– Десять секунд… девять секунд… Оставайтесь, пожалуйста, на местах.
Никакого звука не последовало – только затянувшаяся пауза, а потом слабая вибрация пола под ногами. Они вышли в открытый космос. За стеклом иллюминатора заструился какой-то свет, и Саавик порывисто прикоснулась к огромному окну ладонью, словно желая поймать эти разноцветные лучи. Внезапно свет померк, окутав Галактику непроницаемым покрывалом темноты. Мимо прижатых к стеклу пальцев Саавик пролетали мерцающие астероиды и загадочно-манящие планеты.
И по мере того, как световые года проносились, словно мгновения, мимо ее глаз, ускользая сквозь прижатые к стеклу пальцы, Саавик почти забыла, куда они летят. Здесь не было Хэллгарда – гнева и стыда. Не было ни будущего – ни прошлого, ни рождения – ни смерти. Только жизнь: корабль, летящий в неизвестность, и звезды.
* * *
Претор Тан относился к идеалистам; он не был слишком умен. Но ему хватало мозгов на то, чтобы не высовываться из дома с той страшной ночи. Понимая, что рано или поздно наступит день, когда он станет бесполезным для Дела, он тщательно обдумывал план побега.
Желая оказаться в безопасности, в достатке и… где-нибудь в другом месте, он не терял зря времени.
Вначале небольшие суммы от секретных проектов и коммерческих сделок на кораблях клингонов, разумно переведенные в серебро и золото; иногда крупный грабеж – доступный всем и абсолютно везде. Его талант накопительства и состояние росли многие годы. Но накопительство ради самой идеи, в окружении государств, намного более могучих, снискало ему лишь славу скряги и принесло разорение. В любом случае, он ненавидел это место, ненавидел этот чужой для него мир. Он жаждал вина, а не оружия, шелка, а не кораблей. Словно чаевые, жизнь с усмешкой подарила ему лишь опасных соседей и жалкое подобие наследства. Но претор Тан не переставал мечтать о лучших днях.
Этой ночью он ворвался в свой дом, охваченный нарастающей паникой, а в ушах все еще звенели слова Первого: «… сокровища из… корабли и солдаты… твои…» Дрожа и кутаясь в плащ, он отослал слуг спать и, взяв лампу и ключи, пошел вниз, в отсыревший подвал, где была потайная, запертая на ключ, заветная комната.
Все исчезло. Все его двенадцать сундуков, все его тщательно разработанные планы, все мечты о теплом солнце и беззаботной жизни ускользнули из рук. О, Боже!
Непонятным образом Первый его раскрыл. Эта пустая комната – его смертный приговор, вынесенный мрачным суровым умом, умом властного человека, который был даже не известен ему лично, вершителем судеб, чей Грандиозный План должен был повергнуть Империю в прах.
Первый к тому времени был уже мифически богат: его оружием можно было поработить целые миры. И близок день, когда корабли-захватчики сотнями, тысячами пойдут в наступление, круша цивилизации. Протесты дойдут до правительственных властей, которые ничего не хотят знать, все отрицают, как уже делали тысячи раз до этого. А то, что корабли придут, было ясно, как белый день.
Тан это знал и поэтому боялся. Бокал в его руках дрожал, вино казалось слишком горьким и не приносило облегчения. Эти дни он проводил, подмечая роковые стечения обстоятельств и предзнаменования даже в мелочах, что само по себе уже было дурным знаком. Жизнь висела на тоненьком волоске надежды. Он ждал.
Наконец, выглянув в высокое окно, он увидел человека в развевающемся черном плаще с капюшоном, одарившего охранников высокомерной улыбкой. Да, судьба сжалилась над Таном. Последняя надежда, единственный шанс… но это означает – сознаться. Тан почувствовал, как по спине заструился холодный пот – шаги слышались уже в коридоре, и вот скрипнула, открываясь, дверь. Тан обмяк.
– Старый друг! – воскликнул он, расплескав вино. – Ради всех святых, неужели ты пришел меня навестить?
– Всегда к твоим услугам, Тан, – ответил, улыбаясь, мужчина и совершенно свободно стал попивать вино и закусывать, с таким видом, будто в целой Империи нет ничего, что могло бы его напугать. – Как поживают миры?
– Не говори о мирах, мой друг. Рано или поздно, я покину и этот. Планы… изменились, видишь ли… – Тан отчаянно цеплялся за общие фразы – События происходят быстрее, чем.
– Ба, да ты не очень хорошо выглядишь. Может, бремя ответственности так тяготит тебя? Забота о правительстве?
