Чтобы пеплом не засыпало. Где мне потом прах твой от кожи девической, бархатной, отмывать прикажешь? Сожгли вы баньку и Дома пожгли, селян убили, а кого не убили, поиздевались и на Убой пустили, под лазер свой или чем там ваш Светлый-Мудрый судьбы вершит. А вас от него амулет защищал, вот он, треклятый, раззолоченный, простенький генератор поля. Не защитного, а так – посигналить. Думал, сволочь, я тебе венку какую на шее немытой вспороть хочу? Хотелось, да жгло слишком. Пришлось ремешок украшеньица твоего ножичком ковырнуть, так, из любопытства девичьего.
Все. Стоп. Хватит. Прекратить. Амулет у меня. Солдаты мертвы. Хватит. Можно никуда не бежать. Можно выкинуть из головы прибаутки, больше незачем… Можно убрать нож, привязать ремешок покрепче. Можно вернуться на площадь и поискать сарафан. А еще…
Можно упасть и заплакать.
Хорошее растение поцелуй-цветок. И название точное – так уста и тянутся бутон голубенький облобызать. Целую. Неопасный он, не заманивает, не отравляет, волю не навязывает, голову не дурманит. Просто растет себе и растет, перед пчелами стебельком покачивает – вот и все колдовство. Наставник говорил, как нервничать будешь, плакать вздумаешь али отчаиваться – сразу хватай поцелуй-цветок и венок плети. На голову. Красивый. Чтобы не думать. Хороший цветок. Несъедобный, раны не заживляет, пахнет бесцветно… Тайных, сиротами в тринадцать лет оставшихся, не утешает, мертвых Наставников, на полу горой пепла застывших, не воскрешает. Хороший цветок. Бесполезный.
В хижине бардак у вас, Наставник. Мебель перевернута, чашки-кружки черепками рассыпались. И кровать не заправлена, и котелок не начищен. И солдаты мертвые – по всему полу. Что же вы так, Наставник? Не слушаете вы меня, малолетнюю, от сквозняка по хижине растекаетесь. А я вас слушала, да не дослушала. Мне еще три года слушать, до Тайной, а некого. Мне всю жизнь род беречь, а нет больше рода. Сама по себе теперь, Тайная-недотайная. Не сберегла.
Вы на них зря лиану натравили, задушить-то она задушила, да не всех. Надо было вам на крышу, а оттуда – из арбалета их, окаянных. И добра им, только добра. Вдруг солдату на лоб мушка какая села – так вы ее болтом, бесстыдницу. Что там – двенадцать мушек согнать. Нет. Не додумались али не успели попросту. А я вот успела зачем-то. Сдюжила. Себя спасла, а больше и никого. Хороша Тайная. Даже хоронить нечего. Пепел и тот развеялся. Так зачем тогда спаслась-то а?
Молчите вы, Наставник, не похоже на вас. Вечно бурчите что-нибудь, Ванда – то, Ванда – се, а сейчас – ни-ни. Хотя сейчас Ванда как раз и «го», и «се» – оплошала хуже некуда… Ан нет, молчите, с палками-поучалками не кидаетесь. Не похоже на вас.
Да вообще все непохоже. Другое все. Непонятное.
А про поцелуй-цветок, про венки красивые – это вы чушь говорили.
Не помогает.
Ни капельки.
> Resume playback from the last scene
– Тим…
Я не видел ее лица, только руку, что поддерживала мое все еще ватное тело. Танцующая вокруг ее тонких пальцев змейка завораживала, затягивала обратно в цветные сны. Я тряхнул головой.
– Ты что-нибудь видел?
Она сидела вполоборота ко мне.
– Видел, но меня там не было, никакого – ни прошлого, ни настоящего. Это точно не моя память… и, скорее всего, не память вообще.
Ванда нахмурилась.
– Что ты видел?
– Какая-то девчонка убивала солдат, разграбленная деревня, трава эта непонятная, не то противная, не то обратная…
– Наоборотная…
Сказала и запнулась. Я приподнялся на локте, попытался заглянуть ей в глаза… и заметил браслет. Тонкая полоска вечно свежей травы на ее запястье. Улыбница. На нем висел истертый позолоченный амулет Церкви.
