Ты же сам уже едва жив. Хочешь и всех угробить?
Что-то бурча себе под нос, старик уселся у костра. Но вслух он больше не протестовал.
Один из погонщиков поставил перед ними котелок с похлебкой. Попробовав варево, Брэк сплюнул. Больше песка, чем еды. Несмотря на голод, он не смог проглотить ни ложки.
Не стал есть и Хадриос, молча отставивший свою долю в сторону. Брэк заметил, что старик действительно здорово сдал за последние дни — осунулся, сгорбился, похудел.
К полудню вернулся Горзоф, нашедший развалины форта, и на закате караван прошел под каменной аркой, ворота которой были сорваны много лет назад.
Оказавшись внутри кольца стен, пусть и обрушившихся во многих местах, но все же защищавших от ветра, люди и животные смогли хотя бы вздохнуть свободно, не боясь наглотаться песка.
Древняя крепость оказалась довольно внушительным сооружением. Обследовав его в свете ламп и факелов, Брэк обнаружил развалины трех зданий. От двух из них остался лишь фундамент, а третье каким-то чудом частично уцелело, находясь у самого основания стены.
Брэк спрыгнул в пролом полуобвалившегося пола и приземлился среди обломков сухих, пыльных досок.
— Отлично! — крикнул он. — Дров для костра здесь хватит. Может быть, прямо здесь и разожжем...
Брэк замолчал. Прямо у его ног лежал, пустыми глазницами обращенный к небу, человеческий череп. Почувствовав себя неуютно, варвар поспешил выбраться из подвала.
И все же, найдя другое помещение — надежное укрытие от ветра, все — и погонщики, и Хадриос с дочерью, и Брэк, и Горзоф — провели вечер, согретые теплом настоящего большого костра. Выпив вина, Хадриос погрузился в беспокойный сон, больше похожий на бред. Илана склонилась над ним, пытаясь успокоить мечущегося отца. Горзоф забился в угол и молча пил.
Брэк приказал одному из погонщиков встать на страже на остатках сторожевой вышки, возвышавшейся над стеной форта. Каждые два часа дежурный менялся. Под утро Брэк уснул, но вскоре его разбудил негромкий тревожный свист.
Это был сигнал часового.
Проснувшаяся Илана успела спросить:
— Что случилось?
— Не знаю. Часовой вызывает меня, — ответил Брэк, вылезая из подвала и карабкаясь на вышку.
Старая деревянная лестница скрипела и раскачивалась под его весом. Наконец Брэк добрался до площадки и обнаружил, что Илана карабкается следом за ним. Уже светало. В сумерках можно было различить контуры ближайших дюн. Стоявший на часах погонщик показал рукой куда-то в темноту.
Приглядевшись, Брэк заметил какое-то движение. Что это? Всадник на лошади?
Да.
А за ним — еще один.
Вскоре в ложбине между двумя дюнами показался целый отряд. Илана закусила губы, чтобы не закричать.
В слабом предутреннем свете трудно было разобрать детали. Но кое-что было ясно и так. На головах у всадников, двигавшихся неподалеку от форта, были остроконечные шлемы с плюмажами.
Погонщик лишь тихо выдохнул:
— Куранцы?
— Да, — ответил Брэк.
Всадники скрылись из виду. Варвар не сомневался в том, кого они выслеживали. Быть может, в темноте всадники просто не разглядели развалины, но то, что эти рубиноглазые воины выслеживали их караван, было ясно всем.
Неподвижно, словно статуи, простояли они еще с полчаса, чтобы удостовериться, что куранцы прошли мимо, не сворачивая к форту.
— На этот раз удача, похоже, была на нашей стороне, — со вздохом сказала Илана, спустившись по шаткой лестнице.
— А в следующий раз? — покачал головой Брэк. — Боюсь, что на наши поиски отправился не один отряд.
Следующий день караван провел под защитой стен форта, скрываясь от урагана. Ночью опять слышалось заунывное пение близнецов.
Брат Поль, рассказывавший в этот момент какую-то историю из своей жизни в ученичестве, выпустил из задрожавших рук глиняную миску. Горячая похлебка расплескалась по полу.
