– Господи, до чего же я тебе завидую!
– Заткнись! – цыкнул на него Тербер.
– Бары!.. Коктейль-холлы!.. Хочешь – ведешь ее в шикарный отель!.. Роскошные рестораны!.. – Пит мечтательно закатил глаза. – Я знаю, что я говорю. В ту войну тоже так было.
– Вовремя ты уезжаешь, – не успокаивался Старк. – Хоть не увидишь, как наша рота совсем развалится.
– Старк, я кому сказал, заткнись! – приказал Тербер.
– А вы будете спать на скалах! – закричал Пит. – Будете жрать холодную кашу из котелков! Будете тянуть эту вашу колючую проволоку, пока у вас руки-ноги не отвалятся! – Он вскочил с раскладушки. – Будете жить на камнях! – орал он, швыряя в них фразу за фразой. – Ради глотка виски, ради трех минут с девкой будете в очередях давиться! Вашу роту артиллерия накроет первой! И вас же первыми погонят в тыл, на юг, когда мы будем занимать эти вшивые острова!
Неуклюже подавшись всем телом вперед, он стоял над ними и расстреливал их своим гневом. Руки у него висели как плети, касаясь широких пухлых бедер. Лицо было очень красное. По щекам текли слезы, и, оттого что он стоял наклонившись, они капали на тупые носы его полевых ботинок.
– Живете на пороховой бочке! – орал Пит. – Как только война начнется по-настоящему, здесь все взорвется к чертовой бабушке!
Он все еще стоял в этой нелепой, словно оспаривающей закон земного притяжения позе, но Тербер спрыгнул с раскладушки и сгреб его в охапку.
– Все, Пит, все. Хорошо. Сядь. Лучше еще выпей. Давай музыку послушаем.
– Со мной все в порядке, – глухо сказал Пит. – Просто на радостях слегка подзавелся. Пусти. – Тербер отпустил его, и он сел. – Мне налили? Где?
– На. – Тербер протянул ему колпачок с виски.
– Милт, угадай, кого я сегодня видел в Скофилде. – Пит прилагал мучительные, нечеловеческие усилия, чтобы говорить естественно и непринужденно.
– Не знаю. Кого? – Он показал Питу, чтоб тот ему налил.
– Сейчас принесу бутылку, – вставая, сказал Пит. – Эта уже вся.
– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках, – проговорил в наступившей тишине голос диктора. – Да, «Лаки Страйк» оделись в «хаки» и ушли воевать».
– Так кого, говоришь, ты встретил в Скофилде? – напомнил Тербер, когда Пит вернулся с новой бутылкой.
– «Ваши верные друзья „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и записались добровольцами» , – объявил диктор.
– Жену капитана Хомса. – Пит налил Терберу виски. – Представляешь? Сто лет ее не видел. А тут захожу в штаб полка, в отдел эвакуации, смотрю – и она там. Оказывается, она на том же пароходе поедет.
– Гы-ы-ы! – пьяно гоготнул Старк.
– Кто? – переспросил Тербер.
– Жена капитана Хомса. То есть майора Хомса, – поправился Пит. – Ты что, не помнишь ее?
– Помню, конечно.
Старк громко заржал:
– Гы-ы-ы!
– Ну и вот, – продолжал Пит. – Они вроде никуда не переехали, живут там же, в полковом городке. Ее поэтому эвакуирует не штаб бригады, а штаб полка. Она за посадочными талонами пришла. На себя и на сына. Там офицерских жен много было. Жена майора Томпсона, жена подполковника Делберта… Их там полный коридор набилось, я даже не всех знаю. Короче, ее записали на тот же пароход, что и меня. Так что мы с ней едем вместе. Шестого января.
– Гы-ы-ы! – снова раскатисто загоготал Стаок.
– Ты чего это? – спросил Пит.
– Ничего. Просто кой о чем подумал.
– Она-то, конечно, поедет первым классом, а меня запихнут в трюм, – продолжал Пит. – Но плывем на одном пароходе. Как все-таки тесен мир, скажи?
– Гы-ы! – прыснул Старк. – Теснее некуда.
– Тебе еще налить?
– Не надо. – Старк ухмыльнулся. – Мне и так хорошо.