Тайная…
Она наконец повернулась в мою сторону. Вот уж не думал, что она умеет краснеть.
– Уходи.
Мне хотелось ей что-то сказать. Успокоить, что ли. Но как? Если бы кто-то заглянул в мое прошлое, тем более в такой момент…
Я так и не встал. Не хотел я так уходить. Молча.
– А знаешь, у тебя на левой груди родинка такая красивая… Как семилистник.
…А еще я не думал, что юная девушка может вот так запросто взять меня за шиворот и вышвырнуть в коридор. Вернее, думал, но не ожидал точно… Я пролетел несколько метров и грохнулся на мягкий пол. Сзади с шипением потревоженной змеи закрылась дверь…
И я ничуть не удивился бы, обнаружив вокруг себя не узкий коридор, а мягкие желтые стены, о которые так удобно биться головой.
Идиот!
– Внимание, пассажиры, общая тревога. Экстренная ситуация двенадцатой ступени. Всем пассажирам, имеющим навыки стрельбы из внепланетарного оружия…
Я смотрел на медленно приближающиеся точки пиратских кораблей. Экран делал их яркими, как новогодние игрушки, маленькими и совсем не страшными. Два ярко-красных шарика-линкора в снежной крошке тридцати двух байдарок сопровождения.
Я скосил глаза на мигающий сигнал коммутатора. Первая линия пыталась достучаться до каюты Ванды. По второй кто-то пытался достучаться до меня. Я не отвечал. Сидел, уткнувшись в карту пространства, и потерянно скреб пальцем по экрану, пытаясь не то соскрести с него пиратские корабли, не то…
– Приоритетный звонок. Принудительное соединение.
Коммутатор виновато пискнул и выплюнул голограмму.
– Почему вы не отвечаете? У нас же экстренная ситуация.
Я отвлекся от карты, откинулся назад и посмотрел на лысого низенького мужичка. Руки его вытворяли что-то невообразимое. Либо он их мыл под невидимым мне краном, либо просто нервничал.
– А у меня шок… Чем могу быть полезен, капитан Луун?
– Ваш корабль. Предоставьте его десантникам.
– Простите, но у меня на него планы… личные.
Не то спасательная миссия, не то свидание… Где ты, Ванда, какого черта ты не отвечаешь?
– По правому борту два пиратских линкора. У наших десантных ботов нет шансов – слишком много истребителей. А продавливать линкоры нашими пульсарами… Полчаса минимум. На каждый. А их два. В общем, через сорок минут они выпустят абордажные шахты…
– К чему вы мне все это объясняете?
– К тому, что я вынужден воспользоваться приоритетом…
– И отобрать мой корабль?
– Только на время атаки…
– Нет.
– Я вас не спрашиваю. Я просто сообщаю. Удачи.
– Стойте.
Капитан потянулся к кнопке, но линию не отключил.
– Во-первых, тонари псевдоразумны, яхта не примет нового капитана.
Он замялся. Ему было до жути неуютно. К такому обращению он определенно не привык.
– Да… Тогда будьте нашим пилотом…
Я усмехнулся.
– Простите, я уже в пижаме…
– Что?
М-да, здесь некому оценить мое знание эпоса. Еще одна погибшая острота… То есть цитата…
– Вы ведь хотите использовать режим «просвечивания», так?
– Да. Пройти сквозь обшивку, высадить десант в рубке…
– Вы знаете, как работает этот режим?
– Примерно.
А вот я знал не «примерно». Мой мемо-блок наконец «разморозился». Новая информация всплывала из подсаженной памяти безо всяких усилий.
– Корабль «запоминает» себя, потом переходит в пси-измерение, и дальше движутся только «воспоминания» о корабле и его пассажирах. Воспоминания пилота. Поэтому… Когда корабль исчезнет, ваши десантники останутся болтаться в открытом космосе. Я их не знаю, их следа нет в моем пси-поле, мне нечего запоминать… Именно поэтому на корабле нет никакой мебели, техники, внешнего оружия. Простите, капитан, но я не могу никого взять с собой…
– Но вы вмешаетесь?