Горзоф, лежавший в своем углу, резко сел, рыгнул и в полный голос выругался.
Брэк только поморщился и продолжал слушать. Два голоса, печальная, тягучая мелодия.
Чуть приподняв голову, Хадриос пробормотал сквозь сон:
— Обречены. Я знал, что мы прокляты и обречены. Я знал это еще до выхода из Тимбелло.
Капитан Горзоф пробурчал что-то нечленораздельное и попытался встать. Пьяное тело не слушалось его, ноги подкосились, и он тяжело осел обратно на одеяло, сильно облившись вином. Со второй попытки рыжебородый капитан сумел-таки встать. Прикинув, сколько проводник выпил, Брэк удивился, как тот еще не спит мертвым сном.
— А чего мы тут прячемся? — пьяным голосом произнес Горзоф. — Велика беда — хлюпик в побрякушках да его сестричка — ни кожи, ни рожи. Не верю я в ваши басни...
— Сядь на место, пьяный болван! — раздался ко всеобщему удивлению, резкий окрик брата Поля.
— Пьяный? — переспросил Горзоф. — Может быть. Но лучше уж быть пьяным в стельку, чем сидеть и дрожать от страха. Лучше, чем зарываться в подвалы, словно крысы. Разрази меня гром! — воскликнул Горзоф, выхватывая засверкавшую в свете костра саблю. — Не боюсь я их! Как и этих одноглазых сукиных детей, которые шляются здесь на своих клячах! А вы — вы трусы! Сидите здесь, прижав задницы...
Горзоф обвел всех презрительным взглядом. До этого момента Брэк скорее был склонен посочувствовать пьяной браваде проводника, но когда тот и его причислил к трусам, варвар разозлился.
— Ну ладно, дамы и господа, — продолжал куражиться проводник. — Можете сидеть здесь сколько хотите. А капитан Горзоф сейчас пойдет и наведет порядок. Никаких песнопений по ночам! Я сказал!
Повернувшись к Илане, он потрепал ее по щеке, тупо улыбаясь. Брэк едва сдерживался, чтобы не взорваться.
— Ну, крошка, — спросил Горзоф, — скажи-ка, кто здесь самый храбрый?
— Ради всех богов, — устало взмолилась Илана, — сейчас не время доказывать, кто настоящий мужчина...
— А чего мне доказывать! — с пеной на губах взревел Горзоф. — Я — настоящий мужик! А эти — просто навозные жуки, зарывшиеся в дерьмо. И я им об этом заявляю открыто.
Размахивая саблей, пьяный разведчик направился к выходу.
— Капитан Горзоф, стоять! Пьяная скотина, я кому говорю? Стоять!
Хадриос с трудом встал на ноги, опираясь на руку дочери, и гневно сверкал глазами.
— Я здесь командую, капитан. И мой приказ — оставаться здесь, в помещении. Только из-за твоего пьяного желания покрасоваться перед моей дочерью я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью и подверг опасности жизни всех нас. Вернись, Горзоф. Я приказываю.
— Ты старый больной человек. И не тебе приказывать мне становиться трусом.
Покрасневшие щеки Горзофа почти сравнялись по цвету с его бородой. Старик попал в точку, упомянув причину его выходки. Илана посмотрела на воина с печальным сожалением.
Горзоф развернулся и полез по обрушенной стене к выходу.
— Стоять!
Горзоф не обратил внимания на окрик караванщика. Тогда старик нагнулся и схватил лежавший у его одеяла кнут.
— Отец! — простонала Илана и протянула к нему руки.
Но старик оказался проворнее, чем можно было предположить. Одним прыжком обогнув костер, он щелкнул кнутом. Удар пришелся по голове и шее Горзофа, скатившегося назад в подвал.
— Будь ты проклят! Будь ты проклят! — взвыл проводник.
Хадриос сделал еще один шаг. Один за другим раздались три щелчка — три удара хлыстом.
