Она вздохнула и начала заранее подготовленную речь. Теперь она сама лгала, и это должно было прозвучать убедительно.
— Для этого вам понадобится помощь.
— Это констатация факта или предложение?
Она притворилась, что не замечает снисхождения в его голосе.
— Я хорошая программистка — одна из лучших здесь. — Она бросила остаток крошек уткам, которые с неистовым кряканьем бросились нырять за ними. — И я подумываю об отставке — а для этого неплохо обеспечить себе хорошее место на гражданке,
Архон улыбнулся с притворной грустью.
— Знай я об этом хотя бы две недели назад... но, увы, недавно я получил приятное в общем-то известие, что весь мой штат, оторванный от меня войной, жив и благополучен, хотя и недосягаем пока. Однако я ценю ваше предложение и обещаю вам иметь его в виду.
Он отступил на шаг, давая понять, что разговор окончен.
— Спасибо за откровенность. — Седри посмотрела ему вслед.
«В моем распоряжении военные каналы, связывающие меня с рейдом и с центром регистрации, так что твои люди мимо меня не проскочат, — с торжеством подумала она. — Все, что мне нужно, это имя».
* * *
Фиэрин лит-Кендриан сидела на камне лицом к водопаду, охватив руками колени, — достаточно близко, чтобы чувствовать туман, дуновение прохлады, а порой прикосновение холодных брызг. Воздух благоухал влажной землей и опавшими лепестками.
Она закрыла глаза. Можно подумать, что ты сидишь на настоящем горном склоне, на планете, а не внутри металло-дипластового корабля за много световых лет от дома.
— Фиэрин, можно тебя побеспокоить на минутку?
В ней шевельнулась тревога, которую следовало скрыть — и хорошо скрыть. Сделав два вдоха и выдоха, Фиэрин подняла глаза и с приветственным жестом улыбнулась Тау Шривашти.
Его странные глаза, пристально изучающие ее лицо, были как расплавленное золото. Это допрос, решила она, хотя в его тихом, с хрипотцой голосе, когда он заговорил, звучала только нежность:
— Как интригующе ты настроила тианьги. Что это за ароматы?
— Я воображаю, будто нахожусь на планете, и для пущей убедительности использую воспоминания о нашем доме на Торигане.
Он с ленивой грацией сел с ней рядом, чуть касаясь ее щеки ладонью, теплой и оберегающей.
— Память — великое дело. Не хочешь ли вспомнить еще кое-что для меня?
— Охотно, — сказала она не шевелясь.
Он не любит, когда избегают его прикосновений, даже случайных.
Он провел большим пальцем по ее подбородку, потом по шее, совершая легкие круги.
— На том курьере, который привез тебя ко мне, был один ларгист. Помнишь его?
Фиэрин позволила своим бровям испуганно взметнуться.
— Как же не помнить Ранора? Он был так мил, всем приятен — и его убили, как только он сошел с корабля! Ну какие у него могли быть враги? — Массирующий палец двинулся вниз, к ключицам. Пульс пробует. Она взглянула в желтые глаза Тау, зная, что ее собственные выражают только сочувственную заинтересованность. — Они уже выяснили, почему это произошло?
— Кто — они?
Фиэрин сделала неопределенный жест:
— Найберг. Фазо.
— Следствие продолжается до сих пор — и я, чтобы помочь им, провожу собственное расследование. Причина, по которой кто-то захотел убить ларгиста, — действительно загадка, которая позволяет скоротать время, столь медленно тянущееся для всех нас в ожидании Эренарха.
О Панархе он не упомянул — но над этим пока не стоило задумываться. Фиэрин, держа под контролем каждый нерв и мускул своего тела, заставила себя расслабиться, будто от удовольствия, пока его палец легко, но настойчиво двигался от одного нервного узла до другого.
— Постарайся, пожалуйста, вспомнить, дорогая. Ты часто его видела? Быть может, разговаривала с ним?
— Мы, разумеется, встречались каждый раз за столом, но поначалу не разговаривали. Я сразу обратила на него внимание, но он держался обособленно и предпочитал смотреть на экран. Знаешь — на все эти видеофокусы, которые показывают, когда корабль в скачке. У нас показывали Артелион. На корабле ходили слухи, что Ранор потерял там свою подругу.
— О чем у вас еще сплетничали?
Фиэрин сосчитала до четырех, делая вид, что думает. Тау теперь пустил в ход все свои пальцы — они опускались все ниже, настойчивые, вызывающие мириады ощущений.
— Что-то не припоминаю. Он находился, так сказать, на периферии нашего интереса. — Она взглянула на Тау. — Но однажды мы с ним вступили в контакт.
