Волосы, тоже черные, были гладко зачесаны назад, а когда женщина слегка повернула голову, Ваннис разглядела длинный блестящий хвост вдоль простого черного комбинезона.
Узнавание кольнуло Ваннис, а Брендон сказал:
— Коммандер Тетрис и капитан Вийя — обе они проделали героическую работу по сбору данных.
Офицер коротко кивнула, должарианка даже не шелохнулась.
— И Монтроз, товарищ Кендриана по команде. — Последний оказался огромным, безобразным мужчиной, который так хорошо играл на Брендоновском концерте целую вечность назад.
Брендон прошел к низкому столику, сосредоточив на себе всеобщее внимание. Взглянув на Ваннис, он легким кивком указал ей на Фиэрин, и она послушно, с трепещущим сердцем стала рядом.
— Я хочу сообщить вам следующее, — начал он, и Ваннис обняла дрожащие плечи Фиэрин. — Мы получили доказательства того, что в убийстве виновен Архон Торигана, а Джесимар лит-Кендриан был подставлен.
Фиэрин ахнула, но сдержала себя.
— Мы не знаем только, каков мотив преступления. Есть указания на то, что были и другие соучастники. Очень возможно, что убийство ваших родителей как-то связано с атакой Должара.
Фиэрин не издала больше не звука, но по ее щекам катились слезы. Брендон, сочувственно посмотрев на нее, продолжил:
— Кое-какие звенья связывают это дело с Гештар аль-Гессинав и Тау Шривашти, которые оба оказывали прямую помощь Должару.
Ваннис обняла девушку чуть крепче.
— Но их соучастие не доказано?
— Пока нет. — Брендон посмотрел на Тетрис и должарианку. — Наши программисты запустили в ДатаНет множество червяков под моим личным кодом, превозмогающим все остальные. Кто-то — мы подозреваем, что Гессинав, — уничтожает все копии определенных данных, отправленных на Арес. Если червяки найдут нетронутую копию и вытащат ее из ДатаНета, мы, возможно, получим все необходимые доказательства.
Брендон, улыбнувшись, взял графин с вином и стал наполнять бокалы на длинных ножках.
— Но считайте, что Локри уже спасен, Фиэрин. — Он поднял свой бокал. — За торжество правосудия.
Все разобрали свои бокалы, включая Фиэрин, которая двигалась нетвердо, но владела собой, — в таком состоянии Ваннис видела ее не раз. Ушастый лейтенант, краснея, как подросток, поспешил сам подать ей вино. Их голоса слились, но Ваннис не стала всматриваться в их губы, чтобы разгадать слова.
Пусть празднуют.
Великодушная к чужой радости, она предоставила их самим себе. Для нее свобода Кендриана была важна лишь постольку, поскольку она вписывалась в ее личные планы. Она вела себя правильно, и вот ее терпение вознаграждено. Брендон даже не пытается скрыть своего торжества — и она, как искусная ковровщица, сплетет их обоих золотой нитью общей победы.
Финиш близок — и трудность пройденного пути делает приз еще ценнее.
Все это мелькало у нее в голове, пока она пила свое вино и чувствовала его тепло внутри. Затем она подняла глаза, ища голубой взор Брендона.
Его не было рядом, и он не смотрел на нее. Ваннис встала и увидела его на другом конце комнаты. Он подавал бокал должарианке, которая так и не поднималась с места.
Ваннис направилась к ним. Женщина заколебалась, и Брендон что-то вполголоса сказал ей. Поворот его головы и звук его голоса обожгли кислотой вены Ваннис.
Темпатка протянула руку — хорошо вылепленную, сильную, без всяких украшений — и взяла бокал. Брендон накрыл ее пальцы своими и погладил запястье быстрым, но откровенно нежным жестом.
Шок вонзил в сердце Ваннис ледяной нож и повернул его.
Глядя на свой бокал, она считала вдохи и выдохи. Один, два, три. Сквозь шум в ушах до нее донесся голос Брендона — он произносил тост.
Все подняли бокалы, и она последовала примеру других, но лишь коснулась стекла сухими губами.
«А ведь это ревность, — подумала она, пытаясь совладать с собой. — Я ревную к должарианке, к рифтерше, не получившей никакого воспитания».
Кто-то со смехом предложил следующий тост. У Ваннис болела рука, но она снова подняла бокал, растянув губы а улыбке.
— После суда мы это повторим, — сказал его голос. Ваннис собрала пошатнувшиеся мысли. Он отошел от должарианки и снова стоял у стола. Его улыбка стала жесткой.
