Около полудня Эмилу даже удалось накормить его мясным бульоном, и не случилось никаких неприятностей.
— Вы предлагаете как-то изменить планы? — спросил Эндрю у Буллфинча, с удивлением замечая, что нуждается в руководстве со стороны двадцатидвухлетнего юнца.
— Надо действовать как Нельсон и Перри. — Лицо Буллфинча озарилось улыбкой. — Быстрое сближение, а там кто кого. У Кромвеля все преимущества. Его пушки более дальнобойны, и я подозреваю, что его корабли быстрее наших. Наш единственный шанс во внезапной атаке. Впереди должны в линию двигаться броненосцы, а сзади, под их прикрытием, галеры. Мы постараемся протаранить корабли Кромвеля, но это будет куда труднее, чем вам кажется. Если идти на таран под неправильным углом, то суда просто скользнут бортами друг по другу. Но на близком расстоянии мы сможем быстрее презаряжать орудия и будем целиться в отверстия орудийных портов. Поверьте, сэр, после того, как на батарейной палубе разрывается семидесятипятифунтовый снаряд, там не остается ничего.
— А ты когда-нибудь участвовал в морском бою? — вдруг спросил Эндрю, которому этот вопрос раньше не приходил в голову.
У Буллфинча был смущенный вид.
— Э-э, нет, сэр, — ответил он.
Эндрю улыбнулся и потрепал его по плечу: — Боишься?
— Конечно нет, сэр!
— А я в первый раз окаменел от страха, — негромко произнес Эндрю, как бы раскрывая Буллфинчу большую тайну. — Если бы не старый Ганс Шудер, я бы повел себя как последний дурак. Я был новоиспеченным лейтенантом, а через десять минут после начала боя погиб командир моей роты. Еще немного, и я бы бросился бежать, но тут рядом со мной возник Ганс и стал тихо давать советы. Странно, многие потом говорили, что я вел себя как герой, но когда я вспоминаю Антиетам, на ум приходят только Ганс и лежащий в луже крови капитан. И я тебе еще вот что скажу — я до сих пор до чертиков боюсь каждый раз, когда начинается бой. Я рассчитываю на тебя, сынок. Для меня это тоже будет первым морским сражением.
— Не беспокойтесь, сэр. — Голос Буллфинча слегка дрожал. — У вас все получится.
— Спасибо за поддержку, — усмехнулся Эндрю.
Он открыл люк и спустился в боевую рубку. Согнувшись, Эндрю стал наблюдать сквозь узкую смотровую щель за тем, как в пятидесяти ярдах от носа «Суздаля» проплывает «Геттисберг». Броненосец, которым командовал Джон Майна, был вооружен захваченной у карфагенян пятидесятифунтовкой и в сгустившихся сумерках выглядел устрашающе. Расстояние между кораблями было так мало, что на суше ружейный огонь, не говоря уже о картечи, нанес бы колоссальный урон обеим сторонам. И все же скорее всего именно с такого расстояния они будут обмениваться тяжеленными снарядами, как закованные в латы рыцари, молотящие друг друга палицами.
Затем Эндрю спустился к канонирам. И почему на этом корабле такие низкие потолки! Эндрю едва удержался от смеха. Его ноги стояли на батарейной палубе, а голова высовывалась из люка в боевой рубке.
Обменявшись приветствиями с канонирами, Эндрю поднял крышку люка, ведущего в пороховой погреб, и проскользнул вниз. Когда не было качки, он хотя бы мог без проблем перемещаться вверх-вниз между палубами.
Темный пороховой погреб был пуст, мальчик был наверху вместе с матросами. Повозившись с засовами, Эндрю пересек промежуточную камеру и оказался в машинном отделении.
Пробравшись между огромных поленниц, он вышел к умолкнувшим машинам. В топке одного из котлов сменяющие друг друга кочегары постоянно поддерживали огонь, на тот случай если придется быстро сниматься с якоря.
— А, Эмил, вот куда тебя занесло, — удивленно приветствовал Эндрю старого доктора.
