— Когда Бурамара прочитал следы, Том выстрелил в меня.
Джонни Кенгуру метнул на него злобный взгляд.
— Если ты и на меня будешь так клеветать, я в тебя тоже пулю всажу.
— Нечего ссориться! — крикнул кто-то. — Сначала выслушаем его.
Крум продолжил:
— Скорпиончик выкопал хороший опал в шахте Плешивого...
При этих словах Гарри просипел:
— Я так и думал.
— И сбежал. Том его выследил и пошел за ним. До этого он сменил свои ботинки на ботинки Гарри. Чтобы запутать следопыта.
— Так, значит, для этого он попросил их у меня! — догадался Плешивый. — А мне наврал, что собственные ботинки натирают ему ноги.
— И для того, чтобы бросить тень подозрения на Гарри. Он убил Скорпиончика, забрал опал, всадил ему в спину копье, опять-таки для того, чтобы нас обмануть, и незамеченным вернулся в «Сити»...
Гарри наклонился над ним.
— А опал? Где мой опал?
— У него, конечно же.
Тогда Плешивый разразился потоком ругани:
— Негодяй! Убивает и грабит! Грабит друзей! Скотина! Динго!
Джонни Кенгуру выступил вперед.
— А я обвиняю Крума в том, что он убил Тома Риджера!
— Не мели чепуху! — обрезал его Крум.
— У меня такие же доказательства, как и у тебя! Пока он сам сюда не придет, я тебе не поверю. Крум приподнялся на локтях.
— Этого я от вас и хочу. Чтобы, когда придет Том, вы его арестовали. А потом нас обоих, в наручниках, отправите в Алису, в суд...
— На тебя я прямо сейчас надену браслеты! — просипел Джонни, подступая с наручниками наготове.
Крум направил на него пистолет, Бурамара выхватил нож. Мария тоже шагнула вперед с пистолетом в руке. Тогда Плешивый крикнул:
— Джонни, убирайся ты к черту! Не соображаешь, что это уж слишком?..
Неизвестно, чем бы кончилась эта распря. Половина искателей была на стороне Крума, остальные — за Джонни. И среди последних были самые опасные, самые горячие сорвиголовы.
Внезапно кто-то закричал:
— Где мои опалы? Кто стащил мою коробку?
При этих словах словно ток прошел по толпе. Все бросились к своим тайникам, забыв об осторожности, забыв, что таким образом они сами выдают, где спрятали опалы.
Мария наклонилась над братом. Дала ему воды и лекарство. Помогла поудобнее лечь.
— Какая была тревожная ночь! — сказала она. -Вас нет! Ни тебя, ни Бурамары... Ни Эму!.. Потом началось нашествие змей...
— Змей?
— Наверное, все хижины переполнены ими. Сегодня будем обыскивать окрестности. Одна укусила Джека. Я дала ему противоядие. Сейчас уже прошло. Часовые подняли тревогу. Если б ты только видел! Ползут со всех сторон. Забираются в хижины. А люди кричат, прыгают, топчут их ногами, режут ножами, бьют кольями. Всю ночь!
— Как ты это объясняешь?
— Если б это были динго, могла бы допустить, что это последствие белой гибели. Исчезла их добыча, травоядные. Но змеи? Они не едят людей. Да они еще и не почувствовали бедствия, еще могут терпеть голод. Мне все кажется, что кто-то умышленно напустил их на нас...
Крум обернулся к своему помощнику:
— А ты что скажешь, Бурамара?
Ни словом не обмолвившись о том, что он тоже устал, что и ему хочется отдохнуть, следопыт вышел из лагеря и принялся рыскать в кустарнике.
Мария умоляюще схватила брата за руку.
— Давай уедем, Крум! Не могу больше! Он беспомощно взглянул на нее.
— Прямо так? С незажившей раной?
