… и я никогда не обучался… поэтому вовсе не гожусь для ваших дел!
— Нам необходимо даже то малое, что ты имеешь, — строго произнесла Эрминия. — А сейчас, пожалуйста, разыщи и как можно быстрее приведи сюда Сторна, Флорию, Ленизу и ее гувернантку.
Гейвин мигом вылетел из комнаты, а она обратилась к Конну:
— Нам нужен Маркос, а ты ему ближе всех. Позови его.
Конн хотел было встать со стула, но она нетерпеливым жестом усадила его обратно.
— Нет, у нас нет времени, чтобы ты отправлялся искать его на лошади. Мысленно сосредоточься на нем и позови! Думай о нем, заставь его почувствовать, что тут творится нечто страшное и что он немедленно нужен здесь. Если по пути он захватит с собой людей, тем лучше — все они нам понадобятся.
Конн сосредоточился, сведя от натуги брови.
«Маркос, приди ко мне! Ты мне нужен!»
Каково же было его удивление, когда Маркос действительно пришел на его зов, но еще больше удивился, когда узнал, что его приемный отец сделал это без всяких задних мыслей, а воспринял как само собой разумеющееся. Вернулся Гейвин с Ленизой и Джермиллой. Аластер тоже был с ними.
— Аластер! Я рад, что ты уже на ногах! — воскликнул Конн.
Но его слова заглушил сердитый голос Джермиллы:
— Ему не следовало вставать, вы же знаете: он до сих пор слаб, как котенок.
Эрминия быстро объяснила свой замысел: превратить всех диких зверей, каких удастся ей обнаружить в окрестностях, в видимость армии.
— Никто и не заподозрит, если этого здесь прежде не делали, — сказала она.
— Про такой ларан я и слыхом не слыхивал, — произнес Гейвин.
— В прежние времена его знали лучше, чем сейчас, — ответила Эрминия. — Изменение внешности породило массу легенд, но раньше я никогда этого не делала. Правда, в моей семье некоторые, говорят, могли превращаться в волка, ястреба… и еще не знаю в кого. Для людей это довольно опасно. Оставаясь слишком долго в чужом обличье, они могут приобрести черты соответствующего зверя. Разумеется, это наполовину — иллюзия, звери не будут настоящими людьми, хотя внешне уподобятся им. Они не смогут держать оружие, хотя сама природа вооружила их. Все равно они принесут хоть какую-то пользу, поскольку ничего другого у нас нет.
— Я не разбираюсь в этом, — признался Конн, — но скажу спасибо любому, кто готов нам помочь. С меня более чем достаточно и одной вражды. Как ты собираешься к ним подобраться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34