На щеках, руках и шее Горзофа проступили кровавые полосы. В этот момент Полю и Брэку удалось вырвать кнут из рук караванщика. Илана повела ругающегося, кипящего злобой отца к его ложу. Брэк внимательно поглядел в искаженное гневом и яростью лицо Горзофа и понял, что первое впечатление не обмануло его: этот человек был храбрым только тогда, когда бок о бок с ним стояли другие. Но стоило ему остаться с врагом один на один — мужество изменяло ему. Самая обыкновенная трусость брала верх.
— Подчинись ему, капитан, — негромко сказал Брэк. — У нас и так хватает неприятностей. К чему создавать новые.
Горзоф долго глядел на высокого сильного варвара в львиной шкуре, стоявшего перед ним как скала. Затем, вытерев кровь со щек, он молча прошел в свой угол. Он лег лицом к стене и, к удивлению остальных, очень быстро уснул, о чем возвестил его громкий храп.
Только теперь Брэк обратил внимание, что пение прекратилось. Хоть какое-то облегчение. Оставив Илану присматривать за вновь забывшимся отцом, он вышел из помещения и присоединился к часовому на вышке. Вглядываясь и вслушиваясь в бушующий ураган, он думал о том, суждено ли кому-нибудь из них остаться в живых после этого страшного путешествия.
После полуночи неожиданный пронзительный крик разбудил его.
Брэк вскочил на ноги и, забыв, что уснул прямо на вышке, чуть не рухнул вниз.
Крик повторился. Доносился он из подвала. Варвар скатился вниз по лестнице, не разбираясь, почему часовой на вышке уснул, не дождавшись смены. Еще один крик — Брэк узнал голос Иланы.
Ворвавшись в подвал, Брэк увидел бившегося конвульсиях Хадриоса, голову которого дочь едва удерживала на руках. Слезы ручьем текли из ее глаз.
— Он переволновался во время стычки с Горзофом. Нельзя было этого допускать. Ему вообще нельзя было самому вести караван. Он ведь стар, слишком стар для этого...
Прямо на глазах лицо старика желтело. Вот он перевернулся с боку на бок, согнулся пополам мучимый сильной болью. Илана застонала вслед за отцом.
Дыхания старика было почти не слышно, лишь изредка из его груди доносился какой-то хрип.
Кто-то дотронулся до руки Брэка. Резко обернувшись, он увидел монаха, который медленно, слово за словом, произнес:
— Капитан... Горзоф... исчез...
Брак оглядел помещение. Рыжебородого проводника нигде не было видно. Выскочив во двор, варвар увидел, что привязь одного из мулов обрезана, а следы самого животного ведут к выходу из форта и теряются в пустыне.
Выругавшись, Брэк пошел обратно. Караван потерял человека, от которого во многом зависела судьба остальных.
Брэк подождал с час, пока Хадриос не успокоился и не стало ясно, что приступ миновал. Затем он рассказал о случившемся Илане. Та прижалась к северянину и зарыдала.
Весь следующий день ураган бушевал с той же силой. Но к вечеру ветер стал стихать. Брэк решил, что стоит попробовать отправиться в путь на следующее утро.
С проснувшимся Хадриосом и Иланой он обсудил это у вечернего костра. Старик выглядел очень плохо и говорил с трудом, но тотчас же согласился с предложением варвара.
— Да-да. Нужно торопиться. Осталось совсем немного. Неделя пути — и мы в Самеринде!
— А ты уверен, что выдержишь такой переход? — спросила Илана.
— А то нет... — начал он, но зашелся в приступе кашля. Отдышавшись, он продолжил: — В Самеринде есть врачи. А здесь? Вот вам и весь разговор. Помирать здесь или торопиться вперед, к цели? Вот и весь выбор.
— Он прав, — согласился Брэк. — Прошлой ночью не было слышно пения, не появлялись и всадники. С час назад я разглядел пару звезд между тучами. Если ветер чуть стихнет — можно будет трогаться в путь.
— Но ведь у нас теперь нет проводника! — воскликнула Илана.
— А вот ты и не права, красотка! — раздался знакомый голос.
Брэк вскочил. У входа в полуобвалившийся подвал стоял Горзоф.