— Сядешь на верблюда. Здесь становится страшно. И дело не только в белой гибели. Тут что-то другое. Не знаю, что. Но оно подстерегает нас... Да и наши люди. Они озверели, голодные. Сегодня будут есть печеных змей. А завтра? А послезавтра? На многие километры вокруг уже никакой дичи. Что они будут есть? Гнилую траву? Сейчас бы они и кукабурру съели. Фред Рыбка денег не берет. За мешочек риса требует опал. Пастор видит, что в шахте ему не везет, вчера принес оттуда-то кенгуру. Продал за опал. Люди грозятся пристукнуть торговца, который, не копнув ни разу, собрал уже больше всех опалов. Хорошо еще, что слуги его ночью дежурят. Скоро они все перебьют здесь друг друга. От жадности. И от голода. Вокруг нас уже белая пустыня. Не осталось ни одного зеленого листочка.
Шум, доносившийся из лагеря, усиливался. То там, то здесь раздавались вопли и ругань старателей, обнаруживших пропажу своих сокровищ.
— Я уже не сомневаюсь в том, что это вирус, — тяжело вздохнула Мария. — Это он уничтожает хлоропласты. А хлоропласты, лейкопласты и хромопласты — это, в сущности, одно и то же — мы называем их пластидами. Во время прорастания это лейкопласты. Под воздействием солнечного света они становятся хлоропластами, насыщаясь хлорофиллом, а перед увяданием превращаются в хромопласты. Хлорофилл в листьях замещается оранжевым каротином и желтым ксантофиллом. Здешние листья сразу же побелели, потому что уничтожены те компоненты, которые должны вырабатывать желтые цвета.
Не обращая внимания на нарастающий шум в лагере, захваченная своими рассуждениями, Мария продолжала:
— Эта болезнь распространяется как степной пожар. Скоро она опустошит оазис возле гор Радужной Змеи. Но и тогда не остановится. Потому что это только часть еще большего оазиса, района Алис-Спрингс...
— Там она должна остановиться, — отозвался Крум. — Вокруг простираются пустыни: на юго-востоке пустыня Симпсона, на северо-западе Гипсовая.
Девушка неуверенно покачала головой:
— Сомневаюсь я. У тли бывают и крылатые сородичи, а повсюду в пустыне есть растительность и жизнь. По крайней мере спинифекс. Для путешественников это дьявольская трава. Но для жизни вообще она — пионер, покоритель пустынь. Она захватывает песок, укрепляется на нем, останавливает дюны, прокладывая дорогу другим растениям. Но на этот раз спинифекс, к несчастью, окажется врагом человечества. По нему, как по мосту, вирусы пересекут пустыню. Необходимо как можно скорее вернуться в город рассказать, что мы знаем. И тогда начнем борьбу. Насекомых истребим инсектицидами. Гербицидами уничтожим спинифекс. Установив жестокий карантин, мы ограничим вывоз всех растительных продуктов из этого района.. Каждый потерянный час — это угроза жизни вообще... Нам придется мчаться наперегонки с крылатыми тлями, с цикадами и клопами, с жуками-долгоносиками. Стоит ветру отнести их в другую область, и они обгонят нас... Крум сочувственно покачал головой.
— Теперь я начинаю понимать. Явно, уезжать надо немедленно!
Но он тут же поправил себя:
— Я тебя отвезу. А сам снова вернусь сюда.
Из центра «Сити» вновь донесся гвалт, раздались несколько выстрелов. Мария побежала туда.
— У многих украдены опалы, — сказала она, когда вернулась. — Некоторые нашли их в соседних хижинах. И сейчас вцепились друг другу в глотки.
Крум поднялся.
— Я должен во всем этом разобраться!
В это время вернулся из разведки Бурамара.
— Верно! — тихо сказал он. — Следы показывают, что это чернокожие. Те самые, которые столкнули глыбу. Они выпустили змей в «Сити». Пока искатели расправлялись со змеями, чернокожие побывали в лагере.
Крум задумался.
— Я не слышал, чтобы они раньше так делали. Они или нападают все вместе, отрядами мстителей, или же бегут от белых нашественников. Что означает эта новая тактика? Не окажется ли прав Том Риджер, убеждавший нас в существовании новой секты «курунгура»?
