– Как же – самостоятельно? Ведь я должен вам указать...
– Нам предоставлена свобода выбора, – возразил командир «Сирен». – В зависимости от соответствия имеющихся ресурсов поставленным задачам. Здесь почти все нуждается в восстановлении – ну, за редким исключением. Хотя бы в частичном. Мы обойдем все вторично, уже сами, и определимся окончательно.
Зосима пожал плечами. Он выглядел обиженным.
– Как вам будет угодно...
Посейдон дружески улыбнулся:
– Не сердитесь на нас. Поверьте, что мы приехали к вам с самыми благими намерениями и постараемся... чтобы здешняя обитель всячески укрепилась к славе Преподобного Арсения.
Говоря это, он не кривил душой.
Зосима подозрительно взглянул на него и не сказал ни слова: быстро перекрестил отряд и пошел прочь.
Каретников повернулся к своей группе:
– Ну, други мои, предварительную рекогносцировку мы провели, а теперь давайте встретим наших деловых партнеров...
Он говорил совершенно серьезно. Обе стороны были партнерами в действе, сути которого не знали ни «Сирены», ни, как подозревал Посейдон, прибывающие гринписовцы религиозной закваски. Не исключено, что у них был один режиссер. С обеих сторон должны были выступить профессиональные головорезы. Каретников был уверен, что столкнется именно с этой публикой, – как был почему-то уверен и в том, что предполагаемые душегубы не имеют никакого отношения к убийству Остапенко и его лечащего врача. Не тот почерк, и он чувствовал это хребтом.
* * *
Высадившиеся на остров туристы ничем не отличались от сотен обычных групп, прибывших знакомиться с русской экзотикой. Строгая монастырская атмосфера контрастировала с вольницей, обещаемой водным простором и диковатой природой местности. Очаги коммерциализации выглядели инородными включениями, по странной ошибке очутившиеся в неподходящей среде. Избушка с сувенирами казалась жалкой и неуместной. Однако Хельга, Ирма и Людвиг немедленно ринулись к ней и через несколько минут отошли, сделавшись счастливыми обладателями разной лубочной псевдорелигиозной дребедени.
Ваффензее снисходительно улыбнулся:
– Зачем вам эти побрякушки? Вы же не думаете, что приобрели нечто уникальное... кстати, русские называют это ширпотребом.
Встречавший группу Артемий вмешался:
– Конечно, это не святыни, уважаемые господа, но все предметы в нашей лавке освящены церковью.
Ваффензее прищурился:
– Освящены? Неужели? Вы уверены?
– Я имел в виду патриаршее благословение и окропление святой водой, – уточнил монах. Он свободно изъяснялся на немецком языке. – Конечно, сами по себе они не могут быть святы.
– Как и ничто другое, – заметил Кнопф. – Ни один предмет, созданный человеческими руками, не может быть свят.
Артемий улыбнулся:
– Слышу слова протестанта... Но разве не вы полагаете во главу угла человеческие деяния?
– Мы отрицаем идолопоклонство и мистику...
– Дорогой Рихард, – вмешался Ваффензее, – я призываю вас уважать чужую веру. Тем более что почитание икон далеко не всеми расценивается как идолопоклонство. Это очень старый спор...
– Я не спорю, – насупился тот. – Просто мне огорчительно, что торговля, уместная, скажем, на Дворцовой площади, проникает в святые места.
– Нам же нужно на что-то существовать, – отозвался Артемий. – Не будем устраивать религиозный диспут, но я не вижу большого греха в продаже сувениров.
– Именно, – с чувством сказала Хельга. – Это настоящие шедевры. – Она вертела в руках маленький прозрачный ящичек с заключенным внутрь макетом монастыря. – Ведь это все ручная работа, верно?
– Конечно. В нашей стране просто нет соответствующих производств. Это искусство в чистом виде, исключающее конвейер.
К ним подошел фон Кирстов:
– Уважаемый святой отец... если не трудно – нам бы очень хотелось поскорее попасть в отель. Некоторые затруднения естественного свойства... – Он не договорил, беспомощно озираясь в поисках кабинки.
Артемий пропустил мимо ушей неподобающее обращение.
– Да-да, разумеется. Здесь совсем недалеко, потерпите немного. – Он чуть возвысил голос: – Следуйте за мной, уважаемые гости, мы будем на месте буквально через несколько минут.