– Ну и как она? – небрежно спросил Тербер. – Что она тебе говорила?
– Гы-ы-ы!
– Про роту спрашивала. Как, мол, там дела. Спрашивала, как новый каптенармус со складом управляется. Про тебя тоже спрашивала, интересовалась, как ты ладишь с новым командиром.
– И про меня спрашивала?!
– Гы-ы-ы!
– Да, и про тебя, – кивнул Пит. Потом повернулся к Старку: – Слушай, что это с тобой?
– Ничего, – осклабился тот.
– Я, Милт, даже удивился. Никогда не думал, что она про нашу роту столько знает.
– Еще бы, – хмыкнул Старк.
– Даже про Пруита спрашивала» вернулся или еще нет?
– А-а, и он тоже? – разъехался в ухмылке Старк. – Она нашу роту любит. Всех нас любит. Правильно, Милт?
– А что, наверно, так оно и есть, – сказал Пит. – Я даже не думал, что она про нас столько всего знает. Хорошая женщина, очень мне понравилась.
– Правда? – Старк усмехнулся. – Тогда тебе стоит проведать ее на пароходе. Милт, я правильно говорю?
– Офицерские каюты на верхней палубе, а я буду внизу, в трюме. Я ее на пароходе и не увижу.
– Ерунда! – ухмылялся Старк. – Делов-то! Найдешь ее, попросишь, чтобы к себе в каюту пригласила. Она пригласит, будь уверен. Я правильно говорю, Милт?.. А в каюте попросишь, чтоб уважила. Не откажет, не бойся. Она нашу роту любит.
Пит понял не сразу. Но когда до него дошел смысл сказанного Старком, лицо его вытянулось.
– Заткнись, скотина! – приказал Тербер.
– Думаешь, я вру, Пит? – пьяно глумился Старк. – Нисколько не вру. Спроси Тербера. У него с ней было. И она ему хорошо мозги запудрила. У меня с ней тоже было. Но пудрить себе мозги я не позволил. Только будь с ней поаккуратнее, – доверительно посоветовал он. – Не забудь потом что-нибудь принять, а то можешь трипперок заработать.
Тербер смотрел на Старка, на раззявившуюся в похабном хохоте маску, которая ничего под собой не скрывала, и знал, что минута приближается. Еще немного, и Старк выдохнется. Тербер был согласен ждать. Он предвкушал эту минуту с величайшим удовольствием. Вот чего ему сегодня так не хватало.
– А теперь, подонок, слушай меня , – сказал он, когда эта минута наконец наступила. Он выговаривал каждое слово раздельно и ясно. – Теперь я тебе кое-что расскажу. Хочешь знать, как она заразилась в Блиссе? Кто ее заразил, хочешь знать? Я тебе скажу. Ее заразил ее же любимый муженек. Капитан Дейне Хомс.
Красное от виски лицо Мейлона Старка побелело как полотно. Тербер наблюдал за ним, испытывая огромное, ни с чем не сравнимое, упоительное и поистине утонченное наслаждение.
– Не верю, – сказал Старк.
– И тем не менее это так. – Тербер чувствовал, что расплывается в счастливой улыбке.
– Не верю, – повторил Старк. – Мне говорили, ее заразил один лейтенант. Адъютант. Он офицерским клубом заведовал. Его потом оттуда погнали. Ребята говорили, что видели их вместе. Это еще за полгода до того, как я с ней познакомился. Но я с ребятами говорил, они мне все рассказали.
– Они наврали.
– Нет, это правда. Я тебе не верю.
– Они наврали, – мягко сказал Тербер.
– Не могли они наврать. Это правда.
– А я тебе говорю, что нет.
Пит внимательно смотрел на них обоих, в его круглых от изумления глазах забрезжила смутная догадка.
– Я его убью, – с перекошенным лицом хрипло выдавил Старк. – Я убью эту сволочь!
– Никого ты не убьешь, – сочувственно и ласково сказал Тербер. – И я никого не убил, и ты не убьешь.
– Я ведь жениться на ней хотел, – пробормотал Старк. – Она на восемь лет старше, но я все равно хотел Жениться. Даже хотел ради нее армию бросить. И я бы женился.