— Лучшее место для того, чтобы сварить себе чашку чая, — ответил Эмил. — Хочешь попробовать?
Эндрю задумался.
— Лечебный травяной чай моего собственного приготовления, — упредил его сомнения Эмил. — Пойдет тебе только на пользу.
Не дожидаясь ответа, доктор сделал знак кочегару, который взял кружку, подставил ее под кран для спуска воды и наполнил до краев кипятком. Эмил вытащил небольшой кошель, достал из него какие-то листья и бросил их в кружку.
— Бери, Эндрю.
Полковник поднес кружку к губам и осторожно отглотнул.
— Напоминает мяту.
— Да, очень похоже. Я никогда не видел на Земле такого растения, но думаю, что оно может вполне заменить мяту. Эндрю сделал глоток и почувствовал, как согрелся его почти пустой желудок.
— Капитан обходит свой корабль в ночь накануне боя?
— Ты же знаешь, я никогда не поступал иначе, — отозвался Эндрю. — Еще с тех пор как был командиром роты, я всегда был вместе со своими людьми.
— Мне кажется, есть такое морское поверье, что капитан или адмирал — ну, в общем, самый главный на судне — поступает так только тогда, когда кораблю предстоит последний бой, в котором почти нет надежды на победу.
— Мы слишком мало знаем сейчас, — ответил Эндрю. — Во время войны с тугарами нам было известно, на что способно наше оружие и чем могут ответить враги. Теперь же, пока не начнется сражение, я ничего не могу сказать о наших шансах.
— Что ж, есть только один способ научиться искусству морского боя, — хладнокровно заметил Эмил, — и скоро тебе представится такая возможность.
— Значит, ты считаешь, что мне нечего волноваться?
— Я тебе всегда так говорил. Это вредно для желудка и может сказаться на сердце. Ты не бережешь свои нервы, и когда-нибудь это доведет тебя до могилы.
— Эх, доктор, у меня и так забот полон рот, а теперь к ним еще прибавился страх умереть от расстройства нервов, — рассмеялся Эндрю. — Но я постараюсь исправиться.
— Может, тебе стоит пойти поспать?
— Сейчас пойду, Эмил, — ответил Эндрю. — Кстати, отличный чай. Моему желудку стало гораздо лучше. До конца обхода осталось совсем немного
Поставив кружку на место, он подошел к лестнице, ведущей на корму, и медленно поднялся на верхнюю палубу. Вскоре из темноты вынырнула шлюпка и пристала к борту «Суздаля». Из нее выбрался Фергюсон, шлюпка развернулась и вновь исчезла в ночи.
— Что с «Республикой»?
Чак недоуменно завертел головой, не видя Эндрю. Наконец, заметив командира, он вытянулся в струнку и торжественно отсалютовал:
— Инженер Фергюсон на борт прибыл! Господин полковник, разрешите доложить?
— Ох уж этот Буллфинч и его морские традиции! — закатил глаза Эндрю. — Как он меня заколебал! Слушай, давай обходиться без всех этих штучек, по крайней мере когда его нет рядом. Что там с нашим кораблем?
— Погнулся вал на левом двигателе.
— Черт возьми, там же есть запасной!
— Я знаю, — хмуро ответил Фергюсон.
— Судно может двигаться?
— Может, но от него будет мало проку в бою. Если пустить правый двигатель на полную мощность, скорость корабля составит около трех узлов, но им будет почти невозможно управлять
— Значит, у нас стало еще одним кораблем меньше.
— У меня возникла идея, сэр, — произнес Фергюсон, и его запачканное маслом лицо озарилось улыбкой. — Я вспомнил одну статью в «Харперз уикли», которую я прочитал еще в Виргинии. Южане слегка прижали наших на Миссисипи, и какие-то толковые ребята соорудили квакербот, бутафорский корабль, который навел страху на проклятых мятежников.
Эндрю улыбнулся:
— Квакербот, говоришь?
— Мы можем сделать его из «Республики Русь», у меня все под рукой. Кто знает, вдруг это поможет? К утру будет готово.