– При одном условии, капитан.
– Говорите.
Попросить его найти Ванду? Признаться, что в боевой обстановке думаешь о какой-то девчонке? Нет, нужно искать самому… А его – попросить об одолжении…
– Так чего вы хотите?
– Ваш приоритет, Луун. Мне нужен капитанский доступ.
– Что? Вы не задумывались, почему он называется капитанским? Наверное, потому, что им имеет право пользоваться только капитан…
– Послушайте, Луун… Вы знали маршрут. Знали, что зона Тирдо-Я кишит пиратами… Где корабли поддержки? Каким образом вы собирались отбиваться? Вы надеялись на патрульные корабли? Но до их прилета нужно еще продержаться.
– Я отправил сигнал. Они обязаны…
– Они повторят мои вопросы, Луун. И напомнят вам о вашихобязательствах. Вы должны иметь на борту средства защиты… За сколько вы продали генератор гравилабиринта?
– Вы забываетесь, Тим.
Возможно, но гравитационный лабиринт должен был сейчас выкручивать курс байдарок, заставлять их преодолевать притяжение, каждую секунду меняющее вектор, словно они попали в песчаную бурю. Но байдарки летят абсолютно свободно и очень уж смело, как будто уверены, что «бури» не ожидается.
– Приоритет, Луун… и я не допущу абордажа.
– Подавитесь…
Луун отключился. Я не совсем понимал, что я делаю…
– Каюта 143, принудительное соединение… Капитанский доступ.
А приятно, черт возьми… Вокруг возникли мерцающие очертания каюты Ванды. Я уменьшил масштаб – каюта первого класса не вмещалась в мое скромное жилище.
Каюта была пуста, на кровати лежал распахнутый кейс. Что это может значить? На корабле должен быть техноид, выполняющий функции основного борткомпьютера… Если, конечно, Луун не продал и его. К примеру, на металлолом.
– Борткомпьютер, ты меня слышишь?
– Да, милорд Тим.
Работает. Отлично, а то без техноидов как без рук.
– Можешь определить, что лежало в кейсе?
– Слева – плазменный шест, класс «И» ношение/использование оружейным кодексом не ограничивается. Справа – судя по креплениям – взрывчатка «Радуга», класс «Ф», разрешен к провозу и использованию в экстренных ситуациях с первой по двадцать шестую ступень.
Ясно, воинственная девушка ищет развлечений. Таскает с собой опасные игрушки и наконец-то получает шанс их применить… Но… Что-то не укладывалось.
– Борткомпьютер…
– Зовите просто Борт, я не обижусь…
– Хорошо. Ты сказал – судя по креплениям… Что-то не сходится?
– Излучение. Слишком сильный фон для «Радуги». Придраться не к чему, но…
– Не тяни.
– Начинка «Радуги» заменена. Не могу точно определить состав…
– Класс?
– С наибольшей вероятностью – «Д».
Я схватился за голову. Версия с жаждущей приключений дурочкой рассыпалась на молекулы. Зачем тебе так рисковать, Ванда? Кто ты, в конце концов, и где взяла такие игрушки?
– Где она?
– В первом ангаре. Пытается расконсервировать десантный бот.
– У нее есть шансы добраться до линкоров?
– Двадцать восемь байдарок. Четыре удалось сбить, но это случайность. Пульсары лайнера бесполезны против истребителей, они не смогут прикрыть десант. Милорд, у нее нет шансов.
– Блокируй боты.
– Не могу, милорд.
– Капитанский доступ!
– Это спасательные шлюпки, они запускаются автономно.
Я выругался.
– Связь с ангаром.
Понятливый Борт заранее подогнал масштаб голограммы ангара под мою каюту, дал общую картину, потом приблизил один из десантных ботов с маленькой фигуркой внутри.
– Ванда.
Мой голос разносится по всему огромному ангару, возвращается эхом. Девушка вздрагивает.
