– Тысяча долларов задатка, остальные – после интервью.
– Римо, если вы позволите себя так называть, – продолжал торговаться Фарджер, – Америка переживает кризис, когда идет обострение противоречий между расами, между богатыми и бедными, между трудом и капиталом. Порядок может навести только достойное правительство, но избрать его стоит больших денег. – Две тысячи вперед, – уступил Римо.
– Наличными, – согласился Фарджер, и интервью началось.
Насколько понимает Римо, Фарджер глубоко изучил деятельность некой тайной правительственной службы и некоего Фолкрофта. Как ему это удалось?
Фарджер ответил, что каждый американец обязан досконально знать, чем занимается правительство, чтобы помогать совершенствовать его деятельность. Вот так обстоят дела с правительством на сегодняшний день.
Как Фарджеру удалось обнаружить, что Лига по благоустройству служила всего лишь вывеской для тайных операций, и как ему в руки попали записки Буллингсворта?
Фарджер сказал, что он является достойным сыном американского общества с присущей ему системой ценностей; благородные и трудолюбивые родители приучили его к упорству в достижения поставленных целей.
Как обстоит дело с записями Буллингсворта теперь: они по-прежнему находятся у Фарджера? Если да, то где именно он их хранит?
– Каждый человек, который желает служить интересам страны, должен иметь в своем арсенале набор определенных средств и использовать их максимально дальновидным и благоразумным образом, – заявил Фарджер.
Кто, кроме Фарджера, знал о записях Буллингсворта?
– Позвольте мне объяснить вам одну вещь. Нравственность служит ключом ко всему. Скромные труженики всей Америки, включая этот город, где я родился и вырос, все как один поднимаются в едином порыве, вставая рядом со мной и скандируя: «Измена!»
Римо пожал плечами. Может, настоящие репортеры знают, как прорываться через этот поток слов? Может, они знают, как надо построить вопрос, чтобы получить на него прямой ответ?
– Вы не отвечаете на мои вопросы, – сказал он.
– На какой именно вопрос я не ответил? – искренне удивился Фарджер.
– Ни на один.
– Не было случая, чтобы я не ответил на какой-то вопрос, – обиделся Фарджер. – Америку создали искренние, открытые люди, которые всегда честно отвечали на прямые вопросы. Я всегда славился своей прямотой.
Ну ладно, подумал Римо. Если ему нравится играть в эту игру, пусть играет по моим правилам.
Он внимательно вгляделся в лицо Фарджера, глубоко заглянул в глаза, окинул взглядом волосы – Фарджер потянулся, чтобы пригладить их.
– Для материала нам нужны фотографии. Хороший снимок на обложку. Очень украсит журнал.
Фарджер покрутил головой, чтобы Римо мог выбрать лучший ракурс.
– Нужен хороший задний план, – объяснил Римо. – Задний план очень важен.
– Хотите сфотографировать меня с семьей?
Римо покачал головой.
– Нужно какое-то важное место. Чтобы выражало ваш внутренний мир, если вы понимаете, что я имею в виду. Место, которое символизировало бы ваш дух.
– Не могу же я ради одного снимка лететь в Вашингтон, чтобы сняться возле Белого дома! – сердито ответил Фарджер.
– Думаю, это можно сделать где-нибудь поближе к дому.
– Не поздновато ли ехать к резиденции губернатора?
– Только на свежем воздухе. Чтобы создать впечатление, что вы принадлежите земле.
– Вы считаете? – с сомнением спросил Фарджер. – Я думал о себе скорее как о человеке, способном решить проблемы наших несчастных городов. – Земля и город, – согласился Римо.
А есть ли у Римо идея относительно по-настоящему хорошего заднего плана?
Он почти уверен, что есть.
Шпики в штатском поехали за ними в своем автомобиле. Римо с Фарджером проехали по Коллинз-авеню, главной улице Майами-Бич, свернули, поколесили по боковым улочкам и снова вернулись на Коллинз-авеню. Шпики не отставали.
– Здесь? – спросил Фарджер.
– Слишком роскошная обстановка. Если вы решите выставить свою кандидатуру на какой-нибудь пост, то оппоненты могут использовать этот снимок, чтобы заявить, будто вы представляете интересы миллионеров. – Хорошая мысль, – согласился Фарджер.
– А есть здесь дорога, которая ведет из города, куда-нибудь в поля?
– Конечно, но мы далековато от нее.
– Сельская местность, – произнес Римо, и Фарджер развернул машину.
Шпики последовали его примеру.
– Остановите машину, – вдруг попросил Римо.
– Но до сельской местности еще далеко!
