Ты и твой косожопый корешок. – Меола открыл было рот, собираясь что-то добавить, но не смог вымолвить ни слова, потому что Чиун запихнул ему в рот огромную рыбину. Меола попытался вытолкнуть ее языком, но Чиун забил ему рыбину глубже в глотку. Меола хотел поднять руку, чтобы вытащить кляп, но Римо нажал ему на запястья, и руки у него отнялись.
– Сейчас мы проверим вашу теорию, – сказал Римо и принялся выпускать кишки по очереди из всех рыб. Одна рыбина оказалась у Меолы в правом кармане штанов, а другая – в левом. Третью рыбу Римо сунул Меоле за пазуху, еще две – в рукава.
Меола застонал и принялся отчаянно мотать головой с расширившимися от страха глазами. Затем он попытался бежать, но Римо легким движением руки остановил его.
Вдруг Меола почувствовал, как его медленно поднимают за воротник. В мгновение ока он оказался над бассейном. Взглянув вниз, он увидел, как лоснящиеся серо-коричневые тела в поисках добычи бесшумно чертят круги под водой. И тут раздался голос белого:
– Мак Полани – удостоенный боевых наград ветеран с большим опытом политической борьбы. Он неподкупен. Это именно тот человек, который нужен городу в наше непростое время. Разве вы с этим не согласны?
Меола не успел вовремя кивнуть и тут же почувствовал, как тело его начало опускаться и в туфли набралась вода, потом его немного приподняли и ноги опять оказались над водой.
– Единственное, что нужно нашим законопослушным государственным служащим, – это достойная власть, которая дала бы им возможность честно трудиться и получать заработанные честным трудом деньги. Разве я не прав?
На этот раз Меола кивнул и почувствовал, что в награду его подняли на несколько дюймов вверх.
– Хорошенько подумав, вы как президент профсоюза госслужащих осознали, что избрание Мака Полани явится важным шагом вперед для всего населения Майами-Бич. Я правильно цитирую ваше будущее заявление?
Меола бешено закивал. Интересно, как долго этот парень сможет держать его над водой, прежде чем устанет рука и он, Меола, рухнет вниз?
И Меола снова кивнул. Потом еще и еще. И почувствовал, как рука без малейшего усилия подняла его вверх, перенесла через перила и поставила на землю. Белый парень извлек рыбу у него изо рта.
– Я рад, что вы сумели взглянуть на проблему под новым углом зрения, – сказал он. – Маку Полани будет приятно видеть вас среди своих сторонников. – Римо достал из кармана подготовленную Фарджером пачку бумаг, затем нашел среди них нужную и быстро пробежал ее глазами, кивнув собственным мыслям. – Подпишите здесь. Это документ о вашей поддержке. Желаете ознакомиться?
Меола отрицательно покачал головой. Дар речи уже вернулся к нему, но горло еще саднило.
– Нет-нет, – поспешно произнес он. – Я все подпишу.
– Отлично, – сказал тогда Римо, достал у Меолы из кармана ручку, снял колпачок и протянул ему. – Подписывайте.
Меола попытался было взять ручку, но не смог двинуть рукой.
– Руки, – только и смог выдавить он.
– Ах, да, – вспомнил Римо и правой рукой нажал Меоле на запястья – сначала левое, потом правое. Руки тут же стали послушными и налились прежней силой. – А теперь подписывайте. – И Римо протянул ему документ.
Меола подписал и вернул бумагу Римо. Тот взглянул на подпись, свернул листок и убрал в карман, а затем сунул ручку в нагрудный карман форменной рубашки Меолы и посмотрел президенту профсоюза прямо в глаза.
– Все ясно, – проговорил он. – Знаю, о чем ты думаешь. Как только мы уйдем, ты собираешься вызвать полицию. Или отозвать заявление о поддержке, сказав, что пошутил. Да, именно так ты думаешь. Только ты этого не сделаешь. Потому что иначе мы скормим тебя твоим любимцам. Так и знай. Мы слов на ветер не бросаем. Чиун!
Римо кивнул Чиуну, и старик, нагнувшись, взял одну из рыб. Меола увидел, как хрупкий азиат подбросил рыбу над головой, а когда она начала движение вниз, его ладони мелькнули, как лезвия ножей. Когда рыбина достигла земли, она оказалась разрезанной на три части.
Меола посмотрел на рыбу, затем на старика – тот вновь спрятал руки в широкие рукава кимоно.
