— Ну что ж, вперед. Веди нас, Ракушка, — скомандовал Нистур.
Компания пересекла беспорядочно заставленное обитаемыми корпусами и остатками развалившихся и растащенных по частям кораблей дно залива, а затем по широким ступеням поднялась на старинный волнолом и углубилась в портовый квартал, полный кабаков и постоялых дворов, которые частично поглотили опустевшие склады, таможенные дворы, судоремонтные мастерские. Не занятые под гостиницы и увеселительные заведения здания порта, как и корабли на дне гавани, либо сгнили и развалились, либо были разобраны по частям на дрова или для ремонта обитаемых домов. Порт был ограничен с одной стороны заливом, а с другой — каменной стеной, продолжением окружавших Тарсис оборонительных сооружений. С тех пор как прекратил свое существование порт, ворота были заложены кирпичом.
Осталась лишь узкая калитка с толстенной деревянной, обитой железом дверью. Всю компанию сонная стража пропустила без каких бы то ни было вопросов. Судя по всему, никто не ждал нападения кочевников с этой стороны. Слишком уж непривычный и неудобный для их тактики ландшафт представляли собой старый порт и заставленное кораблями дно залива.
Ракушка провела их кратчайшим путем через район складов и магазинов, где хранились и продавались товары со всего света, свозимые в Тарсис караванами и дожидавшиеся очередного перекупщика. Затем путники пересекли широкую площадь и оказались в так называемом Верхнем Городе. Инстинктивно, оказавшись здесь, они шли осторожно, обхватив ладонями рукоятки оружия.
В других районах жители провожали их любопытными взглядами или вовсе не обращали внимания. Но никто не выказывал признаков тревоги или враждебности.
Здесь же из каждого зияющего окна, из каждого переулка незнакомцев провожали хищные, настороженно-враждебные взгляды.
— Я посчитал — мы миновали пять компаний явных бандитов с большой дороги, — сказал Нистур. — Но никто пока что не стал связываться с нами.
Ракушка деловито пояснила:
— К нам могут привязаться только Скорпионы или Зеленые Драконы.
— Это почему? — поинтересовался Железное Дерево.
— У нас трое бойцов. А эти ребята никогда не нападают при соотношении меньше чем один к трем в их пользу. Тут только в двух бандах больше девяти человек.
Железное Дерево недовольно фыркнул:
— Им бы понадобилось большее соотношение, чем три к одному, сунься они к нам.
— Но они-то об этом не знают, — возразила девушка. — О Нистуре с виду не скажешь, что он опытный боец. Мирса — на ней нет доспехов, да и ее клинок больше похож на хозяйственное орудие, чем на оружие воина. Можно предположить, что трое на одного будет вполне достаточно.
— Неужели они могут напасть, даже увидев Станбога? — удивился Нистур. — По-моему, его очень уважают в этих местах.
— В этой части города никто не застрахован от нападения, — сказала Ракушка.
Тем временем она подвела их к цели — низенькой покосившейся двери под старой-престарой деревянной вывеской. Вывеска представляла собой деревянный круг — спил дубового бревна, на котором рукой, явно не имеющей большого опыта в рисовании, был какой-то непонятного цвета краской нарисован большой, смотрящий прямо вперед глаз. Вокруг глаза был укреплен венок из дубовых веток с сухими серебристыми листьями и желудями.
— Во многих странах, — сказал Нистур, — этот символ принадлежит предсказателям будущего.
— И здесь так же, — пояснил Станбог. — Старуха Жабий Цветок — что-то вроде прорицательницы.
— Она, надеюсь, не шарлатанка и действительно обладает этим даром?
— Она самая настоящая предсказательница, — заверил его Станбог. — Вот только подчас ее предсказания трудно понять.
Постучав и не получив ответа, они открыли дверь и зашли внутрь здания. В нос им ударила такая вонь, что Нистур и Железное Дерево с трудом подавили тошноту. Даже Мирса зажала свой элегантно переломанный нос. Запах представлял собой смесь испарений гниющей еды как растительного, так и животного происхождения, прокисшего эля, болотного газа, плесени и кошачьей мочи. Два кота воззрились на вошедших из противоположных углов комнаты. Привыкнув к полумраку, гости рассмотрели, что, судя по состоянию помещения, дом изрядно пострадал еще во время Великой Катастрофы и с тех пор так и не был приведен в порядок.
Повсюду высились груды всякого хлама: сломанная мебель и черепки разбитой посуды, тюки сгнившей ткани и статуэтки с отбитыми головами и руками, стертые и выцветшие картины и прочие предметы непонятного предназначения. Несомненно, обитатель этого дома был отчаянным скрягой.