– Тим? Это ты?
Она еле шепчет, но я четко слышу каждое слово.
– Ванда, не делай этого. Там тридцать истребителей, лайнер не сможет тебя прикрыть.
– Я знаю. Но шанс есть.
– Ванда, не глупи…
– Тридцать истребителей поддержки – ты знаешь, что это значит?
– Что тебе конец.
– Это значит, что линкоры не ждут десанта. Они уверены, что никто не прорвется.
– И они чертовски правы… Ванда, у меня тонари… Седьмой ангар. Я тебя подброшу… Так у нас будет шанс.
– Режим «просвечивания»?
– Да.
– Идея неплоха, но я иду одна. За меня не беспокойся.
– Ванда, да послушай…
Она дернула рычаг, и бот выстрелило в космос.
– Дура!
– Милорд Тим… Если сосредоточить огни всех турелей, можно создать тоннель безопасности. Если она не будет пытаться лавировать…
А она будет… И плевать ей, что это дурацкий бот с мизерной мощностью и маневренностью. Что творится в голове у этой девчонки? Абсолютно спокойно пакует вещи и прыгает в пропасть. Как бы там ни было – теперь мне точно придется спасать лайнер. Вместе с этой камикадзе.
Я рванул к двери. Коридор был забит людьми – пассажиры неслись к пультам внепланетарных пульсаров.
Выходит, подсаживание чужих боевых навыков тут весьма распространено и все пассажиры будут участвовать в бою… Или им дадут иллюзию. Борт же сказал, что стянет пульсары… Даже если это просто иллюзия – все равно лучше чем ничего. Когда палишь по врагу, нет времени для паники.
Только это мало поможет, если пираты идут на абордаж. Будет бойня, а не сражение. «Граждане, имеющие навыки рукопашного боя табуретами в узких коридорах против десятка противников», вряд ли что-то существенно изменят. Одно дело – пульт пульсара и охота за пикселями на экране, это не страшно, это как игра. А вот встретиться с пиратом лицом к лицу…
На меня чуть не налетела какая-то женщина лет пятидесяти, уверенным шагом направляющаяся к рубке. Она что, тоже забила себе голову боевыми навыками? Это уже не смешно.
– Борт, ближайший путь в ангар…
Я почувствовал, как силовое поле подхватывает меня, поднимает над толпой и несет вперед над головами неповоротливых пассажиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Все. Стоп. Хватит. Прекратить. Амулет у меня. Солдаты мертвы. Хватит. Можно никуда не бежать. Можно выкинуть из головы прибаутки, больше незачем… Можно убрать нож, привязать ремешок покрепче. Можно вернуться на площадь и поискать сарафан. А еще…
Можно упасть и заплакать.
Хорошее растение поцелуй-цветок. И название точное – так уста и тянутся бутон голубенький облобызать. Целую. Неопасный он, не заманивает, не отравляет, волю не навязывает, голову не дурманит. Просто растет себе и растет, перед пчелами стебельком покачивает – вот и все колдовство. Наставник говорил, как нервничать будешь, плакать вздумаешь али отчаиваться – сразу хватай поцелуй-цветок и венок плети. На голову. Красивый. Чтобы не думать. Хороший цветок. Несъедобный, раны не заживляет, пахнет бесцветно… Тайных, сиротами в тринадцать лет оставшихся, не утешает, мертвых Наставников, на полу горой пепла застывших, не воскрешает. Хороший цветок. Бесполезный.
В хижине бардак у вас, Наставник. Мебель перевернута, чашки-кружки черепками рассыпались. И кровать не заправлена, и котелок не начищен. И солдаты мертвые – по всему полу. Что же вы так, Наставник? Не слушаете вы меня, малолетнюю, от сквозняка по хижине растекаетесь. А я вас слушала, да не дослушала. Мне еще три года слушать, до Тайной, а некого. Мне всю жизнь род беречь, а нет больше рода. Сама по себе теперь, Тайная-недотайная. Не сберегла.