– Разделаем тебя, как эту рыбешку, – продолжал Римо. – А затем, кусок за куском, скормим акулам. – Он положил руку Меоле на плечо, и только тут профсоюзный лидер заметил, какие широкие у него запястья. – Боишься? – спросил Римо, Меола кивнул. – Это хорошо. Но еще лучше, если бы ты испугался до смерти. – Он убрал руку с плеча Меолы, достал из нагрудного кармана какой-то желтый листок и заглянул в пего. – Пойдем, Чиун, – позвал он. – Нам надо еще кое-кого навестить.
Они уже собрались уходить, как вдруг Римо остановился и вновь обратился к Меоле:
– Я рад, что вы смогли изменить точку зрения. Успокойтесь, вы сделали для города лучшее, что только могли. Но если вы перейдете нам дорогу, от вас и мокрого места не останется. – Римо отвернулся, обнял Чиуна за плечи, и они двинулись прочь. Меола услышал только, как он сказал:
– Видишь, Чиун, разумные политики всегда могут найти компромисс.
Меола посмотрел им вслед, а затем опустил глаза па рыбу, так ловко разделанную Чиуном.
«А чем плох Мак Полани?» – подумал он. В конце концов, это заслуженный ветеран с большим опытом политической борьбы, он неподкупен, и у него есть некоторое количество преданных сторонников.
Глава 17
Лейтенант Честер Грабник председатель Ассоциации полицейских, был человек честный.
Все семнадцать лет службы в полиции он не облагал данью игроков, не оказывал покровительство дельцам наркобизнеса, не был замечен в зверствах и жестокостях.
Он совершил лишь одну маленькую ошибку.
– Когда вы были еще скромным патрульным, то имели обыкновение похищать рапорты из отдела расследований и передавать их защите.
Эту новость принес мужчина лет тридцати с суровым лицом. Попытавшись придать лицу более мягкое выражение, мужчина сказал:
– Вы же на захотите, чтобы столь блестящая карьера бесславно закончилась из-за юношеского недомыслия?
Грабник замолчал, задумавшись. Наконец он изрек:
– Вы меня не за того приняли.
– Почему же? – возразил посетитель. – У меня есть данное под присягой письменное признание адвоката.
Честер Грабник, лучший друг адвоката, который каждую среду проводил с ним в кегельбане, удивленно спросил:
– Неужели? Как же вам удалось его получить?
– Очень просто, – ответил человек. – Я сломал ему руку.
Не вступая в дальнейшие дискуссии, лейтенант Честер Грабник решил, что избрание Мака Полани на пост мэра явится самым замечательным событием в жизни Майами-Бич и его верных, преданных соратников в синей форме.
– А поддержат ли вас члены ассоциации? – спросил визитер.
– Поддержат, – ответил Грабник, вполне уверенный в себе. Его успех строился на репутации честного, неподкупного человека. И пока не произойдет ничего, что могло бы повредить подобной репутации, он мог заставить полицейских поддержать любого угодного ему кандидата.
– Отлично, – произнес посетитель. – Надеюсь, вы сдержите слово.
Выйдя от Грабника, Римо сел за руль и сказал Чиуну:
– Все в порядке, он наш. Уже двое. Неплохо для одного дня.
– Я не понимаю, – отозвался Чиун. – Неужели какие-то люди станут голосовать за твоего кандидата только потому, что им велит этот полисмен?
– Считается, что так. Правило гласит: заполучи вожаков, а уж крестьяне сами за ними пойдут.
– Никогда нельзя ручаться за крестьян, – возразил Чиун. – На то они и крестьяне. Помню, однажды…
Римо вздохнул: начинался еще один урок истории.
Глава 18
– Вот первые двое из вашего списка, – произнес Римо, бросая на стол Фарджера подписанные документы.
Тот взял бумаги, бегло их просмотрел, сверил подписи и с уважением посмотрел на Римо.
– Как вам это удалось? – спросил он.
– Просто мы прикинули вместе что к чему. Тери еще здесь?
– Трудится как пчелка. – И Фарджер ткнул большим пальцем себе за спину.
Тери Уокер сидела за большим столом, заваленным блокнотами, бумагами, различными набросками. Она подняла на лоб большие очки, в темной оправе, делавшие ее похожей на сову, и улыбнулась Римо.
– Я встречалась с кандидатом, – сообщила она. – Вы знаете, я думаю, мы победим.
– Такая уверенность всего лишь после одной встречи с кандидатом! Что же он сказал?
– Сказал, что у меня красивые уши.
– Уши?
– Уши. И еще сказал, что, если я соглашусь бежать с ним на его лодке, он готов навсегда уйти из политики и потратить остаток жизни на то, чтобы осыпать меня зубаткой.