— Ладно, давай попробуем.
— Собственно говоря, мои люди уже работают над этим, — признался Фергюсон, облегченно вздохнув. — Кстати, может быть, назначить его капитаном генерала Готорна?
Эндрю понимал, что в словах Фергюсона нет насмешки, это просто безобидная шутка, и все же она его покоробила.
— Ты молодец, Чак. Теперь иди отдохни.
Сам Эндрю поднялся на нос корабля и задержался там, вглядываясь в волны Внутреннего моря.
Скорее всего завтра, в крайнем случае послезавтра, все решится. «Хотя я знаю так мало, именно в моих руках судьба боя», — подумал он. С северо-запада подул легкий бриз, и «Суздаль» начал медленно разворачиваться.
Поверхность залива покрылась рябью, небольшие волны, набегавшие с юга, теперь, казалось, повернули вспять.
«Черт возьми, опять начинаются мои мучения, — выругался про себя Эндрю. — Уж не знамение ли это?»
Кар-карт Джубади осадил коня перед обгорелыми развалинами блокгауза и спешился. За его спиной, нарушая ночную тишину, строем шириной в сто футов скакала колонна Вушки. Джубади оглянулся, и его сердце исполнилось гордости. Он понимал, что сейчас его место в Карфагене, но кампания предстояла недолгая, дней на тридцать, а если бы что-нибудь произошло, то сеть гонцов, раскинутая на тысячу миль, донесла бы ему новости за три дня. И хотя он предпочитал не думать об этом, один из кораблей, шедших вдоль берега, имел на своем борту огромное чудовище, которое могло быстрее чем за сутки отнести его обратно.
Из блокгауза появилась фигура Суватая, освещенная сиянием Большого Колеса. Командир Вушки пролаял приветствие и, низко поклонившись, предложил кар-карту войти в здание.
— Это не было настоящим боем, — оскалившись в волчьей ухмылке, произнес Суватай. — Наши разведчики могли проехать мимо, не вступая в схватку. — Он кивнул в сторону груды обугленных тел. На лицах мертвецов застыла гримаса смерти.
— Потери врага?
— Примерно пятьдесят скотов, мой карт. У нас убито около сотни.
— Такого больше не должно повториться, Суватай. Такие потери в бою со скотом недопустимы.
— Их ружья отличаются от тех, которые сделал Кромвель. Они стреляют в два, почти в три раза дальше. Мы атаковали цепью, как и было решено, чтобы их пушка не могла положить больше одного-двух наших. Затем остановились на расстоянии полета стрелы и спешились. Вдруг мои парни начали валиться на землю один за другим. Мы бросились в атаку — а что еще оставалось? — Суватай бросил сквозь распахнутую дверь взгляд на свеженасыпанный курган.
— Они стреляют дальше? Как такое может быть? Их. ружья выглядят точно так же.
Суватай протянул кар-карту захваченный у русских мушкет. Джубади внимательно оглядел оружие, но не заметил ничего необычного.
— У них другие пули, — пояснил Суватай. — Вот эта была извлечена из раны одного моего воина.
Джубади взял новую пулю и поднес ее к факелу, чтобы рассмотреть получше.
— Она немного погнулась, но все же видно, что пуля не круглая, а острая на одном конце и плоская на другом, а внутри полая. Почему-то из-за этого она летит дальше и имеет большую пробивную силу. Некоторые раны выглядят просто ужасно — в них можно целиком просунуть кулак.
«Этот скот слишком быстро изменяет вещи, — мрачно подумал Джубади. — Только мы разработали тактику войны против янки, как теперь ее нужно придумывать снова, и все из-за этого проклятого кусочка свинца!»
Он положил пулю в свой кошель.
— Как далеко наши разведчики?
— Приблизительно в трех часах езды.
— Еще где-нибудь было оказано сопротивление?
— Нет, мой карт. У них тут было максимум пять тысяч, рассредоточенных вдоль всей этой стены, которую они возводят.
— Какова длина этой стены?