Проводник спустился к костру и сел, прислонившись к стене. Выглядел он очень усталым, измученным и двигался медленно, словно преодолевая боль и тяжесть. Не удостоив никого взглядом, он протянул руки к огню, чтобы согреть их. Наконец Горзоф нарушил повисшее молчание:
— Будь я проклят. Ладно, ребята, я признаю, что выходка была дурацкая. Два дня я прошатался по пустыне — и что толку? Только проголодался да замерз до смерти.
— Накормите его, — сказал Брэк, — и дайте вина. Но немного.
— Да, я тогда здорово напился, — признал Горзоф. — А когда протрезвел, понял, что заблудился. Я чуть ума не сошел, пока искал дорогу обратно. Если хотите посмеяться надо мной — ваше право. Я хочу только спать, и ничего больше.
— Никаких насмешек не будет, — сказал Брэк. — На рассвете мы выступаем. Хадриос болен, значит, мы полагаемся на тебя. Ешь, пей, спи — а завтра ты поведешь нас в Самеринд.
Горзоф с благодарностью посмотрел на Брэка.
— Да, — прошептал он, — да...
Отхлебнув из протянутого Полем бурдюка, Горзоф уставился в огонь. Брэку что-то не понравилось в этом взгляде, но что — он не мог понять. На какой-то миг он подумал, что в их компанию вернулась надежда, но странный взгляд Горзофа, его измученный вид вновь наполнил душу Брэка самыми худшими предчувствиями.
* * *
За первые несколько часов караван прошел большое расстояние, несмотря даже на то, что больного Хадриоса пришлось положить на носилки, закрепленные между двумя мулами. Но после обеда ветер снова усилился, нагнал тучи, а солнце почти скрылось за плотной пеленой песка.
Ураган, Снимающий Скальпы, вновь набирал силу. Брэк понял, что затишье было лишь краткой передышкой. Теперь каравану предстояло сразиться с ветром всерьез.
Горзоф исчез почти на час. Вернувшись, он прокричал:
— Забирай вправо. Там дюны повыше — прикроют нас от ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Что-то бурча себе под нос, старик уселся у костра. Но вслух он больше не протестовал.
Один из погонщиков поставил перед ними котелок с похлебкой. Попробовав варево, Брэк сплюнул. Больше песка, чем еды. Несмотря на голод, он не смог проглотить ни ложки.
Не стал есть и Хадриос, молча отставивший свою долю в сторону. Брэк заметил, что старик действительно здорово сдал за последние дни — осунулся, сгорбился, похудел.
К полудню вернулся Горзоф, нашедший развалины форта, и на закате караван прошел под каменной аркой, ворота которой были сорваны много лет назад.
Оказавшись внутри кольца стен, пусть и обрушившихся во многих местах, но все же защищавших от ветра, люди и животные смогли хотя бы вздохнуть свободно, не боясь наглотаться песка.
Древняя крепость оказалась довольно внушительным сооружением. Обследовав его в свете ламп и факелов, Брэк обнаружил развалины трех зданий. От двух из них остался лишь фундамент, а третье каким-то чудом частично уцелело, находясь у самого основания стены.
Брэк спрыгнул в пролом полуобвалившегося пола и приземлился среди обломков сухих, пыльных досок.
— Отлично! — крикнул он. — Дров для костра здесь хватит. Может быть, прямо здесь и разожжем...
Брэк замолчал. Прямо у его ног лежал, пустыми глазницами обращенный к небу, человеческий череп. Почувствовав себя неуютно, варвар поспешил выбраться из подвала.
И все же, найдя другое помещение — надежное укрытие от ветра, все — и погонщики, и Хадриос с дочерью, и Брэк, и Горзоф — провели вечер, согретые теплом настоящего большого костра. Выпив вина, Хадриос погрузился в беспокойный сон, больше похожий на бред. Илана склонилась над ним, пытаясь успокоить мечущегося отца. Горзоф забился в угол и молча пил.
Брэк приказал одному из погонщиков встать на страже на остатках сторожевой вышки, возвышавшейся над стеной форта. Каждые два часа дежурный менялся. Под утро Брэк уснул, но вскоре его разбудил негромкий тревожный свист.