— А пока что надо обсудить наши действия до него. Я попытался помочь следствию, дав контр-адмиралу Уилсонс равные с аль-Гессинав права. Однако Гештар уже доказала нам свой талант в области манипуляций с информацией, и вполне возможно, что ей в какой-то степени известно о проделанной вами работе. Я хочу, чтобы каждый из нас до суда воздерживался от активных действий. Сейчас мы вкратце обсудим детали плана охраны, предложенного мелиархом Ванном. Он и его команда будут вашими незримыми хранителями до окончания процесса.
— А нельзя ли арестовать их прямо сейчас, ваше величество? — спросила Фиэрин.
— Нет. Такая поспешность без веских доказательств может сильно повредить нам. Все мы знаем, как накалены сейчас эмоции. Существуют многочисленные свидетельства манипуляции с каналами новостей. Мы подозреваем, что за тенденцией чернить рифтеров в противовес их хозяевам-должарианцам стоит Гештар. Эйлологи говорят мне, что новость об участии высокопоставленных Дулу в подготовке нападения — от которого, не будем забывать, пострадали на Аресе все и каждый — неизбежно вызовет бунт.
Все отозвались согласным ропотом.
— Но зачем нужно судить Джесимара теперь, когда мы все знаем? Разве нельзя подать петицию об освобождении?
Брендон, не меняя манеры речи, внезапно заговорил, как Панарх:
— Я сожалею, Фиэрин, но правосудие должно совершиться. И гносторы эйлологии утверждают, что процесс необходим для ослабления растущей тенденции к подзуживанию масс. В ее фокусе находится Джесимар, и он не будет в безопасности, пока его публично не оправдают.
Ваннис заметила, что большой рифтер-повар подошел поближе и внимательно, с нахмуренным лицом, слушает.
— Кроме того, — спокойно заметил Иксван, — доказательства были получены без распоряжения суда. Их можно использовать лишь для установления невиновности, но не для доказательства вины.
— Значит, Шривашти трогать нельзя? — обманчиво ровным тоном осведомился Монтроз.
— Боюсь, что нет — равно как Торигана и Гессинав, — ответил вокат, — поскольку Его Величество не желает — по причинам, которые он уже объяснил, — обнародовать порочащую их информацию и выносить против них Указ о Пресечении Доступа.
— Вот потому-то я и ушел в рифтеры! — выкрикнул Монтроз.
Брендон молча повернулся к нему лицом.
— Шривашти загубил Тимбервелл. Моя семья погибла под руинами. А здешние власти сказали мне, что ничего не могут поделать. Теперь речь и вовсе идет о государственной измене, а вы опять-таки ничего не хотите делать? — Монтроз обращался прямо к Панарху, и все смотрели только на него.
— Двум смертям не бывать, одной не миновать, — тихо произнес Брендон. — Нельзя сказать, которое из этих преступлений больше. Но почему ты думаешь, что у Тау Шривашти на совести нет и других? Неужели ты хочешь пожертвовать своим товарищем ради мести? Мы добиваемся справедливости, а не мщения, и справедливость восторжествует, Монтроз. Это я тебе обещаю.
Рифтер пристально посмотрел на него и, к удивлению Ваннис, вдруг поклонился — грациозно и именно так, как полагалось.
С легкостью, выработанной долгой практикой, Брендон вовлек всех в общий разговор, а сам стушевался, предоставив вокату вести беседу. Монтроз кивнул, все еще мрачный, но уже значительно смягчившийся.
По ходу дела Брендон посылал каждого поочередно к начальнику охраны для обсуждения плана личной защиты. Ваннис оставалась на месте, наблюдая за другими и размышляя.
Все слова Брендона, все необъяснимые прежде пробелы во времени и смысле маршировали, как солдатики, под беспощадным окном ее разума. Сейчас главное — контроль. Контроль и планирование.
Наконец перед ней возникла ночь коронации со всеми своими образами и эмоциями. Это просто смешно, до чего она была слепа...
А в самом конце, перед тем как они с Брендоном вернулись в бальный зал, он убавил звук на своем пульте. Какой-то чудной человечек говорил, что на Пожирателе Солнц требуются темпаты — Ваннис прочла это по его губам, а потом Брендон наложил на это сообщение свою печать.
В то время она приписала этот поступок тонкостям флотской политики и желанию как можно надежнее засекретить существование гиперрации. Теперь стало ясно, что дело в должарианке. Ваннис все время следила за ней краем глаза. Эта женщина — темпатка, и Ваннис чувствовала внутреннюю уверенность, что Брендон хотел скрыть эту информацию именно от нее.
Но почему?
Пора это выяснить.