Он встал. Может быть, благодаря эвкалиптовым листьям, может — антибиотикам, а может быть, сам по себе его здоровый организм преодолел приступы лихорадки. Сейчас он чувствовал себя намного лучше. Силы быстро возвращались к нему.
— Попробуем, Бурамара? — сказал он. — Раскроем и эту тайну?
Крум застал искателей разъяренными, с пистолетами в руках, направленными друг на друга. Пастор был ранен в ногу. Он сидел в стороне, перед своей хижиной, и делал себе перевязку. Никто из озверевших искателей и не думал помочь ему.
— Как это произошло, Пастор? — спросил его Крум.
— Не виноват я, инспектор! — заговорил раненый. — Бог мне свидетель! Кто-то выкрал у Кенгуру его камешки. Он взбесился. Бросился обыскивать все хижины. И нашел их у меня под подушкой. Как можно во мне усомниться? Бог сказал устами Моисея: «Не укради!» Божьи заповеди для меня священны. А он не стал ждать, чтобы я ему это объяснил. Сразу же и выстрелил...
Тут вмешались и другие. Заговорили все разом. Кто-то кого-то обвинял, кто-то смущенно оправдывался. Совсем нерадостно, когда у тебя найдут чужие опалы! По неписаным законам искателей «крыс» пристреливают на месте. Озлобленные люди и сейчас бы быстро свели счеты, но было здесь что-то, смущавшее их. Нечто не совсем ясное. И Крум высказал это:
— Вор не прячет добычу у себя под подушкой.
Это была истина. И все почувствовали это. Позеленевший от злости Джонни Кнегуру закричал:
— Ты, что ли, будешь вершить здесь правосудие? Ты сам, возможно, убивший человека?
Задохнувшись от обиды, Крум обернулся к нему. Среди этого сброда, потерявшего всякий человеческий облик, он вдруг почувствовал, что и сам начинает походить на них. Он схватился за оружие.
Но в этот момент до него донесся тревожный крик Бурамары:
— Марию похитили!
Моментально все другое вылетело у него из головы. Он бросил гудевшую, словно рой разъяренных ос, толпу и побежал на крик. Бурамара ждал его возле рухнувшей во время борьбы хижины.
— Чернокожие! — задыхаясь, сказал он. — Те же самые! Пока мы здесь разбирались...
Племя Гурмалулу
пробуждалось. Первыми поднялись женщины и собрались все вместе, чтобы разжечь огонь в главном очаге. Мужчины и дети еще долгое время потягивались на теплом пепле. Ночь была холодной. Поэтому вечером все легли между двумя кострами, чтобы хоть немного согреть свои промерзшие голые тела. Когда угли остыли, они улеглись прямо на пепел. А до этого пели и танцевали до поздней ночи. Пели свои протяжные песни, ритмично ударяя в такт в ладоши. Как всегда, они воспевали источники и животворную влагу. Черные люди легко находят себе пищу повсюду. Так уж устроен мир, в котором всегда можно найти еду — начиная с корней, змей, ящериц, личинок, жуков, червей, почек на деревьях, меда, цветочного нектара и кончая птицами, вомбатами и кенгуру. Но воды в нем всегда была нехватка. Источники встречались редко, и добывать воду было трудно. Потому-то в их песнях чаще всего слышалось слово «вода». Оно употреблялось также в значении «селения», означало оно и «жизнь».
Один за другим начали подниматься мужчины. Они потягивались и выпрямлялись. Каждый начинал заниматься тем, что ему первым приходило в голову — одни укрепляли наконечники на копьях, другие чинили силки, третьи, усевшись скрестив ноги, выщипывали из головы и бород седые волосы. Им кажется, что так они забудут о старости. Только Джубунджава перестал уже выщипывать седые волосы. Он смирился со старостью, и сейчас голова его походила на копну побелевшей травы, что росла к западу от стана.