Это был сигнал часового.
Проснувшаяся Илана успела спросить:
— Что случилось?
— Не знаю. Часовой вызывает меня, — ответил Брэк, вылезая из подвала и карабкаясь на вышку.
Старая деревянная лестница скрипела и раскачивалась под его весом. Наконец Брэк добрался до площадки и обнаружил, что Илана карабкается следом за ним. Уже светало. В сумерках можно было различить контуры ближайших дюн. Стоявший на часах погонщик показал рукой куда-то в темноту.
Приглядевшись, Брэк заметил какое-то движение. Что это? Всадник на лошади?
Да.
А за ним — еще один.
Вскоре в ложбине между двумя дюнами показался целый отряд. Илана закусила губы, чтобы не закричать.
В слабом предутреннем свете трудно было разобрать детали. Но кое-что было ясно и так. На головах у всадников, двигавшихся неподалеку от форта, были остроконечные шлемы с плюмажами.
Погонщик лишь тихо выдохнул:
— Куранцы?
— Да, — ответил Брэк.
Всадники скрылись из виду. Варвар не сомневался в том, кого они выслеживали. Быть может, в темноте всадники просто не разглядели развалины, но то, что эти рубиноглазые воины выслеживали их караван, было ясно всем.
Неподвижно, словно статуи, простояли они еще с полчаса, чтобы удостовериться, что куранцы прошли мимо, не сворачивая к форту.
— На этот раз удача, похоже, была на нашей стороне, — со вздохом сказала Илана, спустившись по шаткой лестнице.
— А в следующий раз? — покачал головой Брэк. — Боюсь, что на наши поиски отправился не один отряд.
Следующий день караван провел под защитой стен форта, скрываясь от урагана. Ночью опять слышалось заунывное пение близнецов.
Брат Поль, рассказывавший в этот момент какую-то историю из своей жизни в ученичестве, выпустил из задрожавших рук глиняную миску. Горячая похлебка расплескалась по полу.
Горзоф, лежавший в своем углу, резко сел, рыгнул и в полный голос выругался.
Брэк только поморщился и продолжал слушать. Два голоса, печальная, тягучая мелодия.
Чуть приподняв голову, Хадриос пробормотал сквозь сон:
— Обречены. Я знал, что мы прокляты и обречены. Я знал это еще до выхода из Тимбелло.
Капитан Горзоф пробурчал что-то нечленораздельное и попытался встать. Пьяное тело не слушалось его, ноги подкосились, и он тяжело осел обратно на одеяло, сильно облившись вином. Со второй попытки рыжебородый капитан сумел-таки встать. Прикинув, сколько проводник выпил, Брэк удивился, как тот еще не спит мертвым сном.
— А чего мы тут прячемся? — пьяным голосом произнес Горзоф. — Велика беда — хлюпик в побрякушках да его сестричка — ни кожи, ни рожи. Не верю я в ваши басни...
— Сядь на место, пьяный болван! — раздался ко всеобщему удивлению, резкий окрик брата Поля.
— Пьяный? — переспросил Горзоф. — Может быть. Но лучше уж быть пьяным в стельку, чем сидеть и дрожать от страха. Лучше, чем зарываться в подвалы, словно крысы. Разрази меня гром! — воскликнул Горзоф, выхватывая засверкавшую в свете костра саблю. — Не боюсь я их! Как и этих одноглазых сукиных детей, которые шляются здесь на своих клячах! А вы — вы трусы! Сидите здесь, прижав задницы...
Горзоф обвел всех презрительным взглядом. До этого момента Брэк скорее был склонен посочувствовать пьяной браваде проводника, но когда тот и его причислил к трусам, варвар разозлился.
— Ну ладно, дамы и господа, — продолжал куражиться проводник. — Можете сидеть здесь сколько хотите. А капитан Горзоф сейчас пойдет и наведет порядок. Никаких песнопений по ночам! Я сказал!