– А что потом? – мягко спросил Тербер. – Она из богатой семьи. Женился бы, а что потом? Увез бы ее с собой в Техас? Жить на ферме?
Старк глядел на него, белый как мел.
– И она любила меня. Я знаю, что любила. Когда женщина любит, это чувствуешь. В Блиссе никто про нас не знал. У нас с ней долго было. Почти семь месяцев. Я на ней жениться хотел.
– Но ведь не женился. Наоборот – бросил ее…
– Я бы женился.
– …И даже не дал ей ничего объяснить, – ласково пожурил его Тербер. Краем глаза он видел, что Пит по-прежнему наблюдает за ними и вертит головой, поглядывая то на одного, то на другого. Вот и хорошо, это отвлечет его от собственных неприятностей. Ситуация-то пикантнейшая, такое не каждый день бывает.
– Она же мне не говорила. – В голосе Старка было отчаяние.
– А ты ее и не спрашивал, – нежно сказал Тербер. Выкрутиться ему он не даст ни за что!
– Замолчи! Замолчи, заткнись!
– Знаю я вас, южан, – отечески упрекнул его Тербер. – Все вы на один лад. Пьяницы и бабники. А уж какие моралисты. Святее папы римского.
Старк вскочил на ноги и швырнул колпачок с виски в ласковое, сочувственно улыбающееся лицо. Он сделал это не задумываясь, чисто инстинктивно – так выпускает когти и бросается на обидчика кошка.
– Это я его не убью? – заорал он. – Как раз я-то и убью! Ох убью! Голову ему, падле, отрублю!
Тербер следил за ним и успел увернуться, а у Пита реакция не сработала – он был и постарше Тербера, и пьянее, Да и забот у него было больше, – и в результате колпачок Угодил ему в грудь и виски вылился на рубашку.
А Старк уже выбежал из палатки.
Тербер обессиленно повалился на раскладушку, умиротворенный, выложившийся. Все было бы идеально, если бы не одна маленькая деталь, крохотная капля дегтя в бочке меда. Он с самого начала подозревал, что у нее со Старком было дольше, чем она говорила, но все же надеялся, что это неправда.
– Боже мой! Ну от меня и несет! – Пит промакнул рукой пятно на рубашке. – Милт, ты бы сходил догнал его. Он крепко напился, да? Покалечится еще, не дай бог.
– Хорошо. – Тербер взял из угла свою винтовку.
Когда он выходил, музыка у него за спиной смолкла, и диктор снова проговорил:
– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках. Да, „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и ушли воевать» .
Луна успела подняться выше, и роща, площадка автостоянки, весь мир вокруг обесцветились, осталось только две краски: черная и белая. Он пошел по тропинке, которая пересекала асфальтированную дорогу и вела к кухне.
Значит, в Блиссе у них это длилось целых полгода. И у него с ней почти столько же. Интересно, как у них все было? Начать с того, что она в то время была много моложе. Ему захотелось представить себе, какая она тогда была, молодая. Что они вместе делали? Где бывали? О чем шутили? Как обидно, что его тогда не было рядом, вдруг подумал он, как обидно, что ему не дано было присутствовать невидимым третьим и тоже это пережить. Все, что связано с ней, должно принадлежать и ему, иначе он не может. Это даже не зависть, даже не ревность, а просто ненасытное желание делить с ней все. Бедняга Старк.
В кухонной палатке он застал лишь нескольких поваров: как напуганные овцы, они забились в угол подальше от деревянной колоды для разделки мяса.
– Куда он пошел?
– Не знаю, – пробормотал один из них. – Как-то не было настроения спрашивать. Влетел как ненормальный, орал, ругался… Потом схватил секач и убежал.
Милт двинулся обратно к складу. Может быть, Старк пошел вниз, думал он. Может быть, решил отоспаться в холодке на берегу. Если так, то самое разумное сейчас его не трогать. Шагнув с тропинки на асфальт, он остановился и скользнул взглядом по дороге, взбегающей на залитый лунным светом холм и сворачивающей к шоссе – нигде никого. Старк все же не настолько пьян, чтобы потопать пешком в Скофилд и гоняться там с секачом за майором Хомсом.
Когда он подошел к палатке склада, кто-то выскочил навстречу из темноты и чуть не сбил его с ног.