— Она простирается от моря до высоких холмов в лесу, и, чтобы доскакать из конца в конец, требуется не меньше полутора дней быстрой езды. То, что они уже возвели, выглядит внушительно: большие земляные форты, глубокие траншеи, а перед траншеями ряды кольев, чтобы остановить нашу атаку. К счастью, стена еще недостроена. Конечно, я выбрал для атаки самый слабый участок, где они только начали копать.
— Через год мы бы столкнулись с большими трудностями, — тихо заметил Джубади. Через год мы и не вспомним об этой стене, — ответил Суватай.
Кар-карт согласно кивнул, но на душе у него было неспокойно. Все же было бы хорошо иметь под рукой еще два-три умена. Проклятые бантаги, из-за них ему приходилось растягивать свои войска, чтобы удерживать все перевалы на пути вражеской орды, которая к этому время должна была достичь границ карфагенских земель; к тому же часть мерков оставалась в Карфагене. Но тут уж ничего не поделаешь.
— Еще три дня, и все будет закончено, — произнес Суватай, прочитав мысли своего вождя.
— Надеюсь, ты прав, — отозвался Джубади.
— Ты голоден, мой карт?
— Умираю от голода.
— Несколько тел не очень подгорели. Я их попробовал, и они довольно вкусны, если снять кожу.
— Звучит великолепно, — улыбнулся Джубади.
Он никак не мог заснуть. Отбросив промокшую от пота простыню, Тобиас натянул штаны, накинул на плечи китель и вышел на батарейную палубу.
Все было тихо, судно едва заметно покачивалось на волнах. Тобиас подошел к трапу и поднялся на верхнюю палубу. Вахтенный отдал ему честь, и Тобиас сделал ему знак подняться на бак.
Сам капитан в одиночестве остался на корме и, тихо вздохнув, оперся на мачту.
«Разве это мачта?» — вдруг подумал он. Мысли его обратились к тем временам, когда он начинал свою морскую карьеру. Завершалась великая эпоха парусных кораблей; тогда еще не было ни нескончаемого грохота под палубой, ни густого дыма, обволакивающего судно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Вы предлагаете как-то изменить планы? — спросил Эндрю у Буллфинча, с удивлением замечая, что нуждается в руководстве со стороны двадцатидвухлетнего юнца.
— Надо действовать как Нельсон и Перри. — Лицо Буллфинча озарилось улыбкой. — Быстрое сближение, а там кто кого. У Кромвеля все преимущества. Его пушки более дальнобойны, и я подозреваю, что его корабли быстрее наших. Наш единственный шанс во внезапной атаке. Впереди должны в линию двигаться броненосцы, а сзади, под их прикрытием, галеры. Мы постараемся протаранить корабли Кромвеля, но это будет куда труднее, чем вам кажется. Если идти на таран под неправильным углом, то суда просто скользнут бортами друг по другу. Но на близком расстоянии мы сможем быстрее презаряжать орудия и будем целиться в отверстия орудийных портов. Поверьте, сэр, после того, как на батарейной палубе разрывается семидесятипятифунтовый снаряд, там не остается ничего.
— А ты когда-нибудь участвовал в морском бою? — вдруг спросил Эндрю, которому этот вопрос раньше не приходил в голову.
У Буллфинча был смущенный вид.
— Э-э, нет, сэр, — ответил он.
Эндрю улыбнулся и потрепал его по плечу: — Боишься?
— Конечно нет, сэр!
— А я в первый раз окаменел от страха, — негромко произнес Эндрю, как бы раскрывая Буллфинчу большую тайну. — Если бы не старый Ганс Шудер, я бы повел себя как последний дурак. Я был новоиспеченным лейтенантом, а через десять минут после начала боя погиб командир моей роты. Еще немного, и я бы бросился бежать, но тут рядом со мной возник Ганс и стал тихо давать советы. Странно, многие потом говорили, что я вел себя как герой, но когда я вспоминаю Антиетам, на ум приходят только Ганс и лежащий в луже крови капитан. И я тебе еще вот что скажу — я до сих пор до чертиков боюсь каждый раз, когда начинается бой. Я рассчитываю на тебя, сынок. Для меня это тоже будет первым морским сражением.
