Один за другим карабкались наружу опьяненные запахом близкой добычи
гиганты. Они потрясали над головами дубинами, пращами и каменными
топорами, все как один двигаясь к Центру.
- Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой...
Порнов молил бога, чтобы циклопы не обратили на него внимание; и
когда его отчаянно стрекочущая машина проскочила над их первыми рядами, он
начал подумывать о том, что есть все-таки на свете высшая справедливость.
Но - увы! И на этот раз Порнову не суждено было уверовать в Бога.
Гигантский булыжник, пущенный вдогонку, снес половину лопастей главного
винта. Порнову пришлось немедленно отложить все надежды на вмешательство
Свыше и - "в бога, в душу, в мать!" - предпринимать лихорадочные усилия по
приземлению подбитой машины. Вертолет шалил, как разыгравшийся котенок, и
игнорировал как порновские проклятья, так и собственные системы
управления, временами не слушаясь штурвала абсолютно.
До дверей Центра оставалось совсем рукой подать, когда
взбунтовавшаяся машина в очередной раз заставила Порнова попрощаться с
жизнью, дохлым голубем провалившись на добрую сотню метров вниз.
Отказавшись от попыток приземлить столь сноровистого жеребца, Порнов
открыл дверцу и с высоты второго этажа сиганул вниз.
К несчастью, вертолет, словно мустанг, сбросивший седока, разом
успокоился и встал - точнее, завис - в десятке метров над землей, как
вкопанный. Чтобы попасть в такую прекрасную мишень, совсем не надо было
быть Вильгельмом Теллем.
Взрыв кинул Порнова на землю. Инстинктивно выброшенные вперед руки
при падении приняли основной удар на себя; лицо удалось спасти, но глаза
забило мелкой аэродромной пылью.
Сдаваться было не в его привычках; он поднялся на ноги и припустил к
Центру.
Забитые грязью глаза не видели ни черта; слезы лились из них ручьем,
промывая дорожки на перепачканных щеках; тукающая боль в контуженной
голове при каждом шаге отправляла его в нокаут; подгибающиеся ноги вели
его то в одну сторону, то в другую; он бежал и бежал, падал, вставал,
снова бежал - пока со всего разгону не налетел на упругую стену Центра.
Загнанным зверьком он метнулся вправо-влево; входа не было.
"Да даже если бы и был, - промелькнула мысль в его гудящей голове. -
Достаточно одного удара палицей - и все здание превратится в горку битого
стекла".
- Ну, кто на новенького?! - угрожающе осведомился он, разворачиваясь
лицом к противнику и вытягивая из-за пояса рукоятки ибахобы. Серое пятно
перед плохо видящими глазами рассек синий столб холодного пламени. Порнов
медленно вращал руками; атомное жало ибахобы светлело, набирая
температуру.
Лазерный луч качался из стороны в сторону, следуя за настороженным
движением головы Порнова, за его полуслепым взором. Может быть, впервые
Порнов пожалел, что у него нет самых захудалых ментальных способностей;
знал хотя бы, откуда последует первый удар...
Огненный клинок засиял адским белым светом; уподобившись былинному
герою американского эпоса Конану - Шварценеггеру, Порнов заиграл мечом,
принимая разные диковинные позы для устрашения противника.
Бегущий впереди стаи Хорошее Настроение узнал его.
Впитанный вместе с молоком матери страх перед дьявольским оружием
менталов схлестнулся в душе циклопа с обуявшей его жаждой мщения.
На диком лице монстра отразилась вся гамма противоречивых чувств. Как
вождь, он не мог позволить себе терять людей именно теперь, когда до цели
осталось рукой подать; он слишком хорошо помнил, как больно может кусаться
этот маленький уродец. Но эти же воспоминания рождали в первобытном
сознании циклопа гнев, ненависть и желание растереть в порошок злобную
тварь; необходимость восстановить подорванное Порновым реноме и сквитаться
за свою до сих пор ноющую ногу также была для него бесспорна.
После недолгих, но мучительных переживаний общественный интерес
возобладал в вожде над личным. Властный взмах руки, и дико ревущая орда
исполинов перешла на шаг, а затем и совсем остановилась.
Несколько воинов, истрактовав такое поведение Хорошего Настроения как
нерешительность, предложили подобраться к Порнову с тыла и прибить
дубинками.
Но Хорошее Настроение решил поступить по-иному.
Он протянул руку вбок и повелительно рявкнул. Тут же кто-то из
ближайших к нему монстров торопливо вложил в нее грубо обтесанный
продолговатый камень - некое подобие учебной гранаты.