— Да-да?
— Все из-за этого ужасного Габундера. Он приставал ко мне с поцелуями, потом схватил меня и угрожал покончить с собой, если я с ним не пойду. Ларгист застал нас — я слишком рано явилась к столу — и вмешался. После я поблагодарила его, а он сказал, что это его профессия, — на том все и кончилось. С тех пор я стала есть у себя в каюте, чтобы не встречаться с Габундером, и никого из них не видела.
— А в каюту к тебе он не заходил?
Фиэрин не смогла справиться с участившимся сердцебиением и поняла, что чуткие пальцы это заметили.
— Да — один раз.
— Вот как?
— Он был совершенно пьян...
— Мы говорим о ларгисте, Фиэрин, если ты еще помнишь.
— Ах да. Мне трудно сосредоточиться, когда ты массируешь мне чакры, — я думаю совсем о другом.
Он с улыбкой убрал руки.
— А так?
— Так лучше. — Она медленно потянулась, скрывая ускоренный бег сердца, подставила ладони под струи воды и вновь повернулась к Тау. — Вряд ли Ранор мог питать интерес ко мне с моим запятнанным именем. За едой он сосредотачивал внимание на особах высшего ранга — згиосе Хамамуре и Эмме лит-Кил-Дофник. — Оба человека, которых она назвала, таинственно исчезли вскоре после гибели ларгиста.
— И он никогда с тобой не заговаривал, ничего тебе не предлагал?
Фиэрин гордо выпрямила спину и шею:
— Я не давала повода для каких-либо предложений от лиц его круга.
Брови Тау слегка шевельнулись при столь неверном истолковании его слов, но он ничего не сказал и поднялся на ноги.
— Спасибо, дорогая. Оставляю тебя в твоем воображаемом саду.
— Ты скажешь мне, когда что-нибудь узнаешь? — Она улыбалась, склонившись над водопадом. Холодная вода орошала кожу, смывая память о требовательных пальцах Тау.
Он утвердительно поклонился. Она не разглядела ни иронии, ни угрозы в его лице и руках. Он ушел, и она обратила свое лицо к водопаду, продолжая скрывать свою реакцию на случай, если за ней наблюдают. Не трогая того места под мышкой, где лежал, плотно прилегая к коже, зашитый чип, она возликовала.
Он поверил мне, поверил!
* * *
— Она ничего не знает, — сказал Тау Шривашти, бросив чип на низкий черный столик перед собой. — Мы проверили всех, кто летел на этом корабле, и это заставляет меня предположить невозможное: ларгист действительно был столь наивен, что не сделал копии своего чипа.
— Да и этот испорчен треклятым нейробластером, — проворчал Штулафи Й'Талоб, Архон Торигана. — Почему вы не велели своему наемнику воспользоваться ножом?
Гештар аль-Гессинав позволила себе вздохнуть свободно, впервые с тех пор, как услышала, что ларгист, присутствовавший при артелионской бойне, направляется на Арес.
Шривашти дернул плечом:
— Я сказал ему, что все должно быть сделано тихо, — нож подразумевался сам собой.
«Это потому, что твой подручный пользуется только ножом и ядом», — подумала Гештар, взглянув через комнату на Фелтона, безмолвного длинноволосого слугу, почти не отходившего от Тау в эти напряженные дни. Если бы ларгиста поручили убить Фелтону, ошибки бы не случилось, но Тау не хотел рисковать, что Фелтона заметят.
— Это вполне возможно, — сказала она, — быть искушенным в делах света, но наивным в политике. За примером далеко ходить не надо.
Ториган повернул к ней свое массивное тело и прищурился.
— Да, верно. Ваннис Сефи-Картано. В светских навыках обскачет любого ларгиста, а вот в политике...
Гештар терпеть не могла людей, говорящих то, что и так ясно. Это часто служит признаком если не глупости, то отсутствия тонкости. Но Ториган уже много лет был для них полезным человеком. Дождавшись пары, она сказала:
— Не надо забывать, что Ранор курировал петицию Ансонии — планеты, не имеющей никакого значения.
— Значит, его и в правительстве считали наивным, — сказал Ториган, снова вызвав раздражение Гештар.
— Главное здесь в том, — сказал Шривашти, вернув к себе их внимание характерным для него медленным жестом, — что больше, как видно, не осталось никаких свидетельств того, что случилось на Артелионе. — Архон закончил на вопросительной ноте, видя, что Й'Талоб намерен что-то сказать, и с поклоном уступил ему слово.
— А старый нуллер? Я точно видел там какого-то нуллера.
