Прямо на глазах у секретного агента два вусмерть пьяных дровосека, весело гогоча от переполнявшего их счастья, повесились на карнизе какого-то купеческого дома.
Шмалдер в ужасе отшатнулся от дрыгающих в воздухе ногами веселых безумцев.
— Нет! — прокричал он. — Этот народ нам никогда не одолеть!!!
Но все же секретный агент обязан был выполнить свой долг, и он его выполнил.
Поспешно покинув сотрясавшийся от веселья Кипиш, Шмалдер выбрался на открытое место и, достав из своего заветного саквояжа маленькое плоское устройство, выдвинул из него блестящий длинный усик.
— Хеллоу, агент номер шестьсот шестьдесят шесть ноль на связи, прием?
— Мы вас слышим! — пискляво донеслось из устройства.
— Дайте мне прямую линию с царем Жорджем!
— Но это сейчас невозможно, — возмущенно прочирикало в устройстве. — Царь на прогулке, выгуливает своего любимого терьера Тони.
— Мне наплевать, кого он там выгуливает! — разъярился секретный агент и чуть не хватил своим прибором оземь. — Его вызывает агент Фокс Шмалдер, черт побери, это срочно!
В устройстве повисла загадочная тишина, нарушаемая лишь легким далеким потрескиванием. Затем что-то оглушительно щелкнуло и красивый мужской голос бодро произнес:
— О, это вы, мой друг, что случилось?
— Царь Жордж, — Шмалдер судорожно сглотнул, — извините, что отвлекаю вас от чрезвычайно важных государственных дел, но…
— Ничего-ничего…
— М-да… — Агент вытер платком снова выступивший на лбу пот. — Я сейчас нахожусь в центре Руси…
— Что-то случилось?!! — сразу насторожился царь. — Что-то серьезное?
— Да!
— Говорите!
— Случилось то, чего мы больше всего опасались!
— ЧТО?!!
— Это произошло сегодня. Решение было принято удельными князьями полтора часа назад.
В переговорном устройстве снова повисла тягостная тишина. Шмалдер даже испугался, не нарушилась ли связь.
— Немедленно возвращайтесь домой! — наконец решительно приказал царь.
— Но…
— Никаких «но». Это дело лежит теперь вне вашей компетенции. Вы сделали свою работу, причем сделали великолепно. Возвращайтесь, сейчас вы больше нужны здесь, на родине. Думаю, вскоре вас приставят к почетной награде. Я лично дам вам орден «За мужеложство»! то есть тьфу ты… «За мужество». Возвращайтесь! Это приказ!
И, тихо пискнув, устройство отключилось. Шмалдер некоторое время тупо смотрел на умолкшую черную коробочку, затем вздрогнул, будто пробудившись от ночного кошмара, и, спрятав плоский прибор, зигзагами (на случай, ежели будут стрелять!) побежал прочь от Кипиша.

МАЛЫЙ ОТРЫВОК ИЗ «ПОВЕСТИ БЫЛИННЫХ ЛЕТ» НЕИЗВЕСТНОГО ЛЕТОПИСЦА
Нашествие псов-рыцарей
Нашествие псов-рыцарей вовсе не легенда. И не выдумка хитрых князей, дабы побудить крестьян охотнее брать на постой патрули ратные. Гусляры брехливые да прочие смутьяны только об этом и твердят, что, мол, не было никакого нашествия. Но нет веры им, как и нет правды в их пьяных песнопениях.
Нашествие произошло одной холодной зимой, когда многие реки замерзли и покрылись толстою коркой льда. Псы-рыцари нагрянули внезапно со стороны Чертовых Куличков. Из какой они пришли страны и куда потом исчезли, никто на Руси не знает. Не нашего мира порождения, уж это я точно могу утверждать. Внешне вроде как и люди, но с головами собачьими и не говорят, а токмо лают хрипло, непонятно.
Основной удар вражьей силы почему-то пришелся по граду Киеву, в котором уже сиднем сидел молодой строптивый князь Богдан Шмальчук. Говорят, что были привлечены псы-рыцари к Киеву сильным запахом жареного сала. Но слухи сии непроверенные.
Храбро сражались удалые казаки Шмальчука. Краинцу ведь для боевого запала много не надо, чарку горилки да ломоть сала.
Куча псов-рыцарей полегла от их острых шабель… Хитер был Шмальчук, недаром, в гетманах краинских ходил! Приказал он казакам перед боем нажраться, окромя сала, борща с чесноком. Прибавьте сюда горилку… смесь получилась кошмарная и взрывоопасная к тому же! Поначалу, правда, гетман хотел воспользоваться военной хитростью древних греков. Но на сооружение краинской деревянной свиньи (на манер троянского коня), к сожалению, не было времени. А то бы пали псы-рыцари от хитроумного оружия, как некогда пала великая Троя.