– Старшой! – испуганно прохрипел голос ротного горниста Эндерсона. – Старшой, это ты?
– А ты какого дьявола здесь? Почему не на КП? Почему коммутатор бросил?
– Старшой, там Старк! У него секач. Рубит направо и налево! Сейчас все там разнесет…
– Пошли! – Тербер снял с плеча винтовку и побежал.
– Вваливается вдруг в фургон, орет, матерится. «Убью его!» – орет, – задыхаясь, выкрикивал на бегу Энди у него за спиной. – «Убью его, сукина сына!» Я думал, он это про тебя. А потом как завопит: «Где капитан Хомс? Убью его!» Хомс-то давно от нас перевелся, старшой. И не капитан он, а майор. Старшой, по-моему, он того… спятил.
– Помолчи.
Старка там уже не было. Уютный фургончик КП, казалось, пережил стихийное бедствие. Оба шатких самодельных стола, за которыми работали он и Росс, были изрублены в щепки. Ни на одном из четырех стульев сидеть было больше нельзя. Раскладной походный столик Тербера валялся проломленный насквозь. На крышке маленького личного сейфа темнела глубокая длинная вмятина. Пол был усеян документами и клочками бумаг. В тонких фанерных стенах зияли суживающиеся книзу щели. Только коммутатор, по счастью, вроде бы уцелел.
А среди всего этого разгрома, как непотревоженный младенец, безучастно сидящий меж обломков рухнувшего дома, лежало девственно белое, незалапанное, нетронутое письмо с подколотой сопроводиловкой – военное министерство подтверждало, что Тербер произведен в офицеры с присвоением звания второго лейтенанта (пехотные войска) армии Соединенных Штатов Америки.
Тербер на мгновенье застыл в дверях, оценивая ущерб. Потом в ярости швырнул винтовку в угол, и вагончик тряхнуло от удара, пополам расколовшего ложе «оптической-03».
Вымуштрованный в регулярной армии, где уронить винтовку во время строевой считалось великим грехом – минимум две недели внеочередных нарядов, – Энди громко ахнул и уставился на него с откровенным ужасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Заткнись! – цыкнул на него Тербер.
– Бары!.. Коктейль-холлы!.. Хочешь – ведешь ее в шикарный отель!.. Роскошные рестораны!.. – Пит мечтательно закатил глаза. – Я знаю, что я говорю. В ту войну тоже так было.
– Вовремя ты уезжаешь, – не успокаивался Старк. – Хоть не увидишь, как наша рота совсем развалится.
– Старк, я кому сказал, заткнись! – приказал Тербер.
– А вы будете спать на скалах! – закричал Пит. – Будете жрать холодную кашу из котелков! Будете тянуть эту вашу колючую проволоку, пока у вас руки-ноги не отвалятся! – Он вскочил с раскладушки. – Будете жить на камнях! – орал он, швыряя в них фразу за фразой. – Ради глотка виски, ради трех минут с девкой будете в очередях давиться! Вашу роту артиллерия накроет первой! И вас же первыми погонят в тыл, на юг, когда мы будем занимать эти вшивые острова!
Неуклюже подавшись всем телом вперед, он стоял над ними и расстреливал их своим гневом. Руки у него висели как плети, касаясь широких пухлых бедер. Лицо было очень красное. По щекам текли слезы, и, оттого что он стоял наклонившись, они капали на тупые носы его полевых ботинок.
– Живете на пороховой бочке! – орал Пит. – Как только война начнется по-настоящему, здесь все взорвется к чертовой бабушке!
Он все еще стоял в этой нелепой, словно оспаривающей закон земного притяжения позе, но Тербер спрыгнул с раскладушки и сгреб его в охапку.
– Все, Пит, все. Хорошо. Сядь. Лучше еще выпей. Давай музыку послушаем.
– Со мной все в порядке, – глухо сказал Пит. – Просто на радостях слегка подзавелся. Пусти. – Тербер отпустил его, и он сел. – Мне налили? Где?
– На. – Тербер протянул ему колпачок с виски.
– Милт, угадай, кого я сегодня видел в Скофилде. – Пит прилагал мучительные, нечеловеческие усилия, чтобы говорить естественно и непринужденно.