– Я знаю. Просто прошу вас остановить машину.
Фарджер притормозил у обочины. Полицейская машина без опознавательных знаков тоже остановилась. Римо вылез и направился к ней.
– Кто вы такие? – резко спросил он.
– Служба шерифа. Округ Дейд.
– Покажите документы.
– Сначала вы покажите свои.
Пока шпики в замешательстве доставали бумажники, Римо молниеносным движением просунул руку в окно и вынул ключ зажигания.
– Эй, что вы делаете с ключом?
– Ничего, – ответил Римо и, надавив большим пальцем, искривил желобок ключа. – Просто хочу быть уверен, что вы никуда не сбежите, пока не покажете свои документы.
Шпики выхватили у него ключ.
– Советуем тебе быть поосторожнее, приятель. Мы полицейские.
– Хорошо, на этот раз я вас отпускаю, – произнес Римо тоном, до совершенства отработанным во время службы в полиции десять лет назад.
Помощники шерифа удивленно переглянулись. Еще больше они удивились, когда Фарджер со своим репортером, который говорил тоном полицейского, уехали, а им все никак не удавалось завестись.
– Этот сукин сын подменил ключ.
Но при более тщательном рассмотрении оказалось, что это не так. Они снова вставили ключ в зажигание, но машина по-прежнему не заводилась.
Наконец один из шпиков поднес ключ к правому глазу и посмотрел на бороздки. Тут-то он и заметил, что ключ погнут, и пока он пытался выпрямить ключ рукояткой револьвера, машина Фарджера исчезла за холмом.
Через несколько миль Римо заметил чудную проселочную дорогу, ведущую в сторону болот. Фарджер въехал на нее.
– А что случилось с людьми шерифа?
Римо пожал плечами и указал на дерево.
– Что-то там мокровато, – засомневался Фарджер. – Вы действительно находите это подходящим местом?
– Давайте попробуем, – отозвался Римо.
И вот Уиллард Фарджер размашистым шагом Дугласа Макартура подошел к дереву, а Римо сел за руль и подвел машину поближе, прямо в тошную жижу.
– Что вы делаете?! Вы с ума сошли! Это же моя машина! – закричал Фарджер и испуганно нырнул на водительское сиденье.
Тогда Римо схватил ключ зажигания, выскользнул через другое дверцу и, резко надавив, заклинил замок, чтобы дверцу невозможно было открыть. Затем перекатился через крышу и точно так же заклинил дверцу со стороны водителя.
– Что ты делаешь, ублюдок несчастный?! – завопил Фарджер.
– Беру интервью.
– Открой дверь, черт побери! – Фарджер принялся дергать ручку, но ее заело. Колеса уже наполовину погрузились в вязкую грязь.
Римо прыгнул на островок сухого мха возле пальмы. Достав из кармана записную книжку, он принялся ждать.
– Выпустите меня отсюда! – орал Фарджер.
– Минуточку, сэр. Прежде я хотел бы узнать ваше мнение по поводу экологической ситуации, перенаселенности городов, сельскохозяйственного и энергетического кризиса, а также положения в Индокитае и цен на мясо.
Неожиданно издав чавкающий звук, передняя часть машины погрузилась в болото почти до ветрового стекла. Фарджер перебрался на заднее сиденье, затем, торопливо открыв окно, попытался вылезти из него. Римо пришлось покинуть сухой островок, чтобы запихать Фарджера на место.
– Выпустите меня! – взмолился Фарджер. – Я все скажу!
– Где бумаги Буллингсворта?
– Не знаю. Я их в глаза не видел.
– Кто дал вам компромат на Фолкрофт?
– Московитц, глава муниципалитета. Он сказал, будто мэр Картрайт хочет, чтобы это сделал именно я.
– Это Московитц убил Буллингсворта?
– Нет. По крайней мере, мне об этом ничего неизвестно. Скорее всего, это сделали люди из Фолкрофта. Вы, небось, и сами оттуда?
– Не говори ерунды, – ответил Римо. – Такой организации не существует.
– Я этого не знал! – завизжал Фарджер. – Выпустите меня!
К этому моменту машина ушла в болото по самое окна, и Фарджер едва успел его закрыть, чтобы жижа не полезла внутрь.
– А какого черта вам понадобилось трепать об этом несчастном Фолкрофте?
– Это была идея мэра Картрайта. Он сказал: если мы ее разоблачим, то к нам никто не сможет придраться со своими дурацкими, высосанными из пальца обвинениями.
– Все ясно. Что ж, спасибо за очень содержательное интервью.
– Вы что, собираетесь оставить меня здесь?