Короче, жуткая отрыжка из казаков так и перла. Поднесет факел ко рту, рыгнет… ну прямо Змей Горыныч. Вы токмо представьте себе эту картину: псы-рыцари в латах стены града Киева осаждают, а на этих самых стенах казаки стоят и огнем на врага дышат. Говорят, многие рыцари не выдержали и умом тронулись от ентои огненно-мозговой атаки. А один казак по имени Сирко Убейпорося повернулся к атакующим задом, снял шаровары и продемонстрировал врагу покрытые оскорбительными татуировками ягодицы. Затем набрал в рот побольше горилки, поднес факел и… Рвануло дай боже! Сирко, понятное дело, погиб геройски, но сотни псов-рыцарей как не бывало. Кто сгорел, кто в дыму едком задохнулся.
С тех пор пошла по миру молва о краинском огне, коий оказался намного эффективней греческого.
Но неравными были силы. Стали сдавать свои позиции казаки. И Шмальчук решил пойти на очередную хитрость. Выбежал князь с остатками своего казацкого коша из города и с дикими воплями кинулся наутек. Псы-рыцари, ясен пень, не удержались и все до одного ушли с головою в азартное преследование.
Так отвел Шмалъчук угрозу от Киева.
Говаривают, правда, что казаки, когда бежали, ни о каком отвлекающем маневре и не помышляли… Но я там не был и потому судить не берусь
Прытко бежали краинцы в своих ярко-красных шароварах, которые дразнили псов-рыцарей аки красная тряпица бешеного быка. Добежали казаки до волшебного града Кипиша и в нем все вместе с князем Шмальчуком укрылись. Псы-рыцари рыскали-рыскали в округе, да и провалились в озеро великое, рядом с градом располагающееся.
Вот такая чудная история.
Понятно, не верится, но было, други, было, чего уж супротив правды грешить.
Не все псы-рыцари утопли: кто спасся, тот вернулся в Чертовы Кулички, где и исчез на веки вечные. А Шмальчук с казаками в Кипише остался победу праздновать да горилкой краинской всех угощать.
А мораль сей басни такова.
Краинец ты аль седорус или же русич — все одно. Пред опасностью великою все равны и все от одного народа древнего пошли, а потому мы, как ни крути, братья! Потому, наверное, и открылись врата расейского Кипиша, как только у града запыхавшиеся краинские казаки показались, и потому, наверное, повернули назад псы-рыцари, смекнув, что не одолеть им этот народ бесшабашный, с шутками да прибаутками справляющийся с любой лихой напастью…
* * *
Паньков отловили без особого труда. Те, как ревущую самоходную повозку увидали, так враз и онемели. Двое из ларца даже расстроились немного, ибо всерьез рассчитывали как следует повеселиться.
Волшебные помощнички выбрались из своего экипажа и, связав безумных царей, уложили их в особое багажное отделение.
— Скучно, блин, тут у вас, — грустно заявил Вован.
— Ни разборок, ни стрелок, ни базаров, — добавил Санек.
— Как это базаров нет? — возмутился Колупаев. — Уж чего-чего, а базаров у нас немерено. Да та же Сорочинская ярмарка, правда, Лука?!!
— Вот-вот! — подтвердил пиит.
— Да мы не о тех базарах вам грузим, — заржали двое из ларца.
После чего «охотники» сели в экипаж и покатили за сидевшим на дереве Муромцем.
Илья был уже не на дереве, а под ним. Нелепо распластавшись на земле, богатырь лежал в полной отключке. Рядом с Муромцем валялась поломавшаяся ветка.
Двое из ларца выгрузили из багажника стонущих Паньков и положили их рядом с Ильей.
— Ну все, покедова! — крикнули они несколько растерявшимся русичам, кои никак не могли привести в чувства брякнувшегося оземь богатыря.
Чудесный экипаж мигнул напоследок огромными глазищами и… исчез.
Муромец промычал что-то непонятное, заворочался и с трудом поднялся с земли.
— Фух, слава лешему, — с облегчением вздохнул Степан, опасаясь новой геройской летархии.
Что-что, а на этот подвиг богатырь был готов ежечасно.
— Ну что, поймали Паньков?!! — первым делом спросил Илья и, увидев связанных царей, лучезарно улыбнулся.
— Ты их выпустил, — раздраженно заявил кузнец, — ты их в Хмельград боярам и возвращай. А мы тебя с Лукой у города подождем.
— Отлично! — Муромец охнул и, взвалив по Паньку на каждое плечо, неуверенно двинулся к Хмельграду.
Колупаев с пиитом проводили богатыря тревожными взглядами, а затем принялись искать сбежавшего вместе с телегой Буцефала.
Буцефала обнаружили в яблоневом саду, где пугливая конячка жевала палые яблоки.