– Не знаю. Кого? – Он показал Питу, чтоб тот ему налил.
– Сейчас принесу бутылку, – вставая, сказал Пит. – Эта уже вся.
– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках, – проговорил в наступившей тишине голос диктора. – Да, «Лаки Страйк» оделись в «хаки» и ушли воевать».
– Так кого, говоришь, ты встретил в Скофилде? – напомнил Тербер, когда Пит вернулся с новой бутылкой.
– «Ваши верные друзья „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и записались добровольцами» , – объявил диктор.
– Жену капитана Хомса. – Пит налил Терберу виски. – Представляешь? Сто лет ее не видел. А тут захожу в штаб полка, в отдел эвакуации, смотрю – и она там. Оказывается, она на том же пароходе поедет.
– Гы-ы-ы! – пьяно гоготнул Старк.
– Кто? – переспросил Тербер.
– Жена капитана Хомса. То есть майора Хомса, – поправился Пит. – Ты что, не помнишь ее?
– Помню, конечно.
Старк громко заржал:
– Гы-ы-ы!
– Ну и вот, – продолжал Пит. – Они вроде никуда не переехали, живут там же, в полковом городке. Ее поэтому эвакуирует не штаб бригады, а штаб полка. Она за посадочными талонами пришла. На себя и на сына. Там офицерских жен много было. Жена майора Томпсона, жена подполковника Делберта… Их там полный коридор набилось, я даже не всех знаю. Короче, ее записали на тот же пароход, что и меня. Так что мы с ней едем вместе. Шестого января.
– Гы-ы-ы! – снова раскатисто загоготал Стаок.
– Ты чего это? – спросил Пит.
– Ничего. Просто кой о чем подумал.
– Она-то, конечно, поедет первым классом, а меня запихнут в трюм, – продолжал Пит. – Но плывем на одном пароходе. Как все-таки тесен мир, скажи?
– Гы-ы! – прыснул Старк. – Теснее некуда.
– Тебе еще налить?
– Не надо. – Старк ухмыльнулся. – Мне и так хорошо.
– Ну и как она? – небрежно спросил Тербер. – Что она тебе говорила?
– Гы-ы-ы!
– Про роту спрашивала. Как, мол, там дела. Спрашивала, как новый каптенармус со складом управляется. Про тебя тоже спрашивала, интересовалась, как ты ладишь с новым командиром.
– И про меня спрашивала?!
– Гы-ы-ы!
– Да, и про тебя, – кивнул Пит. Потом повернулся к Старку: – Слушай, что это с тобой?
– Ничего, – осклабился тот.
– Я, Милт, даже удивился. Никогда не думал, что она про нашу роту столько знает.
– Еще бы, – хмыкнул Старк.
– Даже про Пруита спрашивала» вернулся или еще нет?
– А-а, и он тоже? – разъехался в ухмылке Старк. – Она нашу роту любит. Всех нас любит. Правильно, Милт?
– А что, наверно, так оно и есть, – сказал Пит. – Я даже не думал, что она про нас столько всего знает. Хорошая женщина, очень мне понравилась.
– Правда? – Старк усмехнулся. – Тогда тебе стоит проведать ее на пароходе. Милт, я правильно говорю?
– Офицерские каюты на верхней палубе, а я буду внизу, в трюме. Я ее на пароходе и не увижу.
– Ерунда! – ухмылялся Старк. – Делов-то! Найдешь ее, попросишь, чтобы к себе в каюту пригласила. Она пригласит, будь уверен. Я правильно говорю, Милт?.. А в каюте попросишь, чтоб уважила. Не откажет, не бойся. Она нашу роту любит.
Пит понял не сразу. Но когда до него дошел смысл сказанного Старком, лицо его вытянулось.
– Заткнись, скотина! – приказал Тербер.
– Думаешь, я вру, Пит? – пьяно глумился Старк. – Нисколько не вру. Спроси Тербера. У него с ней было. И она ему хорошо мозги запудрила. У меня с ней тоже было. Но пудрить себе мозги я не позволил. Только будь с ней поаккуратнее, – доверительно посоветовал он. – Не забудь потом что-нибудь принять, а то можешь трипперок заработать.