— Видал я медвежьи берлоги и посимпатичнее, — заметил Железное Дерево.
— Жабий Цветок! — позвала Ракушка. — Это я. Ракушка, я привела своих друзей, как ты просила!
В дальнем углу комнаты послышалась какая-то возня, отодвинулась занавеска, и перед глазами вошедших появилось существо не больше трех футов ростом, с непропорционально большой по сравнению со сгорбленным телом головой. Волосы существа, будь они чистыми, были бы седыми до белизны. Со сморщенного личика глядели горевшие зелеными огоньками и очаровательным слабоумием глаза. Существо открыло широченный рот, обнажив редкие желтые зубы. Вонь в комнате удвоилась.
— А, добро пожаловать, — проверещало милое создание. — У старухи Жабьего Цветка гости бывают не часто. — Скрежещущий смех почти осязаемо резал уши.
— Я даже знаю почему, — буркнул Нистур.
— Сумасшедший гном? — охнул Железное Дерево.
— Тише ты, — цыкнул на него Станбог. — Веди себя прилично.
Старухагном подбежала к Железному Дереву и схватила его за руку, приговаривая:
— А, куманек, заходи-заходи.
Солдат резко отдернул ладонь, словно обжегшись, а затем убрал обе руки под плащ. Старуха, не переставая хихикать, несколько раз живенько повернулась на месте, распространяя омерзительное зловоние. Одета она была в какие-то заплесневелые лохмотья.
Неожиданно она остановилась и резко ткнула в сторону гостей крючковатым пальцем.
— А вы принесли старушке поесть?
— Разве мы когда-то забывали про старых друзей, — сказал Станбог, снимая с плеча мешок и протягивая его старухе.
Та живо схватила его, вытащила первое, что попалось ей под руку — черствую лепешку, — и начала шарить в мешке, перебирая остальные деликатесы.
— Я гляжу, на здоровье вы не жалуетесь, уважаемая, — заметил Станбог, — как и на отсутствие аппетита.
Старуха лишь промычала в ответ что-то неразборчивое, ни на минуту не переставая напихивать рот корками и вяленой рыбой.
— Такими темпами она скоро лопнет, — глядя на гнома, заметил Железное Дерево.
— Сумасшедшие гномы, занимающиеся предсказаниями, весьма устойчивы к внутрижелудочному давлению, — глубокомысленно произнес Нистур.
Наконец Жабий Цветок перестала жевать и жестом пригласила гостей следовать за собой в дальнюю комнату.
— Сдается мне, там воняет еще хуже, — шепнула Мирса.
— Готов поспорить, да боюсь, не с кем, — согласился Нистур.
— Ничего не поделаешь, — заметил Станбог. — Посмотрим, что она затеяла.
Они прошли, через узкую и низкую дверь и оказались в почти не освещенной спальне. Никто не стал сожалеть о том, что не сумел разглядеть обстановку.
Несколько раз споткнувшись, все наконец ввалились в следующую комнату, которая, в отличие от двух предыдущих, оказалась абсолютно пустой. Над земляным полом низко нависал потолок, который, судя по всему, мог обрушиться в любую секунду.
Единственным предметом в этой комнате был стоящий в ее середине большой необработанный камень со сравнительно плоской верхней гранью. Ничто не украшало черно-серый валун, кроме нескольких засохших цветков, возложенных к его основанию неизвестно сколько лет назад.
Старуха, побегав вокруг камня, прижалась к нему и закатила глаза.
— Если она так предсказывает, то почему бы не выволочь этот булыжник во двор, — предложил Нистур, — там хоть вонять не будет.
— Не забывай, кто она, — напомнил Станбог. — Ее народ не любит много света и открытых пространств. Не славились гномы никогда и изящными логическими построениями.
— Дайте ей хоть начать, — вступилась за старуху Ракушка.
Водянистые зеленые глаза открылись. Послышался невнятный шепот:
— Скажите Жабьему Цветку, в чем дело.
Нистур неуверенно начал:
— Тут такое дело… в общем, убили кой-кого…
— Убитый кочевник! — взвыла старуха. — Проволока, петля на шее!
— Как она могла узнать об этом? — поразился Нистур.
— Жабий Цветок много чего знает, — сказала Ракушка. — Давай, старушка, продолжай.
— Скажите еще! — потребовала та.
— Вождь кочевников хочет знать, кто убил того, или будет война…
— Война! — простонала та. — После войны много добычи. Ух ты! — И, продолжая ухать, старуха запрыгала на одном месте.