Вы на них зря лиану натравили, задушить-то она задушила, да не всех. Надо было вам на крышу, а оттуда – из арбалета их, окаянных. И добра им, только добра. Вдруг солдату на лоб мушка какая села – так вы ее болтом, бесстыдницу. Что там – двенадцать мушек согнать. Нет. Не додумались али не успели попросту. А я вот успела зачем-то. Сдюжила. Себя спасла, а больше и никого. Хороша Тайная. Даже хоронить нечего. Пепел и тот развеялся. Так зачем тогда спаслась-то а?
Молчите вы, Наставник, не похоже на вас. Вечно бурчите что-нибудь, Ванда – то, Ванда – се, а сейчас – ни-ни. Хотя сейчас Ванда как раз и «го», и «се» – оплошала хуже некуда… Ан нет, молчите, с палками-поучалками не кидаетесь. Не похоже на вас.
Да вообще все непохоже. Другое все. Непонятное.
А про поцелуй-цветок, про венки красивые – это вы чушь говорили.
Не помогает.
Ни капельки.
> Resume playback from the last scene
– Тим…
Я не видел ее лица, только руку, что поддерживала мое все еще ватное тело. Танцующая вокруг ее тонких пальцев змейка завораживала, затягивала обратно в цветные сны. Я тряхнул головой.
– Ты что-нибудь видел?
Она сидела вполоборота ко мне.
– Видел, но меня там не было, никакого – ни прошлого, ни настоящего. Это точно не моя память… и, скорее всего, не память вообще.
Ванда нахмурилась.
– Что ты видел?
– Какая-то девчонка убивала солдат, разграбленная деревня, трава эта непонятная, не то противная, не то обратная…
– Наоборотная…
Сказала и запнулась. Я приподнялся на локте, попытался заглянуть ей в глаза… и заметил браслет. Тонкая полоска вечно свежей травы на ее запястье. Улыбница. На нем висел истертый позолоченный амулет Церкви.
Тайная…
Она наконец повернулась в мою сторону. Вот уж не думал, что она умеет краснеть.
– Уходи.
Мне хотелось ей что-то сказать. Успокоить, что ли. Но как? Если бы кто-то заглянул в мое прошлое, тем более в такой момент…
Я так и не встал. Не хотел я так уходить. Молча.
– А знаешь, у тебя на левой груди родинка такая красивая… Как семилистник.
…А еще я не думал, что юная девушка может вот так запросто взять меня за шиворот и вышвырнуть в коридор. Вернее, думал, но не ожидал точно… Я пролетел несколько метров и грохнулся на мягкий пол. Сзади с шипением потревоженной змеи закрылась дверь…
И я ничуть не удивился бы, обнаружив вокруг себя не узкий коридор, а мягкие желтые стены, о которые так удобно биться головой.
Идиот!
– Внимание, пассажиры, общая тревога. Экстренная ситуация двенадцатой ступени. Всем пассажирам, имеющим навыки стрельбы из внепланетарного оружия…
Я смотрел на медленно приближающиеся точки пиратских кораблей. Экран делал их яркими, как новогодние игрушки, маленькими и совсем не страшными. Два ярко-красных шарика-линкора в снежной крошке тридцати двух байдарок сопровождения.
Я скосил глаза на мигающий сигнал коммутатора. Первая линия пыталась достучаться до каюты Ванды. По второй кто-то пытался достучаться до меня. Я не отвечал. Сидел, уткнувшись в карту пространства, и потерянно скреб пальцем по экрану, пытаясь не то соскрести с него пиратские корабли, не то…
– Приоритетный звонок. Принудительное соединение.
Коммутатор виновато пискнул и выплюнул голограмму.
– Почему вы не отвечаете? У нас же экстренная ситуация.
Я отвлекся от карты, откинулся назад и посмотрел на лысого низенького мужичка. Руки его вытворяли что-то невообразимое. Либо он их мыл под невидимым мне краном, либо просто нервничал.
– А у меня шок… Чем могу быть полезен, капитан Луун?
– Ваш корабль. Предоставьте его десантникам.
– Простите, но у меня на него планы… личные.