Скоро проснулись и дети. Окрестности огласились их веселыми криками. С гомоном и визгом они носились, словно маленькие кенгуру. Никто не одергивал их, никто не мешал им играть. Пусть себе носятся, пусть падают, пусть обдирают коленки. Одно дело — рассказывать о колючках, другое — самому уколоться. Дети носились по степи, но и в играх они не забывали об обязанностях каждого черного человека. И поэтому в играх подражали взрослым. Девочки выкапывали из земли коренья и личинки, мальчики гонялись за ящерицами и змеями и собирали в свои сетки острые камни, которые могли бы послужить наконечниками для копий или лезвиями для ножей.
Джубунджава подошел к разожженному огню, закашлялся от дыма, а когда немного отдышался, сказал:
— Пусть женщины принесут женскую пищу. Мы объелись мясом.
Он был прав. Им надо было найти что-нибудь растительное, чтобы разнообразить свою пищу. Они не привыкли есть так много мяса.
— Я хочу, чтобы женщины принесли побольше женской пищи, —добавил он.—Чтобы надолго хватило. Плохие дни ожидают нас. Злые духи покинули пещеры Радужной Змеи. Их огненное дыхание выжгло листву. Не к добру это изобилие. Оно означает, что трава выгорела повсюду. И только у нас она еще держится. А вы знаете, что это означает?
— Это значит, что мы должны перейти на другое место! — высказался один молодой мужчина. Было видно, что мысль о путешествии доставляла ему удовольствие. Надоела ему эта стоянка.
— А знаете ли вы, через сколько дней мы найдем пищу? Может, и там трава побелела, как моя борода?
Пока мужчины разговаривали, женщины двинулись в поле. Малыши сидели у них на плечах, ухватившись ручонками за волосы матерей. За спинами у женщин висели сетки, сплетенные из собственных волос, куда они складывали все, что собирали. В руках они держали колышки для выкапывания кореньев. Они знали — Джубунджава слов на ветер не бросает. Нужно было набрать много луковиц и кореньев, собрать больше плодов, чем они могут съесть, чтобы остались запасы на дорогу. Вечером они придавят их тяжелыми камнями, чтобы из них вышла вся влага. сплющат их, чтобы слепить в комки, которые можно хранить долго и легко переносить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Джонни Кенгуру метнул на него злобный взгляд.
— Если ты и на меня будешь так клеветать, я в тебя тоже пулю всажу.
— Нечего ссориться! — крикнул кто-то. — Сначала выслушаем его.
Крум продолжил:
— Скорпиончик выкопал хороший опал в шахте Плешивого...
При этих словах Гарри просипел:
— Я так и думал.
— И сбежал. Том его выследил и пошел за ним. До этого он сменил свои ботинки на ботинки Гарри. Чтобы запутать следопыта.
— Так, значит, для этого он попросил их у меня! — догадался Плешивый. — А мне наврал, что собственные ботинки натирают ему ноги.
— И для того, чтобы бросить тень подозрения на Гарри. Он убил Скорпиончика, забрал опал, всадил ему в спину копье, опять-таки для того, чтобы нас обмануть, и незамеченным вернулся в «Сити»...
Гарри наклонился над ним.
— А опал? Где мой опал?
— У него, конечно же.
Тогда Плешивый разразился потоком ругани:
— Негодяй! Убивает и грабит! Грабит друзей! Скотина! Динго!
Джонни Кенгуру выступил вперед.
— А я обвиняю Крума в том, что он убил Тома Риджера!
— Не мели чепуху! — обрезал его Крум.
— У меня такие же доказательства, как и у тебя! Пока он сам сюда не придет, я тебе не поверю. Крум приподнялся на локтях.
— Этого я от вас и хочу. Чтобы, когда придет Том, вы его арестовали. А потом нас обоих, в наручниках, отправите в Алису, в суд...
— На тебя я прямо сейчас надену браслеты! — просипел Джонни, подступая с наручниками наготове.
Крум направил на него пистолет, Бурамара выхватил нож. Мария тоже шагнула вперед с пистолетом в руке. Тогда Плешивый крикнул:
— Джонни, убирайся ты к черту! Не соображаешь, что это уж слишком?..