Повернувшись к Илане, он потрепал ее по щеке, тупо улыбаясь. Брэк едва сдерживался, чтобы не взорваться.
— Ну, крошка, — спросил Горзоф, — скажи-ка, кто здесь самый храбрый?
— Ради всех богов, — устало взмолилась Илана, — сейчас не время доказывать, кто настоящий мужчина...
— А чего мне доказывать! — с пеной на губах взревел Горзоф. — Я — настоящий мужик! А эти — просто навозные жуки, зарывшиеся в дерьмо. И я им об этом заявляю открыто.
Размахивая саблей, пьяный разведчик направился к выходу.
— Капитан Горзоф, стоять! Пьяная скотина, я кому говорю? Стоять!
Хадриос с трудом встал на ноги, опираясь на руку дочери, и гневно сверкал глазами.
— Я здесь командую, капитан. И мой приказ — оставаться здесь, в помещении. Только из-за твоего пьяного желания покрасоваться перед моей дочерью я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью и подверг опасности жизни всех нас. Вернись, Горзоф. Я приказываю.
— Ты старый больной человек. И не тебе приказывать мне становиться трусом.
Покрасневшие щеки Горзофа почти сравнялись по цвету с его бородой. Старик попал в точку, упомянув причину его выходки. Илана посмотрела на воина с печальным сожалением.
Горзоф развернулся и полез по обрушенной стене к выходу.
— Стоять!
Горзоф не обратил внимания на окрик караванщика. Тогда старик нагнулся и схватил лежавший у его одеяла кнут.
— Отец! — простонала Илана и протянула к нему руки.
Но старик оказался проворнее, чем можно было предположить. Одним прыжком обогнув костер, он щелкнул кнутом. Удар пришелся по голове и шее Горзофа, скатившегося назад в подвал.
— Будь ты проклят! Будь ты проклят! — взвыл проводник.
Хадриос сделал еще один шаг. Один за другим раздались три щелчка — три удара хлыстом.
На щеках, руках и шее Горзофа проступили кровавые полосы. В этот момент Полю и Брэку удалось вырвать кнут из рук караванщика. Илана повела ругающегося, кипящего злобой отца к его ложу. Брэк внимательно поглядел в искаженное гневом и яростью лицо Горзофа и понял, что первое впечатление не обмануло его: этот человек был храбрым только тогда, когда бок о бок с ним стояли другие. Но стоило ему остаться с врагом один на один — мужество изменяло ему. Самая обыкновенная трусость брала верх.
— Подчинись ему, капитан, — негромко сказал Брэк. — У нас и так хватает неприятностей. К чему создавать новые.
Горзоф долго глядел на высокого сильного варвара в львиной шкуре, стоявшего перед ним как скала. Затем, вытерев кровь со щек, он молча прошел в свой угол. Он лег лицом к стене и, к удивлению остальных, очень быстро уснул, о чем возвестил его громкий храп.
Только теперь Брэк обратил внимание, что пение прекратилось. Хоть какое-то облегчение. Оставив Илану присматривать за вновь забывшимся отцом, он вышел из помещения и присоединился к часовому на вышке. Вглядываясь и вслушиваясь в бушующий ураган, он думал о том, суждено ли кому-нибудь из них остаться в живых после этого страшного путешествия.
После полуночи неожиданный пронзительный крик разбудил его.
Брэк вскочил на ноги и, забыв, что уснул прямо на вышке, чуть не рухнул вниз.
Крик повторился. Доносился он из подвала. Варвар скатился вниз по лестнице, не разбираясь, почему часовой на вышке уснул, не дождавшись смены. Еще один крик — Брэк узнал голос Иланы.
Ворвавшись в подвал, Брэк увидел бившегося конвульсиях Хадриоса, голову которого дочь едва удерживала на руках. Слезы ручьем текли из ее глаз.
— Он переволновался во время стычки с Горзофом. Нельзя было этого допускать. Ему вообще нельзя было самому вести караван. Он ведь стар, слишком стар для этого...
Прямо на глазах лицо старика желтело. Вот он перевернулся с боку на бок, согнулся пополам мучимый сильной болью. Илана застонала вслед за отцом.