- Сейчас я его сделаю! - проревел Хорошее Настроение, вытер
взопревшую пятерню о голову и сделал выверенный замах. Порнов был виден
ему, как на ладони; рука Хорошего Настроения описала плавную дугу и
"граната" красиво, как на показательном выступлении, пошла в цель.
Переполненный гордостью, за столь мастерский бросок, циклоп гулко
ударил себя в грудь... и принялся заваливаться набок.
- Немножко не рассчитал - слишком сильно ударил, - пояснил Вонючее
Дыхание, и, к удивлению циклопов, обступивших бездыханное тело вождя, тоже
повалился навзничь.
Внезапный паралич, сразивший еще сразу двух монстров, заставил всю
толпу в ужасе отшатнуться.
Кто-то из великанов вскинул руку, показывая на небо.
Сияя на солнце зеркалами стальных плоскостей, на головы циклопов
быстро и страшно опускалась невиданная конструкция; в ее неумолимом
падении было что-то сродни движению остро отточенного ножа гигантской
гильотины.
Колоссальные размеры ее были велики даже по циклопьим меркам; так,
наверное, мог бы выглядеть "Титаник", если бы его построили прадеды
нынешних аборигенов.
Посреди ясного неба треснул тихий раскат грома; вырвавшаяся из борта
"Титаника" прозрачная молния устремилась к гигантской глыбе, уже накрывшей
Порнова своей тенью, и превратила ее в облако пара.
В рядах аборигенов, оставшихся без вождя, воцарилась суматоха, быстро
переросшая в панику.
Последней соломинкой, сломавшей спину верблюда и обратившей
аборигенов в бегство, был неистовый тирлиликающий вой, исторгнувшийся из
самых недр безжалостного стального пришельца.
- "Оклахома"! - с бескрайним удивлением произнес Порнов. Даже
полуоглохший, он отчетливо расслышал истошный вопль сигнала экстренной
посадки.
- Ишь, как ревет, шельма! - прочувствованно сказал он. - Мертвого
поднимет...
И сел, где стоял.
31. ИГРЫ ЗРЕЛЫХ МУЖЧИН
Порнов и его приятель Сева Ухов сидели на берегу огромного дворцового
бассейна и играли в ножички. От ярких лучей искусственного солнца не
спасали даже темные очки; при взгляде на водную гладь приходилось
жмуриться. Бирюзовые волны ритмично подкатывались к их ногам, создавая
иллюзию прибоя. Каждая волна приносила с собой облако влажной прохлады;
будто в жарко натопленной бане на секунду отпирали дверь. Белый песок
пляжа прогрелся настолько, что казалось - волна не уходит назад с отливом,
а испаряется.
В раскаленном воздухе разносились тугие удары мяча и звонкие девичьи
голоса; неподалеку от приятелей играла в пляжный волейбол компания из пяти
мужчин и двух девушек.
Недоуменно пожав плечами, Порнов привстал с белой коробки
мини-холодильника и извлек из ее заиндивевшего нутра пару бутылок пива с
иностранными наклейками.
- Как они могут?! - удивленно сказал он, на секунду оторвавшись от
горлышка. - Тропики, пампасы, пустыня Сахара... У меня сил нет ножик-то
поднять, а они вон как скачут! А штурман-то, штурман - посмотри, что
вытворяет... Ухарь-купец!
- Это все твои подружки, - заметил Ухов, не только не оглядываясь на
играющих, но наоборот, поворачиваясь к ним спиной. - Смертельные девки! Я
вчера на них насмотрелся, - всю ночь уснуть не мог.
- Самое интересное, что снотворного этого здесь - завались! - значимо
сказал Порнов и, понизив голос, стал что-то рассказывать приятелю на ухо.
Тот, выслушав, недоверчиво спросил:
- Неужто штурман с его чутьем ничего бы не заметил?.. Стал бы наш
жеребец столько времени на эту бедную родственницу тратить, если бы у него
под боком были Пляс Пигаль, Сен-Дени и Булонский лес вместе взятые?
- Конечно, не стал бы, - если б знал, как туда попасть!
- А ты знаешь?..
- Только начало звукового пароля: "Эх, ячмень, щипцовый..." Как бы
угнать, что там в конце?
- Слушай, брось! Мы же в гостях; не хватало еще по хозяйским шкафам
шарить. Давай-ка лучше еще разок сыграем!