Неизвестно, чем бы кончилась эта распря. Половина искателей была на стороне Крума, остальные — за Джонни. И среди последних были самые опасные, самые горячие сорвиголовы.
Внезапно кто-то закричал:
— Где мои опалы? Кто стащил мою коробку?
При этих словах словно ток прошел по толпе. Все бросились к своим тайникам, забыв об осторожности, забыв, что таким образом они сами выдают, где спрятали опалы.
Мария наклонилась над братом. Дала ему воды и лекарство. Помогла поудобнее лечь.
— Какая была тревожная ночь! — сказала она. -Вас нет! Ни тебя, ни Бурамары... Ни Эму!.. Потом началось нашествие змей...
— Змей?
— Наверное, все хижины переполнены ими. Сегодня будем обыскивать окрестности. Одна укусила Джека. Я дала ему противоядие. Сейчас уже прошло. Часовые подняли тревогу. Если б ты только видел! Ползут со всех сторон. Забираются в хижины. А люди кричат, прыгают, топчут их ногами, режут ножами, бьют кольями. Всю ночь!
— Как ты это объясняешь?
— Если б это были динго, могла бы допустить, что это последствие белой гибели. Исчезла их добыча, травоядные. Но змеи? Они не едят людей. Да они еще и не почувствовали бедствия, еще могут терпеть голод. Мне все кажется, что кто-то умышленно напустил их на нас...
Крум обернулся к своему помощнику:
— А ты что скажешь, Бурамара?
Ни словом не обмолвившись о том, что он тоже устал, что и ему хочется отдохнуть, следопыт вышел из лагеря и принялся рыскать в кустарнике.
Мария умоляюще схватила брата за руку.
— Давай уедем, Крум! Не могу больше! Он беспомощно взглянул на нее.
— Прямо так? С незажившей раной?
— Сядешь на верблюда. Здесь становится страшно. И дело не только в белой гибели. Тут что-то другое. Не знаю, что. Но оно подстерегает нас... Да и наши люди. Они озверели, голодные. Сегодня будут есть печеных змей. А завтра? А послезавтра? На многие километры вокруг уже никакой дичи. Что они будут есть? Гнилую траву? Сейчас бы они и кукабурру съели. Фред Рыбка денег не берет. За мешочек риса требует опал. Пастор видит, что в шахте ему не везет, вчера принес оттуда-то кенгуру. Продал за опал. Люди грозятся пристукнуть торговца, который, не копнув ни разу, собрал уже больше всех опалов. Хорошо еще, что слуги его ночью дежурят. Скоро они все перебьют здесь друг друга. От жадности. И от голода. Вокруг нас уже белая пустыня. Не осталось ни одного зеленого листочка.
Шум, доносившийся из лагеря, усиливался. То там, то здесь раздавались вопли и ругань старателей, обнаруживших пропажу своих сокровищ.
— Я уже не сомневаюсь в том, что это вирус, — тяжело вздохнула Мария. — Это он уничтожает хлоропласты. А хлоропласты, лейкопласты и хромопласты — это, в сущности, одно и то же — мы называем их пластидами. Во время прорастания это лейкопласты. Под воздействием солнечного света они становятся хлоропластами, насыщаясь хлорофиллом, а перед увяданием превращаются в хромопласты. Хлорофилл в листьях замещается оранжевым каротином и желтым ксантофиллом. Здешние листья сразу же побелели, потому что уничтожены те компоненты, которые должны вырабатывать желтые цвета.
Не обращая внимания на нарастающий шум в лагере, захваченная своими рассуждениями, Мария продолжала:
— Эта болезнь распространяется как степной пожар. Скоро она опустошит оазис возле гор Радужной Змеи. Но и тогда не остановится. Потому что это только часть еще большего оазиса, района Алис-Спрингс...
— Там она должна остановиться, — отозвался Крум. — Вокруг простираются пустыни: на юго-востоке пустыня Симпсона, на северо-западе Гипсовая.