— Не беспокойтесь, сэр. — Голос Буллфинча слегка дрожал. — У вас все получится.
— Спасибо за поддержку, — усмехнулся Эндрю.
Он открыл люк и спустился в боевую рубку. Согнувшись, Эндрю стал наблюдать сквозь узкую смотровую щель за тем, как в пятидесяти ярдах от носа «Суздаля» проплывает «Геттисберг». Броненосец, которым командовал Джон Майна, был вооружен захваченной у карфагенян пятидесятифунтовкой и в сгустившихся сумерках выглядел устрашающе. Расстояние между кораблями было так мало, что на суше ружейный огонь, не говоря уже о картечи, нанес бы колоссальный урон обеим сторонам. И все же скорее всего именно с такого расстояния они будут обмениваться тяжеленными снарядами, как закованные в латы рыцари, молотящие друг друга палицами.
Затем Эндрю спустился к канонирам. И почему на этом корабле такие низкие потолки! Эндрю едва удержался от смеха. Его ноги стояли на батарейной палубе, а голова высовывалась из люка в боевой рубке.
Обменявшись приветствиями с канонирами, Эндрю поднял крышку люка, ведущего в пороховой погреб, и проскользнул вниз. Когда не было качки, он хотя бы мог без проблем перемещаться вверх-вниз между палубами.
Темный пороховой погреб был пуст, мальчик был наверху вместе с матросами. Повозившись с засовами, Эндрю пересек промежуточную камеру и оказался в машинном отделении.
Пробравшись между огромных поленниц, он вышел к умолкнувшим машинам. В топке одного из котлов сменяющие друг друга кочегары постоянно поддерживали огонь, на тот случай если придется быстро сниматься с якоря.
— А, Эмил, вот куда тебя занесло, — удивленно приветствовал Эндрю старого доктора.
— Лучшее место для того, чтобы сварить себе чашку чая, — ответил Эмил. — Хочешь попробовать?
Эндрю задумался.
— Лечебный травяной чай моего собственного приготовления, — упредил его сомнения Эмил. — Пойдет тебе только на пользу.
Не дожидаясь ответа, доктор сделал знак кочегару, который взял кружку, подставил ее под кран для спуска воды и наполнил до краев кипятком. Эмил вытащил небольшой кошель, достал из него какие-то листья и бросил их в кружку.
— Бери, Эндрю.
Полковник поднес кружку к губам и осторожно отглотнул.
— Напоминает мяту.
— Да, очень похоже. Я никогда не видел на Земле такого растения, но думаю, что оно может вполне заменить мяту. Эндрю сделал глоток и почувствовал, как согрелся его почти пустой желудок.
— Капитан обходит свой корабль в ночь накануне боя?
— Ты же знаешь, я никогда не поступал иначе, — отозвался Эндрю. — Еще с тех пор как был командиром роты, я всегда был вместе со своими людьми.
— Мне кажется, есть такое морское поверье, что капитан или адмирал — ну, в общем, самый главный на судне — поступает так только тогда, когда кораблю предстоит последний бой, в котором почти нет надежды на победу.
— Мы слишком мало знаем сейчас, — ответил Эндрю. — Во время войны с тугарами нам было известно, на что способно наше оружие и чем могут ответить враги. Теперь же, пока не начнется сражение, я ничего не могу сказать о наших шансах.
— Что ж, есть только один способ научиться искусству морского боя, — хладнокровно заметил Эмил, — и скоро тебе представится такая возможность.
— Значит, ты считаешь, что мне нечего волноваться?
— Я тебе всегда так говорил. Это вредно для желудка и может сказаться на сердце. Ты не бережешь свои нервы, и когда-нибудь это доведет тебя до могилы.
— Эх, доктор, у меня и так забот полон рот, а теперь к ним еще прибавился страх умереть от расстройства нервов, — рассмеялся Эндрю. — Но я постараюсь исправиться.