– Как журналист я обязан только честно рассказывать о происшедших событиях, а вовсе не вмешиваться в них. Будучи представителем «четвертой власти»… – Но Римо не имел возможности закончить свою поучительную тираду, поскольку с громким бульканьем «седан» Фарджера погрузился в болото по самую крышу. Изнутри донеслись приглушенные стоны. Римо вскочил на крышу; под его тяжестью машина погрузилась еще глубже, и площадка, на которой он стоял, начала быстро уменьшаться.
Как учил его Чиун, Римо сосредоточил всю свою силу в правой руке и, распрямив ладонь, одним ударом проткнул крышу, прорезав в ней отверстие в три дюйма длиной. Затем оторвал кусок тонкого слой металла, и Фарджер вылез наружу, весь потный и в слезах.
– Я только хотел, чтобы вы поняли, что я не шучу, – сказал ему Римо. – А теперь проводите меня к Московитцу.
– Конечно-конечно, – заторопился Фарджер. – Я всегда считал представителей прессы своими друзьями. Честно говоря, вы провели виртуозное интервью.
Пока они ловили машину, чтобы добраться до города, Римо пообещал Фарджеру возместить стоимость утонувшего автомобиля.
– Об этом не беспокойтесь, – заверил его Фарджер. – Страховка покроет все расходы. Но интервью вы провели действительно лихо!
Когда они добрались до города, Фарджер сразу же позвонил Московитцу.
Тот как раз только что вернулся домой.
– Клайд, тебя хочет видеть один крутой журналист, – сказал Фарджер.
Но интервью так и не состоялось. Когда Римо подъехал к дому главы муниципалитета Клайда Московитца, дверь была открыта, в комнатах горел свет, а Московитц сидел перед телевизором, неотрывно глядя в экран, и на губах его застыла легкая улыбка. Глаза его были затуманены, а из правого уха торчала полированная рукоятка шила. Стоя возле тела Московитца и всматриваясь в это необычное орудие убийства, Римо ощутил странный цветочный запах, который, казалось, исходил от рукоятки.
И тут он почувствовал себя абсолютно беспомощным. Впервые ему показалось, что профессиональное умение убивать – это далеко не все, что ему сейчас необходимо.
Глава 8
– Господин маршал Дворшански, ваш сиреневый одеколон, сэр. – Камердинер подал тонкий серебряный флакон на серебряном подносе; яхта тем временем раскачивалась на волнах – начинался шторм.
Маршал Дворшански капнул на руку семь капель, растер их между ладонями и мягко похлопал себя по шее и щекам.
– Приказать повару выбрать мясо к ужину, господин маршал?
Дворшански покачал головой.
– Нет, Саша, есть вещи, которые человек должен делать сам. К несчастью, я обнаружил, что, доверяя другим исполнение важных дел, волей-неволей вверяешь им свою жизнь.
– Хорошо, господин маршал. Капитан спрашивает, когда возвращаться в порт.
– Скажи, что пока мы побудем здесь. Переждем шторм на якоре, как это делали моряки в стародавние времена. Как переносит море моя дочь?
– Как настоящий моряк, господин маршал.
Дворшански усмехнулся.
– Эх, если бы она была мужчиной, Саша! Если бы она была мужчиной, она задала бы всем жару, а, как ты думаешь?
– Так точно, господин маршал Дворшански!
Два взмаха расчески – и маршал уложил свою седеющую шевелюру в аккуратную прическу, что-то среднее между «ежиком» и «полькой». Затем надел белую шелковую рубашку, белые хлопчатобумажные штаны и белые теннисные туфли. Прилично, аккуратно и удобно. Взглянув в зеркало, маршал похлопал себя по упругому животу. Хотя ему было за шестьдесят, он находился в отличной форме – ни грамма лишнего веса.
Когда капитан нанимал очередного матроса, всегда молодого и крепкого, Дворшански предлагал ему испытать силы в борцовском поединке и ставил 100 долларов, если тому удастся положить маршала на обе лопатки. Когда новичку это не удавалось, ставка возрастала до 200 долларов, и против маршала выходили бороться двое. Когда и двое не могли его победить, он ставил 300 долларов, чтобы его попробовали побороть трое, и 400 – если его пытались одолеть вчетвером. Четверо противников был его предел, побеждал он их легко и даже не запыхавшись.
– Боюсь, пятеро заставят меня попотеть, – говорил он.
И вот теперь Дворшански входил в камбуз, как принимающий парад генерал.
– Покажи мясо, Дмитрий, – приказал он. – Сегодня вечером оно должно быть особым. Совершенно особым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22