Девушка неуверенно покачала головой:
— Сомневаюсь я. У тли бывают и крылатые сородичи, а повсюду в пустыне есть растительность и жизнь. По крайней мере спинифекс. Для путешественников это дьявольская трава. Но для жизни вообще она — пионер, покоритель пустынь. Она захватывает песок, укрепляется на нем, останавливает дюны, прокладывая дорогу другим растениям. Но на этот раз спинифекс, к несчастью, окажется врагом человечества. По нему, как по мосту, вирусы пересекут пустыню. Необходимо как можно скорее вернуться в город рассказать, что мы знаем. И тогда начнем борьбу. Насекомых истребим инсектицидами. Гербицидами уничтожим спинифекс. Установив жестокий карантин, мы ограничим вывоз всех растительных продуктов из этого района.. Каждый потерянный час — это угроза жизни вообще... Нам придется мчаться наперегонки с крылатыми тлями, с цикадами и клопами, с жуками-долгоносиками. Стоит ветру отнести их в другую область, и они обгонят нас... Крум сочувственно покачал головой.
— Теперь я начинаю понимать. Явно, уезжать надо немедленно!
Но он тут же поправил себя:
— Я тебя отвезу. А сам снова вернусь сюда.
Из центра «Сити» вновь донесся гвалт, раздались несколько выстрелов. Мария побежала туда.
— У многих украдены опалы, — сказала она, когда вернулась. — Некоторые нашли их в соседних хижинах. И сейчас вцепились друг другу в глотки.
Крум поднялся.
— Я должен во всем этом разобраться!
В это время вернулся из разведки Бурамара.
— Верно! — тихо сказал он. — Следы показывают, что это чернокожие. Те самые, которые столкнули глыбу. Они выпустили змей в «Сити». Пока искатели расправлялись со змеями, чернокожие побывали в лагере.
Крум задумался.
— Я не слышал, чтобы они раньше так делали. Они или нападают все вместе, отрядами мстителей, или же бегут от белых нашественников. Что означает эта новая тактика? Не окажется ли прав Том Риджер, убеждавший нас в существовании новой секты «курунгура»?
Он встал. Может быть, благодаря эвкалиптовым листьям, может — антибиотикам, а может быть, сам по себе его здоровый организм преодолел приступы лихорадки. Сейчас он чувствовал себя намного лучше. Силы быстро возвращались к нему.
— Попробуем, Бурамара? — сказал он. — Раскроем и эту тайну?
Крум застал искателей разъяренными, с пистолетами в руках, направленными друг на друга. Пастор был ранен в ногу. Он сидел в стороне, перед своей хижиной, и делал себе перевязку. Никто из озверевших искателей и не думал помочь ему.
— Как это произошло, Пастор? — спросил его Крум.
— Не виноват я, инспектор! — заговорил раненый. — Бог мне свидетель! Кто-то выкрал у Кенгуру его камешки. Он взбесился. Бросился обыскивать все хижины. И нашел их у меня под подушкой. Как можно во мне усомниться? Бог сказал устами Моисея: «Не укради!» Божьи заповеди для меня священны. А он не стал ждать, чтобы я ему это объяснил. Сразу же и выстрелил...
Тут вмешались и другие. Заговорили все разом. Кто-то кого-то обвинял, кто-то смущенно оправдывался. Совсем нерадостно, когда у тебя найдут чужие опалы! По неписаным законам искателей «крыс» пристреливают на месте. Озлобленные люди и сейчас бы быстро свели счеты, но было здесь что-то, смущавшее их. Нечто не совсем ясное. И Крум высказал это:
— Вор не прячет добычу у себя под подушкой.
Это была истина. И все почувствовали это. Позеленевший от злости Джонни Кнегуру закричал:
— Ты, что ли, будешь вершить здесь правосудие? Ты сам, возможно, убивший человека?
Задохнувшись от обиды, Крум обернулся к нему. Среди этого сброда, потерявшего всякий человеческий облик, он вдруг почувствовал, что и сам начинает походить на них. Он схватился за оружие.
Но в этот момент до него донесся тревожный крик Бурамары:
— Марию похитили!