– Поистине трогательно, – заметил Римо. – И это доказывает, что мы победим?
– Видите ли, Римо, я поверила ему. Вот главная черта нашего кандидата – он умеет заставить верить себе. И он… милый. Пожалуй, это слово лучше всего его характеризует. Наша реклама будет строиться именно на этом: перед вами милый, хороший человек, которому можно верить. Исследования показывают, что в политике избиратель как таковой, вне деления на маленькие подгруппы по национальному или социально-экономическому признаку, так вот, средний избиратель хочет…
– Вне всякого сомнения, – перебил Римо. – А когда пойдут рекламные ролики и появится реклама в газетах?
– Видите ли, у нас нет времени изобретать что-нибудь необычное. Мама уже подготовила почву. Мы успеем снять только один ролик; он выйдет на экран уже завтра. Исключительная сила воздействия! Первая реклама в газетах появится через день. Кстати, какой суммой мы располагаем?
– Для начала я перечислю на их счет несколько сот тысяч. Когда эти деньги будут потрачены, скажите мне.
Она посмотрела на него удивленно, но одобрительно.
– Если уж вы на что-то решаетесь, то идете до конца.
– Готов на все ради честных правителей, – ответил Римо.
– А это ваши деньги? – поинтересовалась Тери. Как-то уж слишком небрежно, отметил про себя Римо.
– Естественно, – сказал он. – Кто бы согласился дать мне деньги, чтобы я мог тратить их на Мака Полани? Только какой-нибудь сумасброд вроде самого Мака, но такие люди обычно небогаты, а если все же располагают деньгами, то тратят все без остатка на приюты для бездомных собак.
– Есть здесь какой-то логический сбой, только не могу сразу уловить, какой именно, – заметила Терн.
– И не пытайтесь. Неужели вы думаете, что если бы я действовал логично, то стал бы финансировать кампанию Мака Полани? Кстати, где наш будущий мэр?
– Он отправился домой, чинить какие-то удочки к предстоящим на следующей неделе ежегодным соревнованиям по ловле зубатки.
– На следующей неделе? Надеюсь, это будет не в день выборов?
– Думаю, что нет. А почему вас это беспокоит?
– Если соревнования состоятся в день выборов, Мак может не получить даже собственного голоса.
Она улыбнулась несколько покровительственно, словно могла прочесть в душе Мака Полани то, что ускользало от ограниченного Римо, и вновь погрузилась в работу. Римо некоторое время наблюдал за ней, потом ему это надоело, и он ушел.
Фарджер по-прежнему сидел за столом, но вид у него был невеселый. Римо не знал, то ли это из-за того, что кончился рабочий день так называемых секретарш, то ли из-за какой-то неприятности с грядущими выборами, поэтому он спросил, что произошло.
– У нас беда, – объяснил Фарджер. – Газеты отказываются печатать информацию о том, кто нас поддерживает.
– Почему?
Фарджер потер пальцами, намекая на деньги.
– По той же причине, по какой они напечатали всего одну сточку о том, что я включился в предвыборную кампанию Полани. Обо мне – в то время как мои выступления прошли по первым полосам всех центральных газет! А все этот политический обозреватель, Том Бернс. Он из шайки Картрайта. Его жена числится постовым на перекрестке, а он – дежурным в участке.
– Числятся?
– Да. Получают зарплату, но не ходят на службу. Этот ублюдок сказал мне, что документ о поддержке кандидата не является новостью. Словно забыл, что когда на прошлой неделе те же люди подписались за Картрайта, эта новость была на первой полосе! – Он швырнул ручку на стол. – Но если мы не сможем сделать это достоянием гласности, то кто за нами пойдет?
– Мы опубликуем наши документы, – заявил Римо.
Тома Бернса он нашел в коктейль-холле возле здания, где была расположена редакция «Майами-Бич диспэтч», крупнейшей и самой влиятельной газеты в городе.
Бернс оказался невысоким мужчиной с начавшими уже седеть волосами, которые он красил в черный цвет. За толстыми ошвами в роговой оправе скрывались неопределенного цвета глаза. На нем были брюки с манжетами и пиджак с обтрепанными рукавами. Хотя бар был переполнен, он сидел в одиночестве, и Римо, который неплохо знал репортерскую братию, понял, что этот человек просто невыносим, иначе он был бы окружен искателями популярности, тем более в самый разгар избирательной кампании.
Это многое говорило о личности Бернса.
Перед ним стоял бокал ликера со льдом. Пить тоже не умеет.
Римо присел на стул слева от Бернса и вежливо спросил:
– Мистер Бернс?
– Да, – холодно и отчужденно ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22