Вот почему он недурно существовал, принимаясь за разные занятия.
Правда, последние семь лет рейзерства подорвали его некогда
значительные финансовые резервы, но это проистекало из объективных
обстоятельств и специфики профессии: рейзинг требовал театральных
декораций - дорогих отелей, первоклассных ресторанов, элегантной
внешности. Когда у тебя - как у Карла Прона - низкий истинный разряд,
расходы поглощают львиную долю не очень-то высоких гонораров. Но эта
профессия дает в обществе позицию, какой не может дать никакая другая:
рейзера не спрашивают, почему у него _т_о_л_ь_к_о_ четвертый разряд.
Считается, что фактически его разряд гораздо выше, но из профессиональных
соображений он это скрывает. Для честолюбивого трояка весьма ценное
свойство.
Карл не верил в ад. По его мнению, существо, столь добродетельное,
как Творец, не может оказаться скрупулезным, мелочным бухгалтером,
регистрирующим каждую человеческую оплошность, уподобляясь в этом Сискому,
регистрирующему каждый пункт, истраченный гражданином. По правилам
существования, которые Карл для себя разработал, важен только конечный
баланс плохих и добрых дел, которые - ежели они пребывают в равновесии -
создают вовсе недурное "общее впечатление" в глазах Творца.
Уже давно (так, по крайней мере, ему казалось сейчас) он чувствовал в
себе необычайную склонность к добрым свершениям. Беда в том, что до сих
пор у него не было никогда для этого нужных средств. Все пункты - и
получаемые законно и зарабатываемые на стороне - уплывали сразу,
просачивались сквозь пальцы, прежде чем он успевал встретить нужного
дружка. В результате он, Карл, частенько сам требовал поддержки в виде
нескольких пунктов в долг.
Но сегодня утром все как-то изменилось, обернулось по-иному.
Совершенно бескорыстное (если не считать полученной при этом информации)
угощение для девушки, "организация" Филипу - практически даром - лучшего в
городе рейзера и наконец бутерброды для голодного Снеера - вся сегодняшняя
деятельность Карла складывалась в единую весьма похвальную полосу добрых
дел.
Он старался забыть, что не мог бы - даже если б хотел - ни переписать
себе остаток гонорара от Филипа, ни получить со Снеера за бутерброды, ибо
того не позволял его новый Ключ. В свете данного факта филантропия Карла
оказывалась в определенной степени вынужденной, однако же... разве не
делал он всего этого исключительно по доброте сердечной?
Он решил еще раз утвердиться в чувстве собственной доброты, которое
вполне однозначно смягчало, да что там - затушевывало в его совести факт
участия в мошенничестве, какого еще не ведали уголовные хроники Арголанда.
Оказия подвернулась сразу же за углом Седьмой улицы: двое малышей -
темнокожий мальчуган и маленькая светловолосая девочка - с вожделением
поглядывали на автомат с конфетами и жевательной резинкой.
Карл сунул в автомат Ключ и сыпанул пригоршню цветных пакетиков под
ноги ошалевшим от восторга ребятишкам.
Преступная махинация с Ключом, направленная против анонимной серой
массы, таинственно именуемой "толпой", не имела в виду конкретную
личность. Эта разница в объекте позволяла Карлу вывести положительное
сальдо своих действий.
Он прекрасно понимал, что где-то там, на верхних этажах управления
хозяйством, словно шило из мешка вылезет эта мелкая в общехозяйственном
масштабе нехватка товара по сравнению с наличием пунктов. Но прежде чем
это случится, он, Карл Прон, будет уже нормальным порядочным гражданином с
четвертым разрядом интеллекта и массой желтых пунктов на своем легальном
Ключе.
Полный столь оптимистических мыслей, гордый своей искренней любовью к
ближним, готовый и дальше оказывать услуги исключительно из чистого к ним
расположения, Карл задержался перед банковским павильоном на аллее
Тибиган, сразу за пересечением с Девятой улицей, для совершения операции,
которую арголандец в здравом уме проводит, только когда уже нет иного
выхода: замены определенного количества желтых пунктов на зеленые.
Такая замена легально была возможна лишь по номинальной стоимости:
пункт за пункт. Можно было получить зеленые и красные за желтые, а также
красные за зеленые. В обратном направлении банковские автоматы не
действовали.