— Может, тебе стоит пойти поспать?
— Сейчас пойду, Эмил, — ответил Эндрю. — Кстати, отличный чай. Моему желудку стало гораздо лучше. До конца обхода осталось совсем немного
Поставив кружку на место, он подошел к лестнице, ведущей на корму, и медленно поднялся на верхнюю палубу. Вскоре из темноты вынырнула шлюпка и пристала к борту «Суздаля». Из нее выбрался Фергюсон, шлюпка развернулась и вновь исчезла в ночи.
— Что с «Республикой»?
Чак недоуменно завертел головой, не видя Эндрю. Наконец, заметив командира, он вытянулся в струнку и торжественно отсалютовал:
— Инженер Фергюсон на борт прибыл! Господин полковник, разрешите доложить?
— Ох уж этот Буллфинч и его морские традиции! — закатил глаза Эндрю. — Как он меня заколебал! Слушай, давай обходиться без всех этих штучек, по крайней мере когда его нет рядом. Что там с нашим кораблем?
— Погнулся вал на левом двигателе.
— Черт возьми, там же есть запасной!
— Я знаю, — хмуро ответил Фергюсон.
— Судно может двигаться?
— Может, но от него будет мало проку в бою. Если пустить правый двигатель на полную мощность, скорость корабля составит около трех узлов, но им будет почти невозможно управлять
— Значит, у нас стало еще одним кораблем меньше.
— У меня возникла идея, сэр, — произнес Фергюсон, и его запачканное маслом лицо озарилось улыбкой. — Я вспомнил одну статью в «Харперз уикли», которую я прочитал еще в Виргинии. Южане слегка прижали наших на Миссисипи, и какие-то толковые ребята соорудили квакербот, бутафорский корабль, который навел страху на проклятых мятежников.
Эндрю улыбнулся:
— Квакербот, говоришь?
— Мы можем сделать его из «Республики Русь», у меня все под рукой. Кто знает, вдруг это поможет? К утру будет готово.
— Ладно, давай попробуем.
— Собственно говоря, мои люди уже работают над этим, — признался Фергюсон, облегченно вздохнув. — Кстати, может быть, назначить его капитаном генерала Готорна?
Эндрю понимал, что в словах Фергюсона нет насмешки, это просто безобидная шутка, и все же она его покоробила.
— Ты молодец, Чак. Теперь иди отдохни.
Сам Эндрю поднялся на нос корабля и задержался там, вглядываясь в волны Внутреннего моря.
Скорее всего завтра, в крайнем случае послезавтра, все решится. «Хотя я знаю так мало, именно в моих руках судьба боя», — подумал он. С северо-запада подул легкий бриз, и «Суздаль» начал медленно разворачиваться.
Поверхность залива покрылась рябью, небольшие волны, набегавшие с юга, теперь, казалось, повернули вспять.
«Черт возьми, опять начинаются мои мучения, — выругался про себя Эндрю. — Уж не знамение ли это?»
Кар-карт Джубади осадил коня перед обгорелыми развалинами блокгауза и спешился. За его спиной, нарушая ночную тишину, строем шириной в сто футов скакала колонна Вушки. Джубади оглянулся, и его сердце исполнилось гордости. Он понимал, что сейчас его место в Карфагене, но кампания предстояла недолгая, дней на тридцать, а если бы что-нибудь произошло, то сеть гонцов, раскинутая на тысячу миль, донесла бы ему новости за три дня. И хотя он предпочитал не думать об этом, один из кораблей, шедших вдоль берега, имел на своем борту огромное чудовище, которое могло быстрее чем за сутки отнести его обратно.
Из блокгауза появилась фигура Суватая, освещенная сиянием Большого Колеса. Командир Вушки пролаял приветствие и, низко поклонившись, предложил кар-карту войти в здание.
— Это не было настоящим боем, — оскалившись в волчьей ухмылке, произнес Суватай. — Наши разведчики могли проехать мимо, не вступая в схватку. — Он кивнул в сторону груды обугленных тел. На лицах мертвецов застыла гримаса смерти.