Степан для порядка отругал коня и, пригрозив ему живодерней знаменитого Мизгиря, покатил вместе с Лукой к главным вратам Хмельграда…
Прошло два часа, а Ильи все не было.
Кузнец забеспокоился, однако решил еще немного подождать, благо Лука вовсю травил свои забавные стишки.
— Читай-читай! — подбадривал Колупаев талантливого юношу. — А то не выдержу, пойду в корчму и напьюсь.
Пиит понимающе усмехнулся.
— Вот енто из старых…
Что удивительное — рядом,
Узнал я много лет назад,
Когда, идя в поход с отрядом,
Увидел голый женский зад…
Лежу в тупом недоуменье
О где ты, чудное мгновенье!..
— Ты что, и впрямь воевал?!! — удивился Колупаев. — Такой молодой, а уже в ратный поход ходил. Это же сколько тебе от роду-то было. Два года?!!
— Да нет, конечно, — рассмеялся Лука. — Эту потешную историю мне один витязь в корчме поведал. Как-то раз заночевал он на одном сеновале. Прыгнул с разбегу, а там девица обнаженная спит. Визгу было. Девица крупная попалась, решила, что это разбойник на ее девичью честь посягает. Избила несчастного до потери сознания, три ребра сломала и шлем ратный кулаком в гармошку смяла. Он только ее чудовищный зад и запомнил. В кошмарах теперь, говорит, ему этот зад является, причем безо всякой еротики. Жуть, да и только…
— Да уж, — задумчиво кивнул Степан, все думая, куда же это Муромец запропастился. С его-то дурной башкой… как бы не вляпался во что-нибудь опять.
— Или вот, послушай… — не унимался молодой пиит…
Проснулся с женщиной в постели
И оклемался еле-еле…
И понимал ведь, между прочим,
Что женщины красивей ночью…
— Что, и такое бывало? — ухмыльнулся кузнец.
— Бывало, — подтвердил Пырьев, — бывало и не такое. Я ведь о бабах могу до самого утра говорить. Я о них, родимых, все знаю!
— Да, хороши некоторые женщины до безобразия! — кивнул Колупаев, вспоминая свою сбежавшую жену.
— А также во время безобразия, — знающе добавил Лука, — и опосля безобразия!
Муромец все не появлялся.
Дело приобретало опасный оборот.
— О! — вдруг встрепенулся пиит. — Кажись, Илья бежит!!!
Кузнец спрыгнул с телеги.
— Други-и-и-и! — донесся издалека отчаянный вопль Муромца. — Спасите меня-а-а-а…
Картина была просто невероятной.
За богатырем гнались.
Но когда Колупаев разглядел этих преследователей, то просто не поверил своим глазам.
Илью нагонял размахивающий молотом Кондратий, чуть дальше бежал личный зубной ведун князя Осмомысла с кузнечными щипцами, за ним Иван Наркозов со своей верной дубинкой, и замыкали толпу преследующих ревущие лосями бояре, вооруженные сучковатыми дрынами.
— Други-и-и-и… по-мо-ги-те…
Картина была просто невероятная. Ну, еще по отдельности преследователи смотрелись бы как-то… естественно, что ли. Но все сразу?!! Подобных стечений пагубных обстоятельств в природе не существует! Но для Муромца эта самая природа, похоже, решила сделать небольшое исключение из правила.
— Бежим! — первым вышел из ступора пиит
— Нет, остаемся на месте!..
— Да ты что, кузнец?!! Я своему здоровью не враг, я лучше…
— Нам ничего не угрожает! — веско проговорил кузнец и указал на свои волшебные сапоги, которые пребывали в совершеннейшем спокойствии.
— Други-и-и-и… — Погоня приближалась. Муромец несся прямо к телеге.
Ведун с помощником здорово отстали. Кондратий залихватски ухнул и, ни с того ни с сего остановившись, бросился с молотом на хмельградских бояр и погнал их обратно к городу.
— Чего это он?!! — удивился Лука, нервно теребя мочку уха.
— Достали! — просто пояснил Колупаев. — Я и сам, когда этих пузатых вижу, еле сдерживаюсь. Руки так и чешутся их за бороды оттягать.
Муромец благополучно добежал до телеги и, свалившись на четвереньки, спрятался под ней, тихонько чертыхаясь.
— Что уже там случилось? — с мировой скорбью в голосе спросил Степан, извлекая из телеги огромный булатный двуручник.
— Сдал я Паньков боярам из рук в руки, — прохрипел снизу богатырь, — а затем предложил им всем выпить…
— О боже! — простонал кузнец. — Только не это…
— Да, вот так! — дерзко выкрикнул из-под телеги Илья. — Я тоже, может быть, человек, и ничто земное мне не чуждо. В общем, выпили мы, я и заехал одному пузатому в глаз.
— Как? Зачем?!!
— А че он?
— Что че?!!
— Да сам не знаю, накатило что-то, прямо умопомрачение какое-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36