Учитывая весьма значительную разницу в стоимости пунктов различного
цвета на черном рынке, банковский обмен был, разумеется, полнейшей
бессмыслицей, и никто им никогда не пользовался. Однако же официальный
курс, равный для пунктов всех цветов, имел определенное
общественно-идеологическое обоснование, доходы нулевика, выраженные в
к_о_л_и_ч_е_с_т_в_е_ пунктов (без уточнения цвета), были в среднем лишь
вчетверо выше, нежели доходы шестиряка. Это отлично маскировало истинный
разброс доходов различных интеллектуальных разрядов, поддерживая - во
всяком случае в статистике - миф об относительном материальном равенстве
граждан.
В действительности же, с учетом рыночной стоимости желтых и зеленых,
нулевик имел в несколько раз больше шестиряка. Правда, последний получал
достаточно много, чтобы спокойно существовать на довольно приличном
уровне, не будучи вынужденным искать источники дополнительных заработков -
однако же сознание, что другие живут еще _г_о_р_а_з_д_о_ лучше, лишало
покоя многих.
Замена желтых на зеленые либо красные - если уж кто-то вынужден был
это делать, например, из-за отсутствия красных для оплаты квартиры в
дешевом жилом блоке - обычно осуществлялась не в Банке, а _р_я_д_о_м_ с
Б_а_н_к_о_м_ у одного из постоянно толкущихся там колорчейнджеров, или
попросту хамелеонов.
В связи с ограничениями, действующими в отношении его нового Ключа,
Карл не мог проделать операцию с профессиональным хамелеоном. Не мог он
произвести и обычную - один за один - замену желтых на зеленые в
банковском автомате, поскольку - как он сообразил - такая операция вызвала
бы "рождение" определенного количества зеленых на его счету без уменьшения
количества желтых. Такие пункты неведомого происхождения изобличали бы
"левый" Ключ.
Карл придумал другой способ. У Банка - кроме торгашей - бывали люди,
желающие получить немного желтых на конкретную покупку. Уже через
несколько минут он нашел молодую женщину, пытающуюся приобрести две сотни
желтых. Карл недолго побеседовал с ней, и они вместе пошли в ближайший
магазин, похваляющийся ярко-желтыми драпри в витринах.
Вышли оттуда взаимно довольные: Карл с восьмьюстами зелеными на
Ключе, а женщина с прекрасной шубкой из натуральной норки. Восьми сотен
было недостаточно, поэтому Карлу пришлось еще дважды повторить подобную
операцию, под злыми взглядами колорчейнджеров, у которых он отбивал
клиентуру, предлагая более выгодные условия обмена.
Насобирав полторы тысячи зеленых, он потихоньку скрылся с глаз уже
явно разъяренных хамелеонов.
Пункты ему требовались для урегулирования некоего частного долга. В
принципе дело было довольно паскудное, и Карл, как говорится, плевал себе
в бороду, сожалея, что дал себя уломать.
При одном воспоминании о сомнительном бизнесе, который он провернул,
оказавшись в тот момент "на мели", он теперь краснел и покрывался гусиной
кожей.
Он, Карл Прон, приличный рейзер - правда, невысокого полета, - две
недели назад вошел в компанию - стыдно признаться! - с вампиром. Такое
случилось с ним в первый и, как он себе клятвенно пообещал, последний
раз...
Жалкий шестиряк подцепил его за пивом и совершенно выбил из колеи,
пообещав пятьсот зеленых за мелкую услугу. Прон знал этого типа в лицо,
но, упаси боже, понятия не имел, чем подлец занимается! Будучи по натуре
человеком добрым, Карл пообещал свою помощь, кроме того... когда у тебя
нет пунктов, любое предложение хорошо. Карл поверил, что дело легкое, а
его роль - безопасна. В условленный день он отправился в больницу, получил
от вампира сворованный Ключ, затем перевел у менялы две тысячи зеленых на
свой счет, вернул вампиру ключ.
Шестиряку положено было подождать еще с недельку, чтобы присмотреть
за дельцем. Потом они должны были встретиться и рассчитаться. Однако
вампир не подавал признаков жизни еще десять дней, и пункты у Карла как-то
разошлись.
"А если тот тип не помер?" - целую неделю занимался самоедством Карл.