- Можно подумать, я о себе забочусь, - очень ненатурально оскорбился
Порнов, бросая косой взгляд от гарцующего, словно конь на параде и
ловящего все мячи подряд штурмана. - Кто первый бросает?
- Что значит - "кто"? - удивился Ухов, запуская нож с ладони и
раскраивая нарисованный на земле круг пополам. - Конечно, я! Ты же сегодня
еще ни разу ни выиграл...
- Ну дак; у тебя лезвие утяжеленное! - оправдываясь, сказал Порнов,
осторожно устанавливая игольное жало своего ножа на ладони. Он орудовал
уже знакомым нам черным ритуальным кинжалом, в то время как Ухов -
стандартным десантным клинком. Бросок оказался не лучше всех предыдущих;
стилет криво воткнулся в темный и влажный от прибоя песок.
- Махнем не глядя, - с готовностью предложил Ухов. - Я тебе еще
часами добью!
Порнов задумчиво покрутил кинжал в руках. Никакой боевой ценности он
не имел; был тяжел и в бою неудобен. Впрочем, от него этого и не
требовалось; это было оружие для коллекционеров, для богатых любителей
развешивать свои раритеты по стенам и коврам.
Порнов провел пальцем по богатой инкрустации на рукояти и попытался
вывернуть из ее торца крупный бриллиант. Тщетно.
- Да брось ты, - подзуживал Ухов. - Не думаешь же ты, что он
всамделишный. Таких крупных изумрудов в природе не бывает; крест на пузе!
- Часы-то хоть хорошие? - осведомился Порнов. - Дай глянуть...
- Водонепроницаемые, противоударные, атомарный углепластик, - гордо
заявил Ухов, снимая с запястья часы и протягивая Порнову.
Тот внимательно осмотрел часы, приложил к уху.
- Углепластик, говоришь. Сейчас мы посмотрим, какой это
углепластик...
И не успел Ухов опомниться, как Порнов чиркнул рукоятью кинжала по
циферблату. Раздался противный скрежет и на блестящей поверхности часов
появилась свежая царапина.
- Обычное стекло, - заметил Порнов как ни в чем не бывало. - Смотри,
его даже фальшивый бриллиант режет!
- Ты че делаешь! - возмутился Ухов, выдирая из рук Порнова часы. - Ты
че вещь портишь?! Щас все будут своими сраными бриллиантами чужие дорогие
часы царапать!
- Ну я же не знал, - оправдывался Порнов. - Ты же сам сказал - кинжал
плохой, а часы хорошие; бриллиант - дерьмо, а часы - углепластик. Ну я и
думал...
- Индюк думал! Все-таки, видно, съехала у тебя крыша после
вчерашнего; совсем добра не помнишь. Вот и спасай таких. Да если бы не
я!..
В героическую историю спасения Порнова двигателистом Уховым (ну и там
- остальным экипажем) были тут же вписаны новые яркие страницы. Кому-то
открывшиеся подробности могли бы показаться мелкими и незначительными, -
но не непосредственному участнику всех событий Севе Ухову.
Чтобы не накалять обстановку, Порнову не оставалось ничего другого,
как "гнать картину", в нужный момент тренированно придавая лицу
восторженное выражение, всплескивая руками и восклицая: "Оба-на!" Давалось
это ему не без труда: красочную историю своего чудесного спасения
капитаном Змейкиным, штурманом Вставалкиным и первым пилотом Собакиным он
успел послушать уже соответственно от капитана, штурмана и первого пилота;
версия Севы Ухова, таким образом, была четвертой.
Общим для всех вариантов было одно. Те события, что произошли на
"Оклахоме" сразу после столкновения с яхтой принцессы и свидетелем которых
был сам Порнов, у всех рассказчиков отсутствовали начисто; словно кто-то
полностью стер трехдневный отрезок времени как из памяти команды, так и из
истории вообще.
Получалось, что после того, как "Оклахома" вынырнула из аут-спейса и
принялась экстренно тормозить, на корабль опустился очарованный сон. Все
замерли на своих местах и три дня делали немую сцену из "Ревизора". И
только трое суток спустя время "разморозилось" и двинулось вперед,
продолжая преподносить один сюрприз за другим.
Рядом с "Оклахомой" невесть откуда оказался огромный чужой корабль,
не подающий признаков жизни. Он висел настолько близко, что было
непонятно, как корабли не столкнулись. Радисты попытались войти с ним в
радиоконтакт, но в ответ на свои позывные неожиданно получили
галактический "СОС".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
гиганты. Они потрясали над головами дубинами, пращами и каменными
топорами, все как один двигаясь к Центру.
- Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой...
Порнов молил бога, чтобы циклопы не обратили на него внимание; и
когда его отчаянно стрекочущая машина проскочила над их первыми рядами, он
начал подумывать о том, что есть все-таки на свете высшая справедливость.
Но - увы! И на этот раз Порнову не суждено было уверовать в Бога.
Гигантский булыжник, пущенный вдогонку, снес половину лопастей главного
винта. Порнову пришлось немедленно отложить все надежды на вмешательство
Свыше и - "в бога, в душу, в мать!" - предпринимать лихорадочные усилия по
приземлению подбитой машины. Вертолет шалил, как разыгравшийся котенок, и
игнорировал как порновские проклятья, так и собственные системы
управления, временами не слушаясь штурвала абсолютно.
До дверей Центра оставалось совсем рукой подать, когда
взбунтовавшаяся машина в очередной раз заставила Порнова попрощаться с
жизнью, дохлым голубем провалившись на добрую сотню метров вниз.
Отказавшись от попыток приземлить столь сноровистого жеребца, Порнов
открыл дверцу и с высоты второго этажа сиганул вниз.
К несчастью, вертолет, словно мустанг, сбросивший седока, разом
успокоился и встал - точнее, завис - в десятке метров над землей, как
вкопанный. Чтобы попасть в такую прекрасную мишень, совсем не надо было
быть Вильгельмом Теллем.
Взрыв кинул Порнова на землю. Инстинктивно выброшенные вперед руки
при падении приняли основной удар на себя; лицо удалось спасти, но глаза
забило мелкой аэродромной пылью.
Сдаваться было не в его привычках; он поднялся на ноги и припустил к
Центру.
Забитые грязью глаза не видели ни черта; слезы лились из них ручьем,
промывая дорожки на перепачканных щеках; тукающая боль в контуженной
голове при каждом шаге отправляла его в нокаут; подгибающиеся ноги вели
его то в одну сторону, то в другую; он бежал и бежал, падал, вставал,
снова бежал - пока со всего разгону не налетел на упругую стену Центра.
Загнанным зверьком он метнулся вправо-влево; входа не было.
"Да даже если бы и был, - промелькнула мысль в его гудящей голове. -
Достаточно одного удара палицей - и все здание превратится в горку битого
стекла".
- Ну, кто на новенького?! - угрожающе осведомился он, разворачиваясь
лицом к противнику и вытягивая из-за пояса рукоятки ибахобы. Серое пятно
перед плохо видящими глазами рассек синий столб холодного пламени. Порнов
медленно вращал руками; атомное жало ибахобы светлело, набирая
температуру.
Лазерный луч качался из стороны в сторону, следуя за настороженным
движением головы Порнова, за его полуслепым взором. Может быть, впервые
Порнов пожалел, что у него нет самых захудалых ментальных способностей;
знал хотя бы, откуда последует первый удар...
Огненный клинок засиял адским белым светом; уподобившись былинному
герою американского эпоса Конану - Шварценеггеру, Порнов заиграл мечом,
принимая разные диковинные позы для устрашения противника.
Бегущий впереди стаи Хорошее Настроение узнал его.
Впитанный вместе с молоком матери страх перед дьявольским оружием
менталов схлестнулся в душе циклопа с обуявшей его жаждой мщения.
На диком лице монстра отразилась вся гамма противоречивых чувств. Как
вождь, он не мог позволить себе терять людей именно теперь, когда до цели
осталось рукой подать; он слишком хорошо помнил, как больно может кусаться
этот маленький уродец. Но эти же воспоминания рождали в первобытном
сознании циклопа гнев, ненависть и желание растереть в порошок злобную
тварь; необходимость восстановить подорванное Порновым реноме и сквитаться
за свою до сих пор ноющую ногу также была для него бесспорна.
После недолгих, но мучительных переживаний общественный интерес
возобладал в вожде над личным. Властный взмах руки, и дико ревущая орда
исполинов перешла на шаг, а затем и совсем остановилась.
Несколько воинов, истрактовав такое поведение Хорошего Настроения как
нерешительность, предложили подобраться к Порнову с тыла и прибить
дубинками.
Но Хорошее Настроение решил поступить по-иному.
Он протянул руку вбок и повелительно рявкнул. Тут же кто-то из
ближайших к нему монстров торопливо вложил в нее грубо обтесанный
продолговатый камень - некое подобие учебной гранаты.