– Да, да… Маленькое дельце, пустяк, однако, требующий определенных жертв… я бы сказал, секрет. Старик, – наконец, он отбросил все напускное, – мне нужна твоя помощь. Я в опасности. Но если ты сделаешь кое-что для меня, и у тебя получится, то можешь смело называть любую цену.
– Тогда ты должен рассказать мне, в чем дело друг. Одно зависит от другого.
Проверив звукоизоляцию, Тан пересек комнату и взял гостя за руку. Когда его пальцы вцепились в гладкий черный шелк плаща, он подумал, как этому человеку удается жить в такой роскоши – и вдруг его пронзил необъяснимый страх. Но времени для размышлений не было. Их интересы совпадали уже в течение многих лет, и потом, Тану нужно было хоть кому-то верить. Он должен вернуть себе то, что принадлежит ему по праву!
– Тогда слушай внимательно, старик, – тяжело дыша, прошептал он, – и сделай это, если сможешь. На карту поставлена моя жизнь.
Незнакомец смотрел на Тана с той же уверенной тщеславной улыбкой, с которой вошел в этот дом.
Тан благодарил Бога, с кем бы ни был этот Первый, когда бы он ни нанес свой смертельный удар, у него, Тана, остался последний шанс. Теперь был окончательно готов и план, в котором ему помогает могущественный друг. И теперь у Тана больше не было времени для сомнений – он вынужден довериться.
* * *
Тремя днями спустя, корабль с одним человеком на борту приземлился в самом центре Федеративного пространства, куда он проник, незамеченный, без прохождения положенных инстанций Нейтральной Зоны. Сенсоры корабля непрерывно сканировали этот огромный и пустой участок, компьютер без устали обрабатывал информацию: как только на его экране появилась маленькая движущаяся точка, сработал автоматический сигнал, именно так, как и было запланировано, послав единственное сообщение, на которое откликнутся:
«… корабль потерпел бедствие… корабль потерпел бедствие… Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!»
Глава 8

«Старушка добрая Земля!» –
Дети твои поют.
Ветры дорог вперед пас несут,
Путь пролагая к иным мирам.
Мы влюблены в эти звезды плывущие,
Мечтая вернуться домой
И выжить любой ценой,
Чтоб снова увидеть деревья цветущие…
Прошло три дня после прощания с Землей. Спок очень часто находился на прежнем месте в научной станции, члены экипажа – на своих постах, и командирское кресло казалось непривычно пустым. «Энтерпрайз» пересекал звездное космическое пространство, следуя «вперед по курсу», оставляя позади себя фиксируемую инспекционными станциями территорию Нейтральной Зоны. В этом, находящемся под наблюдением, пространстве существовали слепые пятна – Зулу называл их «районы контрабанды» – в которых ионная интерференция или пролетающие мимо кометы оставались не обнаруженными сенсорами дежурных кораблей – тогда как обычно они улавливали и более незначительные помехи. Поэтому именно здесь дежурный патруль был всегда особенно внимательным и чутким. За 36-ой подстанцией ионный вихрь продолжался в течение нескольких месяцев, разбрызгивая шумные частицы в окружающую космическую пустыню. Именно в этом месте «Энтерпрайз» войдет в Нейтральную Зону и, обогнув Империю, возьмет курс на 872 Треугольник.
Спок кратко ознакомил офицеров с ситуацией на Земле и целями их путешествия. Каждый понимал, что судьба многих миров зависит сейчас от «Энтерпрайза», но только Спок и Саавик знали, что корабль летит за сном.
Сидя рядом со Споком возле научной станции, она проводила время, наблюдая за повседневной рутинной жизнью корабля, бесконечно восхищаясь и пытаясь разгадать причины и смысл долгих личных бесед Спока с мистером Скоттом. Вчера она с любопытством поинтересовалась, можно ли поприсутствовать. Но Спок, удивленно приподняв брови, лишь холодно указал на синтаксическую ошибку в ее сочинении о символических силлогизмах в поэзии Т'Ларна, проинформировал членов экипажа, что планерка будет проходить сегодня без него. И ушел. В свете последующих событий Саавик совсем забыла о таинственных встречах.
Лифт, вызванный Споком, привез пассажира. Это было самое странное существо, какое она когда-нибудь видела: глаза ярко-желтого цвета; тонкие пальцы, забавно шевелящиеся в знак приветствия; а голос – смешное, словно доносящееся из-под воды, бульканье.
– Приивееет, Спооок! Хочеешь пооссмотррееть, каак я чиииню?