Дорога до монастырской гостиницы заняла немного больше времени, но фон Кирстов, похоже, перестал испытывать какие-либо неудобства. Он с искренним любопытством глазел по сторонам и шел чуть вприпрыжку, глубоко вдыхая бодрящий воздух.
Ваффензее вышагивал рядом с Артемием.
– Я полагаю, нынче сезон, – заговорил он. – Наплыв большой?
– Да не особенно, – ответил монах. – Паломников душ двадцать, все одиночки – ну, есть и пары, конечно. Реставраторы недавно прибыли. Ребятишки в лагере...
– Не густо, – согласился Ваффензее. – А почему же так получается? Такое замечательное место. Мне казалось, что в России достаточно верующих, чтобы здесь шагу некуда было ступить.
Артемий скорбно вздохнул:
– Больше суеты, чем веры... Ведь как у нас было? Когда Церковь начала возрождаться, в годы перестройки, все бросились креститься. Все вдруг сделались ревностными христианами. Уже тогда было ясно, что все это лишь в угоду моде. Потом, как и следовало ожидать, начался обратный процесс...
– Что же, отрекались? Или вероисповедание меняли?
– Да нет... обычное бездействие, пассивность. Новизна выветрилась. Но нам и не нужно многих. Иисус сказал: много званых, мало избранных. Вот избранные и приезжают. А нынче их мало еще и по причине этих военных работ... весьма некстати...
Он дернул головой в сторону озера. Ваффензее оглянулся:
– О каких работах вы говорите? О подъеме судна?
– Ну да. Почти полвека назад здесь затопили какой-то корабль. И теперь – не раньше, не позже – его захотели поднять. Запакостят воду, это уж точно...
Немец внимательно вглядывался в горизонт, где в легкой влажной дымке вычерчивались катера, мелкие суда и еще какая-то техника, вроде бы на понтонах. Краны, не иначе...
– Но это же очень далеко. Мы думали, что это намного ближе...
Он сделал вид, будто спохватился и прикусил язык, сболтнув лишнее. Артемий притворился, что заглотил наживку.
– Вы думали? Вам что-то известно о корабле?
Ваффензее помедлил, словно подбирал слова:
– Нам положено знать о таких вещах, ведь все мы имеем отношение к Гринпису.
Артемий нахмурился, с тревогой взглянул на немца:
– Вот оно как! Прошу прощения... ведь вы не собираетесь устраивать здесь акции? Пикеты, водные демарши... Ваши мероприятия всегда оборачиваются скандалом, и нам не хотелось бы...
Тот успокоил монаха:
– Не скрою, что мы были готовы к активным действиям. До нас дошли сведения, что загрязнение озера может оказаться куда серьезнее, чем вам кажется. Но работы действительно ведутся далеко от острова, и я не думаю, что для людей существует реальная опасность.
Это прозвучало не очень убедительно. Если немец подозревал о радиоактивном грузе, то должен был понимать, что расстояние на самом деле мизерное. Артемий примирительно сказал ему:
– Видите ли, нас огорчает лишь выбранное время. С другой стороны, чем раньше – тем лучше. Ведь у вас, зеленых, на сей раз общие задачи с нашими военными. Существует радиационная опасность, и чем скорее этот корабль будет выведен из наших вод, тем лучше. Пусть его отправляют на дезактивацию или что там планируется... я не специалист. Это благое, богоугодное дело.
Ваффензее прикоснулся к плечу Артемия:
– Пусть наше присутствие вас не волнует. Вы же понимаете, что любое подобное мероприятие для гринписовцев – как красная тряпка для быка. Мы сразу делаем стойку. Но если все идет подобающим образом, без нарушений и вреда для экологии, то мы никогда не вмешиваемся. А во-вторых, эта наша цель – не главное. В нашей группе собрались верующие люди, подгоняемые искренним интересом к вашей обители... Кое-кто даже склоняется к мысли принять православие.
Они вступили под арку, проследовали в двор.
Магеллан покосился на немцев и вернулся к своему занятию: он вел фотосъемку. Он переводил камеру с купола на купол, и туристы попадали в кадр по чистой случайности. Они попали туда не более шести раз.

Глава двенадцатая
ПОТЕРЯ КОНТРОЛЯ

О человеке невозможно узнать всего.
Да что человек – даже кирпич остается загадкой как кантовская «вещь в себе».