Гештар опять подавила раздражение. Тот нуллер на Энкаинации, безусловно, погиб вместе со всеми остальными.
— Старик — не единственный нуллер среди Служителей, — сказала она.
— И если бы профет обладал какой-то информацией, он уже огласил бы ее, разве не так? — добавил Тау. — И скорее всего связался бы со мной — мы ведь дальние родственники.
«Вот оно что, — подумала Гештар. — Почему же наш друг Тау не упоминал об этом раньше?» Пока Штулафи говорил что-то о нуллерах, она обдумывала способ проникновения в банки данных Тау.
— Учитывая отсутствие новой информации, — сказал он, — мы, я полагаю, должны попытаться забыть о прискорбном решении, которое вынуждены были принять, и заняться другими делами. Наши друзья ждут нас в соседней комнате. Как вы, должно быть, уже догадались по внезапности моего приглашения, я не далее как сегодня узнал, что миссия по спасению Панарха провалилась.
Гештар подавила приступ острой радости. Геласаар Аркад мертв. Полжизни я надеялась дожить до этого дня.
— Это может избавить нас от некоторого количества утомительных усилий, если мы договоримся между собой, — добавил Тау.
— О чем? — пробурчал Штулафи. — Молодой Брендон никого из нас в свой Малый Совет не возьмет после того, как мы пытались отнять у него власть.
Гештар стиснула губы. Она знала, что Шривашти наблюдает за ней — было бы грубой ошибкой самой напоминать этим двоим, что ее тогда среди заговорщиков не было.
— Мне думается, он реалист, — сказала она. — На той встрече, за исключением последнего момента, когда Харкацус вышел из себя, речь шла только о единстве. Мы представляем важные деловые сферы — вряд ли он будет настолько глуп, чтобы отворачиваться от нас.
— Вы позволите мне немного поправить вашу здравую мысль? — мягко спросил Тау.
Гештар склонила голову, не выразив даже намеком своего удовлетворения по поводу верно разыгранной партии. Из всех заговорщиков только Тау следует опасаться: непонятно пока, может ли он сравниться с ней по уму, но он умеет получать то, что хочет. И у него имеется только одна слабость.
Завернувшийся рукав обнажил метку бога у нее на рукаве. Она почувствовала реакцию Фелтона, даже не глядя на него, уловила едва заметный отрицательный знак. Еще рано. Ей не терпится провести обряд Открытия, но нужно подождать.
— Мне думается, в целом вы правы, но вряд ли Брендон возьмет кого-то из нас в свой Малый Совет. Кого-то из тех, кто против него выступал. Вам, Гештар, — Тау поклонился, — обстоятельства помешали присоединиться к нам. Возможно, Брендону можно внушить мысль, что в последний момент вы передумали. Это — плюс то, что вы наследуете своему кузену в отрасли инфонетики, — может представить вас в самом выгодном свете. Достаточно, если в Совет войдет кто-то один из нас... наш общий опыт будет к его услугам.
Это предупреждение.
Гештар в ответ молча поклонилась. Сейчас не время говорить о ее манипуляциях той информацией, что попадает в каналы новостей на Аресе. Достаточно того, что ее эйлологи и семиологи работают с толпой, которая затопит всю станцию и свергнет нового Панарха, если он будет противиться ее влиянию. Время покажет, включать ей Тау в свои планы или нет.
— Быть может, присоединимся к нашим друзьям? — предложил Шривашти.
Гештар подняла руку, сочтя момент подходящим, чтобы скрепить соединяющие их троих узы.
— Сначала я предлагаю нам поклясться, здесь и сейчас, предать забвению Ранора и Энкаинацию и никогда больше не упоминать о них.
Тау поклонился в знак согласия:
— Обсуждать это опасно, а пользы никакой. Я — «за». А вы, Штулафи?
Архон Торигана с явным вызовом усмехнулся Гештар.
— Кто-кто, а я не люблю оглядываться на свои ошибки.
«Дурак», — подумала Гештар. Она снова взглянула на Фелтона, и в этот раз их взгляды встретились.
* * *
«Пора», — подумала Фиэрин лит-Кендриан.
Она долго и тщательно готовилась к этому моменту, планируя каждый свой ход, каждый шаг.
Тот, кто шпионит за ней — а она убедилась, что по крайней мере одна пара глаз следит за ней неусыпно, — увидит только, что она, как и каждый день, отправляется на работу, за которую взялась добровольно. Но Фиэрин понимала, что взятый ею курс может закончиться только одним: разрывом с Тау Шривашти, бывшим Архоном Тимбервелла. А с ним, насколько она знала, никто еще не порывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66