— Приятно видеть хоть кого-то, кого не пугает такая перспектива, — заметил Нистур. — Ну так вот. Правитель Тарсиса хочет, чтобы мы нашли убийцу. Но подозреваемых столько, что нам всех не успеть допросить, да и убить нас могут.
Да и уже пробовали. Я сейчас все объясню. Кто-то нанял меня убить вот этого парня, который…
— Ты не убийца! — крикнула старуха. — Ты — поэт! Слова складывать, рифмы строить! Ты — поэт!
— Мое искусство никогда еще не было определено так лаконично. Да, я поэт.
Но раньше я… ну, нанял меня один аристократ, чтобы… Эй, что ты делаешь?
Старуха-гном шарила в его кошельке.
— У тебя сахар есть?
— Попытайся сконцентрироваться на деле, — терпеливо предложил Нистур, вежливо, но настойчиво забирая кошелек из ее грязных рук.
Станбог протянул старухе кусок плавленого сахара, и по ее лицу расплылась блаженная улыбка.
— У кочевников есть шаман, — попробовал взять дело в свои руки Железное Дерево. — Мы думаем, что он…
— Колдун! Амулеты! Лица не видно! Он — нет!
— Обнадеживает, — сказал Нистур и продолжал:
— Если мы не найдем убийцу.
Правитель убьет нас или отдаст под пытки вождю дикарей.
— Да, он делать это! Разрезать на куски! Сжечь на медленном огне и это… это… — Было похоже, что старуха потеряла мысль, если то, что бурлило в ее голове, можно было назвать мыслями.
В разговор вступил Станбог, заходя совсем с другой стороны:
— Наш друг-воин мучается от страшной болезни. Его когда-то укусил черный дракон.
— Это все? — спросила вдруг старуха.
— А тебе мало? — буркнул Нистур.
Не обращая на него внимания, старуха-гном вскарабкалась на камень. Показав пальцем на Железное Дерево, она проверещала:
— Иди сюда, нагнись!
Наемник подошел к камню и наклонился так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом старухи. Несколько секунд она смотрела ему в глаза, затем вдруг резко оттолкнула солдата обеими руками в грудь, а сама кубарем слетела с камня и пошла колесом по кругу, делая неожиданные прыжки и кувырки.
— Все ясно, — подытожил Железное Дерево. — Гномы тоже бывают полными идиотами.
— Быть может, — возразил Станбог, — но скажи, когда и где безумие считалось несовместимым с даром предвидения?
— Ты и сам-то не подарочек, — не очень вежливо сказала Мирса, обращаясь к Железному Дереву.
Неожиданно, выдохнувшись, старуха грохнулась на пол, затем с трудом поднялась на ноги и ткнула пальцем в сторону Железного Дерева.
— Твоя проблема не дракон, — задыхаясь, проскрежетала она, — твоя проблема — не вождь дикарей. Музыкант!
При этих словах Железное Дерево вздрогнул, словно от сильного толчка.
Старуха взвыла:
— Что? Попала?
Затем, расхохотавшись, она ткнула пальцем в земляной пол.
— Лекарство от укуса дракона? Туда! Вниз! Искать огненного червя!
— Искать кого? — попытался выяснить Нистур, но старуха уже ничего не замечала вокруг и лишь бормотала:
— Вождь дикарей! Шаман! Важный советник! Музыкант! Все они! Все одно! Все в одном! Фальшивые глаза! Фальшивые глаза!
Неожиданно ее собственные глаза закатились, и горбатая старуха снова повалилась ничком на пол, где ее тело стали сотрясать судороги, швыряя ее из стороны в сторону. Ударившись головой о камень, она затихла. Станбог пощупал ее пульс и заглянул под веко.
— Она умерла? — с сожалением в голосе спросила Ракушка.
На лицах остальных были написаны лишь растерянность и любопытство.
— Нет, — ответил лекарь, — она просто уснула. Так бывает с гномами, обладающими сверхъестественными способностями. Напряжение, да на полный желудок — вот организм и защищает сам себя. Немудрено. Ладно, видимо, больше мы от нее ничего не добьемся. Мирса, отнеси ее на кровать, и пошли отсюда.
Если бы Жабий Цветок не спала беспробудным сном, она бы сочла невежливым то, насколько поспешно гости покинули ее дом. Снаружи даже воздух грязного, залитого отбросами переулка казался свежим морским бризом. Продышавшись, первым заговорил Нистур:
— Напрасная трата рыбы и сухарей.
— Я не уверен, — возразил Станбог. — Насколько я в этом разбираюсь. Жабий Цветок действительно говорила, находясь в трансе предсказателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34