Можно следить за человеком годами, устанавливать его привычки и контакты, слушать телефонные разговоры, отслеживать движение глазных яблок под веками во время сна, изучать кровь и мочу, допрашивать под гипнозом и на детекторе лжи – и при всем этом не узнать о фигуранте окончательной правды. Или же упустить из вида несущественную, на первый взгляд, мелочь, которая волей случая сыграет, когда нужно или не нужно, решающую роль.
Что уж говорить о руководителях «Сирен», которым пришлось собирать данные на немецких туристов. Времени на это было очень мало – и то спецслужбы сработали на пятерку с плюсом. Собрали все, что только можно было собрать и даже худо-бедно проанализировать, но данные эти, естественно, не могли быть исчерпывающими.
Ерундовая мелочь, упущенная ими из вида, значительно осложнила оперативную обстановку.
Ею стало неучтенное хобби Людвига Маркса. Вернее сказать, это хобби учли и даже отметили отдельной строкой, но никому не пришло в голову заострить на этом увлечении внимание. Кроме того, неизвестной осталась и страстность, с которой Маркс отдавался своему занятию.
А она была нешуточной.
Людвиг Маркс был помешан... на радиотехнике. Добропорядочный лютеранин, отец семейства и скромный банковский служащий, он с детства бредил радиоприемниками, передатчиками, телефонами и прочими вещами того же сорта. Помешательство его было тихим, он никому не причинял неудобств. Все только радовались, видя, как глава семейства, пребывая в прекрасном расположении духа, попыхивает короткой трубкой и сосредоточенно перепаивает схемы.
Маркс не принадлежал к числу сумасшедших изобретателей и рационализаторов, он не рассчитывал открыть в области своих интересов что-либо новое. Патентные бюро могли спать спокойно: Людвиг не собирался их осаждать. Ему было достаточно собирать и разбирать уже существующее, вникать в устройство, знакомиться с новинками, строить модели.
Его познания в области современных средств связи превосходили осведомленность узкого специалиста.
И только один аспект его увлечения можно было счесть некоторой помехой: стоило Марксу столкнуться с чем-то, прежде не виданным, как он сразу садился разбираться в этом редком предмете. Он раскурочивал прибор до основания, удовлетворялся и собирал его заново.
Именно это нездоровое чувство он испытал при виде допотопного советского телефона, каким-то чудом затесавшегося в гостиничный номер. Одному Преподобному Арсению, небесному покровителю обители, было ведомо, откуда взялась в монастырских гостиницах подобная техника – и это при том, что все прочее полностью отвечало последним требованиям цивилизации.
Старинный телефон привел Маркса в восторг. Поросячье рыльце радиолюбителя вытянулось и тоже превратилось в своего рода передатчик, излучая увлеченность. Забыв обо всем, он вынул отвертку, которую вместе с несколькими другими инструментами всегда носил с собой, и в считанные минуты разобрал «полезное ископаемое» до основания. Благодушно взирая на горку деталей, он брал одну за другой и подносил поближе к глазам, близоруко щурясь. Внезапно на его лице написалось удивление. Ему попалось нечто странное, из более поздней эпохи: маленький внутренний элемент, похожий на пуговицу. Материал был современный, невозможный в древнем аппарате. И Людвиг отлично знал, что это за штуковина.
Хмурясь, он встал и подошел к окну, рассматривая предмет в лучах бледноватого солнца.
Это был «клоп», он же «жучок». Американского производства, широко использующийся спецслужбами в целях прослушивания.
Маркс растерянно взирал на находку, не имея ни малейшего представления, как с ней поступить. Само присутствие подслушивающего устройства его не удивило: он был из тех, кто считал, что противостояние Запада и Востока – хроническая болезнь на века, и оно вовсе не завершилось с окончанием холодной войны. Русские всегда отличались исключительной подозрительностью, и подслушивать мирных постояльцев было вполне в их духе.
Правильнее будет, наверное, поставить «клопа» на место и забыть о нем. Маркс не видел в этой штуковине никакой опасности для себя, однако, с другой стороны, что-то подмывало его выступить с обличительной речью.
В сердцах, поддавшись внезапному порыву, Маркс бросил «жучка» на пол и раздавил ногой. Он вдруг озлился на хлебосольных хозяев. Правда, тут же пожалел о содеянном – хотя бы потому, что ему было жаль хитроумной и беззащитной техники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33