– Нет, мистер Обо. Я должен идти. Чувствуйте себя свободно.
– Ооо'ккей, рреббяата!
И с этими словами булькающе-приветливое существо неуклюже потащилось к мостику, здороваясь с людьми, ощупывая приборы и панели своими необычными, похожими на волоски, выростами на пальцах. Но не взирая ни на что, он осматривал одновременно по несколько приборов очень быстро, прямо-таки совершая чудеса. Наушники Ухуры были исправлены, расшатанное кресло Саавик перестало раскачиваться, действуя на нервы. А вот в научной станции Обо не нашел ни единой поломки. После такого стремительного осмотра он приобрел ярко-розовый цвет, нежно погладив панель какого-то прибора, с большим уважением в голосе произнес:
– Сппоокаа, – с этими словами он вскарабкался на командирское кресло и, свернувшись калачиком, заснул. Именно в таком положении Спок и застал его, когда вернулся со своей таинственной встречи.
– Наш мастер, похоже, переутомился, – спокойно сказал он, – Ухура, может, вы могли бы помочь ему добраться до каюты? – и сел работать, не обращая внимания на раскрытые рты членов экипажа.
С тех пор Саавик не видела это забавное существо…
– Мистер Спок, канал Звездного Флота, – передала Ухура на следующее утро.
– Новая информация?
– Да, сэр. Все неосновные полеты отменены, и корабли вызваны обратно на звездные базы… – Она продолжала слушать, все больше и больше хмурясь, – выглядит так, будто они собирают Флот.
Покров неизвестности разорвался. Истина открылась для всех: их капитан все еще находился в ловушке, а мир на грани разрушения.
– Будет война? – Саавик быстро заглянула в глаза Споку.
– Надеемся, что нет, – в голосе Ухуры звучала неуверенность.
– Но вы готовитесь к войне. Это не спасет ваш мир.
– Может быть, спасет чей-то другой, – хмуро ответил Зулу. – Никто не стремится к смерти, Саавик, но здесь дело принципа: ящик Пандоры. Все сначала.
– Возможно, – согласился Спок, бросив взгляд на противоположную сторону мостика. Сегодня единственным новым человеком в дежурной группе был лейтенант Харпер. Доктор Маккой, провозгласив его физически здоровым, все же прописал рецепт: постоянная работа для отвлечения от мрачных мыслей. Скотти, его непосредственный начальник, старался поручать Харперу разнообразную работу. Сейчас лейтенант поднял голову от панели с пультом управления, мимолетно обвел всех растерянным взглядом – на его бледном лице веснушки выступали как-то особенно ярко – и снова склонился над работой. Он вообще редко разговаривал последнее время.
– Так что такое ящик Пандоры? – Саавик, используя редкую возможность, ловко проскользнула под перилами и с любопытством взглянула на панель управления, сверкающую многочисленными клавишами и кнопками.
– Старая история, – с видом бывалого рассказчика пояснил Зулу, – одна из наших древних легенд повествует о том, что Пандору – первую женщину на Земле – боги одарили всевозможными достоинствами: и умна, и необыкновенно красива… И еще принесли ей в подарок небольшой ящик, строго-настрого запретив открывать крышку и заглядывать внутрь…
– Почему? – быстро спросила Саавик, и глаза ее сверкнули, – ведь ящик принадлежал ей?
– Сейчас я к этому подойду, – продолжал, увлекшись, Зулу, – понимаешь, несмотря на все свои достоинства, Пандора была очень любопытной. И, возможно, задала себе тот же вопрос, что и ты, и… открыла ящик. А в нем было спрятано зло: беды, несчастья, невезение… Испугавшись, она поспешно захлопнула крышку, но все содержимое уже успело вылететь, а на дне ящика осталась только надежда. Зло проникло в мир, и с тех пор всегда рядом с нами.
– И люди верят в это? – удивилась Саавик.
– Ну, не совсем так. Это всего лишь легенда, Саавик, миф. Но мифы – значительная часть нашей культуры, они передаются из поколения в поколение, потому, что всегда несут в себе частицу мудрости или истины.
– Но в чем же здесь истина? Я никак не могу ее уловить.
– О-о, ну… – Зулу слегка растерялся, – думаю, истина в том, что слишком большое любопытство не приводит к добру и… ну-у… что богов нужно слушаться…
– Суть этой истории, Саавик, – вмешалась Ухура, лукаво взглянув на Зулу, – состоит в том, что исчадием всякого зла в мире является женщина. Хотя, мужчины, по-моему, это с удовольствием поддерживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40