Тербер смотрел на Старка, на раззявившуюся в похабном хохоте маску, которая ничего под собой не скрывала, и знал, что минута приближается. Еще немного, и Старк выдохнется. Тербер был согласен ждать. Он предвкушал эту минуту с величайшим удовольствием. Вот чего ему сегодня так не хватало.
– А теперь, подонок, слушай меня , – сказал он, когда эта минута наконец наступила. Он выговаривал каждое слово раздельно и ясно. – Теперь я тебе кое-что расскажу. Хочешь знать, как она заразилась в Блиссе? Кто ее заразил, хочешь знать? Я тебе скажу. Ее заразил ее же любимый муженек. Капитан Дейне Хомс.
Красное от виски лицо Мейлона Старка побелело как полотно. Тербер наблюдал за ним, испытывая огромное, ни с чем не сравнимое, упоительное и поистине утонченное наслаждение.
– Не верю, – сказал Старк.
– И тем не менее это так. – Тербер чувствовал, что расплывается в счастливой улыбке.
– Не верю, – повторил Старк. – Мне говорили, ее заразил один лейтенант. Адъютант. Он офицерским клубом заведовал. Его потом оттуда погнали. Ребята говорили, что видели их вместе. Это еще за полгода до того, как я с ней познакомился. Но я с ребятами говорил, они мне все рассказали.
– Они наврали.
– Нет, это правда. Я тебе не верю.
– Они наврали, – мягко сказал Тербер.
– Не могли они наврать. Это правда.
– А я тебе говорю, что нет.
Пит внимательно смотрел на них обоих, в его круглых от изумления глазах забрезжила смутная догадка.
– Я его убью, – с перекошенным лицом хрипло выдавил Старк. – Я убью эту сволочь!
– Никого ты не убьешь, – сочувственно и ласково сказал Тербер. – И я никого не убил, и ты не убьешь.
– Я ведь жениться на ней хотел, – пробормотал Старк. – Она на восемь лет старше, но я все равно хотел Жениться. Даже хотел ради нее армию бросить. И я бы женился.
– А что потом? – мягко спросил Тербер. – Она из богатой семьи. Женился бы, а что потом? Увез бы ее с собой в Техас? Жить на ферме?
Старк глядел на него, белый как мел.
– И она любила меня. Я знаю, что любила. Когда женщина любит, это чувствуешь. В Блиссе никто про нас не знал. У нас с ней долго было. Почти семь месяцев. Я на ней жениться хотел.
– Но ведь не женился. Наоборот – бросил ее…
– Я бы женился.
– …И даже не дал ей ничего объяснить, – ласково пожурил его Тербер. Краем глаза он видел, что Пит по-прежнему наблюдает за ними и вертит головой, поглядывая то на одного, то на другого. Вот и хорошо, это отвлечет его от собственных неприятностей. Ситуация-то пикантнейшая, такое не каждый день бывает.
– Она же мне не говорила. – В голосе Старка было отчаяние.
– А ты ее и не спрашивал, – нежно сказал Тербер. Выкрутиться ему он не даст ни за что!
– Замолчи! Замолчи, заткнись!
– Знаю я вас, южан, – отечески упрекнул его Тербер. – Все вы на один лад. Пьяницы и бабники. А уж какие моралисты. Святее папы римского.
Старк вскочил на ноги и швырнул колпачок с виски в ласковое, сочувственно улыбающееся лицо. Он сделал это не задумываясь, чисто инстинктивно – так выпускает когти и бросается на обидчика кошка.
– Это я его не убью? – заорал он. – Как раз я-то и убью! Ох убью! Голову ему, падле, отрублю!
Тербер следил за ним и успел увернуться, а у Пита реакция не сработала – он был и постарше Тербера, и пьянее, Да и забот у него было больше, – и в результате колпачок Угодил ему в грудь и виски вылился на рубашку.
А Старк уже выбежал из палатки.
Тербер обессиленно повалился на раскладушку, умиротворенный, выложившийся. Все было бы идеально, если бы не одна маленькая деталь, крохотная капля дегтя в бочке меда. Он с самого начала подозревал, что у нее со Старком было дольше, чем она говорила, но все же надеялся, что это неправда.