— Потери врага?
— Примерно пятьдесят скотов, мой карт. У нас убито около сотни.
— Такого больше не должно повториться, Суватай. Такие потери в бою со скотом недопустимы.
— Их ружья отличаются от тех, которые сделал Кромвель. Они стреляют в два, почти в три раза дальше. Мы атаковали цепью, как и было решено, чтобы их пушка не могла положить больше одного-двух наших. Затем остановились на расстоянии полета стрелы и спешились. Вдруг мои парни начали валиться на землю один за другим. Мы бросились в атаку — а что еще оставалось? — Суватай бросил сквозь распахнутую дверь взгляд на свеженасыпанный курган.
— Они стреляют дальше? Как такое может быть? Их. ружья выглядят точно так же.
Суватай протянул кар-карту захваченный у русских мушкет. Джубади внимательно оглядел оружие, но не заметил ничего необычного.
— У них другие пули, — пояснил Суватай. — Вот эта была извлечена из раны одного моего воина.
Джубади взял новую пулю и поднес ее к факелу, чтобы рассмотреть получше.
— Она немного погнулась, но все же видно, что пуля не круглая, а острая на одном конце и плоская на другом, а внутри полая. Почему-то из-за этого она летит дальше и имеет большую пробивную силу. Некоторые раны выглядят просто ужасно — в них можно целиком просунуть кулак.
«Этот скот слишком быстро изменяет вещи, — мрачно подумал Джубади. — Только мы разработали тактику войны против янки, как теперь ее нужно придумывать снова, и все из-за этого проклятого кусочка свинца!»
Он положил пулю в свой кошель.
— Как далеко наши разведчики?
— Приблизительно в трех часах езды.
— Еще где-нибудь было оказано сопротивление?
— Нет, мой карт. У них тут было максимум пять тысяч, рассредоточенных вдоль всей этой стены, которую они возводят.
— Какова длина этой стены?
— Она простирается от моря до высоких холмов в лесу, и, чтобы доскакать из конца в конец, требуется не меньше полутора дней быстрой езды. То, что они уже возвели, выглядит внушительно: большие земляные форты, глубокие траншеи, а перед траншеями ряды кольев, чтобы остановить нашу атаку. К счастью, стена еще недостроена. Конечно, я выбрал для атаки самый слабый участок, где они только начали копать.
— Через год мы бы столкнулись с большими трудностями, — тихо заметил Джубади. Через год мы и не вспомним об этой стене, — ответил Суватай.
Кар-карт согласно кивнул, но на душе у него было неспокойно. Все же было бы хорошо иметь под рукой еще два-три умена. Проклятые бантаги, из-за них ему приходилось растягивать свои войска, чтобы удерживать все перевалы на пути вражеской орды, которая к этому время должна была достичь границ карфагенских земель; к тому же часть мерков оставалась в Карфагене. Но тут уж ничего не поделаешь.
— Еще три дня, и все будет закончено, — произнес Суватай, прочитав мысли своего вождя.
— Надеюсь, ты прав, — отозвался Джубади.
— Ты голоден, мой карт?
— Умираю от голода.
— Несколько тел не очень подгорели. Я их попробовал, и они довольно вкусны, если снять кожу.
— Звучит великолепно, — улыбнулся Джубади.
Он никак не мог заснуть. Отбросив промокшую от пота простыню, Тобиас натянул штаны, накинул на плечи китель и вышел на батарейную палубу.
Все было тихо, судно едва заметно покачивалось на волнах. Тобиас подошел к трапу и поднялся на верхнюю палубу. Вахтенный отдал ему честь, и Тобиас сделал ему знак подняться на бак.
Сам капитан в одиночестве остался на корме и, тихо вздохнув, оперся на мачту.
«Разве это мачта?» — вдруг подумал он. Мысли его обратились к тем временам, когда он начинал свою морскую карьеру. Завершалась великая эпоха парусных кораблей; тогда еще не было ни нескончаемого грохота под палубой, ни густого дыма, обволакивающего судно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73