Не то спасательная миссия, не то свидание… Где ты, Ванда, какого черта ты не отвечаешь?
– По правому борту два пиратских линкора. У наших десантных ботов нет шансов – слишком много истребителей. А продавливать линкоры нашими пульсарами… Полчаса минимум. На каждый. А их два. В общем, через сорок минут они выпустят абордажные шахты…
– К чему вы мне все это объясняете?
– К тому, что я вынужден воспользоваться приоритетом…
– И отобрать мой корабль?
– Только на время атаки…
– Нет.
– Я вас не спрашиваю. Я просто сообщаю. Удачи.
– Стойте.
Капитан потянулся к кнопке, но линию не отключил.
– Во-первых, тонари псевдоразумны, яхта не примет нового капитана.
Он замялся. Ему было до жути неуютно. К такому обращению он определенно не привык.
– Да… Тогда будьте нашим пилотом…
Я усмехнулся.
– Простите, я уже в пижаме…
– Что?
М-да, здесь некому оценить мое знание эпоса. Еще одна погибшая острота… То есть цитата…
– Вы ведь хотите использовать режим «просвечивания», так?
– Да. Пройти сквозь обшивку, высадить десант в рубке…
– Вы знаете, как работает этот режим?
– Примерно.
А вот я знал не «примерно». Мой мемо-блок наконец «разморозился». Новая информация всплывала из подсаженной памяти безо всяких усилий.
– Корабль «запоминает» себя, потом переходит в пси-измерение, и дальше движутся только «воспоминания» о корабле и его пассажирах. Воспоминания пилота. Поэтому… Когда корабль исчезнет, ваши десантники останутся болтаться в открытом космосе. Я их не знаю, их следа нет в моем пси-поле, мне нечего запоминать… Именно поэтому на корабле нет никакой мебели, техники, внешнего оружия. Простите, капитан, но я не могу никого взять с собой…
– Но вы вмешаетесь?
– При одном условии, капитан.
– Говорите.
Попросить его найти Ванду? Признаться, что в боевой обстановке думаешь о какой-то девчонке? Нет, нужно искать самому… А его – попросить об одолжении…
– Так чего вы хотите?
– Ваш приоритет, Луун. Мне нужен капитанский доступ.
– Что? Вы не задумывались, почему он называется капитанским? Наверное, потому, что им имеет право пользоваться только капитан…
– Послушайте, Луун… Вы знали маршрут. Знали, что зона Тирдо-Я кишит пиратами… Где корабли поддержки? Каким образом вы собирались отбиваться? Вы надеялись на патрульные корабли? Но до их прилета нужно еще продержаться.
– Я отправил сигнал. Они обязаны…
– Они повторят мои вопросы, Луун. И напомнят вам о вашихобязательствах. Вы должны иметь на борту средства защиты… За сколько вы продали генератор гравилабиринта?
– Вы забываетесь, Тим.
Возможно, но гравитационный лабиринт должен был сейчас выкручивать курс байдарок, заставлять их преодолевать притяжение, каждую секунду меняющее вектор, словно они попали в песчаную бурю. Но байдарки летят абсолютно свободно и очень уж смело, как будто уверены, что «бури» не ожидается.
– Приоритет, Луун… и я не допущу абордажа.
– Подавитесь…
Луун отключился. Я не совсем понимал, что я делаю…
– Каюта 143, принудительное соединение… Капитанский доступ.
А приятно, черт возьми… Вокруг возникли мерцающие очертания каюты Ванды. Я уменьшил масштаб – каюта первого класса не вмещалась в мое скромное жилище.
Каюта была пуста, на кровати лежал распахнутый кейс. Что это может значить? На корабле должен быть техноид, выполняющий функции основного борткомпьютера… Если, конечно, Луун не продал и его. К примеру, на металлолом.
– Борткомпьютер, ты меня слышишь?
– Да, милорд Тим.
Работает. Отлично, а то без техноидов как без рук.
– Можешь определить, что лежало в кейсе?