– Боже мой! Ну от меня и несет! – Пит промакнул рукой пятно на рубашке. – Милт, ты бы сходил догнал его. Он крепко напился, да? Покалечится еще, не дай бог.
– Хорошо. – Тербер взял из угла свою винтовку.
Когда он выходил, музыка у него за спиной смолкла, и диктор снова проговорил:
– «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках. Да, „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и ушли воевать» .
Луна успела подняться выше, и роща, площадка автостоянки, весь мир вокруг обесцветились, осталось только две краски: черная и белая. Он пошел по тропинке, которая пересекала асфальтированную дорогу и вела к кухне.
Значит, в Блиссе у них это длилось целых полгода. И у него с ней почти столько же. Интересно, как у них все было? Начать с того, что она в то время была много моложе. Ему захотелось представить себе, какая она тогда была, молодая. Что они вместе делали? Где бывали? О чем шутили? Как обидно, что его тогда не было рядом, вдруг подумал он, как обидно, что ему не дано было присутствовать невидимым третьим и тоже это пережить. Все, что связано с ней, должно принадлежать и ему, иначе он не может. Это даже не зависть, даже не ревность, а просто ненасытное желание делить с ней все. Бедняга Старк.
В кухонной палатке он застал лишь нескольких поваров: как напуганные овцы, они забились в угол подальше от деревянной колоды для разделки мяса.
– Куда он пошел?
– Не знаю, – пробормотал один из них. – Как-то не было настроения спрашивать. Влетел как ненормальный, орал, ругался… Потом схватил секач и убежал.
Милт двинулся обратно к складу. Может быть, Старк пошел вниз, думал он. Может быть, решил отоспаться в холодке на берегу. Если так, то самое разумное сейчас его не трогать. Шагнув с тропинки на асфальт, он остановился и скользнул взглядом по дороге, взбегающей на залитый лунным светом холм и сворачивающей к шоссе – нигде никого. Старк все же не настолько пьян, чтобы потопать пешком в Скофилд и гоняться там с секачом за майором Хомсом.
Когда он подошел к палатке склада, кто-то выскочил навстречу из темноты и чуть не сбил его с ног.
– Старшой! – испуганно прохрипел голос ротного горниста Эндерсона. – Старшой, это ты?
– А ты какого дьявола здесь? Почему не на КП? Почему коммутатор бросил?
– Старшой, там Старк! У него секач. Рубит направо и налево! Сейчас все там разнесет…
– Пошли! – Тербер снял с плеча винтовку и побежал.
– Вваливается вдруг в фургон, орет, матерится. «Убью его!» – орет, – задыхаясь, выкрикивал на бегу Энди у него за спиной. – «Убью его, сукина сына!» Я думал, он это про тебя. А потом как завопит: «Где капитан Хомс? Убью его!» Хомс-то давно от нас перевелся, старшой. И не капитан он, а майор. Старшой, по-моему, он того… спятил.
– Помолчи.
Старка там уже не было. Уютный фургончик КП, казалось, пережил стихийное бедствие. Оба шатких самодельных стола, за которыми работали он и Росс, были изрублены в щепки. Ни на одном из четырех стульев сидеть было больше нельзя. Раскладной походный столик Тербера валялся проломленный насквозь. На крышке маленького личного сейфа темнела глубокая длинная вмятина. Пол был усеян документами и клочками бумаг. В тонких фанерных стенах зияли суживающиеся книзу щели. Только коммутатор, по счастью, вроде бы уцелел.
А среди всего этого разгрома, как непотревоженный младенец, безучастно сидящий меж обломков рухнувшего дома, лежало девственно белое, незалапанное, нетронутое письмо с подколотой сопроводиловкой – военное министерство подтверждало, что Тербер произведен в офицеры с присвоением звания второго лейтенанта (пехотные войска) армии Соединенных Штатов Америки.
Тербер на мгновенье застыл в дверях, оценивая ущерб. Потом в ярости швырнул винтовку в угол, и вагончик тряхнуло от удара, пополам расколовшего ложе «оптической-03».
Вымуштрованный в регулярной армии, где уронить винтовку во время строевой считалось великим грехом – минимум две недели внеочередных нарядов, – Энди громко ахнул и уставился на него с откровенным ужасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145