- Сейчас я его сделаю! - проревел Хорошее Настроение, вытер
взопревшую пятерню о голову и сделал выверенный замах. Порнов был виден
ему, как на ладони; рука Хорошего Настроения описала плавную дугу и
"граната" красиво, как на показательном выступлении, пошла в цель.
Переполненный гордостью, за столь мастерский бросок, циклоп гулко
ударил себя в грудь... и принялся заваливаться набок.
- Немножко не рассчитал - слишком сильно ударил, - пояснил Вонючее
Дыхание, и, к удивлению циклопов, обступивших бездыханное тело вождя, тоже
повалился навзничь.
Внезапный паралич, сразивший еще сразу двух монстров, заставил всю
толпу в ужасе отшатнуться.
Кто-то из великанов вскинул руку, показывая на небо.
Сияя на солнце зеркалами стальных плоскостей, на головы циклопов
быстро и страшно опускалась невиданная конструкция; в ее неумолимом
падении было что-то сродни движению остро отточенного ножа гигантской
гильотины.
Колоссальные размеры ее были велики даже по циклопьим меркам; так,
наверное, мог бы выглядеть "Титаник", если бы его построили прадеды
нынешних аборигенов.
Посреди ясного неба треснул тихий раскат грома; вырвавшаяся из борта
"Титаника" прозрачная молния устремилась к гигантской глыбе, уже накрывшей
Порнова своей тенью, и превратила ее в облако пара.
В рядах аборигенов, оставшихся без вождя, воцарилась суматоха, быстро
переросшая в панику.
Последней соломинкой, сломавшей спину верблюда и обратившей
аборигенов в бегство, был неистовый тирлиликающий вой, исторгнувшийся из
самых недр безжалостного стального пришельца.
- "Оклахома"! - с бескрайним удивлением произнес Порнов. Даже
полуоглохший, он отчетливо расслышал истошный вопль сигнала экстренной
посадки.
- Ишь, как ревет, шельма! - прочувствованно сказал он. - Мертвого
поднимет...
И сел, где стоял.
31. ИГРЫ ЗРЕЛЫХ МУЖЧИН
Порнов и его приятель Сева Ухов сидели на берегу огромного дворцового
бассейна и играли в ножички. От ярких лучей искусственного солнца не
спасали даже темные очки; при взгляде на водную гладь приходилось
жмуриться. Бирюзовые волны ритмично подкатывались к их ногам, создавая
иллюзию прибоя. Каждая волна приносила с собой облако влажной прохлады;
будто в жарко натопленной бане на секунду отпирали дверь. Белый песок
пляжа прогрелся настолько, что казалось - волна не уходит назад с отливом,
а испаряется.
В раскаленном воздухе разносились тугие удары мяча и звонкие девичьи
голоса; неподалеку от приятелей играла в пляжный волейбол компания из пяти
мужчин и двух девушек.
Недоуменно пожав плечами, Порнов привстал с белой коробки
мини-холодильника и извлек из ее заиндивевшего нутра пару бутылок пива с
иностранными наклейками.
- Как они могут?! - удивленно сказал он, на секунду оторвавшись от
горлышка. - Тропики, пампасы, пустыня Сахара... У меня сил нет ножик-то
поднять, а они вон как скачут! А штурман-то, штурман - посмотри, что
вытворяет... Ухарь-купец!
- Это все твои подружки, - заметил Ухов, не только не оглядываясь на
играющих, но наоборот, поворачиваясь к ним спиной. - Смертельные девки! Я
вчера на них насмотрелся, - всю ночь уснуть не мог.
- Самое интересное, что снотворного этого здесь - завались! - значимо
сказал Порнов и, понизив голос, стал что-то рассказывать приятелю на ухо.
Тот, выслушав, недоверчиво спросил:
- Неужто штурман с его чутьем ничего бы не заметил?.. Стал бы наш
жеребец столько времени на эту бедную родственницу тратить, если бы у него
под боком были Пляс Пигаль, Сен-Дени и Булонский лес вместе взятые?
- Конечно, не стал бы, - если б знал, как туда попасть!
- А ты знаешь?..
- Только начало звукового пароля: "Эх, ячмень, щипцовый..." Как бы
угнать, что там в конце?
- Слушай, брось! Мы же в гостях; не хватало еще по хозяйским шкафам
шарить. Давай-ка лучше еще разок сыграем!