И вот сегодня вампир позвонил. Требовал встречи, говорил намеками и
был чем-то взвинчен. Карл предпочитал не думать, что бы случилось, если б
ограбленный пациент неожиданно выздоровел и разобрался в состоянии своего
Ключа.
Первое, что полиция делает в таких случаях, это устанавливает, кто
выиграл от переписи пунктов...
"Надеюсь, этот идиот выбрал соответствующего пациента!" - утешал себя
Карл, направляясь к станции метро, чтобы встретиться с вампиром.

Два штатских агента стояли перед комиссаром в позе полного отчаяния.
Шеф был разъярен, и трудно ему было отказать в правоте.
- Не наша вина, комиссар... - мямлил один из шпиков. - Отдел
Следственной Техники всучил нам этот чертов аппарат для опробования.
- Не надо было спускать с него глаз! - проворчал комиссар.
- Они уверяли, что задержанный не может сбежать. Арестомат излучает
контрольный сигнал.
- Чтоб он сквозь землю провалился! - Комиссар бросил злой взгляд на
валявшиеся на полу останки арестомата. - Не предвидеть такого простого
трюка!
- Попытка отделаться от арестомата - нарушение, грозящее высоким
штрафом или арестом, - сказал второй агент. - Но в данном случае нет даже
доказательств. Произошла ошибка. Арестомат не идентифицировал того типа.
Вероятнее всего, это был не Карл Прон.
- То есть? - нахмурился комиссар. - А кто же?
- Кто-то с недействительным Ключом. Арестомат не был запрограммирован
на такие обстоятельства и не записал номера.
- Ну вот, извольте! Еще одна ошибка конструкторов. Упомяните об этом
в рапорте. А Прон, насколько я понимаю, скрылся?
- Увы. Но, повторяю, мы тут ни при чем. Мы послали арестомат в отель,
а сами отправились в больницу. Нам нельзя было лично задерживать
подозреваемого, не имея доказательств. Арестомат же представляет собой
юридический фортель, позволяющий держать человека в руках, не ограничивая
его свободы.
- Но вампира вы не схватили.
- У нас есть несколько подозреваемых.
- Без всяких доказательств? Известно только, что кто-то отравил
пациента, предварительно вытянув пункты с его Ключа. Единственным
конкретным следом был ваш Прон. Необходимо его сейчас же найти и посадить!
- злился комиссар.
- Все еще нет оснований, шеф! Владелец Ключа мертв. Перевод был
сделан за десять дней до его смерти. В больнице стоит доступный всем
расчетный автомат. Любой адвокат без труда докажет, что Прон мог совершить
операцию легально с участием Бриски. Часто бывает, что пациент переводит
свои пункты на счет знакомого или члена семьи с просьбой произвести
какие-то операции. В данном случае у пациента не было близких
родственников, значит...
- Ну да... - Комиссар почесал затылок. - Что известно о Проне?
- Тут у нас выборки из его банковского счета за последние две недели,
- один из агентов разложил на столе бумажные ленты. - Семь дней назад он
получил две сотни желтых от какого-то трояка, истратил их почти до
последнего пункта. Жил в "Космосе", не скрывался, а даже, можно сказать,
афишировал свои желтые. Сегодня утром, например, заказывал бутерброды с
икрой и дорогой коньяк. Около полудня... вот здесь, отдал остатки пунктов
тому, от кого получил те двести. А потом переписал десять тысяч с Ключа
преуспевающей девицы...
- Можно предполагать, что это своего рода сберкасса. Они часто так
делают, - добавил второй агент.
- А потом, около семнадцати, получил еще несколько сотен зеленых от
одной женщины.
- Словом, никакой зацепки! - съехидничал комиссар.
- Ну... разве что то, что после получения большой суммы он не
истратил ни пункта за весь день. Это, видимо, действительно сбережения той
девицы. Отель оплачен вперед, но и оттуда он исчез.
- Еще один вампир выскальзывает из рук. Что делать, ребята?
Организуйте постоянное наблюдение за счетом Прона. В конце концов он
должен дать о себе знать, истратить несколько пунктов, вернуться в отель.
- А если... - начал было один из агентов.
- Ты думаешь, вампир, с которым он снюхался, постарался замести
следы? - догадался комиссар.
- Вполне возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34