Ваннис стала переходить от одного к другому, всем что-то говоря, — слова благодаря многолетнему опыту выговаривались сами собой. Убедившись, что полностью владеет своими эмоциями — которые спрессовались в крохотное ядрышко где-то глубоко внутри, — она дождалась момента, когда Жаим закончил говорить с темпаткой и отошел. Брендон в это время был увлечен беседой с Омиловым и Фиэрин.
Неспешно приблизившись к Вийе, Ваннис спросила:
— Что это значит — быть темпатом?
Черные как ночь глаза пристально посмотрели на Ваннис, и женщина сказала:
— Это значит, что ты никогда не бываешь одна.
Голос у нее был тихий, приятный, с легким, слегка зловещим акцентом в произношении согласных.
— Это был глупый вопрос, и я прошу за него прощения... Но ведь вы — редкость. Многие считают, что у вас выдающийся талант. Я хотела бы узнать об этом побольше.
Темпатка снова задержалась с ответом, глядя на Ваннис прямо и твердо. Ваннис захотелось отвести глаза, но она удержалась, чувствуя, что ее собственный взгляд жидок, как вода.
— Это тяжелое бремя, — сказала наконец Вийя,
— Вы можете читать и слова?
— Нет. Только эмоции.
— А на чужие эмоции можете влиять?
— Как всякий другой человек — не больше.
— Странно. — Сердце Ваннис снова ускоренно забилось. — Если ваш талант пассивен, а не активен, зачем приглашать темпатов на этот кошмарный Пожиратель Солнц?
— Не понимаю.
Ваннис кивнула на пульт Брендона:
— Я случайно увидела одну из этих передач... — По реакции Вийи она поняла, что та знает о гиперрации. Знает, но не должна знать, поэтому я должна притвориться, что не знаю. — Враг... приглашает темпатов.
— Я этого не знала.
— Кажется, Брендон опечатал эту информацию.
Черные глаза взглянули на Брендона и вернулись к Ваннис.
— Зачем вы мне это говорите?
Потому что хочу убрать тебя отсюда.
В уме Ваннис возникло сразу несколько отговорок, но она отвергла их. Она не станет лгать этой женщине, но и правду ей говорить не обязана.
— Вы действительно хотите знать, зачем?
— Нет, — ответила капитан Вийя голосом столь же бесстрастным, как ее лицо. — Не хочу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
21
К удовольствию Элоатри, Себастьян Омилов, когда она предложила ему встретиться, охотно согласился и попросил только, чтобы они с Мандерианом пришли к нему в лабораторию проекта «Юпитер». Меры предосторожности на пути были еще строже, чем при ее первом визите, а гностор опять работал со звездной голограммой.
На этот раз Элоатри была подготовлена и ощутила лишь легкий трепет, вступив в бесконечное космическое пространство. Молчаливый должарианец не проявил никакой реакции — он стоял спокойно, спрятав руки в рукавах своей мантии. Звезды, рассеянные по комнате, обрисовывали массивную фигуру Омилова на фоне светящихся газов, уходящих в темную расселину — Рифт.
Он встретил их учтиво, но Элоатри почувствовала сдержанность в его обращении к ней. Возможно, он побаивался, что она снова пошлет его в Сновидение.
Когда ты попадешь туда снова, Себастьян Омилов, оно тебя больше не выпустит.
Гностор включил свой босуэлл и сказал в пространство:
— Сделайте темпоральную регрессию на десять мегалет. Я знаю, — обратился он к Элоатри с Мандерианом, — что вы оба следите за дискуссией — боюсь, все более ожесточенной — о судьбе Пожирателя Солнц. Сейчас вы увидите наиболее жуткий и в то же время волнующий момент его истории. — Среди звезд мерцали непонятные цифры и символы. — Я должен буду показать это на своей лекции. Мы использовали данные экспедиции «Телварны» и более старую информацию из ДатаНета, которую я запросил. Курьеры работают на пределе, обеспечивая мне связь
Элоатри смотрела, как искривленный хаос Рифта постепенно выпрямляется, завихрения туманностей уходят обратно к звездам и нанесенная галактике рана заживает. Когда движение остановилось, расселина среди звезд осталась, но теперь стало видно, что она имеет форму узкого кривого конуса. У его основания светился красный огонек.
— Пожиратель Солнц, — сказал Омилов. — Регрессия подтверждает мою гипотезу о том, что это он создал Рифт.
Но Верховная Фанесса уже все поняла. Она вспомнила Томико и чашу, наполненную кровью, снова увидела темнолицего, плечистого мужчину, глядящего на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66