Дыхания старика было почти не слышно, лишь изредка из его груди доносился какой-то хрип.
Кто-то дотронулся до руки Брэка. Резко обернувшись, он увидел монаха, который медленно, слово за словом, произнес:
— Капитан... Горзоф... исчез...
Брак оглядел помещение. Рыжебородого проводника нигде не было видно. Выскочив во двор, варвар увидел, что привязь одного из мулов обрезана, а следы самого животного ведут к выходу из форта и теряются в пустыне.
Выругавшись, Брэк пошел обратно. Караван потерял человека, от которого во многом зависела судьба остальных.
Брэк подождал с час, пока Хадриос не успокоился и не стало ясно, что приступ миновал. Затем он рассказал о случившемся Илане. Та прижалась к северянину и зарыдала.
Весь следующий день ураган бушевал с той же силой. Но к вечеру ветер стал стихать. Брэк решил, что стоит попробовать отправиться в путь на следующее утро.
С проснувшимся Хадриосом и Иланой он обсудил это у вечернего костра. Старик выглядел очень плохо и говорил с трудом, но тотчас же согласился с предложением варвара.
— Да-да. Нужно торопиться. Осталось совсем немного. Неделя пути — и мы в Самеринде!
— А ты уверен, что выдержишь такой переход? — спросила Илана.
— А то нет... — начал он, но зашелся в приступе кашля. Отдышавшись, он продолжил: — В Самеринде есть врачи. А здесь? Вот вам и весь разговор. Помирать здесь или торопиться вперед, к цели? Вот и весь выбор.
— Он прав, — согласился Брэк. — Прошлой ночью не было слышно пения, не появлялись и всадники. С час назад я разглядел пару звезд между тучами. Если ветер чуть стихнет — можно будет трогаться в путь.
— Но ведь у нас теперь нет проводника! — воскликнула Илана.
— А вот ты и не права, красотка! — раздался знакомый голос.
Брэк вскочил. У входа в полуобвалившийся подвал стоял Горзоф.
Проводник спустился к костру и сел, прислонившись к стене. Выглядел он очень усталым, измученным и двигался медленно, словно преодолевая боль и тяжесть. Не удостоив никого взглядом, он протянул руки к огню, чтобы согреть их. Наконец Горзоф нарушил повисшее молчание:
— Будь я проклят. Ладно, ребята, я признаю, что выходка была дурацкая. Два дня я прошатался по пустыне — и что толку? Только проголодался да замерз до смерти.
— Накормите его, — сказал Брэк, — и дайте вина. Но немного.
— Да, я тогда здорово напился, — признал Горзоф. — А когда протрезвел, понял, что заблудился. Я чуть ума не сошел, пока искал дорогу обратно. Если хотите посмеяться надо мной — ваше право. Я хочу только спать, и ничего больше.
— Никаких насмешек не будет, — сказал Брэк. — На рассвете мы выступаем. Хадриос болен, значит, мы полагаемся на тебя. Ешь, пей, спи — а завтра ты поведешь нас в Самеринд.
Горзоф с благодарностью посмотрел на Брэка.
— Да, — прошептал он, — да...
Отхлебнув из протянутого Полем бурдюка, Горзоф уставился в огонь. Брэку что-то не понравилось в этом взгляде, но что — он не мог понять. На какой-то миг он подумал, что в их компанию вернулась надежда, но странный взгляд Горзофа, его измученный вид вновь наполнил душу Брэка самыми худшими предчувствиями.
* * *
За первые несколько часов караван прошел большое расстояние, несмотря даже на то, что больного Хадриоса пришлось положить на носилки, закрепленные между двумя мулами. Но после обеда ветер снова усилился, нагнал тучи, а солнце почти скрылось за плотной пеленой песка.
Ураган, Снимающий Скальпы, вновь набирал силу. Брэк понял, что затишье было лишь краткой передышкой. Теперь каравану предстояло сразиться с ветром всерьез.
Горзоф исчез почти на час. Вернувшись, он прокричал:
— Забирай вправо. Там дюны повыше — прикроют нас от ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46