– Слева – плазменный шест, класс «И» ношение/использование оружейным кодексом не ограничивается. Справа – судя по креплениям – взрывчатка «Радуга», класс «Ф», разрешен к провозу и использованию в экстренных ситуациях с первой по двадцать шестую ступень.
Ясно, воинственная девушка ищет развлечений. Таскает с собой опасные игрушки и наконец-то получает шанс их применить… Но… Что-то не укладывалось.
– Борткомпьютер…
– Зовите просто Борт, я не обижусь…
– Хорошо. Ты сказал – судя по креплениям… Что-то не сходится?
– Излучение. Слишком сильный фон для «Радуги». Придраться не к чему, но…
– Не тяни.
– Начинка «Радуги» заменена. Не могу точно определить состав…
– Класс?
– С наибольшей вероятностью – «Д».
Я схватился за голову. Версия с жаждущей приключений дурочкой рассыпалась на молекулы. Зачем тебе так рисковать, Ванда? Кто ты, в конце концов, и где взяла такие игрушки?
– Где она?
– В первом ангаре. Пытается расконсервировать десантный бот.
– У нее есть шансы добраться до линкоров?
– Двадцать восемь байдарок. Четыре удалось сбить, но это случайность. Пульсары лайнера бесполезны против истребителей, они не смогут прикрыть десант. Милорд, у нее нет шансов.
– Блокируй боты.
– Не могу, милорд.
– Капитанский доступ!
– Это спасательные шлюпки, они запускаются автономно.
Я выругался.
– Связь с ангаром.
Понятливый Борт заранее подогнал масштаб голограммы ангара под мою каюту, дал общую картину, потом приблизил один из десантных ботов с маленькой фигуркой внутри.
– Ванда.
Мой голос разносится по всему огромному ангару, возвращается эхом. Девушка вздрагивает.
– Тим? Это ты?
Она еле шепчет, но я четко слышу каждое слово.
– Ванда, не делай этого. Там тридцать истребителей, лайнер не сможет тебя прикрыть.
– Я знаю. Но шанс есть.
– Ванда, не глупи…
– Тридцать истребителей поддержки – ты знаешь, что это значит?
– Что тебе конец.
– Это значит, что линкоры не ждут десанта. Они уверены, что никто не прорвется.
– И они чертовски правы… Ванда, у меня тонари… Седьмой ангар. Я тебя подброшу… Так у нас будет шанс.
– Режим «просвечивания»?
– Да.
– Идея неплоха, но я иду одна. За меня не беспокойся.
– Ванда, да послушай…
Она дернула рычаг, и бот выстрелило в космос.
– Дура!
– Милорд Тим… Если сосредоточить огни всех турелей, можно создать тоннель безопасности. Если она не будет пытаться лавировать…
А она будет… И плевать ей, что это дурацкий бот с мизерной мощностью и маневренностью. Что творится в голове у этой девчонки? Абсолютно спокойно пакует вещи и прыгает в пропасть. Как бы там ни было – теперь мне точно придется спасать лайнер. Вместе с этой камикадзе.
Я рванул к двери. Коридор был забит людьми – пассажиры неслись к пультам внепланетарных пульсаров.
Выходит, подсаживание чужих боевых навыков тут весьма распространено и все пассажиры будут участвовать в бою… Или им дадут иллюзию. Борт же сказал, что стянет пульсары… Даже если это просто иллюзия – все равно лучше чем ничего. Когда палишь по врагу, нет времени для паники.
Только это мало поможет, если пираты идут на абордаж. Будет бойня, а не сражение. «Граждане, имеющие навыки рукопашного боя табуретами в узких коридорах против десятка противников», вряд ли что-то существенно изменят. Одно дело – пульт пульсара и охота за пикселями на экране, это не страшно, это как игра. А вот встретиться с пиратом лицом к лицу…
На меня чуть не налетела какая-то женщина лет пятидесяти, уверенным шагом направляющаяся к рубке. Она что, тоже забила себе голову боевыми навыками? Это уже не смешно.
– Борт, ближайший путь в ангар…
Я почувствовал, как силовое поле подхватывает меня, поднимает над толпой и несет вперед над головами неповоротливых пассажиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54