- Можно подумать, я о себе забочусь, - очень ненатурально оскорбился
Порнов, бросая косой взгляд от гарцующего, словно конь на параде и
ловящего все мячи подряд штурмана. - Кто первый бросает?
- Что значит - "кто"? - удивился Ухов, запуская нож с ладони и
раскраивая нарисованный на земле круг пополам. - Конечно, я! Ты же сегодня
еще ни разу ни выиграл...
- Ну дак; у тебя лезвие утяжеленное! - оправдываясь, сказал Порнов,
осторожно устанавливая игольное жало своего ножа на ладони. Он орудовал
уже знакомым нам черным ритуальным кинжалом, в то время как Ухов -
стандартным десантным клинком. Бросок оказался не лучше всех предыдущих;
стилет криво воткнулся в темный и влажный от прибоя песок.
- Махнем не глядя, - с готовностью предложил Ухов. - Я тебе еще
часами добью!
Порнов задумчиво покрутил кинжал в руках. Никакой боевой ценности он
не имел; был тяжел и в бою неудобен. Впрочем, от него этого и не
требовалось; это было оружие для коллекционеров, для богатых любителей
развешивать свои раритеты по стенам и коврам.
Порнов провел пальцем по богатой инкрустации на рукояти и попытался
вывернуть из ее торца крупный бриллиант. Тщетно.
- Да брось ты, - подзуживал Ухов. - Не думаешь же ты, что он
всамделишный. Таких крупных изумрудов в природе не бывает; крест на пузе!
- Часы-то хоть хорошие? - осведомился Порнов. - Дай глянуть...
- Водонепроницаемые, противоударные, атомарный углепластик, - гордо
заявил Ухов, снимая с запястья часы и протягивая Порнову.
Тот внимательно осмотрел часы, приложил к уху.
- Углепластик, говоришь. Сейчас мы посмотрим, какой это
углепластик...
И не успел Ухов опомниться, как Порнов чиркнул рукоятью кинжала по
циферблату. Раздался противный скрежет и на блестящей поверхности часов
появилась свежая царапина.
- Обычное стекло, - заметил Порнов как ни в чем не бывало. - Смотри,
его даже фальшивый бриллиант режет!
- Ты че делаешь! - возмутился Ухов, выдирая из рук Порнова часы. - Ты
че вещь портишь?! Щас все будут своими сраными бриллиантами чужие дорогие
часы царапать!
- Ну я же не знал, - оправдывался Порнов. - Ты же сам сказал - кинжал
плохой, а часы хорошие; бриллиант - дерьмо, а часы - углепластик. Ну я и
думал...
- Индюк думал! Все-таки, видно, съехала у тебя крыша после
вчерашнего; совсем добра не помнишь. Вот и спасай таких. Да если бы не
я!..
В героическую историю спасения Порнова двигателистом Уховым (ну и там
- остальным экипажем) были тут же вписаны новые яркие страницы. Кому-то
открывшиеся подробности могли бы показаться мелкими и незначительными, -
но не непосредственному участнику всех событий Севе Ухову.
Чтобы не накалять обстановку, Порнову не оставалось ничего другого,
как "гнать картину", в нужный момент тренированно придавая лицу
восторженное выражение, всплескивая руками и восклицая: "Оба-на!" Давалось
это ему не без труда: красочную историю своего чудесного спасения
капитаном Змейкиным, штурманом Вставалкиным и первым пилотом Собакиным он
успел послушать уже соответственно от капитана, штурмана и первого пилота;
версия Севы Ухова, таким образом, была четвертой.
Общим для всех вариантов было одно. Те события, что произошли на
"Оклахоме" сразу после столкновения с яхтой принцессы и свидетелем которых
был сам Порнов, у всех рассказчиков отсутствовали начисто; словно кто-то
полностью стер трехдневный отрезок времени как из памяти команды, так и из
истории вообще.
Получалось, что после того, как "Оклахома" вынырнула из аут-спейса и
принялась экстренно тормозить, на корабль опустился очарованный сон. Все
замерли на своих местах и три дня делали немую сцену из "Ревизора". И
только трое суток спустя время "разморозилось" и двинулось вперед,
продолжая преподносить один сюрприз за другим.
Рядом с "Оклахомой" невесть откуда оказался огромный чужой корабль,
не подающий признаков жизни. Он висел настолько близко, что было
непонятно, как корабли не столкнулись. Радисты попытались войти с ним в
радиоконтакт, но в ответ на свои позывные неожиданно получили
галактический "СОС".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34