Моментально все другое вылетело у него из головы. Он бросил гудевшую, словно рой разъяренных ос, толпу и побежал на крик. Бурамара ждал его возле рухнувшей во время борьбы хижины.
— Чернокожие! — задыхаясь, сказал он. — Те же самые! Пока мы здесь разбирались...
Племя Гурмалулу
пробуждалось. Первыми поднялись женщины и собрались все вместе, чтобы разжечь огонь в главном очаге. Мужчины и дети еще долгое время потягивались на теплом пепле. Ночь была холодной. Поэтому вечером все легли между двумя кострами, чтобы хоть немного согреть свои промерзшие голые тела. Когда угли остыли, они улеглись прямо на пепел. А до этого пели и танцевали до поздней ночи. Пели свои протяжные песни, ритмично ударяя в такт в ладоши. Как всегда, они воспевали источники и животворную влагу. Черные люди легко находят себе пищу повсюду. Так уж устроен мир, в котором всегда можно найти еду — начиная с корней, змей, ящериц, личинок, жуков, червей, почек на деревьях, меда, цветочного нектара и кончая птицами, вомбатами и кенгуру. Но воды в нем всегда была нехватка. Источники встречались редко, и добывать воду было трудно. Потому-то в их песнях чаще всего слышалось слово «вода». Оно употреблялось также в значении «селения», означало оно и «жизнь».
Один за другим начали подниматься мужчины. Они потягивались и выпрямлялись. Каждый начинал заниматься тем, что ему первым приходило в голову — одни укрепляли наконечники на копьях, другие чинили силки, третьи, усевшись скрестив ноги, выщипывали из головы и бород седые волосы. Им кажется, что так они забудут о старости. Только Джубунджава перестал уже выщипывать седые волосы. Он смирился со старостью, и сейчас голова его походила на копну побелевшей травы, что росла к западу от стана.
Скоро проснулись и дети. Окрестности огласились их веселыми криками. С гомоном и визгом они носились, словно маленькие кенгуру. Никто не одергивал их, никто не мешал им играть. Пусть себе носятся, пусть падают, пусть обдирают коленки. Одно дело — рассказывать о колючках, другое — самому уколоться. Дети носились по степи, но и в играх они не забывали об обязанностях каждого черного человека. И поэтому в играх подражали взрослым. Девочки выкапывали из земли коренья и личинки, мальчики гонялись за ящерицами и змеями и собирали в свои сетки острые камни, которые могли бы послужить наконечниками для копий или лезвиями для ножей.
Джубунджава подошел к разожженному огню, закашлялся от дыма, а когда немного отдышался, сказал:
— Пусть женщины принесут женскую пищу. Мы объелись мясом.
Он был прав. Им надо было найти что-нибудь растительное, чтобы разнообразить свою пищу. Они не привыкли есть так много мяса.
— Я хочу, чтобы женщины принесли побольше женской пищи, —добавил он.—Чтобы надолго хватило. Плохие дни ожидают нас. Злые духи покинули пещеры Радужной Змеи. Их огненное дыхание выжгло листву. Не к добру это изобилие. Оно означает, что трава выгорела повсюду. И только у нас она еще держится. А вы знаете, что это означает?
— Это значит, что мы должны перейти на другое место! — высказался один молодой мужчина. Было видно, что мысль о путешествии доставляла ему удовольствие. Надоела ему эта стоянка.
— А знаете ли вы, через сколько дней мы найдем пищу? Может, и там трава побелела, как моя борода?
Пока мужчины разговаривали, женщины двинулись в поле. Малыши сидели у них на плечах, ухватившись ручонками за волосы матерей. За спинами у женщин висели сетки, сплетенные из собственных волос, куда они складывали все, что собирали. В руках они держали колышки для выкапывания кореньев. Они знали — Джубунджава слов на ветер не бросает. Нужно было набрать много луковиц и кореньев, собрать больше плодов, чем они могут съесть, чтобы остались запасы на дорогу. Вечером они придавят их тяжелыми камнями, чтобы из них вышла вся влага. сплющат их, чтобы слепить в комки, которые можно хранить долго и легко переносить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31